CC BY
389
ВЕРИНА Г.В., доктор юридических наук, доцент, [email protected] Кафедра уголовного и уголовно-исполнительного права; Саратовская государственная юридическая академия, 410056, г. Саратов, ул. Вольская, 1
VERINA G.V.,
Doctor of Legal Sciences, associate professor,
Chair of criminal
and penitentiary law;
Saratov State Law Academy,
Volsky St. 1, Saratov, 410056,
Russian Federation
СОБСТВЕННОСТЬ КАК ОБЪЕКТ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ И ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ЭВОЛЮЦИЯ МЕТОДОЛОГИИ И НАУЧНОЙ МЫСЛИ
Аннотация. В научной статье показана эволюция и современное состояние методологических проблем объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления и их взаимосвязи в контексте феномена собственности. Обоснована обусловленность методологического подхода политическими и идеологическими реалиями. Сделан вывод о том, что в современной российской уголовно-правовой доктрине система воззрений на объект преступлений против собственности развивается в условиях плюрализма концепций в рамках общего учения об объекте преступления. Представлено авторское видение данной проблемы, сущность которого заключается в разработке системы научных воззрений о том, что объект уголовно-правовой охраны и объект преступления есть блага и общественные отношения. В сфере собственности — это блага и общественные отношения, возникающие по поводу права владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим собственнику (законному владельцу) в результате присвоения вещества природы. Доказана состоятельность методологического подхода к объекту уголовно-правовой охраны и объекту преступления, суть которого заключается в том, что объект уголовно-правовой охраны и объект преступления — понятия, совпадающие по своему содержанию, но отличающиеся временным аспектом.
Ключевые слова: уголовно-правовая охрана; собственность; объект уголовно-правовой охраны; объект преступления; преступления против собственности; эволюция методологии; эволюция научной мысли.
PROPERTY AS THE OBJECT OF CRIMINAL LAW PROTECTION AND THE OBJECT OF CRIME: THE EVOLUTION OF METHODOLOGY AND SCIENTIFIC THOUGHT
Annotation. The evolution and current state of the methodological problems concerning the object of criminal law protection and the object of crime and their interrelations in the context of the phenomenon of ownership are described in the article. The conditionality of the methodological approach by political and ideological realities is substantiated. It is concluded that in the modern Russian criminal law doctrine, the system of views on the object of crimes against property develops in the conditions of pluralism of concepts within the framework of the general doctrine of the object of crime. The author's point of view on this problem is presented, the essence of which is to develop the system of scientific views proving that the object of criminal law protection and the object of crime are the benefits and social relations. In the sphere of property they are the benefits and social relations concerning the right of ownership, use and disposal of property belonging to the owner (legal owner) as a result of the appropriation of the substance of nature. The validity of the methodological approach to the object of criminal law protection and the object of crime is proved. The essence of this approach is that the object of criminal law protection and the object of crime are the concepts that coincide in the content, but differ in the time aspect.
Keywords: criminal law protection; property; object of criminal law protection; object of crime; crimes against property; evolution of methodology; evolution of scientific thought.
В современную эпоху развития российского общества, государства и права, в эпоху господства рыночных отношений собственность не может не входить в число важнейших благ человека. Наиболее
очевидно это проявляется в периоды экономических кризисов, когда для основной массы населения страны самым злободневным вопросом становится даже не сохранение трудовых сбережений, а выжива-
ние в связи с девальвацией рубля, ростом цен на жизненно необходимые продукты, лекарства, ростом коммунальных платежей и многими другими повседневными проблемами в материальной сфере. «Где нет собственности, - утверждал И.П. Пнин, подчеркивая ее значимость, - там круг общественных деяний едва движется, <...> там самая причина соединения людей истреблена, там узел, долженствующий скреплять общество, уже разорван, и будущее, истекая из настоящего положения вещей, знаменует черную тучу, страшную бурю в себе заключающую» [1, с. 228-229].
Не случайно Федеральным законом от 3 июля 2016 г. N 323-ф3 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности»* криминализировано мелкое хищение (ст. 158.1 УК РФ) - одно из порождений затянувшегося экономического кризиса, берущего свое начало в 2014 г. Таким образом законодатель, с одной стороны, признал, что происходит снижение материального уровня жизни все большего числа лиц, что потребовало усиления ответственности за посягательства на собственность в мизерных, по сути, размерах, с другой - показал необходимость защиты собственности граждан независимо от ее объема, а также приверженность постулату «собственность священна и неприкосновенна».
Несомненно, данное законодательное решение - событие знаковое, уходит своими корнями в идеи немецкой классической философии, так как еще Г. В. Ф. Гегель писал: «...лишь в собственности лицо выступает как разум» [2, с. 101]. Однако объемы собственности не должны предопределять положение личности в обществе и государстве. В противном случае это влечет за собой многочисленные негативные явления, в том числе и криминального характера: незаконный передел собственности (о чем ярко свидетельствуют, в частности, рейдерские захваты объектов недвижимости), коррупция, торговля
* См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. N 27 (ч. II). Ст. 4256.
людьми, использование рабского труда, иное нарушение прав и свобод человека и гражданина.
По высказыванию В.В. Лунеева, глобальная свобода капитала уничтожит свободу личности человека [3, с. 24]. В связи с этим важно сохранять баланс между двумя крайностями - глобальной свободой капитала и полным отсутствием этой свободы, поскольку каждая из них не способствует прогрессу экономическому и общества в целом.
Охрана собственности от преступных посягательств - одна из задач уголовного закона, которая в ст. 2 УК РФ по праву занимает одно из приоритетных мест. Это свидетельствует о том, что собственность не только входит в систему объектов уголовно-правовой охраны, но и является значимой ее составляющей. Реализация задачи уголовно-правовой охраны собственности на уровне законодательства осуществляется прежде всего путем установления запрета причинения вреда данному объекту под угрозой уголовного наказания. Иными словами, признание определенных общественно опасных деяний, посягающих на собственность, преступлениями (гл. 21 УК РФ) преследует цель реализации задачи ее уголовно-правовой охраны. В случае совершения преступления данная задача в превентивном аспекте не выполняется, соответствующая цель не достигается. Однако на этом действие права не заканчивается, более того, вступают в силу нормы, предусмотренные Особенной частью УК РФ.
Состояние уголовно-правовой защищенности собственности во многом обусловлено методологическим подходом к взаимосвязи объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления, концептуальными подходами к сущности данных феноменов, к соотнесению объекта и предмета преступления.
В различные исторические вехи уголовно-правовой науки вопрос об уголовно-правовой охране и объекте преступления с методологической точки зрения решался по-разному. Научные воззрения на соотнесение объекта и предмета преступления также претерпели определенную эволюцию. Представляется научно значимым осмысление данного развития
для уголовно-правового учения о преступлениях против собственности, поскольку история науки и методологии позволяет выбрать правильное направление его перспектив и совершенствования уголовного законодательства в обозначенном пространстве.
Научное мнение относительно поставленной проблемы имеет определенную обусловленность политическими и идеологическими реалиями. Данная гипотеза подтверждается исследованием взаимосвязи научных суждений различных авторов с историческими особенностями Российского государства на том или ином отрезке времени.
Еще в первой половине XIX столетия Г.И. Солнцев под объектом преступлений понимал права и свободы, безопасность и благосостояние государства и частных его граждан. Этот вывод основывается на определении понятия преступления, которое он сформулировал: «Преступление (delictum) есть внешнее, свободное, положительными законами воспрещенное деяние (actio externa, libera, illegitima), против политического равенства и свободы целого государства или частных граждан устремляемое и правомерное наказание за собою влекущее, или иначе, преступление есть внешнее, свободное, положительными законами воспрещаемое деяние, безопасность и благосостояние государства или частных его граждан, посредственно или непосредственно, нарушающее и правомерное наказание за собою для преступника влекущее» [4, с. 54].
В.Д. Спасович называл и предметом, и объектом преступления лицо, страдающее от преступления, о чем свидетельствуют, например, такие его слова: «...преступление может быть совершено только против какого-нибудь лица, следовательно, предметом преступления может быть только лицо» [5, с. 54]. Основная мысль приведенного изречения состоит в том, что преступление причиняет вред именно лицу. Его автор, по-видимому, не придавал особого значения терминологии, отводя ей чисто техническую функцию.
А.Ф. Кистяковский под объектом преступления понимал человека со всеми правами и учреждениями, которые им как существом общественным создаются.
Жизнь, здоровье, свободу, честь, даже строй мысли он относил к объектам преступления; вещи, животные и учреждения также наделялись функцией объекта преступления [6, с. 280].
П.Д. Калмыков объектом преступления называл то, против чего оно совершается, а само преступление определял как нарушение юридической обязанности, относящейся к целому обществу или к лицу, отдельно взятому. Вместе с тем, используя предмет преступления в качестве аналога объекта преступления, теоретик признавал таковым лиц в совокупности или отдельно взятых [7, с. 49]. В контексте объектно-предметного взаимодействия П.Д. Калмыков особо относился к животным, он писал: «Животные, состоящие наравне с прочими вещами в человеческом обращении, не могут быть предметами юридического преступления, но они могут соделаться предметами нарушения нравственного, ибо люди имеют в отношении к ним обязанности нравственные» [7, с. 49].
В итоге важно отметить, что в период научной деятельности названных правоведов российская теория уголовного права объект и предмет преступления не разделяла на самостоятельные понятия, что с позиции современных воззрений на проблему их взаимосвязи можно расценить как некое ошибочное представление. Однако не следует забывать о том, что с тех пор прошло значительно больше века. Есть основания полагать, что собственность с позиции состава преступления наделялась функциями и предмета, и объекта преступления, которые признавались понятиями взаимозаменяемыми. Феномен собственности рассматривался через призму принадлежности лицу, страдающему от преступления. На объекте уголовно-правовой охраны внимание не акцентировалось.
В период Российской империи Н.С. Таганцев, выдающийся российский ученый, определял преступное деяние как посягательство на норму права в ее реальном бытии, другими словами, - посягательство на правоохраненный интерес жизни [8, с. 47]. В этом глубинном суждении содержится кладезь мыслей. В нем можно усмотреть не только подход автора к трактовке объекта преступления, но и признание научной уголовно-правовой
категорией понятия «объект уголовно-правовой охраны», а также комбинацию объекта преступления и объекта уголовно-правовой охраны. Как представляется, под объектом уголовно-правовой охраны ученый понимал тот интерес жизни, который поставлен под уголовно-правовую охрану. «Такими правоохраняемыми интересами, - считал правовед, - могут быть: <... > обладание или пользование известными предметами внешнего мира» [8, с. 48].
Рассуждая об имущественных преступлениях, исследователь отмечал: «...воровство есть похищение чужого движимого имущества, <...> конкретным предметом, на который направляется преступное деяние, являются часы, кошелек и т.п., находящиеся в чьем-либо обладании, а отвлеченным объектом - норма права, определяющая отношения лиц по имуществу и защищающая неприкосновенность собственности и владения» [8, с. 178].
Опираясь на приведенные суждения, можно предположить, что Н.С. Таганцев признавал объект и предмет преступлений против собственности самостоятельными уголовно-правовыми категориями, однако тесно связанными. Вместе с тем в них можно усмотреть и несколько другую трактовку объекта преступления против собственности - полисемичную. Полисе-мичность представлена, во-первых, тем, что конкретный предмет, на который направлено посягательство, можно трактовать в качестве объекта преступления. Возможно, речь шла, используя современную научную терминологию, о непосредственном объекте преступления. И, во-вторых, - выделением отвлеченного (предположительно, аналога родового) объекта преступления, функцией которого наделялась норма права, утверждающая неприкосновенность собственности и владения. Второе проявление полисемии несколько противоречит общему пониманию объекта преступления как «правоохраненного интереса жизни», поскольку в последнем все-таки акцент сделан на интересе жизни, а не на норме права, ибо норма права, видимо, сама по себе не признавалась мыслителем самоценностью, так как она призвана защищать интерес жизни. Может быть, словосочетание «правоохраненный интерес жизни» использовалось теорети-
ком уголовного права для того, чтобы оттенить специфику объекта уголовно-правовой охраны. Все это укрепляет в мысли о том, что Н.С. Таганцев различал понятия «объект уголовно-правовой охраны» и «объект преступления», видел их тесную взаимосвязь, характеризовал объект преступления с различных сторон, не оставлял без внимания предмет преступления.
И.Я. Фойницкий признавал объектом имущественных посягательств имущество как «конкретный предмет юридического господства человека, как одну из частей его правовой сферы» [9, с. 158]. Этот подход к объекту имущественных посягательств был сохранен и в седьмом издании курса уголовного права И.Я. Фойницкого, дополненного и пересмотренного А.А. Жи-жиленко. Целесообразно привести следующие слова из названного произведения: «Имущество можетъ быть объектомъ пре-ступныхъ посягательствъ не само по себе, <...> а лишь какъ конкретный предметъ юридическаго господства человека, какъ одна изъ частей его правовой сферы. <... > Предметъ похищеыя составляетъ чужое движимое имущество, находящееся въ чу-жомъ владеыи и переходящее во владеые виновнаго» [10, с. 162, 168].
Методологический подход И.Я. Фойницкого (и А.А. Жижиленко как автора дополнений) к интерпретации объекта преступления отличался от подхода Н.С. Таганцева. Имеются основания предположить, что имущество в контексте трактовки объекта преступлений рассматривалось И.Я. Фойницким в качестве предмета общественных отношений по поводу владения, пользования и распоряжения им. Иными словами, был сделан шаг к новой модели объекта преступления, структурным звеном которого выступает предмет.
Представляет научный интерес то, что С.В. Познышев исходил из узкого понимания объекта преступления, отождествляя его с предметом, о чем свидетельствует высказывание исследователя: «Объектом похищения может быть лишь чужое движимое имущество и, притом, только относящиеся к нему материальные предметы, res corporales» [11, с. 12]. В приведенном контексте объект и предмет преступления имеют общую сущность. Этот своеобразный ракурс трактовки объекта и предме-
та преступления вряд ли можно признать прогрессивным для того периода времени. И с методологической точки зрения его можно признать ошибочным.
А.Н. Круглевский выделял непосредственный и посредственный объекты посягательства. Нарушаемое виновным благо он признавал непосредственным объектом посягательства, а нарушаемое право - посредственным. Вместе с тем первый им именовался фактическим, а второй -юридическим объектом посягательства [12, с. 12]. Из этого можно сделать вывод, что преступление, нарушающее имущественное благо, нарушает и имущественное право. Следуя предложенной правоведом классификации объектов преступлений, можно предположить, что имущественное благо признавалось непосредственным (фактическим) объектом имущественных преступлений, а имущественное право -посредственным (юридическим) объектом исследуемых преступлений. Научный взгляд А.Н. Круглевского, думается, имел большое значение для размежевания объекта и предмета преступления против собственности, придания им самостоятельного статуса.
Труды ученых досоветского периода сыграли важную роль в переосмыслении методологических подходов к вопросу об объекте преступления, в формировании новых научных течений объекта преступлений против собственности в 90-е гг. XX столетия.
Анализ уголовно-правовой литературы советского периода [13; 14; 15] по проблеме объекта преступлений дает основание сделать вывод о том, что в тот период была незыблемой трактовка объекта преступления как совокупности общественных отношений, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств. Понятия «объект уголовно-правовой охраны» и «объект преступления» признавались, по сути, идентичными. Таким образом, в данный период методологический подход к трактовке объекта преступления в корне отличался от такового в период Российской империи, что во многом обусловлено сменой общественно-экономической формации, о чем недвусмысленно пишет А.А. Пионтковский, отмечая, что уголовное право охраняет систему общественных от-
ношений в интересах господствующего класса, а преступление нарушает реально существующие общественные отношения. Взгляд на объект преступления как на правовое благо, защищенный интерес автор объявил вульгарно-материалистическим [16, с. 46, 53].
В современной российской уголовно-правовой доктрине по проблеме объекта преступления единая концепция отсутствует. Вместе с тем разработаны или получили новое развитие многочисленные концепции: объект преступления - «общественные отношения», «правоохраняемый интерес жизни», «благо», «совокупность благ (интересов), охраняемых уголовным законом», «правовое благо», «ценности, охраняемые уголовным законом от преступных посягательств», «человек или люди» и др. Вместе с тем дискуссия на эту тему продолжается, хотя не столь бурная, как в начале двухтысячных.
Все вышеназванные научные концепции, думается, объединяет то, что они опираются на одну теоретическую модель структуры общественных отношений, состоящей из следующих трех элементов:
1) предмет общественных отношений (материальные или духовные блага);
2) участники (стороны) данных отношений и 3) права и обязанности сторон как их содержание. С позиции разных концепций объектом преступления признается тот или иной элемент структуры общественных отношений, т.е. какая-то часть целого: предмет общественных отношений, участники отношений либо их права. Учитывая механизм причинения вреда общественным отношениям, можно заключить, что вначале вред наносится предмету общественных отношений, т.е. благам (иными словами, части целого), а потом - всему целому. При совершении преступлений вред может причиняться прежде всего благам, участнику отношений, а в конечном итоге и самим общественным отношениям. Следовательно, в качестве объекта преступления как части целого могут выступать и благо, и участник общественного отношения, и его права. Выбор предопределяется претерпевающим воздействие в первую очередь элементом структуры общественных отношений. В итоге страдает общественное отношение в целом.
Разумеется, можно спорить о том, благом или общественными отношениями является объект преступления. Можно критиковать авторов за попытку совместить две концепции. Однако можно увидеть в этом и путь решения проблемы. Не должно быть выбора относительно того, общественные отношения или блага защищает российский уголовный закон. Он предназначен защищать и то и другое. Есть основание предположить, что в действующем уголовном законе при формулировании его задач (ст. 2 УК РФ) отражен именно двусторонний подход к уголовно-правовой охране личности, общества и государства. Кроме того, дискутировать по поводу того, какая из сторон, какой из элементов общественных отношений является объектом преступления, вряд ли правильно и продуктивно. Представляется наиболее целесообразным трактовать объект преступления как общественные отношения, предметом которых выступают различные нематериальные и материальные блага, охраняемые уголовным законом от преступных посягательств. Такого рода блага, являясь частью общественных отношений, также выполняют функцию объекта преступления, поскольку в виде части целого входят в структуру общественных отношений.
При сложившемся состоянии общего учения об объекте преступления не может быть однозначной трактовки и объекта преступлений той или иной однородной группы. Сосредоточим внимание на преступлениях, основным объектом которых является собственность. В свете устоявшегося в теории уголовного права мнения по данному вопросу об основном объекте можно вести речь на уровне непосредственных объектов в двухобъектных преступлениях. Однако чтобы подчеркнуть значимость собственности как объекта уголовно-правовой охраны в системе всех иных объектов, а также сделать акцент на преступлениях против собственности и уголовно-правовых нормах, созданных ради ее охраны, собственность можно позиционировать в качестве основного объекта независимо от уровня деления объекта преступления на виды «по вертикали». Вместе с тем смысл собственности, ее сущность не должны зависеть от вида
объекта преступления «по горизонтали» - основного, дополнительного или факультативного.
В настоящее время в научной литературе вопрос о том, что же является объектом преступлений против собственности, однозначно не решен. Разнообразие точек зрения во многом обусловлено плюрализмом концепций объекта преступления. Наряду с этим анализ уголовно-правовой литературы, изданной в период действия УК РФ 1996 г., позволяет сделать вывод о том, что применительно к преступлениям против собственности многие ученые не торопятся отказываться от концепции «объект преступления - общественные отношения».
На протяжении ряда лет автор настоящей научной статьи в своих работах отстаивает необходимость рассмотрения родового (видового) объекта исследуемых преступлений через призму комплексного экономико-правового института собственности - права владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим собственнику в результате присвоения вещества природы.
Специфика законодательной конструкции Особенной части уголовного закона России в различные исторические вехи обусловила признание собственности как комплексного экономико-правового понятия то родовым, то видовым объектом преступлений против собственности. В период действия УК РСФСР 1960 г. собственность как комплексное экономико-правовое понятие наполняла содержание родового объекта преступлений против собственности именно потому, что не было смысла вести речь об объекте видовом, так как Особенная часть УК РСФСР состояла из глав, которые не были объединены в разделы, в отличие от действующего УК РФ. Поскольку в современном уголовном законодательстве закреплена четырехзвенная структура (часть, раздел, глава, статья), постольку следует различать общий, родовой, видовой и непосредственный объекты преступлений против собственности. В связи с такими переменами произошла и трансформация собственности как комплексного экономико-правового понятия из родового в видовой объект преступлений против собственности.
В силу своей оригинальности заслуживает детального рассмотрения позиция В.В. Векленко по вопросу общего, родового, видового и непосредственного объектов преступлений против собственности. В качестве общего объекта им названы все поставленные под охрану уголовного закона правовые отношения. Родовым объектом преступлений против собственности ученый признает отношения по поводу владения, пользования или распоряжения имуществом. За правоотношениями в сфере экономической деятельности, возникающими в связи с существенным нарушением прав общества, личности и государства, автор сохраняет функцию видового объекта. Непосредственным объектом теоретик признает имущественные отношения, реализуемые в рамках частной, государственной, общественной и иных форм собственности. Помимо общепризнанных в теории уголовного права видов объектов преступления, исследователь выделяет новый вид, называя его отдельным (частным) объектом преступления. Данный объект преступления он определяет как «...отношения по поводу имущества конкретного юридического или физического лица, которые обусловлены причинением материального ущерба конкретному субъекту» [17, с. 23-24].
Весьма противоречив предложенный А.В. Шульгой подход к объекту преступлений против собственности. Во-первых, он констатирует: «Объектом преступлений против собственности по УК РФ являются фактические отношения собственности по поводу материальных благ (имущества), предназначенных для индивидуального или коллегиального потребления или для производственной деятельности» [18, с. 23].
Во-вторых, на той же самой странице своей работы правовед отмечает, что «.объектом преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ, являются общественные отношения собственности: 1) граждан и юридических лиц (кроме государственных и муниципальных предприятий и учреждений, финансируемых собственником); 2) государственной (федеральной собственности и собственности субъектов Российской Федерации) и 3) муниципальной, то есть имущества, принадлежащего на праве собственности городским и сель-
ским поселениям, а также другим муниципальным образованиям» [18, с. 23].
В-третьих, автор резюмирует: «.объектом уголовно-правовой охраны собственности является фактическое поведение или состояние участников имущественных отношений, в которых реализуются экономические интересы собственников или законных владельцев» [18, с. 23].
Важно проанализировать процитированные определения. Так, в первом из них акцент сделан на фактических отношениях собственности, во втором - на общественных отношениях собственности. О том, в чем заключается их отличие, А.В. Шульга умалчивает. Вместе с тем во второй дефиниции объекта преступлений против собственности происходит отождествление объекта и предмета преступления, так как поставлен знак равенства между муниципальной собственностью и имуществом, в первом же определении они представлены как самостоятельные понятия. Кроме того, если в первой и второй трактовке объекта преступлений против собственности центральным понятием избраны общественные отношения, хотя и в разной интерпретации, то в третьей
- об общественных отношениях речь уже не идет. Автор также указывает на объект уголовно-правовой охраны собственности. Получается, что не собственность выступает объектом уголовно-правовой охраны, а уголовно-правовая охрана собственности имеет свой объект, в качестве которого исследователь признает фактическое поведение или состояние участников имущественных отношений. Что он тем самым хотел сказать? Можно предположить, что правовед попытался размежевать объект преступления и объект уголовно-правовой охраны, но попытка не принесла весомых результатов. При этом произошла путаница двух самостоятельных концепций объекта преступления: «объект преступления
- общественные отношения» и «объект преступления - человек».
Нельзя согласиться с дуалистической трактовкой (в социальном и правовом смыслах) Н.В. Вишняковой объекта преступлений вообще и преступлений против собственности, в частности. По мнению автора, объект в социальном смысле -собственность, а в правовом - требова-
ния соответствующих уголовно-правовых норм [19, с. 29]. Признание собственности объектом преступлений главы 21 УК РФ традиционно для уголовно-правовой доктрины. Заявка же на требование уголовно-правовых норм как на объект в правовом аспекте оригинальна, однако вряд ли имеет смысл. Требование уголовно-правовой нормы не может быть объектом преступления, так как оно характеризует содержание этой нормы. Нарушение данного требования свидетельствует о том, что нарушена норма, содержащая описание признаков (элементов) состава преступления, в том числе и объекта преступления. То или иное общественное отношение становится объектом преступления только в том случае, когда оно взято под охрану уголовного закона. И, наконец, общественно опасным и противоправным может быть деяние, а не общественные отношения.
Таким образом, учение об объекте преступлений против собственности развивается по достаточно тернистому пути: через отождествление объекта и предмета преступления, отрицание его значимости для уголовного права вообще, изменение сущности данного уголовно-правового понятия, придание этой сущности по-лисемичности, безоговорочное признание общественных отношений объектом преступления, отрицание такого подхода, попытку найти компромисс в данном вопросе и вновь востребованность концепции общественных отношений.
С учетом изложенного в понимание родового, видового и непосредственного объектов преступлений против собственности следует вкладывать следующий смысл: родовой объект преступлений против собственности представляет собой систему благ и общественных отношений, обеспечивающих нормальное функционирование экономики страны как единого, целостного организма; видовой объект - собственность как комплексный экономико-правовой феномен, проявляющаяся в праве владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим собственнику (законному владельцу) в результате присвоения вещества природы. Вместе с тем речь идет о собственности как об одном из важнейших благ и общественных отношений. При совершении
преступления против собственности нарушаются отношения, возникшие по поводу владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим собственникам (или законным владельцам) в результате правомерного присвоения материальных благ. На уровне видового объекта форма собственности не конкретизируется. Непосредственным объектом преступлений против собственности выступает собственность, с учетом экономико-правовой трактовки, в ее конкретной форме (частной, государственной, муниципальной, интеллектуальной и иной). В зависимости от субъекта права собственности изменяется форма собственности, следовательно, и непосредственный объект приобретает определенную специфику.
К вопросу взаимосвязи объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления в советский и постсоветский периоды эволюции российской уголовно-правовой науки наблюдается один и тот же методологический подход. Предпринимавшиеся попытки размежевать данные категории не принесли весомых результатов. Наиболее предпочтительны в данном ключе воззрения В.Д. Филимонова, В.В. Мальцева и других, суть которых заключается в том, что объект уголовно-правовой охраны и объект преступления - понятия идентичные. Так, В.В. Мальцев в защиту данной методологии приводит следующие аргументы: объект преступления (охраны) есть общественные отношения по своему содержанию, и «этот факт подтверждается российским законотворческим опытом, научными уголовно-правовыми исследованиями прошлого и настоящего, динамикой социальных реалий современной жизни» [20, с. 128].
Вышеозначенный методологический подход представляется наиболее правильным, т.е. объект уголовно-правовой охраны и объект преступления - совпадающие понятия по своей сущности. Отличаются они лишь временным аспектом: взятый под уголовно-правовую охрану объект становится потенциальным объектом преступления; последний трансформируется в реальный объект преступления при его совершении. Таким образом, различие между ними лежит исключительно в темпоральной плоскости.
Собственность выполняет функцию не только объекта преступления, но и объекта уголовно-правовой охраны. Данный вывод, помимо всего прочего, опирается на положения ст. 2 УК РФ, в которой собственность фигурирует в качестве объекта уголовно-правовой охраны, и главы 21 УК РФ, в которой она выполняет двойственную функцию, ибо пока нормы уголовного закона не нарушены, собственность - объект уголовно-правовой охраны, в противном случае, при совершении преступления, она - объект преступления. Важно отметить и то, что собственность была и продолжает оставаться одним из приоритетных объектов уголовно-правовой охраны. Особенно ярко данный аспект проявляется в период экономических кризисов.
В завершение исследования поставленной проблемы можно сформулировать ряд выводов:
1. Учение (система знаний, накопленных поколениями ученых и являющихся научным наследием) о собственности как объекте уголовно-правовой охраны и объекте преступления своими корнями уходит в уголовно-правовые идеи Х1Х-ХХ столетий.
2. На начальном этапе формирования российской научной уголовно-правовой мысли собственность с позиции состава преступления наделялась функциями и предмета, и объекта преступления, которые признавались понятиями взаимозаменяемыми. На объекте уголовно-правовой охраны внимание не акцентировалось. Феномен собственности рассматривался через призму принадлежности лицу, страдающему от преступления.
3. Концепция Н.С. Таганцева отличалась принципиально новым методологическим подходом, сущность которого заключалась в обособлении таких важнейших категорий, как объект уголовно-правовой охраны, объект и предмет преступления, и вместе с тем в установлении между ними тесных корреляционных связей.
4. В последующем теория уголовно-правовой охраны собственности и объекта преступлений против собственности развивалась под влиянием научных воззре-
ний Н.С. Таганцева на объект преступления как правоохраненный интерес жизни.
5. В этот период наблюдался и некий плюрализм во взглядах ученых. Так, И.Я. Фойницкий считал объектом имущественных посягательств имущество как конкретный предмет юридического господства человека, как одну из частей его правовой сферы. С.В. Познышев исходил из узкого понимания объекта хищения, отождествляя его с предметом - чужим движимым имуществом.
6. В начале XX столетия был сформирован новый методологический подход к взаимодействию объекта и предмета преступлений против собственности: предмет признавался структурным звеном объекта преступления (И.Я. Фойницкий).
7. В советский период собственность как объект преступления и объект уголовно-правовой охраны признавались тождественными понятиями.
8. Методологические проблемы объекта уголовно-правовой охраны и объекта преступления имеют определенную обусловленность политическими и идеологическими реалиями.
9. В современной российской уголовно-правовой доктрине система воззрений на объект преступлений против собственности развивается в условиях плюрализма концепций в рамках общего учения об объекте преступления.
10. Наиболее правильным представляется методологический подход к объекту уголовно-правовой охраны и объекту преступления, суть которого заключается в том, что объект уголовно-правовой охраны и объект преступления - совпадающие по своему содержанию понятия. Отличаются они лишь временным аспектом: взятый под уголовно-правовую охрану объект становится потенциальным объектом преступления; последний трансформируется в реальный объект преступления при его совершении.
11. Собственность как одно из важнейших благ и общественных отношений выполняет функцию и объекта уголовно-правовой охраны, и объекта преступления.
Список литературы
1. Ошерович Б.С. Очерки по истории русской уголовно-правовой мысли (вторая половина XVIII века -первая четверть XIX века). М.: Юрид. изд-во Минюста СССР, 1946. 312 с.
2. Гегель Г. В. Ф. Философия права / ред. и сост. Д.А. Керимов, В.С. Нерсесянц; авт. вступ. ст. и примеч. В.С. Нерсесянц; пер. с нем. Б.Г. Столпнера, М.И. Левиной. М.: Мысль, 1990. 524 с. (Сер.: Философское наследие. Т. 113).
3. Лунеев В.В. Эпоха глобализации и преступность. М.: Норма, 2007. 272 с.
4. Российское уголовное право, изложенное Гавриилом Солнцевым (Казань, 1820) / под ред. и с вступ. ст. о Г.И. Солнцеве Г.С. Фельдштейна. Ярославль: [Б.и.], 1907. 218 с.
5. Спасович В.Д. Учебник уголовного права. СПб.: В тип. Иосафата Огризко, 1863. Т. 1. Вып. 1, 2. 432 с.
6. Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права с подробным изложением начал русского уголовного законодательства. Часть Общая. 2-е изд., испр. и значит. доп. Киев: Тип. И. и А. Дави-денко, 1882. 930 с.
7. Калмыков П.Д. Учебник уголовного права, изданный А. Любавским. Часть Общая. Часть Особенная. СПб.: Тип. Т-ва «Общественная польза», 1866. XVI, 535 с.
8. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая: лекции. 2-е изд., пересм. и доп. СПб.: Гос. тип., 1902. Т. 1. 823 с.
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. СПб.: Просвещение, 1907. 441 с.
10. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. Посмертн., 7-е изд. Юрид. общ-ва при Петроградском ун-те, доп. и пересм. А.А. Жижиленко. Петроград: Тип. М. Меркушева, 1916. 439 с.
11. Познышев С.В. Основные начала науки уголовного права. Общая часть уголовного права. 2-е изд., испр. и доп. М.: А.А. Карцев, 1912. 653 с.
12. Круглевский А.Н. Имущественные преступления. Исследование основных типов имущественных преступлений. СПб.: Типо-лит. С.-Петерб. одиночной тюрьмы, 1913. 549 с.
13. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1960. 229 с.
14. Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений (объект и квалификация преступлений). Л.: ЛГУ, 1979. 127 с.
15. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М.: Акад. МВД СССР, 1980. 248 с.
16. Пионтковский А.А. Система Особенной части уголовного права // Советское право. 1926. N 2. С. 43-63.
17. Векленко В.В. Квалификация хищений. Омск: ОА МВД России, 2001. 256 с.
18. Шульга А.В. Объект и предмет преступлений против собственности в условиях рыночных отношений и информационного общества. М.: Юрлитинформ, 2007. 376 с.
19. Вишнякова Н.В. Объект и предмет преступлений против собственности. Омск: Омская акад. МВД России, 2008. 248 с.
20. Мальцев В.В. Учение об объекте преступления: в 2 т. Т. 1. Объект преступления: концептуальные проблемы. Волгоград, 2010.
References
1. Osherovich B.S. Ocherki po istorii russkoy ugolovno-pravovoy mysli (vtoraya polovina XVIII veka - pervaya chetvert' XIX veka) [Essays on the history of Russian criminal-legal thought (the second half of the XVIII century - the first quarter of the XIX century). Moscow, the Legal Publishing House of the Ministry of Justice of the USSR, 1946. 312 p.
2. Gegel' G. V. F. Filosofiya prava [Philosophy of law. Moscow, Mysl' Publ., 1990. 524 p. (Series: Philosophical Heritage, vol. 113).
3. Luneyev V.V. Epokha globalizatsii i prestupnost'[The era of globalization and crime]. Moscow, Norma, 2007.
272 p.
4. Rossiyskoye ugolovnoye pravo, izlozhennoye Gavriilom Solntsevym (Kazan', 1820) [Russian criminal law, set out by Gabriel Solntsev (Kazan, 1820)]. Yaroslavl, 1907. 218 p.
5. Spasovich V.D. Uchebnik ugolovnogo prava [A textbook of criminal law]. St. Petersburg, 1863. Volume 1. Issue 1, 2. 432 p.
6. Kistyakovskiy A.F. Elementarnyy uchebnik obshchego ugolovnogo prava s podrobnym izlozheniyem Nachal Russkogo Ugolovnogo Zakonodatel'stva. Chast' Obshchaya [An elementary textbook of general criminal law detailing the beginnings of Russian criminal law. Part of the General]. Kiev, Printing house I. and A. Davidenko, 1882. 930 p.
7. Kalmykov P.D. Uchebnik ugolovnogo prava, izdanniy A. Lyubavskim. Chast'Obshchaya. Chast' Osobennaya [A textbook of criminal law, published by A. Lubavsky. Part of the General. Part Special]. St. Petersburg, The printing house of the Association "Public Benefit", 1866. XVI, 535 p.
8. Tagantsev N.S. Russkoye ugolovnoye pravo. Chast' Obshchaya [Russian criminal law. Part of the General]. St. Petersburg, 1902. Volume 1. 823 p.
9. Foynitskiy I.Ya. Kurs ugolovnogo prava. Chast' Osobennaya. Posyagatel'stva lichnyye i imushchestvennyye [The course of criminal law. Part Special. Personal and property encroachments]. St. Petersburg, Education, 1907. 441 p.
10. Foynitskiy I.Ya. Kurs ugolovnogo prava. Chast'Osobennaya. Posyagatel'stva lichnyye i imushchestvennyye [The course of criminal law. Part Special. Personal and property encroachments]. Petrograd, Printing House M. Merkushev, 1916. 439 p.
11. Poznyshev S.V. Osnovnyye nachala nauki ugolovnogo prava. Obshchaya chast' ugolovnogo prava [The basic principles of the science of criminal law. The general part of criminal law]. Moscow, 1912. 653 p.
12. Kruglevskiy A.N. Imushchestvennyye prestupleniya. Issledovaniye osnovnykh tipov imushchestvennykh prestupleniy [Property crimes. The study of the main types of property crimes]. St. Petersburg: Typo-lithography of St. Petersburg. single prison, 1913. 549 p.
13. Nikiforov B.S. Ob"yekt prestupleniya po sovetskomu ugolovnomu pravu [Object of the crime of Soviet criminal law]. Moscow, State Publishing House of Legal Literature, 1960. 229 p.
14. Glistin V.K. Problema ugolovno-pravovoy okhrany obshchestvennykh otnosheniy (ob"yekt i kvalifikatsiya prestupleniy) [The problem of criminal legal protection of public relations (object and qualification of crimes)]. Leningrad, Leningrad State University, 1979. 127 p.
15. Korzhanskiy N.I. Ob"yekt i predmet ugolovno-pravovoy okhrany [The object and the subject of criminal-legal protection. Moscow, Academy of the Ministry of the Interior of the USSR, 1980. 248 p.
16. Piontkovskiy A.A. Sistema Osobennoy chasti ugolovnogo prava [System of the Special Part of the Criminal Law]. Sovetskoye pravo - Soviet Law, 1926no. 2, pp. 43-63.
17. Veklenko V.V. Kvalifikatsiya khishcheniy [Qualification of theft]. Omsk, Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2001. 256 p.
18. Shul'ga A.V. Ob"yekt i predmet prestupleniy protiv sobstvennosti v usloviyakh rynochnykh otnosheniy i informatsionnogo obshchestva [The object and subject of crimes against property in the context of market relations and the information society]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2007. 376 p.
19. Vishnyakova N.V. Ob"yekt i predmet prestupleniy protiv sobstvennosti [Object and subject of crimes against property]. Omsk: Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2008. 248 p.
20. Mal'tsev V.V. Ucheniye ob ob"yekte prestupleniya. V 2 t. T. 1. Ob"yekt prestupleniya: kontseptual'nyye problemy [The doctrine of the object of the crime. In 2 volumes. Volume 1. The object of the crime: conceptual problems]. Volgograd, 2010.
