CC BY
30
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2011. № 2
Б. Пионтек,
преподаватель и соискатель кафедры славянских языков и культур факультета иностранных языков и регионоведения Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова; e-mail: barbarapiontek@ hotmail.com
СОБЛЮДЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ ТРАДИЦИИ ПРИ ПЕРЕВОДЕ ИДЕОЛОГЕМ - НАЗВАНИЙ ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА
В статье рассматриваются проблемы перевода c польского языка на русский язык идеологем — названий польского государства в разные исторические периоды. Генерализация как главный метод перевода названий Польши (в истории и в современности) связана с более синкретичным восприятием Польши в русскоязычном ареале, чем в польскоязычном обиходе.
Ключевые слова: идеологема, перевод, польский язык, русский язык, язык политики.
Barbara Piqtek,
Lecturer and Graduate Student at the Department of Slavonic Languages and Cultures, Faculty of Foreign Languages and Regional Studies, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; e-mail: barbarapiontek@hotmail.com
Upholding Traditions in Translation of Ideologemes: Names of the Polish State
The article deals with translation issues of specific ideologemes, namely the issues of Polish to Russian translation of different names of Poland in her different historical periods. Generalization as the main method of translating Poland's names throughout her history is connected with a more syncretic perception of Poland in the Russian language area as compared to the Polish language area.
Key words: ideologeme, translation, Polish, Russian, political language.
Статья посвящена переводу на русский язык идеологем — названий польского государства на протяжении его исторического развития как ключевых лексических единиц исторического и общественно-политического дискурса.
Под идеологемами понимаются «устойчивые по форме, легко воспроизводимые лексические единицы (слова и сочетания слов), обладающие целостным идеологическим значением, имеющие общественно-культурную и историческую значимость для данного этноязыкового сообщества: вневременную (у идеологем, прочно укоренившихся в этноязыковом сознании народа) или ограниченную хронологически определённым периодом существования данного этноязыкового сообщества» [Пионтек, 2010, с. 87].
Целый ряд идеологем обладает этноязыковой лингвокультурной спецификой. Перевод таких идеологем вызывает особые трудности. Эти трудности являются следствием того, что «каждый язык
на протяжении своей истории впитывает в себя особенности обычаев и характера народа, который на нём говорит, факты его истории (...). Особенности эти настолько существенны, что принято говорить о языковой картине мира, специфичной для говорящих на каждом языке как родном» [Алексеева, 2004, с. 171]. Языковая картина мира формируется на основе лексики с национально-культурным компонентом, к которой нередко относятся идеологе-мы, прошедшие большой путь развития и содержащие напластования эпох.
Проблема этнолингвистической специфики текста впервые стала ставиться еще на рубеже XVIII—XIX вв., тогда речь шла о «национальном колорите» [Алексеева, 2004, с. 94—95, с. 172]). В XX в. лингвострановедческая специфика текстов стала предметом обсуждения многих исследователей (см.: [Верещагин, Костомаров, 1990; Влахов, Флорин, 2009]), а на рубеже XX—XXI вв. в центре внимания оказался лингвокультурологический аспект текстов (см.: [Тер-Минасова, 2004, с. 10—43]).
Для перевода большинства текстов, насыщенных идеологема-ми, нужен определённый объем фоновой информации. Фоновая информация — это «социокультурные сведения, характерные лишь для определённой нации или национальности, освоенные массой их представителей и отражённые в языке данной национальной общности» [Виноградов, 2001, с. 36]. В.С. Виноградов указывает, что фоновая информации «охватывает прежде всего специфические факты истории и государственного устройства национальной общности, особенности её географической среды, характерные предметы материальной культуры прошлого и настоящего, этнографические и фольклорные понятия и т.п. Всё то, что в теории перевода обычно именуют реалиями» [там же, с. 36—37]. В некоторых работах мы находим не только употребление термина реалия, но и экзотизмы, или безэквивалентная лексика.
С. Влахов и С. Флорин подчёркивают, что под реалиями в пере-водоведении понимают не только сами факты, явления и предметы, но также их названия, слова и словосочетания. «Реалия-слово как элемент лексики данного языка представляет собой знак, при помощи которого такие предметы — их референты — могут получить своё языковое обличие» [Влахов, Флорин, 1980, с. 7]. Из вышесказанного можно сделать вывод, что и идеологемы относятся к категории политических реалий, так как они есть слова или словосочетания, «называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, а следовательно, не подда-
ются переводу «на общих основаниях», требуя особого подхода» [там же, с. 47].
Перевод идеологем, несомненно, является непростой задачей, но, как пишет А.В. Федоров, «нет такого слова, которое не могло бы быть переведено на другой язык хотя бы описательно, т. е. распространённым сочетанием слов данного языка» [Федоров, 1968, с. 182]. Выбор переводческих приёмов обусловлен рядом факторов, в том числе и степенью знакомства реципиента с данной тематикой, что может быть обусловлено даже страной, из которой он происходит [Влахов, Флорин, 1980, с. 144].
Сложности при переводе возникают, как правило, из-за отсутствия в языке, на который мы переводим, эквивалента данного объекта или явления, но это отнюдь не означает, что переводчик не в состоянии найти способ передать его значение.
В.Г. Кульпина пишет, что «одной из главных проблем переводо-ведения является проблема подбора языковых средств на языке перевода. В этом аспекте особой спецификой отличаются специальные тексты исторической и культурологической направленности: необходимый для их перевода контекст часто выходит далеко за рамки предложения и формируется пространственно-временными координатами тех событий, о которых данный текст повествует» [Кульпина, 1996, с. 241].
Особую трудность для перевода представляют исторические названия, в частности названия государств, меняющиеся на протяжении их существования. Целью данной статьи является анализ способов перевода идеологем — названий польского государства, а также выявление некоторых сложностей и закономерностей, которые могут возникнуть при её переводе с польского языка на русский.
Название государства представляет собой для его граждан большую ментальную и духовную ценность, и в силу этого оно является идеологемой национального сознания. В современном глобализирующемся мире названия государств нередко представляют собой также ценностные идеологемы для стран-соседей, для жителей данного региона и даже для людей на всем земном шаре — таков удел наиболее известных и значимых стран мира.
Обратимся к генезису идеологем — названий польского государства на протяжении его истории. С этой целью рассмотрим имя собственное Польша — по-польски Polska, которое вместе с его исторической атрибутикой является ценностной идеологемой для его граждан и идеологемой-интернационализмом для стран европейского региона и других стран, вовлечённых в мировой процесс.
Этимологически название Polska 'Польша' берет своё начало от прилагательного женского рода, в свою очередь образованного от существительного pole 'поле'. Десять веков тому назад на пра-исторических польских землях на реке Варте обитали люди, зани-
мавшиеся земледелием. Доминирующим элементом пейзажа этой территории являлись поля, поэтому этих людей стали называть полянами (польс. Polanie) [SE, s. 403].
Название «страны полей» — лат. terra Poloniae, польс. ziemia Polska 'Польская земля', сокращенно Polska, стало в XI в. названием всего государства, расположенного в бассейне Одры и Вислы. По словам Яна Длугоша, средневекового историка и летописца, «древнее название лехиты (польс. Lechici, Lechitowie) вскоре забылось, и весь народ и страна стала именоваться Польшей» [ESI, t. 4, s. 68]. О происхождении названия Польши см. подробнее мнение историка [Urbanczyk, 2008] и языковеда [Manczak, 2010].
В хронике Галла Анонима XII в. содержится официальное название страны — лат. Regnum Poloniae (польс. Krolestwo Polskie), и такое название сохранилось в польской исторической традиции, так как оно было связано с политической программой, в основе которой лежало стремление к воссоединению раздробленного государства и восстановлению в нем королевской власти [Тымов-ский, Кеневич, Хольцер, 2004, с. 49; 103]. «Появление использовавшегося господствовавшей элитой термина "Krolestwo Polskie" 'Польское Королевство' стало главным результатом почти двухвекового периода становления и упрочения польского государства» [там же, с. 49].
Krolestwo Polskie на русский язык в большинстве исторических материалов переведено как Польское королевство [СЭС, с. 1047], однако в некоторых материалах выступает перевод Королевство Польское [КИП, с. 501] и Королевство Польша [ИЮиЗС, с. 159].
В XIV в., в 1356 г., впервые для обозначения польского государства появляется новое название — лат. Corona Regni Poloniae (польс. Korona Krolestwa Polskiego), которое на русский язык можно перевести как 'Корона Польского королевства'. Термин пришёл в Польшу из Западной Европы, и его принятие было обусловлено внутренними политическими переменами и внешнеполитическим положением Польши. Новое понимание государства заключалось в отделении личности правителя от государства [Тымовский, Кеневич, Хольцер, 2004, с. 105].
XVI в. приносит очередное изменение в название польского государства. Так, в 1569 г. в результате Люблинской унии возникает Речь Посполитая Короны Польской и Великого княжества Литовского (польс. Rzeczpospolita Korony Polskiej i Wielkiego Ksi^stwa Litewskiego) как плод государственного объединения Польши и Литвы. Это государство продолжает своё существование вплоть до разделов Польши, т.е. до 1795 г.
В польской историографии для обозначения вышеназванного государственного образования широко применяется в качестве официального его редуцированное название Rzeczpospolita Obojga
Narodow 'Речь Посполитая Обоих Народов'. В самом документе Люблинской унии, завещании короля Сигизмунда Августа, а затем и других политических документах упоминается о том, что создано «государство двух народов» [SH, s. 256]. Речь Посполитая Обоих Народов — так и называлось государство в течение длительного времени, став как официальным, так и обиходно-разговорным названием данной государственной формации. В переводе на русский язык встречаются варианты Польско-Литовское Государство Двух Народов, Речь Посполитая Двух Народов [МиОС, с. 13; 53], Республика Двух Наций (ИЦВЕ, с. 5) либо Польско-литовская шляхетская республика [ПиЕ, с. 5]. Однако в результате анализа исторических материалов, описывающих эту эпоху, можно прийти к выводу, что в русской терминологии чаще всего используется неразвёрнутое традиционное название Речь Посполита/Речь Посполитая [СЭС, с. 1047]. Это можно объяснить тем, что в сокращённом варианте государство c XVI по XVIII в. называлось Rzeczpospolita 'Речь Посполитая', и именно его мы часто находим в самих польскоязычных исторических материалах. При этом лексема Rzeczpospolita является калькой латинского выражения res publica и означает «общее благо». Впервые это название было употреблено польским летописцем и историком Винцентом Кадлубеком в XII в., но в то время Польшу как республику — res publica — В. Кадлубек понимал скорее в этических, чем географических или юридических категориях [KP, s. LXXII].
Историками применяется ещё одно название этого периода — Rzeczpospolita szlachecka и его эквивалент 'Речь Посполита шляхетская' либо 'Республика шляхетская', но оно никогда не было официальным названием страны, а скорее своего рода указанием на форму феодального государства, характерную для Польши начиная с XVI в.
С XVII в. в дипломатической переписке и других политических документах использовалось название Najjasniejsza Rzeczpospolita Polska (лат. Serenissima Res Publica Poloniae) 'Светлейшая Речь Посполитая' [WTZ, s. 403].
После упадка Речи Посполитой в XVIII в. под протекторатом Наполеона было создано Ksiqstwo Warszawskie (1807—1813) 'Варшавское герцогство'. Несмотря на то, что в Большом польско-русском словаре находим следующий перевод: ksi^stwo — княжество; Ksi^stwo Warszawskie, ист. Варшавское герцогство [WSPR, s. 368], во многих распространённых материалах по истории Польши Ksi^stwo Warszawskie переводится все-таки как 'Варшавское княжество'.
С чем связаны эти два варианта перевода? В допетровской России существовал лишь один титул — князь. В эпоху Петра Великого распространились заимствованные с Запада графские и баронские
титулы [Юрганов, Кацва, 1998, с. 275]. Титулы могли дублироваться. Так, например, в царской России титул герцога считался равнозначным титулу князя, отсюда и две возможности назвать территорию, находящуюся во владении данного правящего лица, княжество либо герцогство. Однако в русской традиции Ksiqstwo Warszawskie называется 'Варшавским герцогством', что связано с заимствованным из немецкого языка титулом герцога (нем. Herzog). Этот вариант перевода фигурирует в исторических материалах, авторами которых являются российские историки, следовавшие русской традиции номинации [ИР, с. 245]. Он же выступает в переводах с других языков (кроме польского), например с французского [ИЦВЕ, с. 357]. Второй вариант перевода — Варшавское княжество, или Княжество Варшавское, выступает в тех случаях, когда источником перевода является польскоязычный текст [Ты-мовский, Кеневич, Хольцер, 2004, с. 303; ИПД, с. 168—171] и/или автор владеет польским языком и знает польскую историческую традицию [ИЮиЗС, с. 529—530; КИП, с. 501].
После поражения Наполеона Варшавское герцогство перестало существовать и вошло в состав образованного по решению Венского конгресса в 1815 г. автономного государства, объединённого с Россией персональной унией. Оно официально называлось Krolestwo Polskie 'Королевство Польское', или Krolestwo Kongresowe 'Королевство конгрессовое', а в польской разговорной речи — Konkresowka 'Конгресувка'. Для этой государственной формации в русской традиции номинации существует название Царство Польское [WSPR, 1, s. 362], хотя в переводных материалах, как правило, функционирует калькированное с польского языка название Королевство Польское [ИПД, с. 172—175; 190—191; 195—197]. В одном из источников автором используются оба наименования таким образом, что когда впервые упоминается о Польше этого периода, сначала выступает название Королевство Польское, а в скобках даётся слово-пояснение 'Царство' [ИСЛ, с. 491]. Далее по тексту применяется уже исключительно название Царство Польское.
Кроме того, существует ещё название Kongresowka. С точки зрения словообразования это название является продуктом универбизации, т.е. преобразования названия, состоящего из нескольких слов в одно слово. Выражения с существительными среднего рода преобразуются в форму женского рода [Grzegorczykowa, 1979, s. 45]. См. примеры: Stare Miasto 'Старый город' — Starowka; Krolestwo Kongresowe 'Конгрессовое королество' — Kongresowka.
Н. Девис так описывает причины образования такого названия: «Говоря о нём (государстве), использовалась ласковая уменьшительная форма "конгресувка", т.е. маленькое, бедненькое создание конгресса» [Davies, 1994, s. 389]. На русский язык переводим его, прибегая к транскрипции ('конгресувка').
Царство Польское просуществовало до 1915 г., но вследствие двух восстаний, направленных против царя, занимаемая им территория утратила автономию. В результате данное образование «прекратило своё существование как особое владение русского государя с особыми правами и особым внутренним строем. Этот факт отразился в сознании русского правительства и общества тем, что само название Царство Польское стало выходить из употребления и заменяться названием "Привисленский край"» [Любавский, 2004, с. 553]. В конце XIX в. новое название, вначале чисто разговорное, стало проникать уже и в законодательный язык, хотя никогда не стало официальным. В польской исторической терминологии существуют два названия: одно является калькой из русского языка — Przywislanski Kraj, второе образовано по правилам словообразования польского языка — Kraj Nadwislanski.
Жизнь польского государства возобновилась в 1918 г. Его название Rzeczpospolita Polska 'Польская Республика' подчёркивало преемственность с Речью Посполитой (1569—1795), прекратившей своё существование в конце XVIII в. Отсюда и определение Druga Rzeczpospolita, либо IIRzeczpospolita (IIRP) 'Вторая Речь Посполитая'.
Прекращение дипломатического признания польского правительства в изгнании Соединённым Королевством Великобритании и США в 1945 г., а впоследствии и другими странами мира, следует считать фактическим концом Второй Речи Посполитой как субъекта международного права.
Официальным названием Польши в период с 1952 по 1989 г. стало Polska Rzeczpospolita Ludowa (PRL) 'Польская Народная Республика (ПНР)'. От аббревиатуры названия страны образовано часто употребляемое прилагательное peerelowski/PRL-owski 'касающийся Польской Народной Республики, пээнеровский' (например, gospodarkapeerelowska 'экономика Польской Народной Республики').
В 1989 г. после общественно-политических преобразований страна вернула себе историческое название Rzeczpospolita Polska. Точный перевод названия нынешнего польского государства звучал бы как 'Польская республика' (слово Polska в словосочетании Rzeczpospolita Polska является прилагательным). Однако при его официальном переводе на русский язык в качестве второго элемента употребляется не прилагательное, а существительное — Польша, что, во-первых, позволяет сохранить исходный порядок слов, а во-вторых, — не изменять аббревиатуры RP 'РП' [Тымов-ский, Кеневич, Хольцер, 2004, с. 528]. И, таким образом, официальным названием польского государства в переводе на русский язык является Республика Польша.
В преамбуле польской Конституции от 1997 г. употребляются ещё одно цифровое обозначение польского государства — Третья
Речь Посполитая (польс. Trzecia Rzeczpospolita), хотя официальным названием остаётся Польская Республика (польс. Rzeczpospolita Polska) [KRP, s. 8]. Причиной появления такого обозначения явилось стремление обеспечить преемственность с традицией государств-предтеч — Первой Речи Посполитой и Второй Речи Поспо-литой [Ibid, s. 7].
Суммируя приведённый выше обзор исторических названий Польши, отметим, что в языковом сознании носителей русского языка название Польши как идеологема русского языкового сознания функционирует в нерасчленённом синкретичном виде, без разбиения на исторические периоды существования Польши и без учёта исторических изменений, модификаций и нюансов её существования. Сформировалась определённая традиция перевода на русский язык лексем, означающих Польшу в разные исторические периоды, и своей задачей мы считали представить эту логику и эту традицию. Хотя, подчеркнём, что для носителей русского языка, не являющихся рафинированными историками, в качестве обозначения польского государства существует фактически лишь одна лексема — Польша, и независимо от исторических названий, функционирующих в польской и российской историографии, эта идеологема едина, цельна и фактически не подлежит какому-либо развёртыванию. Такое видение страны находит своё воплощение в общественно-политическом дискурсе и в переводах с польского языка, содержащих данную идеологему, где в качестве переводческой трансформации чаще всего применяется приём генерализации. «Генерализацией называется трансформационная операция, в ходе которой переводчик, следуя по цепочке обобщения, заменяет понятие с более ограниченным объёмом и более сложным содержанием, заключённое в слове или словосочетании исходного текста, понятием с более широким объёмом, но менее сложным, менее конкретным содержанием. Таким образом, генерализация непременно предполагает сокращение элементов содержания, т.е. в определённом смысле потери при переводе» [Гарбовский, 2004, с. 426], иными словами, более узкой по своему значению единице исходного языка (ИЯ) соответствует более широкая семантическая единица в языке перевода (ПЯ), поэтому «такая трансформационная операция может быть также определена как гиперонимическое образование» [там же]. Синкретизм переводных номинаций, через приём генерализации отражая обобщённость представлений о Польше носителей русского языка — как предков россиян, так и россиян современных, позволяет определить место рассматриваемых идеоло-гемических лексем в языковых картинах мира обоих рассматриваемых языков.
Список литературы
Алексеева И.С. Введение в переводоведение. М.: Академия, 2004. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура / Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Русский язык, 1990. Виноградов В.С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). М.: Издательство института общего среднего образования РАО, 2001.
Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М.: Международные отношения, 1980.
Гарбовский Н.К. Теория перевода. М.: Изд -во Моск. ун-та, 2004. Кульпина В.Г. Взаимодействие культур сквозь призму лингвокультуроло-гической категории культурно-исторической точки отсчета // Россия и Запад: Диалог культур. Вып. 3 / Отв. ред. А.В. Павловская; МГУ, ф-т иностр. языков. Центр по изучению взаимодействия культур. М., 1996. С. 241—249.
Пионтек Б. Идеологема как ключевая лексическая единица общественно-политического дискурса и как концепт общественного сознания современной языковой личности в России и в Польше // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2010. № 1. С. 85—95.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово/ Slovo, 2004.
Тымовский М., Кеневич Я., Хольцер Е. История Польши / Пер. с польск.
М.: Изд-во Весь мир, 2004. Федоров А.В. Основы общей теории перевода. М.: Высшая школа, 1968. Юрганов А. Л. Кацва Л. А. История России XVI—XVIII вв. М.: ЧеРо; Мирос, 1998.
Davies N. Boze igrzysko. Historia Polski. T. 2 / Tlum. E. Tabakowska. Krakow: Znak, 1994.
Grzegorczykowa R. Zarys slowotwórstwa polskiego: slowotwórstwo opisowe.
Warszawa: PWN, 1979. Mañczak W. Czy cudzoziemcy nadali imi§ Polsce? // Prace Komisji Nauk
Filologicznych, oddzial PAN we Wroclawiu. 2010. N 2. S. 343—345. Urbañczyk P. Trudne pocz^tki Polski. Wroclaw: Wyd-wa Uniwersytetu Wroclawskiego, 2008.
Словари
СЭС — Советский энциклопедический словарь. 4-е изд. / Гл. ред.
А.М. Прохоров. М.: Советская энциклопедия, 1989. ESI — Gloger Z. Encyklopedia staropolska ilustrowana / Wst^p J. Krzyza-
nowskiego. Warszawa: Wiedza Powszechna, 1974. SE — Dlugosz,-Kurcz,abowa K. Slownik etymologiczny j^zyka polskiego. Warszawa: Wydaw. Naukowe PWN, 2005. SH — Slownik historii Polski / Pod red. J. Maciszewskiego. Warszawa: Рolska Oficyna Wydawnicza, 1998.
WSPR — Hessen D., Stypuia R. Wielki slownik polsko-rosyjski: W 2 t. Warszawa: Wiedza Powszechna, 2001.
Источники
ИПД — Дыбковская А., Жарын М., Жарын Я. История Польши с древнейших времен до наших дней / Под ред. А. Сухени-Грабовской, Э.Ц. Круля. Варшава: ПВН, 1995. ИР — Орлов А.С., Георгиев В.А., Полунов А.Ю., Терещенко Ю.Я. Основы
курса истории России. М.: Простор, 1997. ИСЛ — Любавский М.К. История западных славян. 3-е изд. М.: Парад, 2004.
ИЦВЕ — Алексюн Н., Бовуа Д., Дюкре М., Клочовский Е., Самсонович Г., Вандич П. История Центрально-Восточной Европы / Пер. с фр. М.Ю. Некрасов, А.Ю. Карачинский, И.А. Эгипти. СПб.: Евразия, 2009. ИЮиЗС — История южных и западных славян: В 2 т. / Под ред. Г.Ф. Матвеева, З.С. Ненашевой. М.: Изд-во Моск. ун-та; Печатные Традиции, 2008.
КИП — Горизонтов Л.Е, Дьяков В.А, Зуев Ф.Г. и др. Краткая история Польши. С древнейших времен до наших дней / Отв. ред. В.А. Дьяков. М.: Наука, 1993.
МиОС — Лескинен М.В. Мифы и образы сарматизма. Истоки национальной идеологии Речи Посполитой / Отв. ред. Л.А. Софронова; ИСл РАН. М., 2002.
ПиЕ — Польша и Европа в XVIII веке. Международные и внутренние
факторы разделов Речи Посполитой: Сб. ст. / ИСл РАН. М., 1999. KRP — Konstytucja Rzeczpospolitej Polskiej. Krakow: Zakamycze, 2002. KP — Mistrz Wincenty zwany Kadlubkiem. Kronika polska / Przeklad i opr.
B. Kürbis. Wroclaw: Zaklad Narodowy im. Ossolinskich, 1992. N 277. WTZ — Wiek XVI-XVIII w zrodlach. Wybor tekstow zrodlowych z propozycjami metodycznymi dla nauczycieli historii i studentow / Oprac. M. Sobanska-Bondaruk, S.B. Lenard. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 1997.
