CC BY
100
СОБИРАНИЕ И ИЗУЧЕНИЕ АЛТАЙСКИХ НАРОДНЫХ ПЕСЕН
М.А. Демчинова
Ключевые слова: Алтай, народная песня, публикация, исполнитель, жанр, анализ.
Keywords: Altai, folk songs, publications, performer, genre, analysis.
Алтайская народная песня - один из самых распространенных фольклорных жанров алтайской народной поэзии. Их письменная фиксация и публикации начались со второй половины XIX века.
Самые ранние записи фольклорных песен были осуществлены В.В. Радловым при участии алтайского писателя-просветителя М.В. Чевалкова. Данные материалы вышли в свет в книге В.В. Радлова «Образцы народной литературы тюркских племен Южной Сибири и Дзунгарской степи» (Т. I, Спб., 1866) и этнографическом сборнике В.И Вербицкого «Алтайские инородцы» (М., 1893). В.В. Радлов в своем исследовании «О формах связанной речи у алтайских татар» проанализировал характер исполнения и ритмико-интонационную структуру исторических и лирических песен и пришел к выводу, что в песенной поэзии алтайских тюрков не выражена конечная рифма, а ее заменяет начальная аллитерация [Radloff, 1866, s. 86].
В книге «Образцы народной литературы тюркских племен Южной Сибири и Дзунгарской степи» в разделе «Песня» первыми по счету помещены крупные по объему песенные произведения «Канза-Пий» («Канза-Господин»), «Мырат-Пий» («Мырат-Господин»), «Ак-К,б,к», «Саксы Бай» («Саксы Богач»), «Пеш казак» («Пятеро казаков»), «Пий Таш» («Господин Таш»), а также ряд необрядовых и обрядовых песен. Первые пять песен - произведения, относящиеся к историческим песням. В них повествования ведутся вокруг имени исторических лиц, якобы живших в ту или иную историческую эпоху, деяния которых связаны с конкретными событиями народной жизни.
Следует заметить, что народную песенную поэзию алтайцев и те-ленгитов В.В. Радлов объединил под народным термином «кожог»
(«песня», который, по нашему предположению, образован от слова «кош», функционирующего в следующих значениях: «дополнительный», «рядом стоящий», «добавочный», «прибавочный», «прибавленный»; «нарастающий», наращивающийся и т.п., что отражает способ образования песенной структуры с помощью образного параллелизма и его вариационного описания одного и того же явления.
В исследованиях алтайских ученых-фольклористов (Т.С. Тюхтенев «Алтайские народные песни», С.С. Суразаков «Алтайский фольклор») отмечено, что миссионерская деятельность В.И. Вербицкого дала ему огромную возможность изучить быт, обычаи, традиции, язык и фольклор алтайцев, живя непосредственно в их среде (XX веке).
В первой научной грамматике алтайского языка, составленной В.И. Вербицким и вышедшей в 1869 году в Казани, народные песни послужили яркими примерами для демонстрации грамматических особенностей народного языка. Именно «песни народные», по определению самого народа, являются «кдгестиу кдрнддзи» - «раскаленным углем души», то есть песни - это наидоступнейшая, самая распространенная, близкая всем форма поэтического выражения человеческих переживаний.
Судя по записям и переводам, исследователь стремился к исключительной достоверности содержания записываемых текстов с сохранением особенностей разговорного языка, несмотря на некоторые погрешности в фиксации.
В книге В.И. Вербицкого «Алтайские инородцы» содержатся 29 песен, из них только одна связана с родильным обрядом, а все остальные песни, на наш взгляд, являются необрядовыми. В предисловии автор выделил тематические особенности песен и изучил исполнительское мастерство алтайских песенников, он очень точно отмечает тот печальный «песенный настрой» народа, который царил в XIX веке. По данным образцам песен можно судить, каково было в то время народу, у которого родина - Алтай была разорена в результате вражеских набегов. Даже автор книги, возможно, неслучайно на первое место выдвинул «Песню о разорении Алтая», которая на протяжении ста с лишним лет звучал как народный гимн. Заметим, что расположение народных песен в книге В.И. Вербицкого произведено по заложенной к тому времени Радловым традиции - помещение первыми песен исторического характера.
В «Грамматике алтайского языка» Вербицкого вторая по счету «Тюремная песня алтайского богатыря Канзы» явно свидетельствует о
тех событиях, которые происходили на тогдашних «инородческих» окраинах России: заключение «инородцев» в тюрьму за тот или иной проступок, болезненная психологическая адаптация «инородца» к новым социально-политическим, культурно-историческим условиям жизни российской империи, и, как следствие этого, протест в той или иной форме. Далее одни лишь названия песен, не говоря уже о содержании», действительно наводят человека, читающего их, на печальные раздумья («Плач о потере мужа», «Жалоба влюбленных», «Разлука с супругом», «Жалоба на одиночество», «Ожидание родного», «Плач о потере сына», «Надежда сироты», «Ожидание родителей», «Разлука с дочерью», «Сострадание птицам»). К сожалению, невозможно установить, кто исполнители этих песен, один человек или ряд исполнителей. По всей видимости, данные скорбного характера песни были самыми распространенными еще в то далекое для нас время. Они бытуют в народе и по сей день во множестве вариантов и версий.
В.И. Вербицкий называет алтайцев «склонными к пению и музыке» и многих из них импровизаторами, что характерно песенной традиции алтайцев. Традиция импровизаторства не утеряна и поныне. Но при этом нельзя отрицать тот факт, что алтайские песни, особенно в советское время, стали угасать вследствие принятия их идеологами того времени за «пережиток старого», и песенная традиция исчезала вместе с уходом из жизни пожилых знатоков фольклора, хотя в реальной же жизни самым «живучим» жанром устного творчества считалась народная песня.
В первой половине ХХ века самыми крупными и скрупулезными собирателями и исследователями алтайской народной песенной поэзии были А.В. Анохин и Н.П. Дыренкова, имена которых давно известны в отечественной науке. По оценкам Т.С. Тюхтенева, А.В. Анохин внес огромный вклад в дело собирания, изучения песен тюркоязычных народов Сибири: «В течение тридцати лет он изучал быт, обычаи, верования народов Сибири (алтайцев, шорцев, телеутов), собирал музыкальный фольклор. Только у алтайских племен Анохиным записано более 500 народных песен и около 800 мелодий» [Тюхтенев, 1972, с. 8].
Тексты песен, которые были собраны Анохиным и Дыренковой, отличаются тем, что они записаны на латинской графике, функционировавшей в то время в сфере алтайской письменности. Особо следует отметить, что песни в данной коллекции имеют, хотя не полную, но научную паспортизацию, а это представляет огромную ценность для современной науки.
Тексты народных песен в записях XIX века В.И. Вербицкого,
В.В. Радлова, а также ХХ века - А.В. Анохина, Н.П. Дыренковой с их историческими особенностями графического оформления, грамматического строя, лексико-семантического уровня стали своеобразными историко-культурными памятниками, которые служат материалами для сопоставительного изучения песенной традиции во времени, для выявления определенного песенного репертуара того или иного отрезка истории фольклора, их особенностей и соотношения между традицией и современностью. В какой-то мере в них отразилась история развития алтайской письменности (переход от кириллицы к латинице и обратно), что оказало огромное влияние на историю письменной фиксации фольклора.
С установлением советской власти в Горном Алтае началось издание газет на национальном языке «Кызыл Ойрот» («Красная Ойро-тия», 1925), «Белен бол» («Будь готов»), «Ойроттын комсомолці» («Комсомол Ойротии»). С этого момента и до современности («Алтайдын Чолмоны») периодическая печать стала одной из самых доступных форм публикации не только народных песен, но и всего фольклора алтайцев. Немаловажную роль в пропаганде народных песен сыграло и национальное радиовещание, которое опиралось на собирательскую и исполнительскую работу вокально-инструментального ансамбля под руководством А.Ф. Хитрова (вторая половина 30-х годов).
Великая Отечественная война для народной песни, с одной стороны, стала величайшим «тормозом», поскольку она унесла жизнь многих песенников и других носителей алтайского фольклора. Была приостановлена собирательская деятельность и публикация песен. С другой стороны, война породила огромное количество народных песен, которые позже были собраны и опубликованы в трудах алтайских фольклористов Т.С. Тюхтенева (Алтайские народные песни, 1972) и И.Б. Шинжина (Песни огненных лет, 2001).
Новый этап собирания и изучения фольклорного наследия для этносов Алтая интенсивнее начинается с 1952 года, когда на Алтае был учрежден Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы. В это время целенаправленно стали готовиться научные кадры. Руководством института большое значение придавалось собирательской деятельности. Для участия в специальных научно-комплексных экспедициях института привлекались работники и студенты учебных заведений и научных учреждений. Собиратели-энтузиасты ученым-фольклористам С.С. Суразакову, Т.С. Тюхтеневу
присылали письма, в которых имелись записи народных песен и других жанров фольклора. Собранные таким образом песни были опубликованы в следующих изданиях: «Кожоудор» («Песни») - К. Горно-Алтайск, 1955; «Песни Горного Алтая» - ПГА. Горно-Алтайск, 1957; «Алтай албатыныу кожондоры» («Алтайские народные песни») -АНП. Горно-Алтайск, 1959; «Народные песни алтайцев» - НПА. Горно-Алтайск, 1962 и др.
Первым полновесным исследованием народных песен алтайцев является работа Т.С. Тюхтенева (1923-1974) «Алтайские народные песни», где подвергнуты научному анализу труды дореволюционных и постреволюционных ученых, дана научная классификация и анализ алтайских народных песен в рамках их традиционного изучения.
В связи с выводами В.В. Радлова в его статье «О формах связанной речи у алтайских татар» и утверждениями В.И. Вербицкого в книге «Алтайские инородцы» об особенностях тюркской поэзии (об аллитерации и конечной рифме) Т.С. Тюхтенев писал: «Хотя мы отмечали, что конечная рифма в алтайском песенном творчестве появилась позднее начальной, тем не менее, она наличествует в народных песенных текстах, изданных В.В. Радловым и В.И. Вербицким. Но почему-то эти ученые отрицали наличие конечной рифмы в алтайских народных песнях. В.В. Радлов отмечал, что в устной поэзии тюркоязычных народов Севера и Алтая мы имеем в стихах начальную аллитерацию, заменяющую конечную рифму. А В.И. Вербицкий писал, что «о хвостах» (конечная рифма) алтаец не тужит, у него были бы согласны «головы» (анафора). Это неправильное утверждение: для алтайца важны песни, как с начальными, так и конечными рифмами. Без них песня считается неполноценной. Поэтому народные песни он создал как с начальными, так и конечными рифмами» [Тюхтенев, 1972, с. 89].
В 30-е и 40-е годы алтайские народные песни активно собирал телеутский музыкант Т.С. Сыркашев. Он оставил немало интереснейших записей песенных текстов и их нотировок (ФМ-54а, 54б), которые демонстрируют особенности процесса сбора, нотировки и своеобразной интерпретации народных песен.
Бесценный вклад в алтайскую науку внес К.И. Максимов (житель города Заринск Алтайского края, учитель-языковед) тем, что он в 7080-е годы собрал фольклор заринских телеутов и сдал в архив тогда Горно-Алтайского научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ныне Института алтаистики им. С.С. Суразакова). В 1995 году материалы К.И. Максимова изданы Институтом алтаистики в виде сборника текстов («Алтайский фольклор»),
составитель, автор предисловия и примечаний Т.М. Садалова. В данной книге содержатся телеутские народные песни обрядового и необрядового характера. Собиратель К.И. Максимов, в совершенстве владевший родным языком, оставил ценные записи песен с сохранением диалектных особенностей, особенностей строя устнопоэтической речи, а также произвел научную паспортизацию текстов.
Собирателем песен был отличный знаток алтайского языка и фольклора Е.М. Чапыев. Он лично сам охотно исполнял песни разных диалектов, будучи обладателем исключительной памяти, вмещающей более 300 песен традиционного клишированного стиля, и в то же время занимался импровизацией на разные темы. Плодом его активного и любознательного труда стал сборник алтайских народных песен «Кожоудор» (Песни), изданный в 1991 году с нотировкой и комментариями музыковеда Г.Б. Сыченко.
В рамках подготовки алтайских томов академической серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» были проведены специальные комплексные научные (фольклорно-музыкально-этнографические) экспедиции Института алтаистики им.
С.С. Суразакова совместно с Новосибирской консерваторией им. М.И. Глинки и Институтом филологии СО РАН (1984, 1986, 1989, 1992, 2000, 2008), которые стали знаменательными явлениями не только в алтайской науке, но и во всероссийской. В ходе данных экспедиций зафиксировано более 800 единиц алтайских народных песен необрядового характера. Архивный фонд ИА пополнился новыми материалами на всех диалектах алтайского языка в живом звучании, что дало огромную возможность издавать песни разных лет в их различных вариантах, версиях, повторных и разновременных записях.
В 2009 году Институтом алтаистики им. С.С. Суразакова РА в рамках проекта «Изучение современного состояния культуры народа в изменяющихся мировоззренческих условиях» (08-04-18031е) при поддержке РГНФ (Центр) проведены экспедиции в Усть-Канском, Онгу-дайском и Улаганском районах, в ходе которых собраны и обработаны около 300 новых песен, записанных на современные носители.
Активные собиратели чалканского фольклора -А.М. Кандаракова (Пустогачева) (по профессии учительница) и сотрудник Горно-Алтайского института повышения квалификации учителей, кандидат исторических наук Е.П. Кандаракова. Они же -участники научной экспедиции, организованной ИА в 1989 году в Турачакский район. А.М. Кандаракова и Е.П. Кандаракова не только
собиратели, но и замечательные исполнители чалканских народных песен. Результатом собирательской деятельности Е.П. Кандараковой явился сборник текстов фольклора на чалканском диалекте с переводом на русский язык «Алтайский фольклор» (1988), куда вошли 26 песен на разные темы.
Известный этнограф Алтая Ф.А. Сатлаев, автор историкоэтнографического очерка «Кумандинцы», активный собиратель и знаток-исполнитель кумандинских народных песен, писал, что у кумандинцев наиболее распространенным типом песен был такпак, состоящий из четверостишия или восьмистишия и исполняющийся теперь под аккомпанемент балалайки и гармони, а в старину их пели под игру на комусе [Сатлаев, 1974, с. 142].
В 1971 году выходит сборник текстов алтайских народных песен с нотировкой, составленный сибирским композитором А.М. Ильиным.
О его работе Т.С. Тюхтенев написал следующее: «С 1935 года песенномузыкальной культурой алтайцев занимался сибирский композитор А.М. Ильин. Им собрано большое количество народных песен и наигрышей. Многие из них творчески разработаны и звучат в крупных произведениях, например, в музыкальной драме «Чейнеш», балете «Шелковая кисточка», «Алтайской сюите» [АНП, 1971, с. 11]. Интересно отметить, что работа композитора была тесно связана с песенномузыкальной деятельностью писателя П.В. Кучияка. От него А.М. Ильин услышал много интересных напевов и наигрышей. Известно, что П.В. Кучияк был большим знатоком алтайского фольклора и обладал хорошими музыкальными способностями. Он играл на всех национальных инструментах и был талантливым импровизатором» [Тюхтенев, 1972, с. 11].
В фундаментальном труде фольклориста Т.С. Тюхтенева народная поэзия алтайцев рассмотрена в следующей идейно-тематической последовательности: исторические песни, трудовые песни, семейнобытовые песни (свадебные, величальные, лирические, любовные, игровые песни) и социально-сатирические. Особое место в исследовании автора занимают песенные состязания - «сдгуш кожоу». Поэтические особенности алтайских народных песен, по мнению ученого, представляют ведущее в них художественное средство - обычный параллелизм («излюбленный прием в народных произведениях»), который основан «на своеобразных художественных картинах», созданных народом в соответствии с его особенным видением природных реалий, жизненных фактов через призму собственных ощущений, чувств и переживаний.
Из выразительных средств языка алтайских народных песен Т.С. Тюхтеневым проанализированы такие, как эпитеты (простые, постоянные, усиливающие, метафорические), гипербола, сравнения, различные повторы, частично сделаны попытки изучения стихосложения алтайских народных песен.
В современном этно-бытовом контексте народные песни алтайцев существуют под общим названием кожоу. В диалектных языках бытуют следующие определения: в телеутском, чалканском диалектах общее название песен - сарын, кожо у кумандинском - такпак; алтайском - кожо у, (ра уар кожо у теленгитском - кожо у табышкак (та-быскак) кожо у. По композиционной структуре народные песни бывают «долгими» и «короткими» и названия соответственно - «узун кожоу, узун сарын», «кыска кожоу, кыска сарын», а по темпу мелодического звучания - «долгие песни с протяжным напевом и короткие с быстрой, бойкой мелодией» [Тюхтенев, 1972, с. 15].
Своего рода разновидностью народных песен выступают «¡а уар кожо у». Этот термин, на наш взгляд, возник по определению характера исполнения песен, то есть петь свободно, широко, раздольно, торжественно с оптимизмом, привольно, поскольку такие песни по глубинной традиции должны быть позитивного настроя, воспевательного, величального стиля. В подтверждение этому можно привести выражение «¡а уыландыра кожо удоор» - букв.: петь, вызывая эхо. Слово ]ауы обозначает эхо. А эхо вызывается как раз групповым исполнением «¡а уар», когда песня не прерывается за счет способа ее исполнения (подхватывания). Если обратиться к этимологии слова «¡а уар», то можно обнаружить любопытное сочетание «¡ауы - ыр» -«эхо - песня». Обозначение песни словом ыр находим в тувинском языке, обратимся в словарную статью тувинско-русского словаря: ыр.
1 песня // песенный; улустыу ыр чогаалы песенное народное творчество [ТРС, 1968, с. 598].
«Зауар кожоу» в основе своей, видимо, восходит к древним обрядовым песням, посвященным воспеванию различных божеств. И поэтому во время распространения на Алтае вероучения бурханизм, его песенным воплощением стала именно «¡ауар кожоу» - «песня дьангар», то есть служения верующих сопровождались групповым исполнением песен-дьангар. Непрерывная продолжительность их во времени и приближенность к гимническому интонированию вызывали у публики ощущение особой торжественности и оптимизма.
У телеутов короткие песни именуются такпак, тандыр, секирме-плясовые, у чалканцев и кумандинцев - такпак [Суразаков, 1975, с. 82]. У центральных алтайцев и теленгитов плясовые песни по структуре и мелодике близки к частушкам, но со своеобразием оттенков в мелодическом оформлении.
«Кыска сарын, кыска кожо у» - «короткие песни» могут состоять из четверостишия, посвященного одной определенной теме или восьмистишия, образующего двухкуплетную песню по четыре строки в каждом, последнее четверостишие становится вариационным дополнением первого. К «коротким» песням относятся табыскак (табышкак), такпак и все виды плясовых песен, к долгим - песни, представляющие собой объемные повествования на определенную тему.
Термином табышкак (табыскак) кожоу обозначаются песни свободной импровизации и сам процесс импровизации, а также процесс песенного состязания на лучшую импровизацию - находчивость в песенном словотворчестве.
В алтайском фольклоре под названием табышкак (табыскак) по отношению к песням употребляется в значении «песенная загадка», состязание в умении загадывать песней, строить песни-загадки, дословно «находить песни» и «отгадывать песни», то есть умело поняв смысл песни-загадки, отвечать им достойной импровизацией. В исследовании Т.С. Тюхтенева имеется очень проницательный анализ «песенных состязаний», в котором говорится, что в старину особо ценилось исполнение своеобразного вида алтайских народных песен -состязаний между двумя лицами или группой певцов, демонстрирующих их остроту ума и образность песенной речи. Песни-состязания продолжались до тех пор, пока один из певцов не умолкал, исчерпав свое песнетворчество.
Известный русский писатель В.Я. Шишков в своем автобиографическом труде отмечал, что теленгитские песенники и сказители состязались в течение трех дней и трех ночей (разрядка наша - М.Д.) [Шишков, 1928, с. 59].
До сегодняшнего времени в памяти народа сохранились имена дореволюционных алтайских певцов: Калан, Колондьы, Созын, Астам, бродячий певец Чолтуков Муклай и др. Они являлись желанными участниками народных гуляний, свадеб и других торжеств. Песенные состязания устраивались на фоне торжественных празднеств с присутствием большого количества людей, которые могли по достоинству оценить мастерство состязающихся певцов. При этом, конечно же, во внимание особо принимались такие качества, как природные способности, жиз-
ненный и творческий опыт, в результате которых обретены большие и глубинные знания, сопряженные с остротой, глубиной и емкостью мысли, овладевание способностями «осаждать» своего соперника, умение выражать чуткие мысли народа о его судьбе, потребностях, требованиях ко времени и т.д.
Песенные состязания чалканцы еще называют «кор сарын». В лингвистическом труде Н.А. Баскакова «Диалект лебединских татар-чалканцев.../ куу-кижи» говорится: «кор сарын» - состязание, в котором две стороны хулят одна другую или насмехаются друг над другом» [Баскаков, 1985, с. 194]. В данном случае, на наш взгляд, подчеркнута одна из функциональных особенностей песен-состязаний, когда содержанием их становится нарочитое или явное «бичевание» исполнителями друг друга, что зависит от их конкретно поставленной цели в определенной ситуации.
Как мы выше отмечали, у северных алтайцев песни функционируют еще и под названием сарын. В связи с данной терминологией наблюдается, что Чуйские и Улаганские теленгиты термином сарын маркируют церковные песни и молитвы. Отталкиваясь от этого факта можно предположить, что первоначальное значение слова сарын восходит к древнетюркскому SARIT: Багй qil - декламировать, скандировать [ДТС, с. 489]. В словарной статье далее приводятся примеры, подтверждающие факты о том, что с декламацией читается сутра (это в данном случае соответствует чтению молитвы), а магические формулы - исполняются со скандированием. Из этого следует, что слово сарын на первоначальном этапе бытования в языке алтайцев обозначало божественное песнопение, песни религиозного величального содержания, а затем приобрело многозначность и стало синонимическим обозначением понятия песня-кожо V.
Алтайские народные песни исполняются сольно или группой, а также, как выше отмечалось, «песенными диалогами» между двумя лицами в свободной импровизации. Принародное сольное исполнение народных песен - это один из очень ответственных моментов в жизни певцов. На арену исполнения выходят даровитые певцы, обладающие признанным народом способностями, талантом, как говорится, «свыше». Народные певцы - это очень волевые, жизнерадостные, всегда оптимистически настроенные люди, которые ставятся в пример молодым поколениям. Они обычно являются ведущими при групповом исполнении.
Таким образом, следует отметить, что исследование алтайских народных песен в тех условиях, когда кардинально меняется мировоззрение не только алтайцев, но и всех российских народов, только началось и ждет незамедлительного продолжения.
Условные сокращения опубликованных источников
АНП - «Алтай албатынын кожон доры» («Алтайские народные песни») / Сост. А. Борбуев, А. Тыдыков и др. Горно-Алтайск, 1959.
АНП - Алтайские народные песни. Сб. текстов песен. Нотировка А.И. Ильина. Горно-Алтайск, 1971.
АФ - Алтайский фольклор / Сост. Е.П. Кандаракова. Горно-Алтайск, 1988.
АФ - Алтайский фольклор / Сост. и авт. предисл. Т.М. Садалова Горно-Алтайск,
1995.
ДТС - Древнетюркский словарь. Л., 1969.
К - Кожон дор (Песни). Горно-Алтайск, 1955.
НПА - Народные песни алтайцев. Г орно-Алтайск, 1962.
ПГА - Песни Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1957.
ТРС - Тувинско-русский словарь. Кызыл, 1968.
Архивные источники
ФМ-54а, 54б - Т.С. Сыркашев (Фольклорные материалы, .№№ папок 54а, 54б).
Литература
Баскаков Н.А. Северные диалекты алтайского (ойротского) языка. Диалект лебединских татар-чалканцев // куу-кижи. Грамматический очерк, тексты, переводы, словарь. М., 1985.
Вербицкий В.И «Алтайские инородцы». М., 1893.
Вербицкий В.И. Грамматика алтайского языка. Казань, 1869.
Радлов В.В. «Образцы народной литературы тюркских племен Южной Сибири и Дзунгарской степи». Т. I. Спб., 1866.
Сатлаев Ф.А. Кумандинцы. Горно-Алтайск, 1974.
Суразаков С.С. Алтай фольклор (Алтайский фольклор на алт.яз.). Горно-Алтайск,
1975.
Тюхтенев Т.С Алтайские народные песни. Горно-Алтайск, 1972.
Шинжин И.Б. Песни огненных лет. Г орно-Алтайск, 2001.
Шишков В.Я. Соб.соч. Т. I. М.-Л., 1928.
Radloff W. Zeitschrift für Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft, bd. IV. Berlin,
1866.
