CC BY
39
фи&офшт. Куьурлоия
Вестник Нижег®р®Д(?в>г® университета им. НИ Лоечеткэг®. Серия Сециавыте науки, 200, № 4 (20, с 157-16
157
УДК 17.024
СМЫСЛОВЫЕ МОДИФИКАЦИИ КОНЦЕПТА «СОВЕСТЬ»
В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
© 2010 г. Ю.В. Витязее
Шуйский государственный педагогический университет у^уа/еу_уип @ mail.ru
Поступила в редакцию 20.10.2010
Понятие «совесть», являющееся ключевым для русского сознания, за последние два столетия претерпело значительные смысловые изменения. Представлена попытка проследить этот процесс в русском языке и выявить его причины.
Ключевые слова: совесть, нравственность, русский язык, русская культура.
Язык - народ: слово - его душа. «Рассматривая народ как существо духовного порядка, мы можем назвать язык, на котором он говорит, его душой, и тогда история этого языка будет значительнее, чем даже история политических изменений этого народа, с которыми, однако, история его тесно связана», - писал в 1821 году
В.К. Кюхельбекер [цит. по: 1, с. 183]. Нравственное состояние сегодняшнего общества с беспощадной точностью отражается в нашем языке.
Процессы, которые происходят сейчас в русском языке, лингвисты называют «третьей варваризацией» (первая была в Петровскую эпоху, вторая - после революции 1917 года). Проявляется она в широком распространении как в разговорной, так и в литературной речи жаргонизмов, сквернословия, грубой брани, ненормативной лексики, в интенсивном заимствовании чужеродных слов.
Однако особую тревогу вызывает не засорение родной речи словами-паразитами, а изменение смыслового наполнения слов, выхолащивание их глубинного смысла. Если раньше язык соединял - слова имели многослойный, множественный смысл, то теперь язык стал аналитическим, слова стали более рациональными, они были очищены от множества уходящих в глубь веков смыслов, потеряли свою святость и ценность, приобретя взамен цену. Важно отметить, что эти изменения не есть плод лишь XX столетия, они начались гораздо раньше и напрямую связаны с процессом десакрализации языка. Особенно это касается понятий, связанных с духовной и этической сферой, таких как любовь, добро, совесть.
В данной работе нами предпринята попытка проследить смысловые изменения, происходившие на протяжении русской истории с та-
ким важным духовно-этическим понятием, как совесть.
Категория «совесть» является одной из центральных в этике. О главенстве совести в нравственной жизни в той или иной форме заявляют многие философы, богословы и религиозные писатели. В русском же сознании концепт «совесть» занимает особое место, т.к. ей принадлежит главная роль в становлении морального сознания как в Древней Руси, так и в последующие эпохи российской истории. Недаром русскую культуру называют культурой совести.
Славяно-древнерусское слово совесть сохранилось в записях начиная с XI века, но должно было возникнуть по меньшей мере на два столетия раньше - в эпоху свв. Кирилла и Мефодия, а может, и задолго до того - при Кирилле Каппадокийском в VII веке или блаж. Иерониме в IV веке, - при первых переводах церковных текстов с греческого на славянский язык [см.: 2]. Оно является точным отражением
- «калькой» - греческого слова oDve^5nol^, состоящего из приставки oDV- «со-» и существительного - «(по)знание», - от глагола
а,5ю - «видеть, созерцать, познавать». А так как кальки возникают обычно книжным путем: являются делом рук переводчиков, то можно предположить, что до переводов в славянском языке этого слова не существовало.
Понятие совесть, появившееся в Новом Завете для обозначения способности нравственного суждения, вместе с Евангелием было широко распространено в странах христианской культуры, в том числе и на Руси. В те времена круг значений славянского слова совесть был значительно шире, чем в современном языке. Так, например, в некоторых случаях в библейских текстах Ветхого и Нового Заветов греческое слово оша5поц, переданное в славянском тек-
сте как совесть, на современный русский язык переводится не так, как обычно: «И в совести убо твоея не клени царя» - «Даже и в мыслях твоих не злословь царя» (Еккл., 10:20); «Се бо есть угодно пред Богом, аще совести ради Бо-жия терпит кто скорби, стражда без правды» -«Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо» (1 Петр. 2:19), или «...ни едину ктому имущым совесть о гресех» - «.не имели бы уже никакого сознания грехов (Евр. 10:2). Словари древнерусского языка И.И. Срезневского и
П.Я. Черных приводят следующие значения понятия совесть: «разумение» (в частности, разумение воли Божией о должных и недолжных действиях), «понимание», «знание», «согласие», «указание», «совесть» [см. 3, с. 679680; 4, с. 184]. Кроме того, слово совесть могло иметь значение «чистота, верность» (а жены совести не хранят, блудят). Оно употреблялось также в значении «бессовестный поступок» (...предо всеми повинна себе творя во всякой совести). В Львовской летописи, написанной в XVI веке и описывающей события предыдущего века, приводится следующий текст, в котором уместнее было бы вместо совести использовать слово «сознание»: «.и возрадовася духом, и возвеселися сердцем и всею совестию» [см.: 5].
Помимо греческого "Л GDV£^5nOЦ и его синонима то ошегбо^, словом совесть часто переводили и такие слова, как еууош (мысль, мышление, понимание: «.пучина естества неизведома и неуставна, от всякия совести отпадающи»), 5г^ош (разум, смысл: «.и мнение лукавно погубило есть совесть их»), ууоцп (рассудок, мнение).
Еще в XVIII веке наряду с использованием этого слова в нравственном смысле можно встретить и такое словоупотребление: «Совесть моя тогда не познала, что фартуна уже отлетала» (История о Александре российском дворянине). След былой смысловой широты слова «совесть» можно обнаружить и в «Словаре Академии Российской» 1789 г., где наряду с обычным для нас значением - «врожденная души нашея сила или способность судить нравственную доброту или худобу наших деяний» -дано и иное: «помышление, сокровенное о ком мнение» (здесь приводится и глагол свем, све-дети с толкованием «внутренно уверен есмь»).
Как в Византии, так и в Древней Руси понятие «совесть» было более разработано, более дифференцировано, чем сейчас. Авва Дорофей, популярный византийский автор VI в., творения которого очень любили на Руси, различал 3 ви-
да совести: «к Богу», «к людям» и «к вещам». К Богу - это то, «что бывает в тайне, чего никто не знает, кроме Бога», «чего не видят люди и чего никто не требует от нас». Совесть к ближнему состоит в том, чтобы не оскорблять других словом, видом или взглядом; совесть к вещам - не портить вещи и не обращаться с ними небрежно [6, с. 61].
Легко заметить, что эта классификация строится на представлениях о Добре с «наружной» точки зрения, к человеку в трех его «внешних» проявлениях. Наряду с этим подразделением существовало деление, основанное на отношении человека к самому себе, к своим душе и телу. Отсюда - совесть душевная и телесная. У св. Иоанна Златоуста читаем: «Сам бо Господь рече: Аще, не очистив совести душев-ныя и телесныя, и многу молитву сотвориши, не послушаю тебе: не плотьская бо нечистота, но душевная скверна - смерть и пагуба»; у Андрея Критского (VII в.): «убийца совести душевней» [цит. по: 7, с. 15].
Сердцевиной же понятия, общей для всех подразделений совести, является отношение человека к Добру, а в конечном счете - к Богу как источнику Абсолютного Добра. Как писал французский философ XVII-XVIII веков Пьер Бейль, для верующего человека «совершенно все равно, сказать ли: моя совесть судит, что такой-то поступок хорош или дурен, или сказать: моя совесть судит, что такой-то поступок нравится или не нравится Богу». Совесть побуждает человека стремиться к Богочеловеческому состоянию, к обожению, к Вечности. Подобное представление о совести не имеет ничего общего с античным o'ovє^5noц, которое не имело ни подобного нравственного смысла, ни такого широкого распространения (Аристотель в своем сочинении «О душе», достаточно объемном, ни разу его не использовал).
С наступлением XIX века ряд значений слова совесть решительно сократился, ограничившись лишь одним основным, нравственным. Приведем несколько словарных определений первой половины XIX века. «Словарь церковно-славянского и русского языка» 1847 г.: совесть - «внутреннее сознание нравственного качества наших действий». Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля: «нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутренне сознание добра и зла; тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и к истине; прирожденная правда, в различной степени развитая».
Здесь необходимо отметить одно важное явление: в этих двух толкованиях совесть определяется уже с помощью слова сознание (сознание качества действий, сознание добра и зла), которое, обретя самостоятельность и современный смысл лишь во второй четверти XIX века, отняло часть значений у совести. Более того, последняя стала лишь частным случаем сознания (нравственным). Некогда одним из значений слова «совесть» было что-то вроде мышления, сознания. Но эта сторона понятия не была так разработана, как нравственная. Теперь же освещенными и дифференцированными оказались именно владения сознания, а оставшееся у совести съежилось, сделалось расплывчатым, туманным, укрытым дымкой иррациональности.
В русском языке, в отличие от других, существует возможность образования от слова совесть предикатива совестно. Как и в любом русском безличном предложении с категорией состояния, фразы типа Ему стало совестно передают процесс нравственного выбора как идущий от некоей непознанной сверхъестественной силы, в конечном счете - от Бога. Таким образом, русское слово совестно наглядно демонстрирует, что процесс пробуждения совести иррационален, управляется не человеком, а Богом. В русском сознании совестью человек наделяется свыше, муки совести также идут от Бога. Весьма показательна в этом отношении русская пословица «Глаза - мера, душа - вера, совесть - порука», в которой душа противопоставляется телу, а средством и залогом (порукой) их гармоничных отношений является совесть, которая выводится как за пределы тела, так и за пределы души.
Стоит отметить, что употребление этого предикатива в XIX веке и на протяжении значительной части XX века было значительно шире, чем сейчас. Это контексты, где в современном языке мы бы употребили слова стыдно, неудобно или глагол стесняться. Например, «при нем мне было бы совестно плакать» (Л. Толстой), «Егорушке было совестно раздеваться при старухе» (Чехов), «Через несколько минут вошел Толстой и сказал, что Сологуб стоит в лакейской и что ему совестно войти» (Аксаков). Сейчас мы сказали бы соответственно: стыдно плакать, неудобно (неловко) раздеваться и ему неудобно (или он стесняется) войти.
Важный тип контекстов, где произошла замена совестно на стыдно, составляют случаи, когда автором дурного поступка является другой человек. Источником для чувства, описываемого словом «совесть» в современном употреблении, могут быть только собственные дей-
ствия субъекта («.до того высокопарно, что совестно читать»).
Слово неудобно, имеющее несколько смыслов, в своем этическом значении употребляется в том случае, когда источником чувства дискомфорта является представление о возможном ущербе для другого лица. Неудобно в этом смысле отражает ощущение нарушения каких-то норм приличия или правил поведения, обычно довольно сложных и тонких, регулирующих конвенции отношений между людьми (ср. Мне неудобно/совестно, что ты все время что-то делаешь, а я только сижу разговариваю). Тенденция русского языка состоит в том, что в такого рода контекстах неудобно постепенно расширяет свое употребление, вытесняя собою совестно.
Как видим, начиная с XI по XX век область употребления слов совесть и совестно постепенно сужается. Основной же смысл этих понятий сколько-нибудь существенно не изменился. Но в XX веке - на это стоит обратить внимание
- его очень постарались изменить. Согласно старому, общему и Авве Дорофею, и Владимиру Далю представлению, совесть - врожденное свойство человеческой личности, которое может либо развиться, либо заглохнуть. А Философский словарь под ред. М.М. Розенталя и П.Ф. Юдина дает следующую формулировку: «Совесть - не врожденное качество, она определяется положением человека в обществе, условиями его жизни, воспитанием и т.п.» и является «ответной реакцией на требования общества», выражающей «способность личности к самоконтролю, к моральной оценке действий на основе понимания ответственности за совершаемые поступки» [8, с. 363]. Подобную же трактовку находим в словаре по этике под ред.
О.Г. Дробницкого и И.С. Кона и в его переиздании под редакцией А.А. Гусейнова и И.С. Кона: «Совесть - это субъективное осознание личностью своего долга и ответственности перед обществом» [9, с. 289; 10, с. 321]. «Совесть, по Луначарскому, является препятствием на пути от “я” к “мы”» [11, с. 151]. При всей своей индивидуальной крошечности совесть подчас может оказаться неожиданно сильным препятствием для решения различных грандиозных задач, осуществляемых «во имя светлого будущего». Большевистские философы явно старались это препятствие убрать путем коллективизации совести, то есть перенесения моральной ответственности на коллектив. «Не отягощай свою душу колебаниями, хорошо это или дурно, за тебя думает и отвечает Икс» - вот этический принцип коллективизации совести. Эта этическая переменная может замещаться партией,
160
Ю.В. Витязев
классом, нацией, вождем, в зависимости от требований времени и ситуации. Словарь русского языка С.И. Ожегова определяет совесть как «чувство нравственной ответственности перед окружающими людьми, перед обществом» [12, с. 734].
Совесть в этой трактовке - далеко не то, что «совесть к ближнему» у Аввы Дорофея. Там -отношение к людям с точки зрения Вечности, надличностного и надобщественного Судии, здесь - «субъективно осознанный» взгляд на тебя окружающих людей, преимущественно начальства. То, что здесь понимается под совестью, близко к тому, что называется че-ловекоугодничеством.
В современных словарях в определении совести снимается акцент с ответственности личности перед обществом, однако понимание совести как автономной «способности личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности» осталось, вытеснив собой сакральное чувство ответственности перед чем-то высшим и вечным.
Кроме того, настораживает и тот факт, что понятие совести исчезло из многих современных философских словарей [см.: 13, 14, 15]. Так, например, в Современном философском словаре под общей редакцией профессора В.Е. Кемерова, авторы которого в аннотации утверждают, что данное издание - собрание дефиниций, определяющих тот общий язык, на котором в наше время обсуждаются важнейшие человеческие вопросы, - понятие совести отсутствует. Из чего мы можем сделать вывод, что проблема совести из этих важнейших вопросов современности исключена как маловажная и незначимая.
В нынешнее время ценности информационно-потребительского общества вступают в противоречие с традиционными духовными ценностями, охраняемыми механизмом совести. Мо-нетаризация социальных отношений приводит к вытеснению традиционных нравственных запретов из областей успешно продаваемых социальных форм поведения. Традиционная совесть начинает восприниматься как консервативный механизм, не только мешающий достижению прагматических жизненных целей, удовлетворению дефицитарных потребностей, но и тормозящий самоактуализацию гуманистической личности. Ведь согласно современной гуманистической позиции объективные основания морали и нравственности отсутствуют. Постмодернистская трактовка совести отвергает ее всеобъемлющую природу. Она теряет право
решающего голоса в ситуациях нравственного выбора и в конечном итоге исчезает.
Таким образом, рассматривая понятие совести в контексте русской лингвокультуры, мы приходим к выводу, что изменение содержательного плана языка происходит в теснейшей связи с историей мировоззрения, культуры, общественного строя, по внеязыко-вым причинам, параллельно с изменением жизни и духовной культуры народа. Процесс наступления на совесть при смене мировоззрения постепенно приводит к тому, что совесть стала исчезать не только из нашей речи, но и из нашей жизни.
НИР выполнена при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ в рамках ФЦП «Педагогические и научно-педагогические кадры инновационной России».
Список литературы
1. Ирзабеков Василий (Фазиль). Тайна русского слова. Заметки нерусского человека. М.: Даниловский благовестник, 2007. 200 с.
2. Прохоров Г.М. Глаголица среди миссионерских азбук // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 45. СПб., 1992. С. 178-199.
3. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка по письменным памятниками. М., 1958.
4. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 2. М., 1993.
5. Полное собрание русских летописей. Т. XX. 1-я половина. СПб., 1910. С. 252.
6. Авва Дорофей. Душеполезные поучения. М.: Лодья, 2002. 288 с.
7. Прохоров Г.М. «Некогда не народ, а ныне народ Божий.» Древняя Русь как историкокультурный феномен. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2010. 320 с.
8. Философский словарь. 2-е изд. М., 1968. С. 363.
9. Словарь по этике / Под ред. О.Г. Дробницкого и И.С. Кона. 2-е изд. М., 1970. 387 с.
10. Словарь по этике / Под ред. А.А. Гусейнова и И.С. Кона. 6-е изд. М.: Политиздат, 1989. 447 с.
11. Гангнус А.А. На руинах позитивной эстетики. Из истории одного термина // Новый мир. 1988. № 9.
С. 151.
12. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 7-е изд. М., 1968. С. 734.
13. Новейший философский словарь / Сост. А. А. Грицанов. Мн.: Изд. В.М. Скакун, 1998. 896 с.
14. Всемирная энциклопедия: Философия / Главн. науч. ред. и сост. А.А. Грицанов. М.: АСТ, Мн.: Хар-вест, Современный литератор, 2001. 1312 с.
15. Современный философский словарь / Под общей ред. д.ф.н. профессора В.Е. Кемерова. 3-е изд., испр. и доп. М.: Академический проект, 2004. 864 с.
16. Миловатский В.С. Об экологии слова. М., 2004. 64 с.
17. Зализняк А.А. О семантике щепетильности Языки этики / Отв. ред.: Н.Д. Арутюнова, Т.Е. Янко,
(обидно, совестно и неудобно на фоне русской язы- Н.К. Рябцева. М.: Языки русской культуры, 2000.
ковой картины мира) // Логический анализ языка: С. 101-118.
THE MEANING MODIFICATIONS OF THE CONCEPT «CONSCIENCE»
IN THE RUSSIAN LINGO CULTURE
Yu.V. Vityazev
The concept conscience which is the key for Russian consciousness has experienced considerable semantic changes for the last two centuries. This article is an attempt to trace down this process in the Russian language and define its reasons.
Keywords: conscience, morality, Russian culture, Russian language.
