CC BY
625
Татьяна Давидовна Цидина
СМИ В ЭПОХУ ЕКАТЕРИНЫ II
Современная система СМИ в России имеет стойкую историческую судьбу.
В соответствии с традициями русской исторической науки, заложенными Н. М. Карамзиным и С. М. Соловьевым, которые рассматривали исторические события в тесной связи с правлением конкретного монарха, отметим, что смена лиц на российском троне неизменно вносила изменения в социально-политическую и культурную жизнь общества. В полной мере это относится и к СМИ. Официальная печать, созданная Петром I, развивалась и совершенствовалась под непосредственным наблюдением последующих царей. И наиболее значительные перемены в этой сфере происходили с появлением нового самодержца.
Данная работа посвящена роли Екатерины II в формировании новых СМИ в России, а также их влиянию на общественное сознание эпохи. В этом контексте представляется возможным рассмотреть «публицистическую деятельность» и драматургические опыты Екатерины II в качестве инструментов работы с общественным сознанием.
Общим местом в работах исследователей роли Екатерины II в развитии литературного дела является признание ее активного участия в просветительской деятельности.
Так, исследователь И. Е. Баренба-ум (Санкт-Петербург) говорит, что «Екатерина II по достоинству оценивала многообразную роль книги и с первых же лет своего царствования уделила книжному делу пристальное внимание.
Расценивая себя продолжателем дела Петра, она и в области книжного дела осуществила ряд реформ, которые можно рассматривать как дальнейшее
развитие тенденций, заложенных ее державным предшественником. Особое значение для создания благоприятных условий и содействия развитию книжного дела имел указ Екатерины II о так называемых “вольных” типографиях, обнародованный в 1783 г. Уже в 60-е гг. книжная продукция резко возросла, составив к концу 80-х более 400 изданий в год».
В исследованиях А. А. Смирнова (Москва) отмечаем следующее: «В эпоху Екатерины II любая культурная деятельность, в том числе в сфере словесности, являлась прямым участием в созидании новой государственности. Поэзия, как и словесность в целом, концентрировали в себе все содержание духовной жизни нации».
Анализ публицистических материалов Екатерины II в области журналистики, знакомство с ее драматургическим творчеством в жанрах сатирической комедии и политической трагедии дает возможность признать, что единственной целью этой деятельности императрицы была борьба против оппозиционных настроений в обществе, защита идей монархии, требование покорности престолу. Она была необходима для снятия социального напряжения в обществе, чтобы «отреагировать» (как выражаются психологи) это напряжение через обсуждение иных тем, менее острых и принципиальных, на страницах появившихся изданий. Екатерина II сумела одной из первых в современном ей государстве усмотреть в нарождающихся СМИ, в виде регулярных массовых печатных изданий, мощный ресурс для решения внутренних социально-политических проблем. Именно в этом контексте можно квалифицировать работу и отношение
Екатерины к журналистике и драматургии как идеологические. Рассмотрим основные направления ее деятельности, важные для раскрытия темы:
1. Организация деятельности независимых типографий в столице и провинциальных городах России.
2. Организация деятельности по переводу на русский язык произведений европейских просветителей, ученых, философов, писателей-беллетристов.
3. Развитие русской журналистики через появление первых сатирических журналов.
4. Активное участие в качестве драматурга в репертуарной политике театра.
5. Активное участие в новой организационно-административной и законодательной системе управления театрами.
6. Политическая борьба Екатерины II в качестве цензора против представителей русской реалистической драмы.
Вкратце охарактеризуем каждое из этих направлений.
1. Указ Екатерины II о так называемых «вольных» типографиях способствовал развитию книгопечатания в России. По этому указу разрешалось заводить частные типографии, для чего достаточно было иметь необходимые средства и разрешение местной управы благочиния. Значение издательского дела и книгораспространения было тем более велико, что книга, печать вообще, были все еще наиболее эффективными каналами распространения информации, от их состояния и характера во многом зависело идеологическое влияние на общество, состояние науки, культуры, просвещения. Значение этого указа было велико: до сих пор книгопечатание и издательское дело в России носили государственный характер, чем российское книжное дело отличалось от западного, в
значительной мере частнопредпринимательского.
Централизация и подчинение книгопечатания церкви и государству сковывали инициативу в этой области, ограничивали выпуск книг преимущественно церковно-служебной и учебной литературой. Петр I приложил немало усилий для увеличения выпуска книг светского утилитарного характера, необходимых для осуществления проводимых им преобразований, но и ему не довелось «раскрепостить» книгопечатание, открыть эту сферу для частного капитала. Указ 1783 г. содействовал децентрализации книжного дела, продвижению книги в провинцию, создал условия для деятельности издателей-просветителей
Н. Н. Новикова, И. А. Крылова, И. Г. Рахманинова и др. По существу этот указ перевел книжное дело на рельсы буржуазного предпринимательства, ставшего господствующим в XIX в. Открытие многих новых типографий в столицах и таких провинциальных городах, как Астрахань, Владимир, Нижний Новгород, Кострома, Тамбов, Ярославль, Калуга, Смоленск, Пермь, Воронеж, Тобольск (всего в 17-ти губерниях), привело к значительному увеличению выпуска книг по различным отраслям знания.
2. Либерально-просветительная политика, которую проводила Екатерина II с момента вступления на престол, ее увлечение идеями французских просветителей, нашедшее отражение в знаменитом «Наказе» Комиссии по составлению Нового уложения, сказались на тематике и характере книг, которые выходили в годы ее правления. Русский читатель получил возможность познакомиться в переводах с наиболее значительными произведениями европейских просветителей, мыслителей, философов, ученых, писателей. Переводческая деятельность приобрела во второй половине
XVIII в. необычайно широкий размах. В 1768 г. в Москве было открыто «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг на российский язык», целью которого было знакомить русского читателя с произведениями мыслителей XVIII в.
Екатерина II не только поощряла издание сочинений европейских просветителей, но и сама участвовала в их переводе. В 1768 г. совместно с кружком просвещенных российских дворян она приняла участие в переводе философского романа Мармонтеля «Велизарий». Переводили книгу З. Г. Чернышев, С. М. Кузьмин, Г. Г. Орлов, Д. Б. Волков, А. В. Нарышкин, А. И. Бибиков, Г. В. Козицкий. Екатерине принадлежит перевод десятой главы. Книга Мармон-теля в этом переводе выходила в 1773 и 1785 гг. Интерес, проявленный Екатериной II к этому произведению, был вызван тем, что в нем был изображен просвещенный римский полководец, видящий славу государя в заботе о благе народа и правосудии, поскольку именно такой представляла себя в идеале сама Екатерина. Властителем дум русского образованного общества становится в это время Вольтер, с которым Екатерина поддерживала тесную переписку, предлагая ему обосноваться в России. После кончины великого француза она взяла на себя заботу о его библиотеке. Другим французским мыслителем, с которым российская императрица также активно переписывалась, был Д. Дидро, посетивший Россию по ее приглашению. В 1767 г. при Московском университете с одобрения Екатерины II началось издание знаменитой «Энциклопедии искусств и ремесел» Дидро и Д’Аламбера. Именно просветительские умонастроения Екатерины II позволили приступить к этой трудоемкой переводческой работе. Хотя издание в целом завершено не
было, многие статьи из «Энциклопедии» были переведены и опубликованы в виде сборников и отдельных изданий.
3. Третье направление деятельности Екатерины II связано с развитием русской журналистики. В 1769 г. секретарь Екатерины Г. В. Козицкий приступил к изданию журнала «Всякая всячина», подлинным редактором и автором которого была сама императрица. К этому времени в Москве и Петербурге уже сложился круг литературно-художественных и научных периодических изданий. «Всякая всячина» отличалась тем, что это был первый в России журнал сатирического характера. Его появление содействовало созданию других журналов подобного жанра, к чему призывала сама «Госпожа “Всякая всячина”», т. е. императрица. И хотя журналы Н. И. Новикова, И. А. Крылова, Ф. А. Эммина и др. пошли по пути обличительной сатиры, против которой решительно возражала Екатерина, нельзя не отметить ее инициативу. Выпуском «Всякой всячины» она «спровоцировала» появление сатирической обличительной журналистики.
4. Исчерпав возможности, кото-
рые могла предоставить ей форма еженедельного издания, и разочаровавшись в ней, императрица, однако, не думала прекратить попытки управлять общественным мнением в России. Со свойственной ей энергией Екатерина II поспешно берется за перо драматурга. Созданные в 1771 г., годом позже, одна за другой на сцену придворного театра вышли пять комедий: «О, время!»,
«Именины госпожи Ворчалкиной», «Передняя знатного боярина», «Госпожа Вестникова с семьею» и «Невеста-невидимка».
Пьесы должны были убедить зрителей в разумности действий правительства во благо Отечества.
В 1785-1787 гг. из-под пера Екатерины вышли пять комических опер, три исторических представления (последнее «Игорь», осталось незаконченным), пять драматических пословиц и двенадцать комедий (законченных и в отрывках). Большинство художественных произведений Екатерины, по понятным причинам, были изданы анонимно. Высокое положение императрицы не соответствовало той незначительной роли, что отводилась русскому писателю в те времена. При этом Екатерина не скрывала своего авторства от иностранных корреспондентов - Вольтера, Гримма, Циммермана. Представляя в письмах к ним свое занятие литературой как развлечение, Екатерина все же признавалась, что льстит себя надеждой, что ее комедии «могут иметь значение урока и действовать на исправление нравов». Не случайно на занавесе Эрмитажного театра, где шли комедии Екатерины, была сделана надпись на латыни: «Ridendo
castidat mores», т. е. «Смеясь, исправляет нравы». Провозглашение исконности российского самодержавия, неразрывного единства монарха и народа, утверждение абсолютизма в качестве основы самобытности национального характера - основные постулаты, на которых строились сюжеты пьес Екатерины II.
5. В первой половине 70-х гг. «чумной бунт» в Москве и усиление крестьянского движения, завершившееся крестьянской войной, сделали нежелательным существование «народных театров», собиравших на городских площадях тысячные толпы.
Правительство не собиралось выпускать из рук театральные отделы в столице. Стремясь пресечь общественную инициативу, Екатерина II в 1773 г. объявила указ об учреждении в Петербурге публичного государственного театра: «:...В здешнем городе сделать пуб-
личное русское комедиальное зрелище, как оное и прежде было... и для представления оных построить театр и комедиантов нанять.»
В 1783 г. новый порядок работы государственного театра был изложен в указе об учреждении Комитета для управления зрелищами и музыкой. Этот указ надолго определил организационные формы государственного театра.
Правительство Екатерины, укрепляя идеологические позиции крепостнического государства и враждебно относясь к частным общедоступным театрам, испытывавшим влияние передовых течений русской общественной мысли, в то же время было вынуждено считаться с широким распространением дворянских крепостных театров и любительских разночинских трупп. Поэтому в указе запрещалось «Комитету или Дирекции театральной присвоять себе исключительное право на зрелище» и разрешалось «всякому заводить благопристойные для публики забавы, держася только государственных узаконений и предписаний в уставе полицейском».
6. На Екатерину произвело огромное впечатление восстание Емельяна Пугачева. Другим событием, вызвавшим потрясение, стала Великая французская революция. И если после восстания Пугачева Екатерина только усилила цензурный нажим, то с началом революционных событий во Франции она перешла к активной борьбе со свободомыслием. Самодержавный принцип в управлении СМИ победил: никакой полемики, никакой критики и сатиры в адрес государственной политики.
В 1790 г. была конфискована книга А. П. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву»; автор, названный Екатериной «бунтовщиком хуже Пугачева», был сослан в Сибирь.
В 1792 г. был арестован и заточен в Шлиссельбургскую крепость Н. И. Новиков, где его пытали по наущению Екатерины. Причиной тому стала широкая издательская деятельность и связь с масонством, которое императрица рассматривала как нелегальное антиправительственное движение.
В 1793 г. была опубликована трагедия Я. Княжнина «Вадим Новгородский». Екатерина сделала выговор тогдашнему директору Российской академии княгине Е. Дашковой за то, что она напечатала трагедию в академической типографии отдельным изданием и включила в репертуарный свод пьес под названием «Российский театр». По личному указанию Екатерины эту книгу, наполненную «дерзкими и зловредными против законной самодержавной власти выражениями», приказано было сжечь публично. Провели следствие, допросили детей драматурга, к тому времени уже скончавшегося под розгами палачей Екатерины.
В том же году были закрыты все журналы под редакцией Д. И. Фонвизина. Из-за огромной известности писателя в России и за рубежом Екатерина побоялась уничтожить его физически, но поставила крест на публичной творческой деятельности Фонвизина.
А. П. Сумароков, утверждавший, что воин служит Отечеству шпагой, а писатель - пером, и в течение всей жизни ценой огромного труда доказывавший общественное значение писателя и его творений, за подобные мысли и настроения лишился поста директора театра.
Все направления, которые можно условно выделить в деятельности Екатерины II, тесно взаимосвязаны.
На наш взгляд, данные направления можно рассматривать как своеобразные инструменты работы с общест-
венным сознанием. В отсутствие других средств массовой информации, литература в век Просвещения стала основным средством для проведения не просто новых идей в разных областях общественной жизни, в том числе и государства, но и способом внедрения фундаментальных идеологем в общественное сознание.
Идеология против публицистики
Издание Екатериной II журнала «Всякая всячина» пробудило невиданную активность сатирической журнальной литературы. Вслед за этим вышли в свет еще семь периодических изданий, в основном еженедельных.
Новые журналы вели между собой острую полемику. Предметом их споров было следующее: что они могут высмеивать и чего касаться нельзя, что должно быть объектом журнальной сатиры и в каких пределах она вообще допустима в печатных изданиях.
Можно сказать, что эта полемика выходила за рамки вопроса, чем должна заниматься журнальная сатира; это был спор о том, должна ли публицистика быть свободной от идеологии.
Екатерина II решила выступить на поприще журналистики для того, чтобы взять на себя руководство общественным мнением в России, излагать в печати личные взгляды на управление страной с целью привлечь на свою сторону как можно больше людей, готовых ее поддержать. В предисловии ко «Всякой всячине» «издатель» так сформулировал преследуемую им цель: «.вижу сквозь облака добрый вкус и здравое рассуждение, кои одною рукою прогоняют дурачества и вздоры, а другою доброе поколение всякая всячина за руку ведет». Впрочем, обличения журнала не затрагивали коренных социальных проблем. Его сатира была в «улыбательном духе» и сводилась к насмешкам над
внешними неблаговидными проявлениями российской жизни: над алчностью, ханжеством, суевериями, скупостью, отсутствием хороших манер, порочным воспитанием и необразованностью.
Журнальные статьи оформлялись в виде писем читателей и ответов на них, разных заметок и прочей литературной смеси. «Всякая всячина» избегала педантичных ученых рассуждений, ее тоном был тон непринужденной светской беседы.
Из номера в номер, всем своим содержанием, журнал Екатерины пропагандировал идею, сформулированную в одной из статей: «Всякий честный согражданин признаться должен, что, может быть, никогда, нигде какое бы то ни было правление не имело более попечения о своих подданных, как ныне здравствующая над нами монархиня имеет о нас, в чем ей, сколько нам известно и из самых опытов доказывается, стараются подражать и главные правительства вообще».
Решительно отводит «Всякая всячина» жалобы на чиновников-подьячих, часто исходившие из уст русских писателей и журналистов: «.Если бы менее было около них искушателей, не умалилися ли бы тогда и на них жалобы». Не «искушать» же подьячих весьма легко, для этого не нужно... вовсе к ним обращаться: «.Не обижайте никого; кто же вас обижает, с тем полюбовно миритеся без подьячих, сдерживайте слово и избегайте всякого рода хлопот». Журналистам рекомендовалось не затрагивать недостатков русской жизни.
Но идеология тем и отличается от журналистики, что вторая призвана обеспечить свободу и независимость отдельного мнения по поводу реального факта, безотносительно к господствующему режиму, тогда как первая должна
обеспечивать легитимность господствующего режима, вне зависимости от конкретных фактов.
С этой точки зрения, издательскую деятельность Екатерины можно квалифицировать в большей степени как идеологическую, нежели собственно журналистскую.
Примером настоящей публицистики можно назвать альтернативное издание Н. И. Новикова «Трутень». В противоположность «Всякой всячине» Новиков выступал за смелую, действенную сатиру «на лица», требовал разоблачения конкретных носителей зла, не признавал мнимой сатиры - «сатиры на пороки», бессильной что-либо исправить, кого-либо пристыдить и остеречь. Он умел затронуть общественные язвы, задеть больные стороны социальной жизни, чтобы сделать их более ощутимыми и постараться излечить. Новиков не посягал на основы монархии, не думал об уничтожении крепостного права, но злоупотребления им стремился прекратить и горячо сочувствовал положению крестьян. На страницах «Трутня» Новиков представил читателю несколько кратких и выразительных характеристик господ, которые мучат крепостных людей и не признают за крестьянами права на человеческое достоинство - Змеяна, Недоума, Безрассуда и др.
Развивая тему крепостного права, Новиков развертывает в «Трутне» типичную картину взаимоотношений помещика с крепостными, публикуя переписку барина со старостой принадлежащей ему деревни. Писательское умение Новикова отразилось в драматическом эпизоде с Филаткой, в безысходности тона крестьянского письма, в жестокости параграфов помещичьего указа.
Староста докладывает барину о деревенских делах. Недоимки велики: «крестьяне скудны, взять негде, нынеш-
ним годом хлеб не родился», был падеж скота. Неплательщиков секут на сходе, но денег у них от этого не прибавляется. Деревню разоряет соседний помещик Нахрапцев: «землю отрезал по самые гумна, некуда и курицы выпустить». «С Филаткой, государь, как позволишь? -спрашивает староста. - Он лето прохворал, хлеба не сеял, работать в доме некому, лошади пали, что с ним делать?» (лист 26).
Затем, в листе 30 Новиков опубликовал письмо Филатки господину и копию с помещичьего указа, отправленного в деревню. Перед читателем раскрывается - впервые в русской литературе - правдивая во всех деталях и страшная в своей простоте картина крестьянской жизни. Филата подкосило несчастье: «Робята мои большие и лошади померли, и мне хлеба достать не на чем и не с кем, пришло пойти по миру, буде ты, государь, не сжалишься над моим сиротством. Прикажи, государь, в недоимке меня простить и дать вашу господскую лошадь, хотя бы мне мало-помалу исправиться и быть опять твоей милости тяглым крестьянином». Бедняк обращается к барину с горячей просьбой, называет отцом, умоляет: «Неужто у твоей милости каменное сердце, что ты над моим сиротством не сжалишься?»
Помещик не пожелал прийти на помощь своему крепостному. Зато это сделали крестьяне, которые оставили ему корову, чтобы не уморить с голода ребятишек. Новиков приводит этот пример народной взаимопомощи, показывая, насколько гуманнее ведут себя трудящиеся люди, как человечно они относятся к окружающим. Моральная сила тут на стороне крестьян, к ним и обращены все симпатии Новикова.
В листе 4-м своего журнала Новиков представил читателям трех кандидатов на важное служебное место, по-
просив угадать, «глупость ли, подкрепляемая родством с боярами, или заслуги с добродетелью наградятся?» И вовсе не требуется особой проницательности, чтобы ответить, что человек, мало-мальски знакомый с жизнью, скажет: «Конечно, место будет отдано глупому, но знатному дворянину. »
В том же 4-м листе «Трутня» рассказано, как жестоко поплатился купец, осмелившийся заявить, что богатая барыня стащила у него драгоценное украшение. В письме из Москвы, помещенном в 13-м листе журнала, напечатана «истинная быль» о том, как судья обвинил честного подрядчика в краже часов, которые на самом деле похитил у него племянник. Подрядчика жестоко истязали в суде, и допросы под плетьми чинились с тем большей строгостью, что судья был должен подрядчику по векселю.
Спор о характере и направлении сатиры, разгоревшийся в 1769 г. между «Трутнем» и «Всякой всячиной», имел чрезвычайно важное и принципиальное значение. Это был спор между идеологической журналистикой и публицистикой. Екатерина II старалась привить русской литературе охранительные тенденции и желала, чтобы писатели поддерживали монархию и прославляли государственный строй России, закрывая глаза на его огромные недостатки. Сатира при этом объявлялась действием незаконным, а сатирики именовались злыми, бессердечными людьми. На этом фоне деятельность Н. И. Новикова весьма показательна тем, что его издания явились серьезной попыткой противостоять официальному общественному мнению. Пафос сатиры Новикова был выражен в эпиграфе журнала: «Они работают, а вы их хлеб едите». В его статьях возникал страшный образ страны, которой управляют чиновники - подьячие, жестокие и невежественные по-
мещики - дворяне, а создатель их благополучия, закрепощенный народ, лишен всех человеческих прав и обречен на жалкое существование. Журналы Новикова, таким образом, выступали в качестве инструмента социально-политического управления аудиторией, разрушая государственную монополию на руководство общественным мнением.
Полемизируя с утверждением Новикова, что в России нет правосудия и царит несправедливость, «Всякая всячина» писала: «.Нигде больше несправедливости и неправосудия нет, как в нас самих. Любезные сограждане! Перестанем бытии злыми, не будем имети причины жаловаться на неправосудие» [6, с. 308]. Постоянный противник Екатерины II, Новиков гневно и резко выступал против попытки идейного разо-
Из схемы следует, что подход Екатерины II к документальной публицистике, критической по своему определению, трансформирует ее в публицистику идеологическую, в которой поддержание и трансляция идеологем становится самоцелью в ущерб критическому отношению к фактам.
ружения русской журналистики, литературы и театра. В ответ на лицемерные призывы Екатерины к человеколюбию он писал, что такое человеколюбие, призывающее снисходительно относиться к порокам, «прилично называть пороко-любием» [7, с. 58]. Его возмущало утверждение «Всякой всячины», что нельзя порок называть слабостью: «Любить деньги есть та же слабость, почему слабому человеку простительно брать взятки и набогащаться грабежами» [Там же, с. 58].
Таким образом, содержание полемики между журналами «Трутень» и «Всякая всячина» можно представить в виде схемы отношений к ключевым вопросам соответствующих позиций (см. табл.).
Таблица
Известно, что императрица привлекла на свою сторону даже народную массовую информацию. Она издала «Выборные российские пословицы». Именем народа они освящали самодержавный режим, сословное разделение, проповедовали смирение и покорность как норму поведения подданных в государстве.
«Всякая всячина» «Трутень»
Функции общественной публицистики Рассуждения на светские темы, укрепление актуального режима Описание злободневных тем, обсуждение принципиальных проблем общества
Отношение к власти Описание существующего порядка как харизматического, запрет на критику Критика лицемерного подхода власти к острым социальным вопросам современности
Отношение к факту Если факт не вписывается в транслируемую идеологему -тем хуже для факта Ориентация на конкретный факт/событие и его анализ с точки зрения самого факта, а не официальной идеологемы
Драматургические опыты
Екатерины II как средство идеологического воздействия на общество
По словам самой Екатерины, она часто использовала свои комедии для того, чтобы бороться с недругами и способствовать распространению своих государственных идей в обществе.
Интенсивное развитие русской сатирической комедии во второй половине 60-х и начале 70-х гг. заставило Екатерину создать ряд комедий с персонажами недовольными современными порядками, которых она представила как вздорных, злобных, невежественных и глупых людей. Политическая тенденция с наибольшей полнотой была выражена в ее первых пьесах «О, время!» и «Именины госпожи Ворчалкиной».
В содержании пьесы «О, время!» Екатерина высмеивает трех старух с говорящими фамилиями: Ханжахина - лицемерная богомолка, ханжа, «наполненная суевериями и пустосвятством», по выражению автора; очень скупа и дает деньги в рост, хвалит старые времена и ругает правительство. Сестра Ханжахи-ной, Вестникова - сплетница, злоречивая вестовщица, разбившая немало свадеб; она корыстолюбива и мотовка; осуждает полицию, которая «ничего не смотрит». Третий персонаж - гостья Ханжахиной, Чудихина - странная женщина, «суеверная до бесконечности». Во всем дурном, что происходит вокруг, она винит просвещение. Екатерина изображает этих женщин людьми старого поколения, невежественными и отсталыми, не способными понять и принять новые идеи. Любопытен финальный монолог Мавры, служанки Ханжахиной. Она умна, грамотна и выступает в роли резонера, в конце пьесы, как в басне, произнося мораль: «Всех осуждаем, всех ценим, всех пересмехаем и злословим, а того не ви-
дим, что смеха и осуждения сами достойны». И подводит итог: «Видим мы сучок в глазу ближнего, а в своем и бревна не видим». В форме поговорки сформулирована позиция самой Екатерины, заявленная как продолжение спора с Новиковым, проигранного ею на поле публицистики.
Новиков приветствовал «неизвестного автора» комедии в «приписа-нии» своего журнала «Живописец». Он поет ему такие дифирамбы, которые не оставляют сомнения в том, что имя автора ему известно: «Вы первый сочинили комедию точно в наших нравах. вы первый с такою благородною смелостью напали на пороки, в России господствовавшие... Продолжайте, государь мой, к славе России, к чести своего имени и к великому удовольствию разумных еди-ноземцев ваших; продолжайте, говорю, прославлять себя вашими сочинениями; перо ваше достойно равенства с Молье-ровым».
Но в то же время не упускает случая дать «урок», призывая клеймить пороки, не взирая на лица и должности: «Взгляните беспристрастным оком на пороки наши, закоренелые худые обычаи, злоупотребления и на все развратные наши поступки; вы найдете толпы людей, достойных вашего осмеяния, и вы увидите, какое еще пространное поле к прославлению вашему осталось. Истребите из сердца вашего всякое пристрастие, не взирайте на лица: порочный человек во всяком звании достоин презрения». Однако взгляды на сатиру Екатерины и Новикова не совпадали.
Так, в пьесе «Именины госпожи Ворчалкиной» главная героиня сетует: «Житья нам, бедным старухам, нет, а уж о почтении и говорить нечего. Сказывают, сделана комедь нам в ругательство. Сказывают, что сватья моя да кума тут представлены». На что положитель-
ный персонаж этой пьесы Таларикин отвечает, что «сочинитель этой комедии хотел вывести на театр три порока в образе трех женщин. Одна была скупая, другая - взбалмошная вестовщица, а третья - суеверна. Комедия представляет дурные нравы и осмехает то, что смеха достойно, а отнюдь лично не вредит никого. Поэтому, если б я и приметил в ней себя самого, . то я б старался исправиться и победить мои пороки».
Эти слова в точности повторяют то, что было написано во «Всякой всячине»: задача комедии - исправление нравов, комедия - это не «критика на лицо». Таким образом, мы вновь обнаруживаем позицию самой Екатерины относительно роли литературы в государстве.
Провозглашая отрицание «критики на лицо», Екатерина не всегда была верна этому тезису. Реальным прототипом купца - банкрота Некопейкова -был профессор Московского университета С. Е. Десницкий, который в начале 1768 г. представил Екатерине любопытный проект реформы государственного устройства России, воспринятый императрицей как выражение неудовлетворенности ее собственным «Наказом».
В комедии очень много действующих лиц и далеко не все необходимы для развития действия, но все нужны автору для того, чтобы высказать ту или иную идею Екатерины или высмеять ее противников. Так, слуга Антип говорит: «Будто можно побоями человеческий переменить нрав. У Невеждова всякий день то и дело, что людей порют ба-тожьем и за всякую безделицу, равно как и за большую вину, кожу с них спускают, а люди все воры и пьяницы». Здесь Екатерина развивает положения «Наказа», где она выступала за смягчение наказаний, предлагая отменить те, «которыми тело человеческое изуродовать
можно». Известны случаи, когда она карала помещиков-истязателей, к примеру, печально известную Салтычиху. Однако большинство дворян не разделяло подобные взгляды императрицы, и Екатерине пришлось запретить крестьянам жаловаться на господ.
В 1780 г. в России широко распространились идеи масонов. Ознакомившись с большим количеством масонских произведений, Екатерина пришла к выводу, что это «сплошное сумасбродство». Императрица подозревала масонов в заговорах в пользу великого князя Павла Петровича. Для борьбы с ними был выбран испытанный путь - литература. В 1785 г. появляется пьеса «Обольщенный», в 1786-м - пьесы «Обманщик» и «Шаман Сибирский», в которых наряду с высмеиванием суеверий приводятся прозрачные намеки на «вольных каменщиков». Так, в комедии «Обманщик» Екатерина под именем Ка-лифаркжестона вывела графа Калиостро, незадолго до этого посетившего Петербург; императрица называла его негодяем, достойным виселицы.
Екатерина II была довольна постановкой и публикацией этих пьес: в письме к Г римму она писала, что ее пьесы, несмотря на их недостатки, имели успех «самый желанный»: ей удалось «приостановить сектаторское возбуждение», она «хорошенько потормошила духовидцев», которые начинали «поднимать нос», а после постановки комедии опять «нырнули, покрытые стыдом».
Приблизительно в те же годы Фонвизин задал Екатерине II «Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание». Двадцатый вопрос звучал так: «В чем состоит наш национальный характер?» Ответ гласил: «В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от
творца человеку данных», что соответствовало одной из идеологем: зависимости национального характера от незыблемости абсолютистского принципа власти.
Исходя из этого принципа, можно точно обозначить внутренний посыл ее исторических пьес, который, безусловно, носит политический характер.
В 1786 г. появилась драма Екатерины «Историческое представление из жизни Рюрика. Подражание Шекспиру, без сохранения феатральных обыкновенных правил». Пытаясь перенять традицию русской политической трагедии, обычно обращавшейся к сюжетам из русской истории, Екатерина изображает события, относящиеся к правлению первого варяжского князя на Руси Рюрика, в официальной историографии считавшегося основоположником русского самодержавия и создателем государства Российского. В драме Екатерина использовала летописное свидетельство о борьбе новгородцев против власти князя Рюрика. В так называемой «Никоновской летописи» имеется рассказ о том, что вскоре после воцарения Рюрика «оскорби-шаяся новгородцы, глаголющие: “яко бытии нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его”. Вслед за тем летопись сообщает: «Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев». Екатерина значительно отступила от летописного рассказа, из которого следует, что до так называемого «призвания» варягов на Руси не было князей. Желая доказать, что монархическое правление является исконной формой политического строя славян, она изображала Новгород IX века как абсолютную монархию. Новгородский князь Гостомысл, умирая, передает верховную власть своему внуку Рюрику. Очевидно, этим Екатерина хотела показать, что к истории России нельзя применить просветительскую
теорию происхождения монархической власти из «общественного договора» между монархом и обществом.
О попытке Вадима Храброго свергнуть власть Рюрика довольно подробно рассказывает М. В. Ломоносов в «Древней российской истории». Ломоносов считает Вадима сторонником «общенародного владения», выступившим против «самодержавства» Рюрика. Ломоносов в своем изложении летописного рассказа придерживается объективного тона летописца, не оправдывая и не обвиняя на Рюрика, ни Вадима.
В пьесе Екатерины рассказ о восстании Вадима и победе Рюрика приобретает ярко выраженный реакционный смысл. Пьеса восхваляет мудрого и справедливого правителя Рюрика, унаследовавшего власть от своих предков, прославляет самодержавие как наиболее совершенную и отвечающую интересам страны форму политического строя и изображает противников его в виде интриганов и честолюбцев, скрывающих за красивыми фразами свои эгоистические побуждения. Вадим в пьесе Екатерины -властолюбивый князь, желающий занять место монарха Рюрика. Значительность заговора Вадима снижается еще и тем, что он превращен Екатериной в двоюродного брата Рюрика, благодаря чему восстание приобретает характер борьбы за престол, династической интриги. Народ не поддерживает притязаний Вадима на власть. Немногочисленные сторонники Вадима при одном только слухе, что «князь великий с немалою силою идет к городу», стали расходиться. Без труда справившись с кознями Вадима, Рюрик великодушно прощает его. Раскаявшийся Вадим, став на колени, униженно благодарит Рюрика за милосердие: «О государь, ты к победам рожден, ты милосердием врагов всех победишь, ты дерзость
ею же обуздаешь. Я верный твой подданный вечно».
Пьеса о неудачном мятеже должна была доказать «гнусность возмущения и бедственный всегда конец оного». По всей вероятности, «Рюрику» придавалось большое политическое значение. Известно, что Екатерина давала пьесу в рукописи на прочтение Потемкину, который делал в ней поправки. Екатерина хотела своей пьесой доказать, что справедливый, мудрый и «милостливый» иноземец может быть лучшим правителем, чем «свой», если он сеет в народе смуту. Екатерина не предвидела, какой резонанс вызовет ее обращение к этой легенде. Образ Вадима, борца за вольность древнего Новгорода, станет очень популярным в русской литературе конца XVIII в. Именно трагедия Я. Княжнина «Вадим Новгородский» (1789) вступила в полемику с реакционной идеологией екатерининского «Рюрика». Более того, идейная глубина и художественные достоинства пьесы этого автора позволили оценить ее как вершину развития русской трагедии XVIII в.
В основу трагедии положен тот же летописный рассказ о Вадиме Храбром, который был использован Екатериной в ее драме. Но трагедия Княжнина, совпадая с «Рюриком» в основных сюжетных моментах, отличается совершенно иной трактовкой событий и, главное, характеров.
Действие трагедии начинается с возвращения Вадима во главе дружины из длительных походов за пределами Новгородских земель, где Вадим, защищая Отечество, сражался с его врагами. В отсутствии Вадима новгородские вельможи, охваченные завистью и гордыней, начали междоусобную борьбу, угрожавшую свободе Новгорода. Престарелый посадник Гостомысл, не будучи в силах справиться с междоусобием
вельмож, призвал на помощь варяжского князя Рурика, который сам ранее искал прибежища в Новгороде. Гостомысл, восстановив спокойствие Отечества при помощи Рурика, умер, завещая народу подчиняться его власти. Народ, видя в Рурике спасителя Отечества, отказался от своей вольности и признал его своим князем и владыкой. Свободолюбивый Вадим и его друзья, «истинные сыны отечества», решают свергнуть самодержавную власть, вернуть Отечеству утраченную свободу и поднимают восстание против Рурика. Но народ не поддерживает Вадима. Восстание подавлено. Победивший Рурик проявляет милосердие: он готов помириться с Вадимом и даже разделить с ним власть. После гордого отказа Вадима быть другом человеку, который носит венец, Рурик, обращаясь к народу, стоящему на площади, заявляет о своей готовности добровольно отказаться от власти, если таково желание народа. Но народ верит в доброго монарха и просит Рурика остаться князем.
Одинокий, не поддержанный народом, Вадим не может продолжать свою борьбу против самодержавия и, не желая быть рабом, закалывается.
Таким образом, в трагедии Княжнина, как и в драме Екатерины, изображено восстание Вадима, его поражение и милосердие Рурика, который прощает своего врага. Но в истолковании смысла этих событий, в объяснении причин и целей восстания Княжнин стоит на позициях, противоположных точке зрения Екатерины. Он подчеркивает, что ранее славяне не знали княжеской власти и что провозглашение Рурика князем было политическим переворотом в жизни Древнего Новгорода и означало уничтожение славянской вольности. Вадим у Княжнина не связан с князем родственными отношениями и не только не является претендентом на престол, но выступает
принципиальным врагом княжеской, или, как называет ее Княжнин, самодержавной, власти.
Но в то же время и Рурик ничем не напоминает традиционных монархов-тиранов, которые предаются своим страстям и этим разрушают благополучие подвластных им людей.
В «Вадиме Новгородском» оба главных героя являются добродетельными и честными - каждый из них искренне убежден в своей правоте. Благородство характера Рурика придает большую значимость борьбе Вадима: это борьба не против монарха-тирана, но против самого принципа самодержавия.
Конфликт здесь имеет подлинно трагический характер, так как идея свободы несовместима с идеей самодержавия. Отсюда и трагический финал, от которого отказалась Екатерина в своей драме, утвердив торжество самодержавия, превращающего врагов государства в верноподданных.
Здесь уместно обратиться к толкованию самого понятия «самодержавие», данному Радищевым: «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние».
Екатерина II, прочитав «Вадима Новгородского», уподобила напечатание этой пьесы изданию «Путешествия» Радищева: трагедия была изъята из продажи, а экземпляры ее сожжены.
Борьба реакционных кругов против княжнинской трактовки образа Вадима Храброго велась не только от имени Екатерины, но и от тех театральных деятелей, которые, выражаясь сегодняшним языком, «прогнулись под власть». На сцене петербургского театра была поставлена трагедия «Всеслав», явившаяся вариантом «Исторического представления из жизни Рюрика.» Екатерины. Автором пьесы был известный драматург и актер придворного театра
П. А. Плавильщиков, имевший возможность хорошо ознакомиться с пьесой Княжнина еще до ее выхода в свет, так как ему было поручено исполнение заглавной роли в предполагаемой постановке. Полемизируя с Княжниным, Плавильщиков почти целиком воспроизводит в своей пьесе сюжет «Вадима Новгородского», но придает ему совершенно иной смысл, следуя идее екатерининского «Исторического представления.» Рюрик в пьесе Плавильщикова, как и в трагедии Княжнина, наделен всеми добродетелями, но Вадим превращен в традиционного злодея. Это подлый, хитрый, жестокий и трусливый интриган, который покушается на жизнь добродетельного и всеми любимого Рюрика.
На стороне Екатерины II выступил и поэт М. М. Херасков, который в трагедии «Освобожденная Москва» утверждал, что власть царя надо чтить так же, как власть бога. Без царя государство «не существует дня», а мятеж является злом, и прежде всего для народа.
Стремясь переманить в свой лагерь талантливого и непокорного Княжнина, Екатерина заказала ему трагедию об императоре Тите. Образ мудрого римского императора неоднократно был использован драматургами для создания панегирических пьес, прославляющих под именем Тита того или иного монарха. Однако трагедия Княжнина указывала, каким должен быть монарх, чтобы иметь право называться «отцом отечества». Устами мудрого Тита Княжнин напоминал о ничтожестве царского величия, если оно сопряжено с притеснением народа.
Таким образом, трагедия утверждала, что за зло, творимое в стране, отвечает царь.
Очередная попытка превратить Княжнина в придворного драматурга -певца Екатерины - не увенчалась успе-
хом. Попытки императрицы взять в свои руки инициативу в области политической трагедии оказались неудачными.
В 1790 г. с большой помпезностью и богатством в Петербурге была поставлена вторая драма Екатерины, следовавшая идеалам «Рюрика» и называвшаяся «Начальное управление Олега». В «Управлении» Екатерина продолжила развитие темы об исторической оправданности самодержавия в России. Любопытным нововведением стало включение в прозаический текст пьесы поэтических хоров. Екатерина легко подхватила это новшество, воспользовавшись народными свадебными песнями и строфами из од Ломоносова. Таким образом, можно говорить о том, что Екатериной был освоен и один из самых популярных театральных жанров - комическая опера. Однако внутренним мотивом этого увлечения Екатерины по-прежнему оставался политический аспект, так как в содержании русских комических опер особое внимание уделялось изображению жизни крестьянства, т. е. тематика и сюжеты напрямую касались главного вопроса российской жизни - крепостного права.
Образцом официозной псевдонародной оперы на крестьянскую тему была комическая опера Екатерины «Федул с детьми» (1791). Отец большого семейства (у него 15 сыновей и дочерей) сообщает о своем намерении жениться на «вдовушке». Многочисленное потомство Федула выражает при помощи плясок и пения свое отрицательное отношение к женитьбе отца. Завершается пьеса торжеством отцовской власти.
Три из пяти опер Екатерины II созданы на основе сказочных сюжетов из русского фольклора: «Новгородский богатырь Боеславич» (1786), «Храбрый и смелый витязь Архидеич» (1787), «Сказ-
ка о горе-богатыре Косометовиче» (1789).
«Новгородский богатырь Боеславич» - попытка Екатерины II использовать для утверждения принципа самодержавной власти жанр сказочной оперы. Здесь не случайно обращение к мотивам былины о Ваське Буслаеве: положенный в основу сюжета былинный рассказ о борьбе «мужиков новгородских» с «боярскими детьми», возглавляемыми Василием Буслаевым, приобрел в пьесе политический, злободневный смысл. Борьба между «посадскими мужиками», «купцами богатыми» и Васькой Буслаевым «со дружиной храброю» была превращена Екатериной в своего рода карикатуру на революцию.
Василий Буслаев в комической опере был сделан князем, которого посадники хотят лишить власти и изгнать из Новгорода. «Не бывать за тобою Но-ву-Граду!» «Не сидеть тебе над землею Словенскою и не княжить на Старорус-сии!» «Наутро ты иди из земли нашей; не пойдешь, ни погоним тебя с честию», -заявляют посадники своему князю. Против князя идет «сила новгородская». «Люди новгородские» окружают «широкий двор Василия Боеслаевича», «выбирают они широки ворота,.. валятся они на широкий двор». «Сила новгородская» «бросается на княжича тысями», но Василий проявляет врожденные способности к укрощению бунтующих мужиков: «схватывает ось дубовую необделанную» и, умело действуя ею, «не дает он им развернутися». Устрашенные «осью дубовою необделанною», зачинщики бунта просят у Василия прощения: «преклоняют они буйны головы ко сырой земле» и молят его принять в свою власть «землю Словенскую и княжество Старорусское».
Сцены мятежа «новгородских людей» исполнялись как комические ба-
летные эпизоды. О характере изображения «людей новгородских» в пьесе Екатерины II дает яркое представление ремарка: «.балет изображает кулачный бой. Василий Боеславич тут же действует с усатыми с бородатыми, и прибьет всех; чернь взволнуется и сделается драка, Василий с помощью Фомы и Пота-нюшки всех прогонит с феатра».
Комические оперы, как и исторические представления, должны были служить иллюстрацией к выдвинутой Екатериной концепции русского национального характера как богобоязненного, преданного царю, покорного и терпеливого.
Последнее, что создала Екатерина для театра, это так называемые провербы, или драматические пословицы, - одноактные комедии, иллюстрирующие ту или иную пословицу.
Екатерина написала пять проверб на французском языке. В одной из них, «Сумасшествие на пословицах», с иронией изобразила саму себя под именем госпожи Тантиной, которая безумно увлечена постановкой драматических пословиц и от всех гостей требует все новых пьес. В этой пьесе Екатерина высказывает свою изменившуюся точку зрения на комедии. Тантина говорит: «Нет ничего прекраснее пословиц: их легко и сочинять, и играть. Но в обществе я не люблю таких людей, которые обо всех говорят дурно и стараются осмеять ближнего... Пословица дает нам образ-
чики характеров, описанных слегка таким образом, что можно из каждой сделать комедию действиях в пяти и больше». Ей вторит Молодин: «Всякая сцена, где нет никакой сшибки, делается скучна и не занимательна. Теперь любят только пьесы веселые, прочее не считается нужным». Екатерина считала, что драматическая пословица должна не исправлять нравы, а развлекать зрителей, и главное в ней не разработка сюжета и характеров, а остроумие автора.
Таким образом, драматические произведения Екатерины либо идеализировали действительность, либо их содержание носило чисто развлекательный характер - именно такой была политика императрицы в области театрального искусства. Драматургическое творчество Екатерины служило указателем того, что допустимо и в каком качестве на театральных подмостках. Это дает основание рассматривать драматургические опыты Екатерины II как инструмент идеологического воздействия на общество.
В этой связи можно говорить о том, что Екатерина II положила начало тенденции тотального использования властью актуальных СМИ (печатные издания и театр) в качестве ресурса манипулирования, управления сознанием общества через идеологизацию публицистического и драматургического жанров и трансформацию их в средство пропаганды.
1. Асеев, Б. Н. Русский драматический театр от его истоков до конца 18 века / Б. Н. Асеев. - М.: Искусство, 1977.
2. Брикнер, А. Г. История Екатерины Второй / А. Г. Брикнер. - М.: Астрель, 2004.
3. Грабельников, А. А. Массовая информация в России: от первой газеты до информационного общества: дис. д-ра ист. наук, спец. 07.00.02, 10.01.10 / А. М. Грабельников. - М., 2001.
4. Записки императрицы Екатерины II. - М.: Наука, 1990.
29
5. Радищев, А. Н. Полное собрание сочинений: в 3 т. / А. Н. Радищев. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - Т. 2.
6. Русская проза 18 века. Т. 1. - М.; Л.: Гослитиздат, 1950. - С. 308.
7. Сатирические журналы Н. И. Новикова. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. - С. 58.
8. Современная драматургия. - 2004. - № 1.
9. Фонвизин, Д. И. Собрание сочинений: в 2 т. / Д. И. Фонвизин. - М.; Л., 1959. - Т. 2.
20
