СМЕРТЬ И ИДЕЯ БЕССМЕРТИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ КУЛЬТУРЕ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 008.01

А. И. Давыдов

Смерть и идея бессмертия в современной западной культуре

В данной статье автор продолжает изучение культурных феноменов с позиции стыка психологии и культурологии как в проблематике, так и в методологии. Главная цель статьи - показать взаимное влияние массовой психологии и социокультурных явлений в такой важнейшей философской дихотомии, как отношение человека к жизни и смерти. Автор пытается показать, как менялось это отношение за последние полтора столетия в западноевропейской культуре и, опираясь на понятие «культурная установка», спрогнозировать динамику изменения основных тенденций.

В статье автор опирается преимущественно на работы психологов, изучавших проблемы культуры, таких как Ричард Лифтон (занимался сектами и нетрадиционными культами), Ирвин Ялом (изучал проблемы суицидального поведения в современных западных странах), психоисторик французской школы «Анналы» Филипп Арьес, и на психоаналитические исследования от З. Фрейда до Х. Кохута. Используя данный фундамент, автор делает вывод о нарастании угрожающей развитой культуре инфантилизации современного Запада, отрыве от реальности массовой ментальности и повсеместном скатывании к иллюзиям. При этом автор намеренно избегал обращения к хрестоматийным работам З. Фрейда, Х. Ортега-и-Гассета, Ф. Ницше и О. Шпенглера (например, «Закат Европы»), чтобы не попасть под влияние стереотипов. Пришлось также избегать идеологических и пропагандистских штампов, характерных для отечественной литературы по данной проблематике и сравнения с российской и азиатской ситуацией. То есть автор попытался взглянуть на западную культуру глазами западного человека. В конце статьи в дискуссионной форме оценивается такое новое для общественной мысли явление, как трансгуманизм, при этом подчеркивается спорность этой позиции.

Ключевые слова: мортификация, аномия, иммортализация, трансгуманизм, инфантилиза-

ция культуры, культурная установка, архетип.

Если в XIX в. главным социальным табу был секс, что повлияло на возникновение теории и практики фрейдовского психоанализа, то в XX - начале XXI в. такой запретной темой становится смерть. Неслучайно экзистенциальная философия и психология принадлежат главным образом ХХ в. Французский историк Ф. Арьес в книге «Человек перед лицом смерти» пишет, что в Средние века и Новое время смерть была привычным и повседневным явлением и не вызывала того экзистенциального ужаса, как сегодня [1]. Людей хоронили в соборах и рядом с церквями, кладбища часто размещались посреди городских кварталов, в домах знати на стенах висели портреты предков, бережно сохранялись их вещи, с появлением фотографии в XIX в. делались снимки умерших.

Однако с конца столетия ситуация меняется. Ослабло влияние религии (по выражению Ф. Ницше, «Бог умер»), ослабли традиции и символизм ритуалов и обычаев, помогавших раньше справиться с мыслью о неизбежности смерти.

В западной цивилизации выросла средняя продолжительность жизни, медицина победила многие болезни, косившие миллионы в прошлые времена. Современный человек, пережив две мировые войны, имеет возмож-

ность максимально отдалить от себя смерть, но не мысль о ней. Пугают угрозы ядерной войны, катастроф на АЭС, глобального изменения климата, экологического и демографического кризиса, международного терроризма. Смерть теперь потеряла свой «мифологический» контекст и выступает в обнаженном виде. Распространение материализма усугубляет то, что сделала техника.

В условиях размывания социальных норм (аномии) смерть предстала во всей своей красе. Возможность жить лучше, богаче, безопаснее парадоксально усугубила страх смерти. Это тема исследований И. Ялома и других представителей экзистенциальной психологии [2]. Нарастание темпа жизни углубляет разрыв между поколениями. Исчезает чувство преемственности вместе с достижениями науки и новыми технологиями. На символическом языке культуры это выразилось, с одной стороны, в «мортификации»: с экранов текут реки крови, по ним шествуют ожившие мертвецы, вампиры и оборотни («Сумерки», «Ван Хельсинг», «Первородные»), жанр киноужасов дополняется распространением черного юмора; с другой стороны, это выразилось в «иммортализации» - усилении символизма бессмертия: сериал «Горец» о существовании среди нас бессмертных и по-

добные ему (хотя в фильме немало глубоких философских и этических мыслей и коллизий), теории жизни после смерти Р. Моуди, книги которого были чрезвычайно популярны в конце истекшего века. Хотя эта традиция всегда присутствовала в культуре (сказки о спящей царевне, живой и мертвой воде, ожившей статуе Пигмалиона, Кощее Бессмертном), сейчас она воссоздается в культуре новыми средствами заново.

В психоанализе эта проблема всегда занимала видное место. З. Фрейд свел идею бессмертия к инфантильным иллюзиям, которые взрослый отбрасывает во имя «принципа реальности». К. Г. Юнг считал коллективное бессознательное безвременным, а идею бессмертия возводил в ранг архетипов. В современной психологии подобное понимание продолжается. Х. Кохут считает, что на психологическом уровне идея бессмертия играет защитную роль, обеспечивая снижение страха смерти [3]. В мировых религиях эта тенденция также присутствовала: христианин или мусульманин надеялся на вечную жизнь после физической смерти тела, буддист или индуист - на реинкарнацию. Однако эти надежды были прочно связаны с моралью безгрешной жизни. В современной культуре понятие греха девальвируется.

Бессмертие достается всем как бесплатная социальная льгота. У Р. Моуди «свет в конце тоннеля» увидит каждый и каждого встретят близкие и бесплотные ангелоподобные существа. Основываясь на опыте переживших клиническую смерть, Р. Моуди, врач-реаниматолог по специальности, даже не рассматривает возможность иллюзий у переживших шок или наркоз с достижением транса, он дает человеку новую иллюзию бессмертия, подменяя собой служителей церкви [4].

Вышеперечисленные тенденции не могли не вызвать духовного вакуума в западной культуре, который немедленно заполнили различные спекулятивные культы и квазирелигии и па-ранауки. Первым, кто предсказал появление массы «новых» религий, был К. Г. Юнг, который еще в начале 60-х гг. ХХ в. сформулировал идею о глубинной человеческой потребности порождать все новые мифы и бесконечно возвращаться к коллективным архетипам, тем самым повторив известную мысль Ф. Ницше о вечном возвращении.

Так, К. Г. Юнг считал, что уфология (пара-наука об инопланетных контактах) неизбежно трансформируется в систему верований, близких к религиозным. Нетрадиционные религии представляют собой разновидность харизматических культов или модификации синкретических сект, в которых христианство смешивается с иудаизмом и восточными верованиями. Первыми были «Международное общество сознания Кришны» и бахаизм. Затем появляются «Церковь объединения» Муна, «Ма-харай Джи», «Институт знания о тождественности», «Сахаджа-йога», «Тантра-Сангха», «Шри Чинмой», «Ананда марга» и т. п.

Общей чертой всех этих псевдовосточных культов является агрессивная антиинтеллектуальная направленность, различные способы психофизиологического воздействия на неофитов, аморализм ритуалов, поклонение лидерам, вплоть до обожествления. В большинстве своем это западные издания индуистских и буддистских учений, спекулирующие на экзотике и интересе к реальному Востоку. Но все они обещают своим адептам бессмертие.

Затем появляются наукообразные направления, использующие псевдонаучную фразеологию и манипулятивную психологию: «Церковь сайентологии» Р. Л. Хаббарда (его «Дианетика» одно время широко распространялась и в нашей стране), «Общество трансцендентальной медитации» и др. Паранаучные идеи выдаются в них за прорыв в мировом знании, а адептам обещаются различные блага в виде излечения от всех болезней, достижения быстрого материального благополучия и неограниченной продолжительности жизни (фактически бессмертия). Все они вели бурную коммерческую деятельность, т. е. продавали бессмертие. Если добавить сюда неоязыческие и сатанистские культы вроде «Общества Алистера Кроули» и различные мистические секты, то обзор этой мутной волны, захлестнувшей некогда рационалистический Запад, можно завершить. Только громкие скандалы, сопровождавшиеся массовыми убийствами и насилием, связанные с «Аум Син-рикё» (запрещена на территории РФ), сектой «Народный храм», и самоубийство членов «Солнечного братства» в Кении и Швейцарии позволили западному обществу протрезветь и волна пошла на спад. Добавим, что пренебре-

жение смертью тесно связано с пренебрежением своей и чужой жизнью, что доказывается повторяющимися эпизодами с массовыми убийствами в США.

Еще в 1974 г. вышла в свет книга американских психологов Р. Лифтона и Э. Олсона «Жизнь и умирание» [5]. В ней они рассматривают несколько психологических защитных механизмов избегания страха смерти:

1) идею биологического бессмертия -надежду на жизнь в потомстве;

2) идею биосоциального бессмертия -надежду на посмертную славу и известность в делах и творчестве;

3) идею теологического бессмертия -надежду на жизнь вечной души или ее реинкарнацию;

4) идею натуралистического бессмертия -через соединение с природой или космическими силами;

5) идею чувственной трансценденции -через просветление, экстаз, преодоление чувства времени.

Сюда можно было бы добавить еще веру в неограниченные возможности науки, характерную для современной культуры (геронтологию с чудодейственными средствами, замораживание тела с оживлением в грядущем).

Психоделическая и сексуальная революции (эксперименты с наркотиками, сексом, формами семьи, возникновение новых религий и синкретических сект, уход в природу, к естественному существованию) - все это приметы лихорадочного избегания смерти и страха перед ней.

Автор полагает, что если на всех уровнях культуры накапливаются, дополняя друг друга, схожие ментальные и поведенческие тенденции, то это неизбежно ведет к формированию определенной культурной установки, которая, в свою очередь, оказывает влияние на все последующее бытие, развитие культуры и эпоху в целом: «Это комплекс фиксированных на уровне коллективного (архетипы) и индивидуального (сформированные в семье модели и сценарии объектных отношений, зависящих от Супер Я родителей) бессознательных стереотипов, которые определяют форму и скорость усвоения тех или иных культурных смыслов и реагирование в пространстве культуры» [6, с. 135].

В своем труде Р. Лифтон полагает, что защитные механизмы обеспечивают самовоспроизводство культуры и порождают новые идеи и смыслы существования человека [7]. К сожалению, пока современная культура Запада, быстро усваиваемая в России, порождает только эталоны безудержного потребления и гедонизма, разрушительные для самой культуры, для природы и для цивилизации в целом. Это не может компенсироваться муль-тикультурализмом и ханжеской политкор-ректностью.

Автор настоящей статьи согласен с данными утверждениями [8]. Страх смерти, вытесненный в бессознательное, трансформируется в другие формы: страх одиночества, постоянный поиск объектов привязанности и поверхностной любви, влечение к чувственным удовольствиям, погоня за материальными благами, страх потери времени и разрушительный тру-доголизм, нарциссическую жажду власти и признания, карьеризм. Всякое сознание, не видоизмененное духовной дисциплиной, несет в себе страх смерти, даже когда его отрицает. Смерть задает темп нашим действиям и поступкам. Ясное осознание смертности дает человеку трезвость и силу. Чем меньше мы думаем о смерти, тем больше боимся ее. Единственный способ победить врага - столкнуться с ним лицом к лицу. Идея бессмертия вредна, так как дает иллюзорную надежду.

Что касается России и стран Восточной Европы, то здесь вышеописанные проблемы и процессы имеют свою специфику. В условиях распада социалистической системы, крушения устоявшихся норм и ценностей, углубления конфликта поколений и социально-экономических трудностей на первый план вышли задачи выживания. Экзистенциальные вопросы временно отошли в тень. Однако наблюдался рост вандализма в отношении мест захоронения и памятников культуры, пренебрежения обрядами прощания с умершими, иногда откровенного глумления над исторической памятью. В то же время наблюдалось возрождение традиционных религий и институтов церкви. Это сыграло сдерживающую роль в отношении негативных тенденций. В задачи статьи не входит анализ ситуации в РФ или в странах Востока, поэтому данный отрывок не более чем авторская ремарка.

В заключение хочется упомянуть о еще одном проявлении описанной тенденции -трансгуманизме, новом веянии современной культуры. Изначально это философская концепция, связанная с именем англичанина Джулиана Хаксли. Теперь она превратилась в международное движение, широко себя рекламирующее. Выражается ее адептами в поддержании достижений науки и технологий, способствующих увеличению физических и умственных возможностей и способностей человека с целью устранения тех аспектов человеческого существования, которые трансгуманисты считают нежелательными и преодолимыми: болезней, физических недостатков, старения и смерти.

Казалось бы, благороднее цели нет, и люди, особенно с ограниченными возможностями, должны радоваться исследованиям в медицине, биологии и компьютерных технологиях, инициированных благодаря этому движению. Но почему-то вспоминается Франкенштейн и роман другого Хаксли (Олдоса) «О дивный новый мир». В этой антиутопии новые генные технологии позволяют выращивать в пробирках людей с заранее запрограм-

мированными качествами: военных, ученых, рабочих. Человечество превращается в муравейник. Можно было бы привести еще немало примеров из фантастики. Однако известно, что фантастические прогнозы имеют обыкновение сбываться. Пока, помимо очевидных достижений в трансплантологии и физиологии, усилия трансгуманистов приводят к безумным экспериментам над собой и испытуемыми добровольцами по изменению внешности, имплантации себе микрочипов и новых органов, генетическим модификациям. Чего стоит идея трансгуманистов об изменении зародышей для исправления врожденных дефектов. Да, может быть, так удастся преодолеть болезнь Дауна и множество других, но последствия всегда непредсказуемы. И со всем этим как-то странно совпадает увеличение заболеваемостью лихорадками Эбола и Денге, СПИДом и т. д. История (в том числе и история науки) учит, что, кроме вреда, евгеника ничего не приносит. Любое вмешательство в природу, в частности, в природу человека, опасно. Быть может, автор чрезмерно осторожен или консервативен в этом вопросе? Оставляю это на суд читателя.

Библиографический список

1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М. : Прогресс-Академия, 1992. 528 с.

2. Ялом И. Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти. Минск : Экономпресс, 1999. 352 с.

3. КохутХ. Восстановление Самости. М. : Когито-Центр, 2002. 315 с.

4. Моуди Р. Жизнь после смерти. М. : Россе, 1976. 128 с.

5. Lifton R. D., Olson E. Living and Dying. N.Y. : Praeger, 1974. 387 p.

6. Давыдов А. И. Психоанализ как методология исследования российской культуры. Новосибирск : Изд-во СГУПСа, 2013. 195 с.

7. Lifton R. D. The Broken Connection: On Death and the Continnity of Life. N.-Haven : Yale University Press, 1979. 348 p.

8. Давыдов А. И. Защитные механизмы цивилизации // Вестник Сибирского государственного университета путей сообщения: Гуманитарные исследования. 2017. № 1. С. 36-42.

A. Davydov

Death and the Idea of Immortality in the Modern Western Culture

Abstract. In this article, the author continues to study cultural phenomena from the point of view of the fusion of psychology and culturology, both in the problematics and methodology. The main aim is to show the mutual influence of mass psychology and socio-cultural phenomena in such an important philosophical dichotomy as a person's attitude toward life and death.

The author intends to show how this ratio changed in the Western culture in the last one hundred and fifty years and, based on the concept of «cultural attitude», to predict the dynamics of changes in the main trends. The author relies primarily on the work of psychologists who study the problems of culture, such as Richard Lifton (researched sectarian and non-traditional cults), Irvin Yalom (studied the problem of suicidal behavior in modern Western countries), psycho-historian of the French School «Annals» Philip Ares, as well as the psychoanalytic

research from Z. Freud to H. Kohut. Using these grounds, the author makes a conclusion about the increase of infantilization that threatens the developed culture of the modern West, the split between the reality and the mass mentality, and the widespread descent into illusions. The author deliberately avoided references to the well-known works of Freud, Ortega y Gasset, Nietzsche, and Spengler, so as not to be influenced by stereotypes such as «The Decline of Europe». It was also necessary to avoid ideological and propaganda clichés typical of Russian literature on the subject, as well as the comparison with the Russian and Asian situation. Thus, the author tried to look at the Western culture from a Western person's point of view. Finally, such new for the public thought a phenomenon as transhumanism is estimated in the form of discussion, stressing the author's controversial position.

Key words: mortification; anomie; immortalization; transhumanism; infantilization of culture; cultural attitudes.

Давыдов Алексей Иннокентьевич - кандидат философских наук, доцент кафедры «История и политология» СГУПСа. E-mail: Dove3@yandex.ru