CC BY
73
ИСТОРИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2011. № 1. С. 103-106.
УДК 929
Р. Г. Саражина
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
СЛУЖБА СОСЛОВНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ В РУССКОМ ГОРОДЕ КОНЦА XVIII - НАЧАЛА XIX ВЕКА -ПРАВО ИЛИ ОБЯЗАННОСТЬ?
(К постановке проблемы)
Затрагивается одна из интереснейших проблем в истории судебной системы России - институт сословных заседателей. Автором предпринята попытка на примере функционирования городских судебных учреждений Западной Сибири ответить на вопрос, чем являлась для сословных заседателей служба в судебных учреждениях -правом или обязанностью.
Ключевые слова: судебные учреждения, сословные заседатели, общественная служба, городское общество, городовой магистрат, бургомистр, уездный суд.
Все служащие судебных учреждений в Российской империи в последней четверти XVIII - I половине XIX в. делились на коронных и выборных. Первые назначались правительством, вторые избирались населением. Если для коронных чиновников государственная служба являлась сознательным выбором профессии и источником дохода, то служба выборных заседателей во многом носила временный характер и не подлежала оплате со стороны государства. В связи с чем вопрос, чем являлась служба для выборных от сословий - правом или обязанностью, казалось бы, не требует ответа в связи с его очевидностью. Однако проблема выборной службы не так проста. В данной статье на примере функционирования судебных учреждений Западной Сибири в конце
XVIII - середине XIX в. мы попытаемся показать всю сложность данной проблемы и ответить на поставленный вопрос.
Выборные должности вводились «Учреждением» 1775 г., согласно которому для каждого сословия учреждались особые судебные инстанции: для дворян создавались уездные и верхние земские суды, для купцов и мещан - городовые и губернские магистраты, для крестьян - верхние и нижние расправы. Службу в новых учреждениях должны были нести назначаемые от правительства чиновники и выборные от сословий заседатели.
К кандидатам на должность сословных заседателей выдвигались определенные требования. Так, например, заседателями от крестьян могли быть граждане, отличающиеся «хорошим поведением», «имеющие дом и землю, женатые, не бывалые в наказаниях, подозрениях, ябедах и явного порока не имеющие, доброго и незазорного поведения, не моложе 30 лет» [1]. Также заседатели от крестьян должны бы-
© Р.Г. Саражина, 2011
ли проживать в той местности, от которой избирались [2]. При выборе заседателей от купечества руководствовались следующими требованиями: «...действительно дом или дом и торг, или дом и ремесло, или дом и промысел в городе имеющим; в штрафах, подозрениях и явных пороках не бывалых; добрые, совестные и незазорного поведения» [3]. Таким образом, при выборе кандидатов принимались во внимание имущественный, территориальный, возрастной цензы и моральная устойчивость.
Осуществление общественных должностей вменялось в обязанность всем гражданам, независимо от их национальной и религиозной принадлежности [4]. В результате наряду с православными жителями городов в выборах участвовали и приверженцы исламского вероисповедания. Так, в томский городовой магистрат в 1785 г. в ратманы был выбран бухарец [5]. В списках заседателей в Тюменский нижний земский суд в 1788 г. также встречаются татарские фамилии [6]. Конфессиональный фактор, по мнению А. И. Куприянова, актуализировался лишь после издания указа от 27 мая 1820 г., который резко ограничивал роль старообрядцев в общественной жизни города: избрание
старообрядцев на выборные службы допускалось лишь при ограниченном числе православных [7].
Сословные заседатели избирались на три года. Выборным лицам городского самоуправления на время службы присваивались разряды согласно «Табели о рангах». Так, заседателям губернского магистрата, мещанским заседателям совестного суда присваивался 10 класс «за уряд, пока в должности пребывают», губернского города городового магистрата первый и второй бургомистры, уездный стряпчий, «буде выше чина того не имеют, считаются в 11 классе за уряд». Городового магистрата 1-й и 2-й бургомистры, а также ратманы губернского городового магистрата были отнесены к 12-му классу. Городовых магистратов ратманы и бургомистры в посадах были «за уряд» в 13-м классе. Наконец, городовые старосты, судьи словесного суда и ратманы в посадах считались в 14-м классе на время службы [8]. Хотя заседателям из крестьян не полагались разряды, на них распространялась одна из главных привилегий чиновников: «...пока в должности пребывают, то без суда да не коснется до них наказание ни от кого» [9]. Помочь отли-
чить выборных государственных служащих от обывателей должны были мундиры, которые несли в себе определенные социальные коды, позволяющие идентифицировать их обладателя [10].
Оплата за выполнение общественных служб была отменена, правительство распорядилось не только приостановить её с 1 января 1788 г., но и вернуть в казну суммы, переданные в 1786-1787 гг. [11], в результате чего материальное положение сословных заседателей было крайне неустойчиво. Вследствие этого, местным властям нередко приходилось принуждать кандидатов к исполнению их общественных обязанностей. Так, в 1813 г. на должность бургомистра Курганской ратуши был избран купец Пирожников, который в это время находился в Петербурге по своим делам. Он, сославшись на болезнь, отказался выехать, однако его обследовали и установили, что болезнь купец симулирует. Губернское правление предписало Пирожникову отбыть к месту службы, однако он вторично сослался на болезнь, теперь уже заручившись свидетельством штаб-лекаря. Ратуша в жалобе губернатору расценила этот шаг как «от-бывательство» от должности и просила выслать его в Курган насильно [12].
О том, что избавиться от службы, даже если выбор был осуществлен несправедливо, было очень трудно, а подчас и невозможно, свидетельствует дело об избрании в заседатели Тобольской палаты уголовного суда в 1810 г. Ивана Петровича Евсеева. Несмотря на то, что Евсеев находился в весьма преклонном возрасте (70 лет) и был слаб здоровьем, а также «состоял опекуном имения умершего тобольского купца Степана Маляева и имел разным людям на себя одолжение», он был избран мещанским обществом заседателем в палату уголовного суда и был приведен к присяге 16 сентября 1810 г. Однако новоявленный чиновник не появился в палате и к 17 января 1811 г. по причине болезни. Инспектор полевой аптеки Папст поставил ему следующий диагноз: «Кроме старости лет имеет цинготную болезнь почти с беспере-рывными переломами и опухолью на ногах, во многих частях тела наросты, причиняющие боль, наружный чрезвычайный почесуй...». В силу такой тяжелой болезни на место Евсеева был избран мещанин Матвей Андреевич Булыгин [13].
Кроме тяжелой болезни, была ещё одна возможность отмены несправедливых
Служба сословных заседателей в русском городе...
105
выборов - подача прошений на имя губернатора. Так, в 1827 г. томский купец Феоктист Шумилов был избран заседателем в городовой суд, несмотря на то, что он в это время продолжал службу депутатом в присутствии, учрежденном для составления торгового соглашения с бухарскими торговцами, и являлся депутатом по надзору за торговлей, а мещанин Василий Евсеев был выбран в заседатели, несмотря на то, что был цеховым [14]. Но томский губернатор отказался утверждать купца Шумилова, заявив о неосновательности его выбора на должность заседателя городового суда. В результате на повторных выборах 25 января 1828 г. на место Феоктиста Шумилова был избран Иван Шумилов [15].
Что касается бедного населения городов, то, учитывая их и без того сложное материальное положение, существовала возможность освободить их от должностей [16]. Таким образом, после избрания существовало всего два легальных пути уклонения от выполнения общественных должностей. Первый путь - подача прошений в вышестоящие инстанции. Второй - наём вместо себя другого лица [17]. Так, в 1821 г. вместо избранного бургомистром тарского мещанина И. М. Немчинова служил нанятый им А.Л. Мантабаров [18].
С другой стороны, возможность избираться на городовые службы была свидетельством полноценного членства в городовом обществе, т. е. определенного социального статуса, что, по-видимому, для горожан было небезразлично. К тому же отслужившие заседатели и судьи являлись в городском обществе «лучшими людьми» и занимали «после бывших в магистрате людей первое место», бургомистры получали звание людей «степенных». Помимо этого, прослужившие в высших должностях городского общества лица получали право не быть избранными в следующий раз в «нижние службы». Например, прослуживших бургомистрами велено было не избирать в ратманы, ратманов - в судьи словесного суда [19].
Кроме того, участие в городских учреждениях, несомненно, приносило определенные выгоды. Известны случаи, когда купцы стремились занять высокие посты, что придавало им авторитет в городском обществе и обеспечивало преимущества к ведению коммерческой деятельности [20].
Данные конца 30-х гг. XIX в. позволяют нам говорить об изменениях в само-
сознании горожан, в частности, о постепенном изменении отношения к городским службам, которые начинают осознаваться не только как повинность, но и как форма самоуправления, как привилегия. Свидетельствуют об этом приговоры купеческих и мещанских обществ сибирских городов по вопросу упразднения магистратов и ратуш. Остановимся на этой проблеме поподробнее.
В 1837 г. по высочайше утвержденному положению Комитета министров был учрежден особый комитет «для изыскания средств к улучшению городов». Этот комитет заключил, что «тягости и неудобства городской службы по выборам проистекают. от излишества некоторых должностей по выборам замещаемым», предлагая городские магистраты и ратуши упразднить, а их дела присоединить к ведомству уездных судов, выбирая в каждый суд по 2 заседателя от городских обывателей. Министерство внутренних дел, рассмотрев предложение комитета, в свою очередь отмечало, что соединение магистратов и ратуш с уездными судами предоставит городскому обществу следующие выгоды: во-первых, «ход дел и правильность решений. будут более обеспечены», т. е. правительство больше доверяло правоприменительной деятельности коронных судов, а не сословных; во-вторых, министерство справедливо полагало, что это облегчит выборы в небольших городах; в-третьих, это позволило бы сократить городские расходы.
В итоге состоящий в должности гражданского губернатора Х.Х. Повало-Швейковский направил циркуляр министерства в градские думы сибирских городов, добавляя, что он «в полной мере предварительно уверен, что каждое купеческое и мещанское общество не только не станет противоречить настоящему предположению правительства, но почтет его за доказательство истинного попечения о благосостоянии его, за знак неусыпной бдительности правительства о облегчении его тягостей, несомых по службе по выборам и о водворении в судопроизводство лучшего порядка и законности». Но градские думы и ратуши категорично заявили, что они выступают против присоединения магистратов и ратуш к уездным судам. Посмотрим, какие аргументы предоставили обыватели.
Тобольское купеческое и мещанское общество заявило, что их городской суд никогда не встречал затруднений в от-
правлении службы по выборам, поэтому они настаивают, чтобы городской суд был оставлен. Тюменская городская дума заявила, что не видит никакой пользы в реформе, так как и в окружной суд нужно будет избирать двух заседателей и двух кандидатов, да ещё и расходы на канцелярию будут возложены на городское общество. Тарское, туринское и семипалатинское купеческое и мещанское общества подтвердили опасения тюменцев. Городские ратуши Барнаула, Каинска и Кузнецка предоставили аргументы, отличающиеся от мнений городских обществ Тобольской губернии. Во-первых, они выдвинули опасение, что с передачей дел в загруженные окружные суды они не будут производиться там с таким же успехом и оперативностью, как в магистратах и ратушах; во-вторых, они поддержали мнение других городских обществ о том, что вследствие реформы не произойдет снижение городских расходов; в-третьих, помимо судебных дел, ратуши занимаются хозяйственными вопросами городов, а в результате упразднения ратуш городу необходимы будут специалисты, которые взвалят на себя решение хозяйственных проблем, - утверждали горожане; в-четвертых, городские общества заявили, что «хотя выборы в общественные службы членов уменьшатся двумя лицами (судья и кандидат), но облегчение не может заменить тех прав и привилегий, которые дарованы градским обществам.» [21].
Таким образом, городские общества не поддержали идею правительства, а решили сохранить городские органы управления и суда на прежнем основании, считая, что существование магистратов и ратуш предоставляет им больше привилегий и прав, несмотря на затраченные на их содержание расходы. Не последнюю роль в решении сохранить городские органы управления и суда сыграло также неверие граждан в объективность и бескорыстие судейских чиновников-профессионалов. Они более доверяли выбранным ими заседателям, знавшим реальные нужды и запросы своего сословия.
Таким образом, однозначно ответить на вопрос, чем являлась служба по выбору для населения - правом или повинностью, достаточно трудно. Однако можно с уверенностью утверждать, что если в начале, в период появления выборных долж-
ностей, по большому счету, служба рассматривалась как повинность, то позднее, к середине XIX в., когда фактически правительством ставится вопрос об уничтожении сословных барьеров и формировании общегражданского судопроизводства, в сознании городского населения происходят изменения в отношении общественных служб. Под угрозой потерять возможность судиться «судом равных» горожане начинают рассматривать выборную службу заседателей не только и не столько как повинность, но и как привилегию, как форму самоуправления.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Государственный архив Тюменской области (ГАТюмО). Ф. И-10. Оп. 1. Д. 4146. Л.3, 5 об.
[2] Полное собрание законов Российской империи. Собрание I (ПСЗ). СПб., 1830. Т. XX. № 14392. Ст. 75.
[3] Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 50. Оп. 1. Д. 657. Л. 5.
[4] Комлева Е. В. Участие купечества приенисей-ских городов в органах городского самоуправления (последняя четверть XVIII - I половина
XIX в.) // Местное самоуправление в истории Сибири XIX-XX вв. : сборник материалов региональной науч. конференции. Новосибирск, 2004. С. 52.
[5] ГАТО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 657. Л. 4 об.
[6] ГАТюмО. Ф. И-10. Оп. 1. Д. 2081. Л. 38-51.
[7] Куприянов А. И. Городская демократия: выборы в русской провинции (II половина 1780-х -начало 1860-х гг.) // Отечественная история. 2007. № 5. С. 39.
[8] ПСЗ. Т. XX. № 14392. Ст. 53-57.
[9] Там же. Ст. 58.
[10] Куприянов А. И. Городская культура русской провинции. Конец XVIII - I половина XIX в. М., 2007. С. 223.
[11] ГАТО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 887. Л. 1-3.
[12] Рабцевич В. В. Социальный состав органов городского самоуправления Западной Сибири в 80-х годах XVIII - I четверти XIX в. // История городов Сибири досоветского периода (XVII -н. XX). Новосибирск, 1977. С. 95.
[13] Государственный архив Тюменской области в г. Тобольске (ГУТО ГА в г. Тобольске). Ф. И-8. Оп. 1. Д. 88. Л. 18-40.
[14] Там же. Л. 99 об.
[15] ГАТО Ф. 50. Оп.1. Д. 400. Л. 115 об.-116.
[16] Там же. Д. 3009. Л. 100 об.
[17] Там же. Л. 100.
[18] Куприянов А. И. Городская культура русской провинции... С. 281.
[19] ПСЗ. Т. XX. № 14392. Ст. 281-282.
[20] Рабцевич В. В. Сибирский город. С.136.
[21] Исторический архив Омской области (ИАОО). Ф. 3. Оп. 1. Д. 1623. Л. 1-35.
