CC BY
73
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И ФОЛЬКЛОР
УДК 821.161.1
Т. С. Давыдова
Служба и служение в русских литературных представлениях первой половины XVIII века
В статье рассматривается вопрос о службе и служении, нашедший свое выражение в русских литературных представлениях XVIII века. В 1730-50-е годы в русской поэзии начинает появляться интерес к частной жизни вне службы, что формирует новые представления личности о себе и своем внутреннем мире. Понятия службы и служения, отраженные в литературе указанного периода и относящиеся к внешнему и внутреннему миру соответственно, являются важными для понимания психологии человека данной эпохи.
The article views the question about service and serving, which realized at the Russian literary representations of the XVIII century. At the 1730-50-y years in the Russian poetry begins to appear the interest to private life beyond the service, which forms the new person’s representations about himself and his inward life. The concepts of service and serving relates to the outside world and the inward life, and these concepts are reflected at the literary representations of this period and they are important for understanding person’s psychology in this epoch.
Ключевые слова: литературные представления, служба, служение.
Key words: literary representations, service, serving.
Первая половина XVIII века - это эпоха перемен в жизни русского государства и общественной мысли. Петровская эпоха поставила перед человеком новые задачи технического и культурного развития страны, приближения России к Европе. Данный период ознаменовал изменения в сознании человека и его системе ценностей. Это был «период создания, или воспитания, нового человека. Этот человек должен быть прежде всего практик <...>. Ничто так высоко не ставилось в петровский период, как ремесло» [3, с. 125]. Важнейшим открытием петровской эпохи стала идея государственности, которая поставила новые национальные задачи и изменила систему русских сословий. Основным сословием стало дворянство, за которым была закреплена обязанность служить отечеству. «Петр своим распоряжением в 1712 г. постановил, что каждый дворянин, какого бы рода он ни был, обязан служить: не служащий не есть дворянин (подтверждено Указами 1714 и 1719 гг.). Родовитость не принималась во внимание при назначении на должность и прохождении службы» [7, с. 148]. Сам
Петр также воспринимал себя, прежде всего, с точки зрения собственной службы государственной идее, которая приобретала для него «почти религиозное значение грандиозной, непрерывной литургии в храме Г осударст-ва. Работа его была молитвой» [5, с. 20].
Новые задачи, поставленные эпохой, требовали нового самосознания. Культура петровского времени была сосредоточена на идее могущественности русского человека, его силе и способности к любым преобразованиям. Герой данной эпохи - это энтузиаст, нацеленный на успех и трудящийся на благо государства. Он может быть небогатым и незнатным, но благодаря своему уму, смекалке и храбрости, он выходит победителем из жизненных испытаний, подтверждая тем самым, что человек сам творит собственную судьбу. Таковы и Василий Кориотский, и «российский кова-лер» Александр, представляющие собой обобщенный образ молодого русского дворянина данного времени.
Служение идее государственности и просвещенного абсолютизма носило для дворянина характер этического идеала, который должен был отражать представления о должном обществе и гармоничном социальном устройстве. Данный идеал являлся основным для человека, формируя его систему ценностей и наполняя жизнь смыслом. С понятием этического идеала служения тесно связано понятие долга как следования нравственному образцу поведения. Государство первой четверти XVIII века, сосредоточившее в своих руках политическую и идеологическую власть, требовало от дворянства служения своим потребностям. «Психология служилого сословия была фундаментом самосознания дворянина XVIII века. Именно через службу он сознавал себя частью сословия. Петр I всячески стимулировал это чувство - и личным примером, и рядом законодательных актов» [5, с. 22]. Реализация абстрактной и высокой идеи служения через штатскую или военную службу, связанную с выполнением конкретных обязанностей, далеко не всегда носила характер гармоничного взаимодействия этих двух пространств. «Человек XVIII века жил как бы в двух измерениях: полдня, полжизни он посвящал государственной службе, время которой было точно установлено регламентом, полдня он находился вне ее» [5, с. 22].
Человек вынужден был принимать новое для него мироощущение, формировать иное восприятие себя, исходя из занимаемого положения в служебной иерархии. Основная мысль петровской Табели о рангах заключалась в том, что общественное положение человека должно соответствовать его заслугам перед царем и отечеством. Таким образом, особое внимание уделялось деятельности человека и функционированию в социальной системе. Внутренний же мир личности, частная жизнь вне службы, с ее сложностями и противоречиями, не вызывала серьезного интереса и не находила отражения в литературных представлениях петровского времени. Так, например, исследуя школьные драмы петровской эпохи, А. С. Демин
отмечал, что в этот период человек воспринимался условно, обобщенно. В нем видели, прежде всего, представителя всего человечества, акцентируя внимание лишь на тех его чертах, которые являются типичными, общими для всех людей [1, с. 211]. После первой четверти XVIII века русские художественные представления о мире и человеке существенно изменились, став более психологичными.
Таким образом, послепетровская эпоха задала новое направление в развитии литературных представлений о человеке и его служебном долге. Время правления преемников Петра I характеризовалось ослаблением компонента служения отечеству в общественном сознании. Значение роли государственной службы постепенно ослабевало, сокращались ее сроки, она переставала носить обязательный характер. В это время начинает зарождаться интерес к жизни вне службы, к отдельному человеку и его частному миру. В 1730-е годы, в позднем творчестве А. Д. Кантемира и ранних стихах В. К. Тредиаковского, уже звучат мотивы уединенной жизни вдали от города и двора. В этот период времени понятия службы и служения в русском литературном сознании находятся в неразрывной связи друг с другом, реализация идеи служения возможна исключительно через службу. Интерес к внутреннему миру человека еще не проявляется как альтернатива внешнему миру, для писателей первой половины XVIII века основным пространством реализации личности остается именно внешний мир. Так, Кантемир в своей шестой сатире «О истинном блаженстве» провозглашает идеал умеренности и уединенной жизни без суеты: Тот в сей жизни лишь блажен, кто малым доволен, / В тишине знает прожить, от суетных волен / Мыслей <...> / Малый свой дом, на своем построенный поле, / Кое дает нужное умеренной воле. [2, с. 147].
Мотивы «малого дома» и «жизни спокойной» становятся ключевыми для позднего творчества сатирика, но во всех его произведениях звучит четко выраженная установка на успех в публичном пространстве внешнего мира. Невозможность реализации высокой идеи служения через конкретную службу из-за бюрократического чиновничьего аппарата и несоблюдения политических заветов Петра его преемниками диктует Кантемиру вынужденную позицию мудреца, далекого от решения актуальных социальных вопросов и сосредоточенного на постижении наук вдали от суеты. Герой Кантемира, однако, понимает, что реализовать себя в служении государственным и просветительским идеалам возможно лишь в публичном пространстве, которое нуждается в преобразованиях. Сатирик ищет пути воздействия на общественное сознание с целью возвращения к идеям петровской эпохи. В сатире седьмой он пишет о важности воспитания, а в стихотворении «О жизни спокойной» звучит разочарование от призрачности внешнего успеха, связанного с карьерными стремлениями, а не с идеей служения отечеству: Знав все непостоянство и лесть всего мира, / Не тужу, что мя счастье оставило сира. [2, с. 271].
Конфликт внутреннего и внешнего пространств происходит в душе героя от ощущения нестабильности и изменчивости внешнего мира, от непостоянства его идеалов. Данная тема непостоянства мира и непрочности человеческих стремлений присутствует и в раннем творчестве В. К. Тре-диаковского. Его «Ода о непостоянстве мира» демонстрирует связь переменчивости мира с психологическим состоянием человека. Здесь Тредиаковский предпринимает попытку зафиксировать и отобразить постоянно меняющееся внешнее пространство. Осознание себя частью мира вызывает у героя оды страх и смятение. Его «мучит» необходимость постоянных перемен как во внутреннем, так и во внешнем мире. Служение идеалам государственности предполагает служение модели внешнего мира, которая вызывает протест у героя раннего Тредиаковского. По мысли поэта, человек должен служить истине, а переменчивые идеалы постоянно меняющегося публичного пространства не представляют для него ценности. Идея служения для героя Тредиаковского переносится во внутреннее пространство, обозначаясь в качестве абстрактного служения истине. Герой позднего творчества Кантемира и герой ранней поэзии Тредиаковского во многом схожи, однако, принципиальная разница между ними состоит в том, что для героя Кантемира внешний мир не теряет своей ценности и значимости, в то время как герой Тредиаковского не нацелен на поиск компромисса, он стремится выйти за рамки этого пространства. Отторгая мир внешний, Тредиаковский обращается к теме смерти, видя в ней единственный вариант пребывания в постоянстве и вечности. Так, в «Стихах Сенековых о смирении» он пишет: Простачком и старичком весел приду к гробу, / Оставивши на свете всю светскую злобу [8, с. 77].
Тема смерти становится центральной и в творчестве А. П. Сумарокова, герой духовных од которого трагически переживает суетность бытия и быстротечность собственной жизни. Если герои Кантемира и Тредиаков-ского не осознают себя частными людьми, их стремление к уединенной жизни является вынужденной попыткой компромисса с публичным пространством, то позиция героя поэзии Сумарокова уже иная по сравнению с предшественниками.
Как отмечал А. С. Демин, для творчества Сумарокова характерно перенесение «авторского внимания с изображения внешних событий на внутренние, душевные переживания героев» [1, с. 199], он «впервые в русской литературе сознательно и с большим старанием приступил к описанию переходных, текучих, противоречивых состояний человеческой души» [1, с. 203]. Особое внимание Сумароков начинает уделять частным переживаниям личности, ее страданиям от несоответствия переменчивого мира своим идеалам и ожиданиям. Во всех духовных одах Сумарокова лейтмотивом звучит идея ухода от суетности и непостоянства жизни «к вечному покою»: Во всем на свете сем премена, // И всё непостоянно в нем, // И всё составлено из тлена: // Не зрим мы твердости ни в чем. [6, с. 89].
Несколько иначе решается вопрос о суетности земной жизни в художественном мире М. В. Ломоносова. Идея служения также является центральной для его творчества, но человек в художественном мире Ломоносова воспринимается как часть целого, часть внешнего мира, космического пространства. Здесь уже иначе решается вопрос взаимодействия целого и части: Ломоносов не стремится к отторжению внешнего мира, он не испытывает противоречия от необходимости компромисса между внешним и внутренним. В «Утреннем размышлении о Божием величестве» Ломоносов пишет: Мой дух, с веселием внемли; / Чудяся ясным толь лучам, / Представь, каков зиждитель сам! [4, с. 204].
Человек в художественном мире Ломоносова гармонично взаимодействует с внешним миром. Представления о непрочности и бренности земной жизни не провоцируют в нем внутренний конфликт. Человек ощущает себя частью творения, частью единого космического пространства, он не препятствует течению жизни, принимая ее изменчивость и противоречивость. Внешний мир предстает величественным и разумным, он таинственен и загадочен. Человек же является очень малой частью мироздания, он уязвим, смертен и ограничен в собственных возможностях познания этого мира: «Открылась бездна звезд полна; / Звездам числа нет, бездне дна» [4, с. 205].
Человек находится в постоянном служении миру, богу, науке, царю, отечеству, обществу. Его служение заключается в постижении загадок мира, его устройства и законов. Это служение человека-творца, человека-ученого, который стремится приблизиться к замыслу Творца, дойти до сути творения.
Более позднее творчество Ломоносова уже ставит своей задачей рассмотрение малого мира отдельного человека. В «Стихах, сочиненных по дороге в Петергоф.» 1761 года Ломоносов обращается к образу кузнечика, скачущего в траве и являющего собой воплощение свободы и беззаботности: Хотя у многих ты в глазах презренна тварь, / Но в самой истине ты перед нами царь; / Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен! [4, с. 276].
Частный, внутренний мир отдельного человека постоянно находится в тесном взаимодействии с миром внешним. Представления о личной свободе и счастье вступают в противоречие с условностями и обязанностями публичного пространства. Образ кузнечика как носителя истины напоминает о предназначении человека, его задачах сохранения своей личной свободы и постижения масштабного мирового пространства.
Понятия службы и служения в период 1730-50-х годов еще не являются различными по своему содержанию. Их размежевание начнет происходить позже, в 60-е годы, в связи с манифестом 1762 года об отмене обязательной службы для дворян. В первой же половине XVIII века еще только начинают формироваться представления о внутреннем мире человека, его взаимодействии с публичным пространством, его личных стрем-
лениях, которые могут совпадать или не совпадать с его реализацией себя во внешнем мире. Восприятие себя в качестве частного лица, отдельной личности не является типичным для человека данного периода, однако, подобные представления уже появляются и находят свое отражение в литературе. Таким образом, понятия службы и служения, относясь к внешнему и внутреннему миру соответственно, являются одними из ключевых для понимания психологии служащего человека, его самосознания и отношений с живой жизнью.
Список литературы
1. Демин А. С. Русская литература второй половины XVII - начала XVIII века. Новые художественные представления о мире, природе, человеке. - М., 1977.
2. Кантемир А. Д. Собр. стихотворений. - Л., 1956.
3. Либан Н. И. Лекции по истории русской литературы: От Древней Руси до первой трети XIX в. / вступ. статья и указатели А. В. Архангельской. - М., 2005.
4. Ломоносов М. В. Избранные произведения. - Л., 1986.
5. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - 2-е изд., доп. - СПб., 2008.
6. Сумароков А. П. Избранные произведения. - Л., 1957.
7. Таланин В. И. Русские сословия: История и современность: Монография. - Запорожье, 2006.
8. Тредиаковский В. К. Избранные произведения. - М.-Л., 1963.
