CC BY
43
РЕЦЕНЗИИ
B.B. Леденева*
Сложеникина Ю.В., Растягаев A.B. «"Житие канцлера Франциска Бакона": Биография Ф. Бэкона
в уникальном переводе Василия Тредиаковского (1760 г.). В.К. Тредиаковский как мыслитель и переводчик: монография (М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. 232 с.)
Всякий значительный научный труд предваряется сложным этапом разысканий. Написанию данной монографии Ю.В. Сложеникиной и А.В. Растягаева предшествовала большая работа авторов по подготовке к опубликованию в XXI веке почти забытого «перевода с перевода» В.К. Тредиаковского «Житие канцлера Франциска Бакона», впервые осмысленного современными учеными как произведение, важное для понимания социальных установок, философских взглядов, причин признания возможности чуда перевоплощения личности и ценности света разума самого первого русского профессора. Его самоотверженному филологическому труду как служению науке, заданному принципом imitatio Christi, посвящается рецензируемая книга плодотворного творческого тандема.
Издание открывается указанной публикацией, позволяющей оценить язык и стиль В.К. Тредиаковского как переводчика, выявить принципы его работы с источником, охарактеризовать филологические приемы и способы «влияния» на текст — трансформированный в новых исторических условиях жанр жития. Это имеет несомненную ценность для отечественной лингвистики, стилистики, теории перевода, истории русского литературного языка — филологии в целом, потому что для эрудита Тредиаковского «Житие канцлера Франциска Бакона» было, по оценке авторов монографии, продолжением его просветительских трудов.
Интенция текста авторизованного перевода, обусловленная восхищением личностью и свершениями Фрэнсиса Бэкона, проявляется в имплицитно формируемом Тредиаковским представлении о сходстве своей линии жизни с судьбой прославленного английского политического деятеля, философа, историка. Ю.В. Сложеникина и А.В. Растягаев адекватно декодируют текст перевода В.К. Тредиаковского, поэтика, композиция, жанровая специфика которого определяется как контаминация античной, христианской и просветительской традиций жизнеописания человека. Кроме того, исследуется «эволюция переводческой доктрины» выдающегося филолога XVIII века.
Авторы сформулировали важный тезис для осмысления особенностей развития русского литературного языка в постпетровский период (прежде всего для пред-
* © Леденева В.В., 2012
Леденева Валентина Васильевна (godword@mail.ru), кафедра современного русского языка, Московский государственный областной университет, 105005, Российская Федерация, г. Москва, ул. Радио, 10а.
ставления векторов и специфики нормализаторской деятельности ученых и писателей того времени): «Житие канцлера Франциска Бакона» Тредиаковского — «ключ к пониманию того, как провинциальный попович на волне переходного времени в истории культуры стал первым русским светским поэтом, первым отечественным профессором, первым русским филологом: теоретиком, критиком, историком литературы, реформатором стихосложения и орфографии» (с. 90). Эта мысль, ставшая основой концепции монографии, по нашему мнению, имеет неоспоримое научное значение.
Композиция монографии подчинена цели в процессе «тезаурусного исследования» охарактеризовать разные грани языковой практики Тредиаковского: тип писательского поведения, языковое строительство, теоретические разработки в области языкознания, — представить основы его поэтики и топики (см. путешествие, корабль, чудеса). В одиннадцати главах исследования, которые получили яркие, «говорящие» названия, доносящие силу речений самого писателя и переводчика (например: «Автор предприял тут наставлять токмо своего читателя, а увеселять его оставил другим» (Эволюция переводческой доктрины Тредиаковского) — 4-я глава; «Своя есть честь и начатию...» (Тредиаковский — теоретик российского языка «от Петровых лет») — 6-я глава и т.д.), Ю.В. Сложеникина и А.В. Растягаев раскрыли разнообразные аспекты таланта первого русского профессора. В их книге отдана дань заслуженного уважения трудам теоретика, переводчика и писателя постпетровской эпохи — Нового времени, объективно осмыслены многие заслуги Тредиаковского перед отечественной наукой, его роль в формировании нового культурного дискурса интеллигенции и в создании метаязыка описания выдвинувшейся социальной парадигмы, указано на значение словотворческой деятельности как одного из основателей современной русской терминологии — наряду с А. Кантемиром и М. Ломоносовым (см. с. 109—110, 214—216).
Отраженный в зеркале другого жития «человек многогранный» охарактеризован в традициях антропоцентрической лингвистики Ю.В. Сложеникиной и А.В. Растя-гаевым, которым удалось представить в 1-й главе черты языковой личности (творца и интерпретатора текстов) с учетом истории социализации и духовной эволюции сына поповского. Исследователи разглядели их сквозь «магический кристалл» приобретенного в период учения символичного имени Тредиаковский (калька с итальянского языка tre — три, diácono — диакон: «третий в роду дьяконов, принадлежащий к третьему роду дьяконов») (с. 94), выполнив интересные для ономастики наблюдения. Убедительно доказывается, что придуманная фамилия связана «с авторским "я" своего создателя — неким интроспективным образом, который для писателя и ученого ассоциировался с собственной творческой субъект-ностью» (с. 95), мотивом обретения «мирской святости», пересмотром роли культурного диалога России и Запада в XVIII веке и переоценкой духовного наследия допетровской Руси (с. 96—97, 178). Ю.В. Сложеникина и А.В. Растягаев указали также на негативную роль «игры» с этим антропонимом в литературной войне В.К. Тредиаковского и А.П. Сумарокова.
Авторами монографии по-новому представлено значение словотворческой деятельности Тредиаковского, ее роль в актуализации словообразовательных моделей с ориентиром на церковно-славянские образцы и калькирование, которые использовались при создании абстрактной лексики в XVIII веке и не утратили продуктивности в настоящем (с. 110, 117). Были установлены единицы, которые получили жизнь в его текстах (морфологическое, семантическое словопроизводство, словообразование путем сложения): безмерный, бесполезность, внешность, дальновидность, дружелюбие (с. 109—119). Объективную оценку Ю.В. Сложеникиной и А.В. Растя-
270
Вестник СамГУ. 2012. № 8/1 (99)
гаева получило амбивалентное отношение много путешествовавшего и учившегося в разных странах Тредиаковского к заимствованиям как трансляторам культурных сведений. По итогам анализа составлен список иноязычных единиц, использованных им (грецизмов, латинизмов, пришедших из живых европейских языков). Исследованием этого материала подтверждается не только положение о языковом новаторстве, отразившем тенденции времени, но и мысль о корнях известных противоречий Тредиаковского, сказавшихся в содержании воззрений на природу литературного языка и основы поэтики, проступивших в эволюции техники перевода и филологических изысканиях: «соположение конфликтных начал Петровской эпохи», противостояние высокого духа, светлого ума и больших знаний сословным ограничениям в развитии личности. Эта гипотеза интересно, новаторски развита в соответствующих полновесных главах монографии — в 4-й, посвященной эволюции переводческой доктрины (с. 119—126), в 6-й, где анализируются лингвистические взгляды (с. 135—150).
Не может не получить высокой оценки позиция авторов монографии, которая свидетельствует о стремлении объяснить (по различным основаниям) изменения в писательской и лингвистической программе Тредиаковского, шагнувшего от принципа translatio studii к церковно-славянской традиции, от известного до сих пор, а некогда нашумевшего манифеста-предисловия в «Езде в остров любви» к поэтическому переложению Псалтири. Это объясняется эклектичностью, поиском компромисса и попытками синтеза нового и старого как заметной линией в научной и художественной деятельности реформатора стихосложения и орфографии (с. 151). Но дух осуждения с его «не» и «недо» не присущ рецензируемой монографии. «Теоретические умозаключения Тредиаковского о русском литературном языке и его языковая писательская практика должны быть рассмотрены, во-первых, в цельности и единстве; во-вторых, вписаны в контекст языковой ситуации Нового времени; в-третьих, увязаны с понятием "тип писательского поведения"; в-четвертых, соотнесены с идеями национального самоопределения», — справедливо указывают Ю.В. Сложеникина и A.B. Растягаев (с. 135). И действительно, полипарадиг-мальное и полиаспектное рассмотрение наследия Тредиаковского в свете идей, отраженных текстом перевода «Жития канцлера Франциска Бакона», позволило во многом по-новому оценить сделанное им. При этом авторы учитывают научную традицию, которая сложилась в трудах М.Н. Виролайнен, Г.О. Винокура, A.A. Дерюгина, В.М. Живова, В.Я. Лакшина, Ю.М. Лотмана, Л.Ф. Луцевич, С.И. Николаева, А.М. Панченко, Л.В. Пумпянского, Б.А. Успенского и других исследователей.
Культурологическую и социолингвистическую линию анализа отражает характеристика труда «Речь о чистоте Российскаго Языка» и трактата «Разговор между чужестранным человеком и российским об ортографии старинной и новой и о всем, что принадлежит к сей материи», что позволило авторам монографии прийти к убедительному заключению о влиянии экстралингвистических, прежде всего социальных, факторов на изменение концепции литературного языка Тредиаковского. Определен основной фактор — разочарование в идее перенести в Россию академическую и салонную европейскую культуру, трагическое осознание ученым и поэтом неразрешимости вопроса о «причислении» лучших умов к «лучшему обществу», способному влиять на развитие науки, литературы, литературного языка (с. 137—142). Это обоснование Ю.В. Сложеникиной и А.В. Растягаева нужно принять, не умаляя значимости, уже потому, что оно не противоречит актуальным взглядам на роль социального субстрата в эволюции языка. Позиция Тредиаков-ского подтверждена и при анализе его представлений о нормализаторской деятельности общества: «Образцами литературной нормы должны стать люди, знаю-
щие несколько языков, наблюдающие над языковыми процессами, ученые, воспитанные, благородные не по праву рождения, а по высокому уровню образования, занятые науками и чтением книг, умеющие писать художественные и научные сочинения чистым стилем, искусные, не «подлого» происхождения» (с. 158—159). «Попыткой самосакрализации» Тредиаковского «через утверждение своего первенства в усовершенствовании русского языка, выработку нового светского, гражданского канона» (с. 158—159), однако, мы бы это не назвали.
Справедливо в книге Ю.В. Сложеникиной и A.B. Растягаева подчеркивается то, что в концепции Тредиаковского «состязание духа и буквы было выиграно буквой», а «наиважнейшей причиной примата буквы стал сменившийся культуропо-рождающий принцип постпетровской эпохи» (с. 143). В этом же плане показателен анализ в 7-й главе монографии понимания Тредиаковским природного языка (с. 155-158).
В характеристике Ю.В. Сложеникиной и A.B. Растягаевым творчества Тредиа-ковского немаловажную роль играет анализ топики, в монографии присутствует данный аспект исследования. Если в 5-й главе изучена теологическая концепция поэтического творчества Тредиаковского, то в 10-й и 11-й проанализированы топика и, соответственно, трансформация поэтики чудес в литературе Нового времени, оригинальное мифотворчество которой позволило Тредиаковскому представить фигуру просветителя Фрэнсиса Бэкона как несшего свет разума в жизнь современников, познавшего цену силы разумного самостоятельного суждения. В рамках мифотворчества представлена попытка самооценки Тредиаковского.
В исследовании Ю.В. Сложеникиной и А.В. Растягаева есть еще немало запоминающихся страниц, пробуждающих живой интерес к оригинальной фигуре В.К. Тредиаковского — подвижника на филологическом поприще. Монография благородно возвращает наследие этого деятеля в сферу активных познавательных (в первую очередь научных) интересов человека XXI века; может иметь широкую читательскую аудиторию благодаря избранному авторами стилю презентации материала, смелой трактовке фактов с актуальных позиций.
Как труд, обладающий качествами новизны и актуальности, монография Сложеникиной Ю.В., Растягаева А.В. «"Житие канцлера Франциска Бакона": Биография Ф. Бэкона в уникальном переводе Василия Тредиаковского (1760 г.). В.К. Тредиаковский как мыслитель и переводчик» заслуживает высокой оценки.
