CC BY
220
С. Н. Артановский
Слово о поэте-воине Николае Гумилеве
Древних ратей воин отсталый К этой жизни затая вражду, Сумасшедших сводов Валгаллы, Славных битв и миров я жду.
Н. Г.
Воин ты пришел не поздно, Бой во всю кипит кругом, Подними секиру грозно И сразись со злым врагом.
С. А.
В те далекие годы, пятидесятые прошлого века, автор статьи был студентом филологического факультета Ростовского на Дону университета. Мой друг, Леонид Григорьян, был обладателем не очень большой, но хорошо подобранной библиотеки. Я часто бывал у него. И мы обсуждали прочитанные нами книги, новые и старые, но больше старые. Однажды я пришел к нему и в разговоре услышал имя Николая Гумилева. О Гумилеве я тогда ничего не знал. Леня объяснил мне, что это поэт начала века, очень хороший, и сказал, что томик стихов Гумилева стоит у него на полке. Он подошел к книгам, вынул тонкий томик и протянул мне, я раскрыл книгу наугад и прочел:
Ах, иначе в былые года Колдовала земля с небесами. Чуда чудные зрелись тогда, Дива дивные деялись сами.
Эти строчки так понравились мне!
В воздухе пахнуло чем-то загадочным, таинственным, романтическим. Да, наверное, жизнь когда-то была богаче, красочнее, благородней, чем сейчас, а те годы, действительно были не простые. Филологический факультет был поглощен изучением трудов И. В. Сталина по языкознанию. Печальной памяти доклад А. А. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград» еще сохранялся в наших ранимых по молодости умах. Духовную жизнь общества пытались втиснуть в рамки газетных передовиц.
Сначала мы собирали Гумилева по тоненькой книжечке первоизда-ний. Позже многое в стране изменилось к лучшему. Уже в 80-е годы его стали понемногу издавать. Я прочел все что можно, в памяти осталось
множество строчек, среди них такие: «И святой Георгий дважды тронул пулею нетронутую грудь...». Гумилев имел в виду два Георгиевских креста, которые он получил за воинскую доблесть во время сражений с немцами на западном фронте - Гумилев участвовал в этих битвах в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции.
Он был поэт-воин. «.Только под пулями в рвах спокойных / Верю в знамя Господнее, твердь».
Он и погиб под пулями врагов, но не на поле битвы. Ему суждена была мученическая смерть. Сами чекисты, которые расстреляли его, потом рассказывали, что он встретил смерть мужественно и достойно. Ему уготована вечная жизнь. «Там Михаил Архистратиг его зачислил в рать свою».
В своем радиотеатре 2008 года Алла Демидова, касаясь биографии Гумилева, сказала, что он не был монархистом, политикой не занимался. Погиб, как миллионы других невинных людей. Только так можно было писать о Гумилеве в советские годы, иначе ни сведения о нем, ни стихи его не появились бы в печати. Но теперь дело другое. Сегодня это лишь одна из возможных версий. Если верить воспоминаниям Ирины Одоев-цевой он был активным участником Таганцевского заговора, во время поездки на Черное море раздавал оружие единомышленникам, написал прокламацию к участникам Кронштадтского восстания. По словам Одо-евцевой чекисты во время обыска прокламацию нашли. В стихотворении Одоевцевой посвященной Гумилеву, он назван героем. Хочется в это верить. Впрочем, он в любом случае был героем. Он был человеком убеждений, глубоко чуждым большевистской идеологии, человеком непреклонным и открытым, и поэтому он был у них, как говорится, бельмом на глазу. Гумилев был все-таки монархистом («Воин Армагеддона», согласно Одоевцевой, даже сказал об этом следователю ЧК). Наряду с Киплингом и д'Аннунцио был певцом героических подвигов белого человека в колониальных странах. Вспомним африканские стихи, поэму «Мик». Но главное не в этом. Гумилев был человеком романтического, консервативного и религиозного мировоззрения. Ему нравилось все фантастическое, не повседневное, причудливо-экзотичное. Он писал:
Я вежлив жизнью современною, Но между нами есть преграда, Все, что смешит ее, надменную, Моя единая отрада.
Среди других поэтов XX века Гумилев выделяется интенсивностью патриотического чувства. Конечно А. Блок, С. Есенин, А. Ахматова и другие поэты того времени тоже были патриотами. Так А. Блок часто читал в предвоенные и военные годы свои полные отчаяния стихи.
Вот - свершилось.
Весь мир одичал, и окрест
Ни одни не мерцает маяк.
И тому, кто не понял вещания звезд, -
Нестерпим окружающий мир.
И, по воспоминаниям Бекетовой из зала кричали: «Читайте о России», на что Блок отвечал: «Это все о России». Блок был провидцем, предчувствовавшим надвигающиеся грозные годы России.
Осип Мандельштам провожал новобранцев, уезжавших на фронт в августе 1914 года, и дарил им астры и хризантемы. За это его жестоко критиковали в леворадикальных кругах. Спустя много лет поэт писал в своем стихотворении:
Я пью за военные астры, За все, чем корили меня. За барскую шубу, за астму, За желчь петербургского дня.
Велимир Хлебников отлично сочетавший патриотизм со своеобразным космополитизмом, он называл себя Председателем Земного Шара -написал такие стихи: «О, Русь, ты вся поцелуй на морозе!».
Но у Гумилева любовь к отчизне была особенная. Она пронизывала все его поэтическое творчество, и выражалась не только в словах, но и в делах. Он был поэтом-воином. Война, считал он, освобождала человека от гнета повседневности.
.. .Все лучшее, что в нас Таилось скупо и сурово, Вся сила духа, доблесть рас, Свои разрушило оковы.
У Гумилева была своя «философия войны»: лишения и трудности похода, раны и даже самая смерть ничто по сравнению с рыцарским подвигом. «.И людская кровь не святее изумрудного сока трав». В стихотворении «наступление» Гумилев писал:
Словно молоты громовые Или воды гневных морей, Золотое сердце России Мерно бьется в груди моей. И так сладко рядить Победу, Словно девушку, в жемчуга, Проходя по душному следу Отступающего врага.
Я уже сказал, что русские поэты «серебряного века» были патриотами. Но в России, какой они ее изображали, было мало героического. Мягкой грустью овеяны замечательные строки Сергея Есенина, в которых он рисует картины Руси первозданной, нетронутой, но уже соскальзывающей в современный мировой распад. Россия А. Блока - многострадальная, жертвенная, овеянная дымкой мрачных предчувствий поэта. Даже Кремль Блок воспринимает чисто лирически.
И прозрачная нежность Кремля В это утро как прелесть твоя.
В отличие от этого, Н. Гумилев - певец России героической. Для него Россия - державная, богатырская, умеющая постоять за себя. Она как Исаакий «врезана в вышине». Русское для Гумилева - возвышенное, крепкое. Русский человек умеет метким выстрелом сразить врага.
Я красавиц таких, лебедей С белизною такою молочной, Не встречал никогда и нигде, Ни в заморской стране, ни в восточной.
Так размышляет Змей Горыныч, отправляясь в очередной разбойничий набег на Русь. Он снова собрался украсть русскую девушку, чтобы привести ее в свой дворец в Лагоре. Еще никогда ему это не удавалось, полоненные девушки предпочитают смерть рабству. Змей Горыныч могуч и дерзок.
Как сверкал, как слепил и горел Медный панцирь под хищной луною, Как серебряным звоном летел Мерный клекот над Русью лесною. <...>
Эти крики заслышав, Вольга Выходил и поглядывал хмуро, Надевал тетиву на рога Беловежского старого тура.
Гумилев в своих стихах рыцарь с бесстрашным сердцем и надменной волей. Женщины? Если они приходили к нему, он дарил им поцелуй, если они оставались глухи к его страстному призыву: «Ты, обожаемая, злая!» - то он бросал им в след нелестное сравнение.
Но в мире есть иные области Луной мучительной томимы
Для высшей силы, высшей доблести Они на век недостижимы.
Гумилев - рыцарь с мечом на поясе, в темно-красном плаще, впереди вышит золотым шитьем большой крест. Его Бог - Иисус Христос Вседержитель, дарующий победу сильным и властным. Для воина смерть -обыденный удел, но Бог с ним в битве, победе - и в поражении. Гумилев много думал о смерти. Он хотел силой своей веры и своего художественного воображения заклясть смерть. Посмотрим, как он это делал.
Я целиком приведу одно стихотворение Гумилева, которое я очень люблю, и которое редко упоминается теми, кто писал о Гумилеве.
На далекой звезде Венере Солнце пламенней и золотистей, На Венере, ах, на Венере У деревьев синие листья. Всюду вольные звонкие воды, Реки, гейзеры, водопады Распевают в полдень песнь свободы, Ночью пламенеют, как лампады. На Венере, ах, на Венере Нету слов обидных или властных, Говорят ангелы на Венере Языком из одних только гласных. Если скажут «еа» и «аи» -Это радостное обещанье, «Уо», «ао» - о древнем рае Золотое воспоминанье. На Венере, ах, на Венере Нету смерти терпкой и душной, Если умирают на Венере -Превращаются в пар воздушный. И блуждают золотые дымы В синих, синих вечерних кущах, Иль, как радостные пилигримы, Навещают еще живущих.
В этом стихотворении Гумилев в сказочных образах как бы сопоставляет будущее и прошедшее, уделяя будущему главное место. Грядущее он понимает как Евангельский призыв к свету и любви. Прошлое рисуется ему как традиция и ценность. О смерти он пишет как бы вскользь, но мне кажется, что она-то является главным мотивом стихотворения. У Гумилева во многих поэмах есть предчувствие насильственной смерти, «внезапного исчезновения». Ему представляется, что в последний момент перед ним воскреснет прошедшее.
Упаду, смертельно затоскую Прошлое увижу наяву, -
писал Гумилев. В стихотворении, которое я привел, поэт пытается заменить смерть христианской мечтой о вечности.
Но смерть всегда страшный срыв в бездонную пропасть. В действительности смерть всегда бывает терпкой и душной. Тут уж ничего не поделаешь. Остается только поступить так, как у Гумилева говорится в конце стихотворения «Мои читатели».
И, представ перед ликом бога С простыми и мудрыми словами, Ждать спокойно его суда.
