CC BY
199
2.4. СЛОВО КАК НАЧАЛО ЗАКОНА БОЖИЯ И ЗАКОНА УГОЛОВНОГО В ТРУДАХ ХРИСТИАНСКИХ БОГОСЛОВОВ И РОССИЙСКИХ ПРАВОВЕДОВ
Беспалько Виктор Геннадиевич, к.ю.н., доцент. Должность: профессор кафедры организации таможенных расследований. Место работы: Институт правоохранительной деятельности Российской таможенной академии. E-mail: [email protected]
Аннотация: В статье анализируются суждения авторитетных христианских богословов и российских представителей юридической науки, посвященные вопросам соотношения норм религии, нравственности и уголовного права. Показано значение религиозно-нравственного обосновании уголовно-правовых запретов и санкций. Обоснована необходимость религиозно-нравственно-правовой гармонии как условия эффективности современной уголовной политики.
Ключевые слова: уголовный закон; нравственный закон; история уголовного права; библейская история уголовного права; Библия и уголовное право; религия и право; нравственность и право.
WORD AS THE BEGINNING OF GOD'S LAW AND THE CRIMINAL LAW IN THE WRITINGS OF CHRISTIAN THEOLOGIANS AND RUSSIAN LAWYERS
Bespalko Victor Gennadievich, PhD at law, associate professor. Position: professor at Customs Investigations Entity chair. Place of employment: Law Enforcement Institute, the Russian Customs Academy. E-mail: [email protected]
Annotation: This article analyzes the authoritative judgment of Christian theologians and representatives of Russian jurisprudence on issues of relationship norms of religion, morality and criminal law. The significance of religious and moral justification of criminal prohibitions and sanctions. The necessity of environment of religious-moral-legal harmony as the efficiency of modern penal policy.
Keywords: criminal law; the moral law; history of criminal law; Biblical story of the criminal law; the Bible and the criminal law; religion and the law; morality and law.
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
Оно было в начале у Бога.
Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. Ин. 1, 1-3.
Любой закон, включая уголовный, представляет собой определенную совокупность юридических норм, каждая из которых в виде закрепленного в официальном источнике текста выражена с помощью слов. Посредством слова любая норма адресуется человеку, воспринимается им, становится понятной для него и способной реализоваться в его повседневном поведении. Слово - это средство объективизации нормы пра-
ва. Оно придает ей свойства формальной определенности и общеобязательности. Но слово не только выражает смысл права, оно защищает закон от искажения путем четкой фиксации его содержания в официальных источниках, обеспечивает тем самым долгую и неизменную жизнь права, единство его понимания и толкования, а значит и равенство перед законом субъектов правоотношений, социальную справедливость. Поэтому слово и язык в праве - «это не только вопросы юридической техники и стилистики, это конструктивные моменты существования самого права как своеобразного социального феномена»1. Поэтому каждая новая эпоха развития юриспруденции знаменовала собой и «новые подходы к изучению словесной формы права»2.
Слово закона, юридический язык, правовые формулы, как заметил академик С.С. Алексеев, «по самой своей сути преисполнены большой духовной силы, интеллектуальной красоты»3. Данное суждение предопределено духовной природой слова как такового и тесной взаимосвязью уголовного и всякого иного права с другими явлениями духовной жизни, прежде всего - моралью и религией. И если Слово было началом мира, как указал евангелист Иоанн Богослов (Ин. 1, 1), и слово есть же и начало закона, то с богословской точки зрения, вполне логичным представляется выдвижение гипотезы о том, что Слово есть и начало всякого земного закона, что именно Слово есть начало уголовного права. В одной из работ современных российских ученых-правоведов можно даже встретить суждение о том, что первым словом Бога в области уголовного права были законы пророка Моисея.4 Об этом выдающийся русский юрист Н.С. Таганцев (18431923 г.), характеризуя древнейший источник уголовно-правовых норм, писал: «В туманной глубине веков скрыт источник права, на его колыбель набрасывается мистический полог, божеское происхождение права. Право - это завет откровения, при громе и молнии данный на священной горе, народу избранному»5. Равно как и православные экзегеты исходят из «восприятия Закона как Слова Бога, Присутствующего в самом Законе»6. А из этого тезиса выводится следующее суждение - «все, что было в юриспруденции государств, по крайней мере христианской ориентации, изначально исходило из Законов Моисея», а потому «Закон Моисея - это действующий закон; он из прошлого но сохраняет свою духовную силу и в настоящем» . Такой подход согласуется с оценками Пятикнижия Моисея в Священном Писании, в котором оно называется словом Господним (Исх. 24, 4), книгой закона Божия (Иис. Н. 24, 26). Вместе с тем в Новом Завете словом Божиим именуется и Священное Писание в целом как собрание священных книг (Лук. 11, 28). А как учил свт. Филарет Московский (1782-1867 г.), «Священное Писание - не только слово о Боге, но само слово Божие, и это не просто слово, однажды изре-
1 Алексеев С.С. Право - институционное социальное образование // Вопросы теории государства и права. Саратов, 1983. С. 7.
2 Губарева Т.В. Язык и право. Искусство владения словом в профессиональной юридической деятельности. М., 2007. С. 155.
3 Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 113.
4 См.: Христианское учение о преступлении и наказании / науч. ред. К.В. Харабет, А.А. Толкаченко. М., 2009. С. 54.
5 Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая. Т. 1. М., 1994. С. 65-66.
6 Протоиерей Александр Сорокин. Введение в Священное Писание Ветхого Завета. СПб., 2009. С. 72.
7 Христианское учение о преступлении и наказании. С. 42, 54.
ченное и записанное; оно деятельное и делотворное слово, которое действует всегда и вечно» .
И если, как показывает содержание древнего Пятикнижия, «Бог присутствует и является Своему народу в Слове, и только в Слове. Это единственная и самая точная и адекватная форма откровения и общения с народом»9, то и древние, средневековые и современные государства другой сколько-нибудь эффективной формы общения со своими народами, кроме как слово закона, а в наиболее важных областях социальной жизни - слово уголовного закона, не знают. Производ-ность же государственной власти и законов государства от власти Божией и Слова Божия в течение тысячелетий была библейской аксиомой и остается таковыми для многих миллионов людей во всем мире, принадлежащих к «христиано-иудео-мусульманской цивилизации»10. При этом, как известно из самой Библии, «от Адама до Моисея слово Божие не записывалось, но передалось из уст в уста»11, из поколения в поколение. Как следует из книги Бытие, после грехопадения и изгнания из рая люди «лишены возможности быть в непрестанном диалоге с Богом, слушании Его Слова», однако благодаря патриархам, пророкам, священнописателям, Церкви Слово Божие «обрело свою букву человеческого писания»12 и сохранилось в Священном Писании, еврейских и христианских преданиях. Так в течение многих веков сначала устное, а затем письменное человеческое слово обеспечивало условия для воплощения в жизнь закона Божия. Поэтому, по нашему мнению, библейские корни уголовного права восходят к самым древним событиям священной истории Ветхого Завета, а именно к временам явления Бога-Слова в творении мира и человека, Его начального животворящего бытия на земле. Ибо согласно Библии Словом Божиим были «совершены небо и земля» (Быт. 2, 1), и все совершенное на земле и над нею, ибо «в Нем была жизнь» (Ин. 1, 4), ибо «все чрез Него начало быть» (Ин. 1, 3).
Словом Божиим был установлен и миропорядок вообще, и первый правопорядок в частности - уклад жизни Адама и Евы в райском саду, их статус, характер отношений с Богом, друг с другом, окружающим миром. Примечательно, что библейская заповедь, постановленная Богом для Адама после его поселения в раю, стала и первым в ветхозаветной истории человечества уголовно-правовым (по форме и содержанию) установлением с четко различаемыми диспозицией и санкциями: «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2, 16-16). Для каждого христианина является безусловным, что Бог - первый Законодатель, остававшийся долгие века до появления земных государств единственным Законотворцем нормативных условий праведности и справедливости человеческого поведения и всякого охраняющего их закона, в том числе и закона уголовного, защищающего человека и общество от преступных посягательств. Для верующих людей и
8 Митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий (Радо-вич). История толкования Ветхого Завета. М., 2008. С. 152.
9 Протоиерей Александр Сорокин. Указ. соч. С. 65.
10 Протоиерей Александр Мень. От рабства к свободе. М., 2008. С. 49.
11 Протоиерей Ростислав Снегирев. Священное Писание Ветхого Завета: учеб. пособ. В 10 вып. Вып. 1: Введение в изучение Священного Писания Ветхого Завета. Саратов, 2006. С. 5.
12 Протоиерей Александр Сорокин. Указ. соч. С. 8, 10.
ныне авторитет Бога как Законоположника и Его воли, выраженной через слово в законе, - несомненен и беспрекословен. Это единственный бесспорно высоконравственный и в высшей степени справедливый закон. Соответственно, с точки зрения христианской традиции, земные законодатели, создавая впоследствии уголовные законы, «или озвучивают закон, данный Богом, или перефразируют его, разделяют и мельчат, чтобы применить к разным случаям жизни»13, допуская порой и пренебрежение законом Божиим, и искажение его смысла, и злоупотребление своей законодательной властью.
Таким образом, православное богословие исходит из того, что уголовный и все иные политические и социальные законы суть лишь «парафразы нравственного закона Бога, его отростки, созданные ради удобства практического применения во всех случаях жизни человека в обществе»14. А потому правовая лексика, юридическое слово, закрепляющие и выражающие смысл и содержание современного уголовного закона, должны быть достойными наследниками животворящего Слова Божия, через которое явился когда-то прародителям человечества нравственный закон Божий, должны сохранять в себе эту великую и святую духовную преемственность.
При этом еще в глубокой древности выдающийся еврейский богослов и апологет иудаизма Филон Александрийский (ок. 25 г. до н.э. - ок. 50 г.) заметил: «Ведь тем Логосом, которым обладает величайший Водительствующий во всем мире, обладает, как видно, и человеческий ум в человеке»15. Современные христианские богословы также отмечают, что «естественный нравственный закон дан Богом и является общим достоянием всех людей», поэтому независимо от национальной или гражданской принадлежности, отношения к религии и вероисповеданию «все люди ответственны за нарушение требований нравственного закона и знают, что неповиновение закону влечет за собой будущее возмездие»16. Божий закон, как указал Тертуллиан (155/165-220/240 г.), один из наиболее выдающихся раннехристианских писателей и теологов, - «он общий для всего человечества и высечен на
17
скрижалях нашей природы» . А по учению свт. Феофана Затворника (1815-1894 г.) «естественные скрижали закона Божия» отождествляются с понятием со-вести.18 Потому и писал свт. Тихон Задонский (17241783 г.), что «с законом Божиим написанным совесть сходна... Не слушает кто совести: не слушает и закона Божия и Самого Бога»19. Апостол Павел в Послании к римлянам проповедовал о законе и гласе совести, что даже язычники, не знающие Бога истинного, «не имеющие закона, по природе законное делают» (Рим. 2, 14) и «показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую»
13 Святитель Николай Сербский (Велиморович). Слово о Законе (Номология). М., 2005. С. 15.
14 Святитель Николай Сербский (Велиморович). Указ. соч. С. 15.
15 Филон Александрийский. О сотворении мира согласно Моисею. Ст. (69) // Сочинения Филона Александрийского. Толкования Ветхого Завета // URL: http://www.biblicalstudies.ru/filon.html
16 Архимандрит Платон (Игумнов). Православное нравственное богословие. М., 1994. С. 34.
17 Цит. по: Добросельский П.В. О происхождении человека, первородном грехе и искусственном зарождении. М., 2008. С. 180.
8 См.: Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? М., 2006. С. 40.
19 Цит. по: Добросельский П.В. Указ. соч. С. 184.
(Рим. 2, 15). Таким образом, «совесть - это глас закона, глас Божий в человеке, по образу и подобию Бо-жиему созданном... Действие совести - суд и осуждение, приговоры вечные, никогда не умолкающие. Суд совести, суд Божий - нестерпим» 0 Поэтому всегда «норма подлинного права имеет свою санкцию в виде живого укора совести», а «Право как воплощение Правды реализуется посредством чистой и обостренной совести человека», которая представляет собой «внутренний духовно-нравственный закон человека, позволяющий ему уважать право без внешнего полицейского понуждения», т.е. «впечатленный закон, способный от любых мыслей и действий человека вызвать в нем чувство страха, стыда или справедливости», через которые «деяния человека (мысли, действия, бездействия) ... оцениваются как преступление закона (грех) или соответствие праву»21. В развитие сказанного российский правовед В.В. Сорокин утверждает, что «совесть и есть основа человеческой нравственности и права», а «право - это победа совести в человеке, общая совесть всего общества; дух Абсолюта, явленный в Божьих заповедях, нравственных началах, а также в непротиворечащих им юридических нормах общества и государства»2 .
На основании изложенных христианских представлений о человеке, совести и законе, можно заключить, что даже при отсутствии или неведении слова закона Божия либо незнании писаного слова закона государства в совести человека «даны в неявном (бессознательном, подсознательном) виде основы ... нравственного закона»23, и голос совести неизменно и непрестанно озвучивает слово некого универсального закона. И, по-видимому, не случайно одной из аксиом как древнего, так и современного права является правило о том, что незнание закона не освобождает от ответственности - «ignorantia juris neminem excusat» (лат.).
Святой Иустин Философ (II в. по Р.Х.), раннехристианский апологет и мученик, учил о Христе как о Предвечном Логосе - Слове Божием, в Котором свое начало черпают все Священные Писания и содержащиеся в них законоустановления, от чьего бы лица они не были записаны, и в Котором свое начало имеют и человеческий разум, и нравственная мудрость. А потому в основе последней лежит все тот же неписанный естественный нравственный закон. Ибо «Бог установил, что всегда и везде является справедливым, и любой народ знает, что блудодеяние, супружеская измена, убийство и тому подобное есть грех. И всякий человек, совершающий такие дела, не может освободиться от мысли, что совершает беззаконие»24. А по учению преп. Максима Исповедника (580-662 г.), человек, как и каждое тварное существо имеет «свой смысл и план (цель), свой логос», который «является по сути иконой, образом вечного Логоса Божия, через Которого "все начало быть" (Ин. 1, 3)»25.
20 Загробная жизнь. Труд монаха Митрофана. Киев, 1991. С. 174.
21 Сорокин В.В. Понятие совести в правовом измерении // История государства и права. 2009. № 21. С. 2-6.
22 Сорокин В.В. Совесть как элемент русского православного правосознания // Государство и право. 2011. № 6. С. 25-26.
23 Добросельский П.В. О полемических аспектах происхождения, грехопадения и цели земной жизни человека. М., 2009. С. 341.
24 Цит. по: Добросельский П.В. О происхождении человека,
первородном грехе и искусственном зарождении. С. 179.
5 Цит. по: Митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий
(Радович). Указ. соч. С. 45.
Приведенные суждения авторитетных христианских писателей указывают нам, что закон этот велик и всеобъемлющ как по кругу охваченных им лиц, так и по кругу регулируемых им отношений, он вбирает в себя все аспекты личной и социальной жизни, включая уголовно-правовые. Непосредственное проявление вечного нравственного закона в современном российском уголовном материальном, процессуальном и исполнительном праве мы видим как в основных отправных идеях данного законодательства - его принципах (законности, равенства, справедливости, гуманизма и др.), так и в конкретных юридических установлениях. Так уголовный закон особо выделяет группу преступлений против нравственности (ст. 239-245 УК РФ), что нашло официальное отражение в названии гл. 25 УК РФ; уголовно-процессуальное законодательство (ч. 1 ст. 17 УПК РФ) требует, чтобы судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивали доказательства по своему внутреннему убеждению, руководствуясь при этом не только нормами писанного закона, но и совестью - отражением и гласом закона неписанного; уголовно-исполнительное законодательство (ч. 1 ст. 11 УИК РФ) требует от осужденных соблюдения не только своих прямых юридических обязанностей, но и принятых в обществе нравственных норм поведения. Таким образом, нельзя не видеть и не признавать «объективное наличие нравственного, духовного фактора в уголовной политике, в уголовном законодательстве и в практике его применения»26.
Как видим, и сегодня через премудро устроенный Предвечным Логосом миропорядок как прообраз правопорядка, черты богоподобия в себе и управляющий нами голос совести как эхо Слова Божия, а также Его отголоски в действующем законодательстве мы все и каждый из нас подсознательно, инстинктивно соприча-стны к этому безграничному, вечному и неизменному, самому совершенному, но при всем при этом и самому таинственному закону - нравственному закону - тому идеалу, к которому должен стремиться и каждый земной закон, включая закон уголовный. Это тот идеал, который восхищал и продолжает восхищать ум человеческий, наполняет смыслом человеческую душу, и которому стремятся подчинить свое поведение люди. Это о нем сказаны всемирно известные слова немецкого философа И. Канта (1724-1804 г.): «Есть две вещи, которые меня поражают: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне». Но как заметил прот. Александр Мень (1935-1990 г.), и то, и другое является отражением Бога.27
Таким образом, православная антропология исходит из того, что при творении человека Богом «по образу Своему, по образу Божию» (Быт. 1, 27) в его душу как элемент этого самого образа, как отражение Божественного Логоса или творящего Слова Божия был заложен великий нравственный закон, подсознательно устремляющий человека к справедливости, праведности, святости, а через них - к богоподобию. В свете сказанного и для современной юридической науки представляется актуальным обращение к священным текстам для поиска самых древних уголовно-правовых запретов и санкций, а также свидетельств преемст-
26 Христианское учение о преступлении и наказании. С. 154.
27 См.: Христианское учение о преступлении и наказании. С. 154.
венности норм действующего уголовного законодательства положениям закона Божия.28
Примечательно, что нормативное значение даже самой первой книги Библии - Бытие, повествующей о начале мира и, казалось бы, имеющей сугубо историческое значение для теологии, прекрасно понимают и богословы. Например, свт. Филарет Московский, обратившись к ее толкованию, руководствуясь сопоставлением содержания данной части Ветхого Завета с обстоятельствами ее происхождения, в качестве одной из целей начальной книги Библии выделил ее про-юридическое предназначение - «возвысить понятие о законе естественном, униженное обычаями»29. А древнееврейский писатель Филон Александрийский отводил книге Бытие роль удивительной преамбулы к Моисееву законодательству,30 и он же, пожалуй, впервые в богословской и юридической мысли прямо заявил об однозначной производности и прямой зависимости суровых норм уголовного права от свойств Бога: «У Бога среди прочих высших Его сил есть одна, по ценности не уступающая прочим, - законодательная, ибо Он Сам - Законодатель и Источник Законов, а все частные законодатели суть последователи Его. Природа этой силы двояка: одной своей стороной, благодетельной, она обращена к тем, кто стремится жить правильно, другой, карательной, - к тем, кто грешит»31.
В современных условиях наиболее ценные общественные отношения могут быть скреплены и обеспечены исключительно путем включения в уголовный закон современного светского и демократического государства таких норм, которые эффективно охраняют их, включая интересы каждой личности и всего общества в сфере духовно-религиозной жизни (ст. 148, 239 и др. УК РФ). Но охраняемые уголовным законом духовные и иные социальные блага и ценности не являются его исключительным предметом ведения. В результате сопоставления трудов христианских богословов и российских ученых-правоведов мы приходим к выводу о том, сколь много самых разнообразных точек соприкосновения имеют современное уголовное право и христианство, включая его самые древние ветхозаветные источники. Не случайно отечественные юристы и в наше время хотят видеть крепкие нравственные основы, характерные для ветхозаветного и новозаветного права, в действующем уголовном законодательстве. Например, А.А. Тер-Акопов и А.А. Толкаченко полагают, что «общество должно относиться к уголовному закону не как к политической, а как к этической ценности, видеть в нем не только государственный, но и нравственный смысл, смысл своей жизни, восприниматься как средство обеспечения безопасности в первую очередь не государства, но самого общества, конкретных лиц, видеть в каждом преступлении наруше-
28 См.: Беспалько В.Г. Ветхозаветные корни уголовного права // Религия и право. 2007. № 4 (43). С. 44-46.
29 Святитель Филарет (Дроздов). Толкование на Книгу Бытия. М., 2004. С. 19.
30 См.: Филон Александрийский. О сотворении мира согласно Моисею. Ст. (3).
31 Филон Александрийский. О рождении Авеля и о том, как приносили жертвы Богу он и брат его Каин. Ст. (131) // Сочинения Филона Александрийского. Толкования Ветхого Завета. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www.biblicalstudies.ru/filon.html.
ние не только государственно-правового запрета, но и запрета нравственного»32.
Как указал выдающийся русский архиерей и ученый, лауреат Сталинской премии 1946 г. свт. Лука (Войно-Ясенецкий) (1877-1961 г.), Библия и христианское учение для России воистину стали «подобно зерну горчичному» (Лк. 13, 19), «подобно закваске» (Лк. 13, 21), а соответствующие религиозно-нравственные начала «не механически, а органически»33 воздействовали на умы и общественное сознание, включая и правосознание, медленно, но верно перестраивая нравственный строй души русского человека, русской народной души и души государства, каковую правоведы отождествляют с его законом. Не случайно и действующий УК РФ, и предшествующие ему уголовные законы России воспроизводят практически все основные запреты, установленные Библией, развивая их с позиций соответствующих духу времени преставлений о праве и справедливости, гуманизме и нравственности, берущих свое начало в ветхозаветных заповедях Моисея.
Между тем, следует признать и то важное обстоятельство, что понятие преступления в древние периоды библейской истории человечества имело нравственно-религиозную природу, что, конечно же, усиливало эффект древней уголовно-правовой санкции. Сейчас же, выражаясь словами российского юриста Ю.В. Тихонравова, «российская правовая практика отходит от нравственных критериев оценки преступлений и правонарушений, используя главным образом материальные критерии. Нравственности, по сути, нет места в характеристике преступления»34. Такое искаженное понимание природы преступления усиливает наблюдаемую сегодня тенденцию криминализации общества и даже способствует публичному оправданию отдельных преступных деяний. В свете сказанного нам представляется полезным провести полную ревизию существующих уголовно-правовых норм на предмет их соответствия моральным ценностям, целью которого в идеале должна была бы стать гармония уголовного закона и нравственно-религиозных норм или «религиозно-правовая гармония»35. При этом бесперспективными и утопическими видятся нам попытки коренного переписывания уголовного закона на основе библейских заповедей, ибо первый все-таки регулирует материальную сторону человеческого бытия, а вторые ориентированы на духовную сущность личности, ибо в отличие от государства «обыкновенно Бог действует страхом, где не успевает любовью»36, ибо все-таки «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Лк. 20, 25).
Таким образом, и в современном обществе, где государство и церковь, право и религия достаточно четко и определенно юридически отделены, отграничены друг от друга (ст. 14 Конституции РФ), они, тем не менее, по-прежнему, объективно нуждаются друг в друге. Ибо «если в идеологии общества в обязательном порядке заложено, что Бога - нет, или положение о Нем просто отсутствует "за малозначительностью", значит, отсюда принципиально вытекает неизбежность появ-
32 Тер-Акопов А.А., Толкаченко А.А. Библейские заповеди: христианство как метаправо современных правовых систем // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 63
33 Войно-Ясенецкий В.Ф. (Святитель Лука). Наука и религия. Симферополь, 2006. С. 118.
34 Тихонравов Ю.В. Судебное религиоведение. Фундаментальный курс. М., 1998. С. 63.
35 Христианское учение о преступлении и наказании. С. 23.
36 Святитель Филарет (Дроздов). Указ. соч. С. 88.
ления и культа всякого рода непотребства и зла - обмана, воровства, разврата, наркомании, насилия, убийства»37, т.е. культа греха и преступности. Соответственно, в таких условиях и борьба с преступностью, опирающаяся только на рациональность, суровость и даже справедливость уголовного закона, но не на его нравственно-религиозные основы, представляется лишь малоэффективной и бесперспективной видимостью деятельности светской власти - формальным выражением уголовной политики государства. Тогда как осознание библейских корней уголовного законодательства, его производность от Слова Божия и иных нравственных начал способно вывести дело противостояния совершению преступлений как проявлениям зла и греха на гораздо более высокий и качественно новый уровень. Ибо находящийся в гармонии с религиозными и нравственными нормами уголовный закон будет находить свою опору уже не столько в страхе наказания или рациональности охраняемого им правопорядка, сколько в душе человека, его совести. А потому и исполняться, воплощаться в практической жизни человека и общества такие уголовно-правовые требования будут по большей части естественно, добровольно, а не по принуждению со стороны государства.
Список литературы:
Алексеев С.С. Право - институционное социальное образование // Вопросы теории государства и права. Саратов: Изд-во СГУ, 1983.
Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. М.: «Статут», 1999.
Архимандрит Платон (Игумнов). Православное нравственное богословие. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994.
Беспалько В.Г. Ветхозаветные корни уголовного права // Религия и право. 2007. № 4 (43). С. 44-46.
Войно-Ясенецкий В.Ф. (Святитель Лука). Наука и религия. Симферополь: «ДОЛЯ», 2006.
Губарева Т.В. Язык и право. Искусство владения словом в профессиональной юридической деятельности. М.: «Норма», 2007.
Добросельский П.В. О полемических аспектах происхождения, грехопадения и цели земной жизни человека. М.: «Благовест», 2009.
Добросельский П.В. О происхождении человека, первородном грехе и искусственном зарождении. М.: «Благовест», 2008.
Загробная жизнь. Труд монаха Митрофана. Киев: «Радуга», 1991.
Митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий (Радович). История толкования Ветхого Завета. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2008.
Протоиерей Александр Мень. От рабства к свободе. М.: «Жизнь с Богом», 2008.
Протоиерей Александр Сорокин. Введение в Священное Писание Ветхого Завета: курс лекций. СПб.: «Ладан», 2009.
Протоиерей Михаил Ходанов. Открытое письмо академику-атеисту // Шестое чувство. 2007. № 6. С. 4-7.
Протоиерей Ростислав Снегирев. Священное Писание Ветхого Завета: учеб. пособ. В 10 вып. Вып. 1: Введение в изучение Священного Писания Ветхого Завета. Саратов: Изд-во Саратовской епархии, 2006.
37 Протоиерей Михаил Ходанов. Открытое письмо академику-атеисту // Шестое чувство. 2007. № 6. С. 7.
Святитель Николай Сербский (Велиморович). Слово о Законе (Номология). М.: Изд-во Братства свт. Алексия, Центр святоотеческих переводов, Изд-во «Фео-фания», 2005.
Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? М.: «Отчий Дом», 2006.
Святитель Филарет (Дроздов). Толкование на Книгу Бытия. М.: «Лепта-Пресс», 2004.
Сорокин В.В. Понятие совести в правовом измерении // История государства и права. 2009. № 21. С. 26.
Сорокин В.В. Совесть как элемент русского православного правосознания // Государство и право. 2011. № 6. С. 22-27.
Сочинения Филона Александрийского. Толкования Ветхого Завета // URL: http://www.biblicalstudies.ru/ filon.html
Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая. Т. 1. М.: «Наука», 1994.
Тер-Акопов А.А., Толкаченко А.А. Библейские заповеди: христианство как метаправо современных правовых систем // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 6063.
Тихонравов Ю.В. Судебное религиоведение. Фундаментальный курс. М.: Бизнес-школа «Интел-Синтез», 1998.
Христианское учение о преступлении и наказании / науч. ред. К.В. Харабет, А.А. Толкаченко. М.: «Норма», 2009.
Беспалько В.Г. Уголовно-правовая охрана имущественных и иных экономических отношений в Девтеро-номической редакции Моисеева уголовного права (по материалам книги Второзаконие ветхого завета) // Бизнес в законе. 2013. № 5.
Беспалько В.Г. Книга числа Ветхого Завета о преступлениях против жизни // Пробелы в российском законодательстве, 2013. № 5.
Literature list:
Alekseev S.S. Law - institutional social education // Questions of the theory of the state and law. Saratov: Saratov State University, 1983.
Alekseev S.S. Eligibility: ABC - theory - philosophy: Experience of complex research. M.: «Statute», 1999.
Archimandrite Platon (Igumnov). Orthodox moral theology. M.: The Holy Trinity St. Sergius Lavra, 1994.
Bespalko V.G. The Old Testament roots of criminal law // Religion and Law. 2007. № 4 (43). P. 44-46.
Voyno-Yasenetsky V.F. (St. Luke). Science and religion. Simferopol: «DOLYA», 2006.
Gubareva T.V. Language and the Law. Art of using the word in a professional legal capacity. M.: «Norma», 2007.
Dobroselsky P.V. On the polemical aspects of origin and purpose of the Fall earth's life. M.: «Blagovest», 2009.
Dobroselsky P.V. On the origin of man, original sin, and for the artificial-birth. M.: «Blagovest», 2008.
Afterlife. The work of the monk Metrophanes. Kiev: «Raduga», 1991.
Metropolitan of Montenegro and the Seaside Amfilohije (Radovic). The history of interpretation of the Old Testament. M.: Publishing Council of the Russian Orthodox Church, 2008.
Archpriest Alexander Men. From slavery to freedom. M.: «Life with God», 2008.
Archpriest Alexander Sorokin. Introduction to the Holy Scriptures of the Old Testament: a course of lectures. SPb.: «Ladan», 2009.
Archpriest Michael Hodanov. Open letter to Academician-atheist / / The Sixth Sense. 2007. № 6. P. 4-7.
Archpriest Rostislav Snegiryov. The Holy Scriptures of the Old Testament studies. benefits. In 10 editions. Issue 1: Introduction to the study of the Holy Scriptures of the Old Testament. Saratov: Saratov diocese, 2006.
St. Nicholas the Serbian (Velimorovich). The word of the Law (Nomologiya). M.: Publishing House of the Brotherhood of St.. Alexis, Center patristic translations, Publishing house «Theophany», 2005.
St. Theophan the Recluse. What is the spiritual life and how to tune it? M.: «Father's House», 2006.
St. Filaret (Drozdov). Commentary on the Book of Genesis. M.: «Lepta-Press», 2004.
Sorokin V.V. The concept of conscience in legal measurement // History of State and Law. 2009. № 21. P. 2-6.
Sorokin V.V. Conscience as an element of Russian Orthodox justice // State and law. 2011. № 6. P. 22-27.
Works of Philo of Alexandria. Interpretation of the Old Testament // URL: http://www.biblicalstudies.ru/filon.html
Tagantsev N.S. Russian criminal law: lectures. Part of the total. T. 1. M.: «Nauka», 1994.
Ter-Akopov A.A., Tolkachenko A.A. Biblical commandment of Christianity as metapravo-time legal systems // Russian justice. 2002. № 6. P. 60-63.
Tikhonravov Y.V. Judicial religion. Fundamental course. M.: Business School «Intel-Synthesis», 1998.
The Christian doctrine of crime and punishment / scientific editing K.V. Harabet, A.A. Tolkachenko. M.: «Norma», 2009.
Рецензия
на статью «Слово как начало закона Божия и закона уголовного в трудах христианских богословов и российских правоведов» (автор - кандидат юридических наук, доцент В.Г. Беспалько)
Рецензируемая статья посвящена вопросам поиска точек соприкосновения религиозных и уголовно-правовых норм, которые, без всякого сомнения, являются актуальными в современных условиях возрождения интереса общества к проблемам его духовности, к поиску исторических корней права и объединяющей национальной идеи.
В качестве предмета исследования автором были избраны соответствующие труды авторитетных христианских богословов и российских ученых-правоведов, представляющих разные исторические эпохи, которых объединяет единство взглядов на про-изводность государственного уголовного права от древних религиозно-нравственных норм. При этом автор не ограничился сугубо анализом суждений таких представителей отечественной и зарубежной христианской теологии, как Тертуллиан, св. Иустин Философ, преп. Максим Исповедник, свт. Филарет Московский, свт. Николай Сербский, свт. Феофан Затворник, прот. Александр Мень и др., а также выдающихся российских юристов С.С. Алексеева, Н.С. Таганцева, А.А. Тер-Акопова, Ю.В. Тихонравова, А.А. Толкаченко и др., обнаружив множество параллелей в оценках природы и значения законов Божиих и законов уголовных. Автором, насколько это позволяет объем статьи, показана преемственность отдельных принципиальных положений действующего УК РФ древним ветхозаветным нормам.
Опираясь на суждения указанных мыслителей и результаты собственного анализа автор делает и обосновывает выводы об общности предмета регулирования религиозных и уголовно-правовых норм, о необходимости существования религиозно-нравственного основания уголовного закона, о возможности усиления эффективности современной уголовной политики через укрепление нравственных начал действующего УК РФ.
Представляется, что содержащиеся в рецензируемой статье суждения и выводы автора являются логичными, обоснованными и представляют интерес для юридической общественности. В связи с этим статья В.Г. Беспалько «Слово как начало закона Божия и закона уголовного в трудах христианских богословов и российских правоведов» может быть одобрена и рекомендована к изданию.
Рецензент -
профессор кафедры оперативно-розыскной деятельности Института правоохранительной деятельности Российской таможенной академии, доктор исторических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации М.А. Самелюк
