CC BY
172
2.2. КНИГА ЧИСЛА ВЕТХОГО ЗАВЕТА О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ЖИЗНИ
Беспалько Виктор Геннадиевич, к.ю.н., доцент. Должность: профессор кафедры организации таможенных расследований. Место работы: Российская таможенная академия, Институт правоохранительной деятельности. E-mail: [email protected]
Аннотация: В статье рассматриваются особенности уголовно-правовой охраны жизни человека в нормативных установлениях книги Числа Ветхого Завета Библии, включая классификацию убийств, специфику наказаний за умышленное и неосторожное причинение смерти, характерную для древнееврейского уголовного права.
Ключевые слова: убийство; преступления против жизни; ветхозаветное уголовное право; древнееврейское уголовное право; Библия и уголовное право.
THE OLD TESTAMENT BOOK OF NUMBERS ABOUT THE CRIMES AGAINST LIFE
Bespalko Viktor Gennadievich, PhD at law, associate professor. Position: professor at Сиstoms Investigations Entity chair. Place of employment: Russian Customs Academy, Law Enforcement Institute. E-mail: [email protected]
Annotation: The article considers peculiarities of the criminal-law protection of human life in the regulations established by the Numbers books of the Old Testament of the Bible, including the classification of the murders, specific of penalties for intentional and negligent infliction of death that had been characteristic for the Hebrew criminal law.
Keywords: murder; crimes against life; Old Testament criminal law; Hebrew criminal law; Bible and criminal law.
Книга Чисел - четвертая книга Ветхого Завета Библии, входящая в корпус Моисеева Пятикнижия. Как справедливо заметил современный американский богослов У. Брюггеман, «ни в церковной практике, ни в критических исследованиях Книге Числа не уделялось должного внимания... Этой книге не придавалось решающего значения ни при изучении еврейской традиции, ни при анализе основ библейской религии»1. К данному замечанию можно добавить, что столь же последовательны в проявлении невнимания к четвертой части Моисеева Пятикнижия и ученые-правоведы. Между тем, в ней, как и в других книгах Библии, содержится богатый нормативный и фактический материал, интересный как с историко-правовой, так и сравнительно-правовой точек зрения. При этом, поскольку понятия греха и преступления в Пятикнижии практически отождествляются, постольку в нем особая роль отведена уголовно-правовым методам регулирования поведения индивидов. В книге Числа по этому поводу буквально сказано, что «если мужчина или женщина сделает какой-либо грех против человека», то тем самым «чрез это сделает преступление против Господа», и тогда «виновна будет душа та» (Числ. 5, 6).
1 Брюггеман У. Введение в Ветхий Завет. Канон и христианское воображение. М.: Библейско-богословский ин-т св. апостола Андрея, 2009.С. 91.
Теократия или богоправление в Древнем Израиле, как следует из книги Числа, и как написано об этом у русского библеиста А.П. Лопухина, выражается и в том, что «Иегова, как Царь и Судия избранного народа, водворял в Своем царстве чрез ряд божественно мудрых законов такую справедливость, какой не знали окружающие народы и которая делала израильское государство образцом даже в этом отношении»2. Как следствие, древнееврейское уголовное законодательство кардинально отличалось от обычаев и права окружающих Израиль народов, исповедующих различные языческие культы и практикующих в связи с этим человеческие жертвоприношения и ритуальную половую распущенность. В частности, книга Числа в развитие Синайского уголовного права формулирует ряд нормативных установлений, определяющих основания уголовной ответственности за преступления против жизни, преступные посягательства против духовной и телесной чистоты, нравственности и здоровья общества сынов Израилевых и др.
При этом книга Числа в развитие заповеди Декалога «Не убивай» (Исх. 20, 13) освящает и защищает жизнь человека своеобразными уголовно-правовыми средствами, отличными (как по мотивации, так и по форме правового закрепления) от тех, что наблюдались в предыдущих книгах Ветхого Завета.3
Во-первых, соответствующие нормы включены в содержание 35 (предпоследней) главы четвертой книги Библии, где сообщается, что они были даны Господом Моисею «на равнинах Моавитских у Иордана против Иерихона» (Числ. 35, 1), т.е. незадолго до вторжения Израиля в землю, обетованную ему Богом. В связи с этим уголовно-правовой запрет на убийство и другие посягательства на жизнь человека дополняется и наполняется новым смыслом и богословским обоснованием, а именно - запретом осквернять кровопролитием Священную землю как место обитания священного богоизбранного народа и место присутствия Бога. Книга Числа дословно воспроизводит следующее установление, данное Господом Своему народу: «Не оскверняйте земли, на которой вы будете жить; ибо кровь оскверняет землю, и земля не иначе очищается от пролитой на ней крови, как кровию пролившего ее. Не должно осквернять землю, на которой вы живете, среди которой обитаю Я; ибо Я Господь обитаю среди сынов Израилевых» (Числ. 35, 33-34).
Во-вторых, в отличие от первых трех книг Священного Писания, книга Числа не ограничивается всеобщим и категоричным запретом на убийство; в ней нашла место и официальное закрепление цельная и развитая система преступлений против жизни, которая вобрала в себя развернутые описания различных видов составов соответствующих преступлений, в основу классификации которых были положены два основания: 1) орудие (металлическое, деревянное и др.)4 и (или)
2 Лопухин А.П. Библейская история Ветхого Завета. Киев: Общество любителей православной литературы, Изд-во им. свт. Льва, папы Римского, 2005. С. 265.
3 Об уголовно-правовой стороне содержания книг Ветхого Завета Бытие и Исход подробнее см.: Беспалько В.Г. Книга Бытия как первоисточник норм уголовного права. М.: РИО Российской таможенной академии, 2008; Беспалько В.Г. Сущность и система наказаний в Синайском уголовном законодательстве (по материалам книги Исхода) // Публичное и частное право. 2012. № I (XIII). С. 56-67 и др.
4 Думается, что подобный опыт уголовно-правового регулирования оснований ответственности за убийство может быть полезен современному законодателю. Например, в УК РФ выделяются два квалифицированных вида убийств, общественная опасность
способ причинения смерти как признаки объективной стороны; 2) форма вины (с умыслом или без умысла) и мотив (ненависть, вражда и др.) как признаки субъективной стороны состава преступления. При этом, в отличие, например, от действующего российского уголовного законодательства, в рассматриваемых нормах древнееврейского уголовного права как умышленное, так и неумышленное причинение смерти именуется убийством.5 Сочетание указанных критериев классификации убийств позволило сформировать их систему в книге Числа следующим образом:
1. Умышленное убийство, подразделяемое на подвиды:
A) «если кто ударит кого железным орудием, так что тот умрет, - то он убийца: убийцу должно предать смерти» (Числ. 35, 16);
Б) «если кто ударит кого из руки камнем, от которого можно умереть, так, что тот умрет, - то он убийца: убийцу должно предать смерти» (Числ. 35, 17);
B) «или, если деревянным орудием, от которого можно умереть, ударит из руки так, что тот умрет, - то он убийца: убийцу должно предать смерти» (Числ. 35, 18);
Г) «если кто толкнет кого по ненависти, или с умыслом бросит на него что-нибудь, так что тот умрет ... -он убийца» (Числ. 35, 20-21);
Д) «или по вражде ударит его рукою, так что тот умрет: то ударившего должно предать смерти, - он убийца» (Числ. 35, 21).
2. Неумышленное (неосторожное) убийство, совершаемое в отношении потерпевшего в условиях, когда виновный «не был врагом его и не желал ему зла» (Числ. 35, 23). Подвидами данного посягательства на жизнь являются следующие деяния:
A) «если же он толкнет его нечаянно, без вражды» (Числ. 35, 22);
Б) «или бросит на него что-нибудь без умысла» (Числ. 35, 22);
B) «или какой-нибудь камень, от которого можно умереть, не видя уронит на него, так что тот умрет, но он не был врагом его и не желал ему зла: то общество должно рассудить между убийцею и мстителем за кровь» (Числ. 35, 23-24).
В приведенных выше нормах ветхозаветного уголовного права о преступлениях против жизни нельзя не заметить и не отметить присущую им точность юридической структуры - наличие конкретных по содержанию, лаконичных и связанных друг с другом диспозиций, описывающих способ и иные обстоятельства причинения смерти, и санкций, указывающих на полагающееся наказание. Обращает на себя внимание и практически не встречающийся в современных демократических уголовно-правовых системах абсолютно определенный характер санкций всех норм кни-
которых существенно, по сравнению с простым убийством (ч. 1 ст. 105), увеличивается в виду особой жестокости (п. «д» ч. 2 ст. 105) и общеопасного характера (п. «е» ч. 2 ст. 105) способа причинения смерти. Однако действующий УК РФ не учитывает, что степень общественной опасности убийства существенно возрастает и в тех случаях, когда используются такие орудия причинения смерти, которые с неизбежностью (или с крайне высокой степенью вероятности) влекут за собой гибель человека. В этой связи полагаем целесообразным дополнить ч. 2 ст. 105 УК РФ еще одним квалифицирующим признаком, отягчающим уголовную ответственность за убийство, совершенное с применением огнестрельного и холодного оружия, взрывчатых веществ и взрывных устройств, так как они являются орудиями, предназначенными для поражения человека и их использование значительно облегчает совершение убийств.
5 См. для сравнения ст. ст. 105, 109, 111 ч. 4 и др. УК РФ.
ги Числа об умышленном убийстве: единственно возможным видом наказания за совершение этого преступления является смертная казнь. Тогда как нормы о неосторожном убийстве содержат альтернативную санкцию, предусматривающую одно из двух наказаний - удаление в город убежища или смерть.
Примечательно, что книга Числа сообщает о двух сложившихся в постсинайский период древнееврейского уголовного права способах исполнения смертной казни: публичный и частный. Рассматриваемые нормы указывают, что не только общество, но и «мститель за кровь сам может умертвить убийцу; лишь только встретит его, сам может умертвить его» (Числ. 35, 19). При этом в русском синодальном переводе Библии с целью подчеркнуть правомерность действий мстителя за кровь применительно к ним используется нейтральный с точки зрения права и морали глагол «умертвить», а не глагол «убить», несущий в себе отрицательное правовое и нравственное начало. Данный фрагмент книги Числа является историческим свидетельством долгого сохранения обычая кровной мести в Древнем Израиле. Это обычай, присущий многим системам традиционного права, являющийся выразителем самых древних представлений людей о справедливости вообще и справедливости наказания за преступление в частности. Он воплощает собой одно из проявлений принципа талиона, на который опирается как синайское, так и, как видим, постсинайское древнееврейское уголовное законодательство. Между тем, включение в главу об убийствах положений о частном праве мстителя за кровь одновременно следует рассматривать и как попытку законодательного ограничения сферы применения обычая кровной мести в Израиле. Особо явственно эта цель просматривается в нормах об убийстве без умысла, санкции которых запрещают свободу действий мстителя за кровь, его соответствующие действия по своему личному усмотрению. В данной юридической ситуации они поставлены под публичный контроль, ибо именно «общество должно рассудить между убийцею и мстителем за кровь по сим постановлениям» (Числ. 35, 24), и публичному суду должны подчиниться как убийца, так и мститель за кровь. Что же касается собственно содержания «сих правил», то оно сводится к ряду законо-установлений, которые достаточно точно определяют, в каких случаях частный мститель лишается права кровной мести за неумышленное убийство, а в каких -он может его реализовать:
1) «должно общество спасти убийцу от руки мстителя за кровь, и должно возвратить его общество в город убежища его, куда он бежал, чтоб жил он там до смерти великого священника, который помазан священным елеем» (Числ. 35, 25);
2) «если же убийца выйдет за предел города убежища, в который он убежал, и найдет его мститель за кровь вне пределов города убежища его, и убьет убийцу сего мститель за кровь: то не будет на нем вины кровопролития» (Числ. 35, 26-27).
Таким образом, мститель за кровь лишается права причинения смерти убийце, совершившему свое преступление без умысла, пока тот находится под публичной правовой защитой в городе убежища. Если же убийца покинет город убежища и тем самым откажется от публично-правовой охраны своей жизни, мстителю возвращается частное право кровной мести. Но, несмотря на юридическую правомерность частного отмщения в последней ситуации, оно, тем не менее, представлено в рассматриваемой части Священного
Писания как деяние, получившее негативную общественную оценку, ибо для его характеристики уже выбрана фраза «убить убийцу», а не глагол «умертвить», используемый выше для описания правомерных действий мстителя за умышленное убийство.
Регламентация в книге Числа правомочий мстителя за кровь свидетельствует о том, что уголовное судопроизводство в Древнем Израиле постсинайского периода характеризовалось сочетанием частных и публичных начал, т.е. носило частно-публичный характер, хотя, на наш взгляд, уже в то время в области уголовного материального и процессуального права превалировали публичные интересы над частными. Доказательством правоты последнего суждения может служить категорический запрет заменять публичные наказания в виде смертной казни или удаления в город убежища выкупом как мерой имущественной ответственности, направленной на удовлетворение частного интереса потерпевшей стороны: «И не берите выкупа за душу убийцы, который повинен смерти, но его должно предать смерти. И не берите выкупа за убежавшего в город убежища, чтоб ему позволить жить в земле своей» (Числ. 35, 31-32). К другим свидетельствам книги Числа, относящимся к области уголовного процесса, относится правило о доказательствах, допустимых по делу об убийстве: «Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть» (Числ. 35, 30). Из данной нормы следует, что вынесение смертного приговора убийце и, видимо, вообще доказывание вины по делу об убийстве были невозможны без наличия такого вида доказательств, как показания свидетелей (причем, обязательно нескольких свидетелей). Таким образом, уже в древние ветхозаветные времена были заложены начала публичности в уголовном праве и процессе, основы формирования доказательственного права в уголовном судопроизводстве, а также отдельные гарантии прав подсудимого.
Особого внимания заслуживает и совершенно необычное, на взгляд современного правоведа, наказание за неосторожное убийство, предусмотренное главой 35 книги Числа, - удаление в город убежища. Впервые в Библии о таких городах сообщается в книге Исход и тоже в связи с причинением смерти по неосторожности: «Но если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть по руки его, то Я назначу у тебя место, куда убежать убийце» (Исх. 21, 13). Но собственно закон о городах убежища содержится в рассматриваемой четвертой части Моисеева Пятикнижия, где сообщается, что Господь повелел сынам Израиле-вым выделить из своих земельных уделов для левитов сорок восемь городов с полями, указав при этом: «Из городов, которые вы дадите левитам, будут шесть городов для убежища, в которые вы позволите убегать убийце» (Числ. 35, 6). Чуть ниже данное установление развивается и дополняется более конкретными нормами: «Когда вы перейдете чрез Иордан в землю Ханаанскую, выберите себе города, которые были бы у вас городами для убежища, куда мог бы убежать убийца, убивший человека неумышленно. И будут у вас города сии убежищем от мстителя, чтобы не был умерщвлен убивший, прежде нежели он предстанет пред общество на суд» (Числ. 35, 10-12). При этом, по замыслу Законодателя, города эти должны быть доступными для нуждающихся в убежище, и их следовало равномерно распределить по территории, которую должен будет заселить Изра-
иль: «Городов же, которые должны вы дать, городов для убежища, должно быть у вас шесть. Три города дайте по эту сторону Иордана, и три города дайте в земле Ханаанской; города убежища должны быть они» (Числ. 35, 13-14). Доказательством существования в древнееврейском праве принципа равенства лиц с разным социальным статусом перед уголовным законом можно считать норму, гарантировавшую право пользования укрытием от мести в городе убежища любому лицу, совершившему неосторожное убийство, независимо от его положения в обществе: «Для сынов Израилевых и для пришельца и для поселенца между вами будут сии шесть городов убежищем, чтоб убегать туда всякому, убившему человека неумышленно» (Числ. 35, 10-15). Срок наказания в виде удаления в город убежища носил временный характер, но границы его были неопределенными. По закону необходимо было, «чтоб он жил там до смерти великого священника, который помазан священным елеем» (Числ. 35, 25). И лишь «по смерти великого священника должен был возвратиться убийца в землю владения своего» (Числ. 35, 28), так как считался отбывшим заслуженное наказание.
По древнему свидетельству авторитетного апологета иудаизма Филона Александрийского, относящемуся к первой половине I в. н.э., города убежища были поселениями левитов, в связи с чем он находил достойным осмысления вопрос о том, «зачем Законодатель позволил приговоренным к изгнанию селиться в городах левитов, тем самым сочтя людей, имевших славу безбожников, - а именно, виновных в непредумышленном убийстве, - достойным соседства людей свя-тых»6 и сам предложил следующие ответы:
- во-первых, «человек добродетельный есть выкуп за порочного, и потому грешнику естественно прийти за очищением к благочестивому»;
- во-вторых, «левиты принимают изгнанников, потому что сами изгнанники, ибо те покинули родину, а эти оставили детей, родителей, сестер и братьев, все самое родное и дорогое сердцу, чтобы обрести бессмертный жребий вместо смертного. Правда, те ушли в изгнание против воли, в наказание за преступление, а эти бежали добровольно, вожделея лучшего; опять же, те нашли убежище у левитов, а сами левиты - у Господа, дабы уделом одних стало святое слово, других же - Бог, которому они и посвятили себя»;
- в-третьих, «невольным убийцам выпало жить в городах левитов», потому что «и они получили преимущественные права за совершенное ими благочестивое убийство», под которым понимается «непримиримая война за благочестие» и победа над «всеми враждебными воззрениями», когда «душа обратилась к Египетскому богу».7
Таким образом, как и положено богослову, Филон Иудейский придавал большой сакральный смысл учреждению городов убежища, в силу которого и полагал, что «естественно соседство совершивших поступки пусть разные, но схожие»8. Более того, руководствуясь сакральными началами, еврейский богослов даже допускал мысль, что как левит является служителем «благодетельной» силы Бога-Законодателя и
6 Филон Александрийский. О рождении Авеля и о том, как приносили жертвы Богу он и брат его Каин. Ст. (128) // Сочинения Филона Александрийского. Толкования Ветхого Завета. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www.biblicalstudies.ru/filon.html.
7 Там же. .Ст. (128)-(130).
8 Там же.
«совершает все обряды, возложенные на высшее священство», так и «виновные в непредумышленном убийстве» являются «служителями» второй, «карательной» силы Господа, ибо сказано о таком убийце: «Он не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руки его» (Исх. 21, 13).9 Приведенные рассуждения Филон обобщил и заключил сомнительным для современного правоведа выводом: «Так что руки убийцы суть орудие, а действует - невидимо - другой, Невидимый. Так пусть живут бог о бок слуги законодательства, служители обоих его видов: левит - для поощрения, невольный убийца - для наказания»10.
Конечно же, на фоне беспощадной суровости древнееврейского уголовного права, которую богословы обычно оправдывают «жестоковыйностью» народа и вынужденными уступками со стороны Бога сложившимся обычаям,11 когда чуть ли не каждое преступление каралось смертью с различными вариациями исполнения казни, города убежища занимают совершенно уникальное положение в системе уголовных наказаний.
Во-первых, сам факт появления такого наказания является еще одним свидетельством того, что в нормах древнееврейского уголовного права догосударст-венного периода была предпринята первая попытка разностороннего законодательного ограничения действия еще более древнего обычая кровной мести, получившего к тому времени повсеместное распространение и прочно вошедшего в общественное сознание в качестве мерила справедливости. По крайней мере, благодаря законодательному закреплению статуса городов убежища удалось запретить кровную месть за убийство по неосторожности.
Во-вторых, удаление в город убежища как вид наказания отныне вытесняет собой не только кровную месть (пусть пока только в отношении указанной группы преступлений), но и наказание смертью вообще как самой распространенной в те времена мерой уголовной ответственности. Нельзя не обратить внимания на то, что по делам о неосторожном убийстве кровная месть заменяется не публичной смертной казнью или каким-либо иным публичным жестоким наказанием, а невиданным до сей поры по своей мягкости самовольным удалением виновного в ближайший из шести городов убежища. В этой связи появление таких городов на карте Израиля после заселения богоизбранным народом земли обетованной и становления настоящей (в современном понимании) еврейской государственности должно было знаменовать переход общества сынов Израилевых к новой системе наказаний, соответствующей высоким идеалам его святости. Одним из ее принципов, по-видимому, впервые должен был стать гуманизм, вследствие чего следовало бы отказаться от жестоких наказаний за преступления, не представляющие серьезной угрозы общественным интересам (как, например, причинение смерти по неосторожности).
В-третьих, роль городов убежища в древнееврейской системе наказаний указывает на то, что сам институт наказания еще не был до конца публичным. Как видим, характер уголовной ответственности виновного в преступлении лица определялся не только волей публичного суда и мстителя за кровь (практически частного обвинителя), но и зависел от воли самого субъекта,
9 См.: Там же. Ст. (131)-(133).
10 Там же. Ст. (133).
11 См., например: Лопухин А.П. Указ. соч. С. 279.
совершившего преступное деяние. Каждый причинивший кому-либо смерть без злого умысла самостоятельно определял свою дальнейшую судьбу - скрываться ему в течение определенного законом времени в городе убежища и сохранить свою жизнь либо жить в ином месте, подвергая свою жизнь риску отмщения со стороны родственников убитого. Современное уголовное право похожие начала диспозитивности также допускает, когда в известных случаях предоставляет виновному в преступлении лицу возможность выбора: например, добровольно прекратить дальнейшее совершение преступления и заслужить этим освобождение от уголовной ответственности либо продолжить совершение преступления под угрозой неотвратимости наказания.12 Но такие проявления диспозитивности в настоящее время не касаются преступлений против жизни.
В-четвертых, города убежища, как это следует из процитированных выше положений главы 35 книги Числа, выполняли и важную уголовно-процессуальную функцию. Они выступали в качестве места укрытия и места нахождения убийцы до публичного суда над ним, пока «он предстанет пред общество на суд» (Числ. 35, 12) и пока общество не рассудит «между убийцею и мстителем за кровь» (Числ. 35, 24). Тем самым каждый город убежища служил не только местом спасения убийцы от расправы и произвола, но и являлся своеобразной мерой процессуального пресечения.
Из истории уголовных законов многих государств, в особенности великих империй, известно, что выгодное для метрополии в геополитическом, военном, экономическом, демографическом и других аспектах переселение преступников в колонии или другие вновь осваиваемые территории могло иметь значение обстоятельства, освобождающего от уголовной ответственности или существенно смягчающего вид и размер полагающегося наказание. Известно, что многие преступники пытались избежать наказания, укрываясь на задворках империй. Исторический опыт становления и развития уголовно-правовых норм позволяет проводить и другие параллели с наказанием в виде удаления в город убежища, усматривая, например, некоторые сходства с такими мерами уголовной ответственности, как ссылка на поселение, ссылка на каторжные работы и др. Но ничего тождественного древнееврейским городам убежища (ни по основаниям назначения, ни по срокам и порядку исполнения, ни по правовым последствиям уклонения от отбывания наказания и т.д.) в современных уголовных законах мы не встречали. Хотя в новозаветные времена - в I в. н.э. историк Иосиф Флавий сообщал, что один из этих городов «еще и теперь служит у бедуинов местом убежища»13.
Список литературы:
1. Беспалько В.Г. Книга Бытия как первоисточник норм уголовного права. М.: РИО Российской таможенной академии, 2008.
2. Беспалько В.Г. Понятие, признаки, система и виды преступлений в Синайском уголовном праве (по материалам книги Исхода) // Публичное и частное право. 2011. Вып. III (XI). С. 19-34.
12 См., например, примечания к ст. ст. 126, 205, 206, 208, 210, 222, 223, 275, 282.2, 307 и др. УК РФ.
13 Флавий И. Иудейские древности. В 2 т. Т. 1. Кн. 1-12. М.: АСТ, Ладомир, 2007. С. 741.
3. Брюггеман У. Введение в Ветхий Завет. Канон и христианское воображение. М.: Библейско-богословский ин-т св. апостола Андрея, 2009.
4. Лопухин А.П. Библейская история Ветхого Завета. Киев: Общество любителей православной литературы, Изд-во им. свт. Льва, папы Римского, 2005.
5. Сочинения Филона Александрийского. Толкования Ветхого Завета. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www.biblicalstudies.ru/filon.html.
6. Флавий И. Иудейские древности. В 2 т. Т. 1. Кн. 112. М.: АСТ, Ладомир, 2007.
Literature list:
1. Bespal'ko VG The book of Genesis as the primary source of criminal law. Moscow: RIO Russian Customs Academy, 2008.
2. Bespal'ko VG The concept, features, system and types of crimes in the Sinai criminal law (based on the book of Exodus) / / Public and Private Law. , 2011. MY. III (XI). S. 19-34.
3. Brnggemann W. Introduction to the Old Testament. Canon and Christian imagination. Moscow: Biblical Theological Institute of St.. Andrew, 2009.
4. Lopoukhine AP The biblical story of the Old Testament. Kiev: Society of Friends of orthodox literature, Academy of them. St.. Leo, Pope of Rome, 2005.
5. Works of Philo of Alexandria. Interpretation of the Old Testament. [Electronic resource]: Access: http://www.biblicalstudies.ru/filon.html.
6. Josephus Antiquities of the Jews VI. In 2 vols 1. Prince. 1-12. Moscow: AST, Ladomir, 2007.
Рецензия
на статью канд. юрид. наук, доцента В.Г. Беспалько
«Книга Числа Ветхого Завета о преступлениях против жизни»
Актуальность рецензируемой статьи состоит в своевременности обращения автора к религиозно-нравственным истокам уголовно-правовой защиты жизни человека от различных преступных посягательств в условиях наблюдаемого сегодня интереса к возрождению духовных ценностей, наиболее авторитетным источником которых в современном мире является Священное Писание.
Научная новизна статьи состоит в том, что ранее положения книги Чисел сквозь призму уголовного права практически не исследовались. Обычно в работах, посвященных соотношению библейских норм с уголовным законодательством нового и новейшего времени, авторы ограничивались отдельными текстами книг Исход и Второзаконие, известных как ветхозаветные источники древнего Моисеева уголовного права.
В статье дается подробное описание видов убийств и иных преступлений против жизни, которые выделены и систематизированы автором на основе проделанного им анализа текста книги Числа, приводится классификация убийств в древнееврейской правовой системе по таким основаниям, как орудия и способ причинения смерти, форма вины и др. Особое внимание уделено вопросам наказуемости преступлений против жизни в соответствии с нормативными установлениями книги Числа, показаны основания применения смертной казни и альтернативного ей наказания в виде удаления виновного лица в город убежища. Представляется, что правовая характеристика городов убежища в системе наказаний древнего иудейского права является одним из наиболее интересных вопросов, проработанных в статье, поскольку существую-
щие уголовно-правовые системы подобного вида наказаний не знают.
Представляется, что статья «Книга Числа Ветхого Завета о преступлениях против жизни» (автор - канд. юрид. наук, доцент В.Г. Беспалько) является самостоятельной и завершенной научной работой, представляющей научный и практический интерес для правоведов, занимающихся вопросами уголовного права, отвечающей требованиям научной новизны и актуальности, и может быть рекомендована к опубликованию.
Рецензент -
профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Российской таможенной академии, кандидат юридических наук, профессор А.Ф. Козыкин
