CC BY
92
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 82
СЛОВО И МИФ В ФИЛОСОФСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ОУЭНА БАРФИЛДА © 2012 г. А.С. Матвеева
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 23.05.2011
Анализируется философская концепция английского писателя и ученого Оуэна Барфилда и его теория эволюции сознания. Рассматриваются вопрос происхождения языка и мифа как продуктов человеческого сознания, а также особенности восприятия мира человеком Начала Времен.
Ключевые слова: миф, первобытное сознание, соучастие, метафора, язык.
Оуэн Барфилд (1898-1997) - английский ученый, писатель и критик, автор оригинальной теории эволюции сознания и концепции происхождения и развития мифа. Его работы: «Язык поэзии: исследование значения» (Poetic Diction: A Study In Meaning, 1928), «Романтизм сквозь века» (Romanticism Comes of Age, 1944), «Нена-следуемый голос» (Unancestral Voice, 1965), «Далеко от мира: диалог 60-х», (Worlds Apart: A Dialogue of the 1960s, 1963), «Соблюдая приличия: изучение идолопоклонничества» (Saving the Appearances: A Study in Idolatry, 1957) - оказали значительно влияние на К.С. Льюиса, Дж.Р.Р. Толкина, которого долгое время считали не подверженным никаким влияниям, Томаса Элиота, лауреата Нобелевской премии Сола Беллоу, знаменитого психолога Джеймса Хиллмана и многих других. В российском литературоведении работы Барфилда не исследованы, поэтому анализ его концепции представляется особенно интересным.
Оуэн Барфилд полагал, что миф неразрывно связан с историей развития прямого и переносного значений слова. Миф в данном контексте понимается как характер отношения к природным и сверхъестественным силам. Если проследить этимологию слова до самых древних времен, утверждал ученый, мы убедимся, что слово имело мифологическое содержание. Барфилд считал, что миф зародился в эпоху начала времен (доисторическое время, до зарождения первых известных цивилизаций), когда человек обладал иным сознанием (Барфилд именовал его «Original participation» - исконное соучастие), к пониманию которого мы едва можем приблизиться, но которое тем не менее еще не
утеряно, потому что отражено в мифе. Как можно заметить, большое влияние на Барфилда оказала теория Л. Леви-Брюля с его идеей со-причастия. Леви-Брюль в своей книге «Первобытное мышление» (L. Levy-Brtihl, La mentalite primitive, 1922) указывал на качественное отличие древнего сознания от современного. Ученый полагал, что основой первобытного мышления является закон мистического сопричастия (Participation mystique), который отождествляет объекты разного порядка, а также позволяет представлять один объект в нескольких местах одновременно.
Согласно Барфилду, мир человека начала времен был населен «Другими» (Figures, The others): животными, деревьями, облаками, ветрами, грозами, светом, чувствами, болезнями ...
- и все это были живые существа, Фигуры. Ученый сознательно избегает использования терминов «боги» или «духи», так как эти термины - плод нашего, современного сознания, и употребляет слово «фигуры» для обозначения этих понятий. Таких фигур в начале времен было бессчетное количество, так как человек наделял жизнью любой воспринятый им опыт, любое существо или явление. Мы не знаем, как точно представлял себе человек эти фигуры, но совсем необязательно, что они были антропоморфными. Скорее всего, антропоморфность -плод более позднего типа сознания, когда человек научился видеть аналогии во всем. Важную роль в этом сыграли Египетская, Греческая и Римская цивилизации, оставившие после себя изображения и скульптуры богов. Барфилд призывает отказаться от антропоморфного представления «фигур».
Человек начала времен чувствовал, что в мире существуют и другие создания, а значит, для него эти создания были реальными, причем они, несмотря на отличное от человеческого физическое состояние, обладали, выражаясь современным языком, разумом и душой. Особо стоит остановиться на душе: Барфилд считал, что человек начала времен не осознавал существование души, он чувствовал лишь присутствие «фигур», с которыми находился в отношениях соучастия. «Соучастие» означает, что человек начала времен всю свою жизнь связывал с «другими», они постоянно присутствовали рядом с ним, влияли на его жизнь, но также и взаимодействовали друг с другом. «Participation is the extra-sensory relation between man and the phenomena» [1, с. 40] (Соучастие - это сверхчувственные отношения между человеком и явлением). А поскольку фигуры были в постоянном контакте с человеком, ему не требовалось наделять их человеческой внешностью, ведь в каждом явлении он чувствовал их присутствие.
Тот смысл, который современные люди склонны видеть в мифе (борьба человека с природой, смена времен года, смерть и бессмертие и т. п.), - всего лишь привнесенное самими людьми отдельное значение, возникшее в результате анализа содержания мифа - «projecting post-logical thoughts back into pre-logical age» [2, с. 90] (проецирование постлогических идей на до-логическую эру). Изначально же миф обладал одним нерасчлененным значением, в котором соединялись все те идеи, какие видит в мифе современный человек. Точно так же одно слово для древнего человека объединяло несколько современных значений. Язык на ранних этапах своего развития не делал различия между буквальным и метафорическим значением слова. Метафора как описание одного понятия через другое не существовала вообще. Современное использование слова в буквальном и переносном значении предполагает разделение на конкретные и абстрактные понятия, что, по мнению Барфилда, было более поздним явлением в развитии языка. Таким образом, слово в древности выражало целостное и неделимое понятие, но с развитием человеческого сознания (немалую роль в нем сыграло воображение) понятие стало состоять из отдельных концептов, для объяснения которых мы теперь вынуждены использовать несколько слов вместо одного. В качестве примера ученый приводит слово «pneuma» (душа), которое обозначало одновременно дыхание, жизнь, ветер, воздух и дух. А новые значения развивались у этого синкретичного когда-то понятия через метафоры. Похо-
жую точку зрения высказывал А.А. Потебня, который считал метафору главной движущей силой в развитии языка. О. М. Фрейденберг в монографии «Поэтика сюжета и жанра» (1936) также обращается к проблеме возникновения метафоры, но, в отличие от Барфилда, она полагает, что важнейшая функция метафоры - не развитие переносных значений слова, а конкретизация «безликого» образа, «нерасчлененных представлений». При этом «нерасчлененность представлений» здесь понимается скорее как невыделение одного предмета из массы ему подобных, чем как объединение в одном слове нескольких разноположенных понятий: «В каждой метафоре мы имеем противоречивую одновременность <...> родовой общности образа и его частной конкретной особенности» [3, с. 51]. По мнению Фрейденберг, образ оформляется из отдельно взятых метафор, т. е. отдельное значение первично по сравнению с обобщенным образом, тогда как Барфилд указывал на обратный процесс: от обобщенного значения к конкретному.
Итак, можно сказать, что слово, по Барфилду, - это признак и инструмент сознания, которое, развиваясь, утратило целостность восприятия, стало фрагментированным, как и словарь, отражающий сознание. Теория Барфилда заставляла по-новому посмотреть на слово: не только как на часть языка, но и как на составляющую человеческого мышления и восприятия окружающего мира - и, соответственно, по-другому оценивать существующие тогда концепции языка. Сходные идеи мы можем обнаружить у А.А. Потебни, который полагал, что миф генетически связан с языком, он возникает из слова. Развивая идеи В. Гумбольдта, ученый указывает на первостепенное значение языка для культуры, так как он порождает мысль, а затем и миф. Для Кассирера также вопрос о происхождении языка неразделимо связан с вопросом о «происхождении мифа»; отдельные понятия он также рассматривает в постепенном становлении из нерасчленимого единства мифологического сознания. Но, по мнению Кассирера, язык возникает через миф, а не наоборот.
Поскольку, по Барфилду, современный человек может лишь приблизиться к пониманию мифа, существует большое количество теорий происхождения мифа, его связи с действительностью и языком, и в каждой теории поэтому же есть как своя доля истины, так и ограниченность, узость взгляда на предмет исследования. Человек начала времен воспринимал миф как единство, поэтому он видел то, чего не можем видеть мы, так как обладаем другим типом сознания. Даже исследователи, ученые, говорил Барфилд, не могут приблизиться к верному по-
ниманию мифа. В первую очередь потому, что пытаются постигнуть его разумом, тогда как для этого нужно использовать воображение. Вспомним А.Ф. Лосева, который также указывал на ошибочность понимания мифа как отражения первобытного научного знания. Барфилд верил, что, изучая синкретичное значение при помощи поэтического воображения (пытаясь идти обратным метафоре путем), человек сможет приблизиться к ощущению исконного соучастия и, следовательно, более глубоко понять сущность и происхождение мифа.
Барфилд также верил, что, преодолев современный кризис сознания, человечество придет к новому синтезу, который он называл «конечным соучастием» (final participation). Ученый характеризует его как гармонию между самосознанием и воспринимаемым миром, когда создатель человека будет говорить через самого человека.
«Mythology is the ghost of concrete meaning» [1, с. 92] (мифология - это призрак конкретного значения), - утверждал Оуэн Барфилд. В ней связи между отдельными явлениями, которые сейчас понимаются как метафора, считались когда-то реальностью.
Подобные идеи мы вновь находим у А.А. По-тебни. Мифологическое мышление, по мнению ученого, характеризуется тем, что в нем еще не произошло отделения образа вещи от самой вещи, объективного от субъективного, внутреннего от внешнего. Но Потебня все же видит в мифе попытку постижения и объяснения мира («Каждый акт мифический и вообще действительно художественного творчества есть вместе акт познания» [4, с. 483]), тогда как Барфилд видит в нем в первую очередь эмоциональное отражение мира.
А.Ф. Лосев, так же как Барфилд, полагал, что наличие мифа предшествует логическим операциям с ним. Его мысль о том, что миф -это «живое субъект-объектное взаимообщение, содержащее в себе свою собственную, вненауч-ную, чисто мифическую же истинность, достоверность, принципиальную закономерность и структуру» [5, с. 25], практически полностью совпадает с концепцией Барфилда. Также перекликается с идеями Барфилда следующее его высказывание: «Миф - не идеальное понятие, и также не идея и не понятие. Это есть сама жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь со всеми ее надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью. Миф не есть бытие идеальное, но -жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности те-
лесная действительность» [5, с. 7]. Стоит, однако, отметить, что монографии Барфилда и Лосева были написаны в одно и то же время, поэтому речь идет о типологическом сходстве, а заимствование вряд ли имело место.
Нельзя обойти вниманием суждения Барфилда о соотношении мифа и аллегории. Согласно его концепции, аллегория - это сознательные анализ и синтез идей, а миф - «настоящее дитя Значения» [6, с. 201] - создается воображением. Теория Барфилда здесь перекликается с идеями Шеллинга, который утверждал: «Мир богов не есть объект ни одного лишь рассудка, ни разума и должен постигаться единственно фантазией» [7, с. 108]. Шеллинг указывал на принципиальное отличие мифа от аллегории: «В аллегории особенное только обозначает общее, в мифологии оно вместе с тем само есть общее» [7, с. 143]. Вслед за Шеллингом подобную мысль высказывал и Р. Вагнер, который считал фантазию основной силой не только мифотворчества, но и познания окружающего мира.
Изначально у мифа и аллегории не было ничего общего, но уже древнегреческие философы и поэты начали перемешивать истинные (мифы) и ложные (аллегории) метафоры, в результате чего в настоящее время миф имеет двойственную природу. Похожую точку зрения мы находим у Толкина, утверждавшего, что ему претит сама суть аллегории, в которой за явлением действительности кроется определенное значение.
В своей книге «Поэтическая речь» (Poetic Diction: A Study In Meaning, 1928) Барфилд пишет, что современный поэт может написать настоящий миф только в том случае, если отвлечется от абстрактной идеи (вспомним A^. Лосева: «Чтобы создать миф, меньше всего надо употреблять интеллектуальные усилия» [5, с. 147]) и сосредоточится на своем опыте. Ту же идею мы находим у Шеллинга, который утверждал, что призвание художника - создавать собственную мифологию на основе открывшейся ему части мира, и у Вагнера, считавшего, что истинной задачей художника является воссоздание мифа («вечной поэмы чистой человечности») в художественном произведении. Эту идею позже будет развивать К.С. Льюис.
Барфилд неоднократно говорил о том, что сильное влияние оказали на него идеи Рудольфа Штейнера и С. Т. Кольриджа. Но, изучая его труды, мы обнаруживаем также значительное влияние теории К. Юнга о коллективном бессознательном. Барфилд, например, писал о том, что не человек создал миф, а миф (или тот архетип, который миф отражает) создал человека.
Для понимания концепции мифа Барфилда нужно также обратиться к его теории о происхождении языка и речи, которая существенно повлияла на Толкина. История языка отражает развитие человеческого сознания от древности до наших дней. Как уже было отмечено, по мнению Барфилда, язык на ранних этапах своего развития не делал различия между буквальным и метафорическим значением слова. Барфилд отмечает, что многие ученые называют метафору одним из основных инструментов для развития новых значений слова. Но нужно помнить, что метафора - явление относительно позднее, и пытаться с ее помощью обнаружить истоки происхождения слов неверно. Барфилд утверждал, что речь, вопреки многим научным концепциям, не могла возникнуть из попыток человека имитировать, управлять или объяснять явления природы, поскольку раньше человек не отделял себя от нее. А данные, полученные с помощью этимологии, - это лишь «эхо» природы, звучащее в человеке.
Барфилд полагал, что изначально звучание и значение были едины, доказательства чему можно видеть в древних языках (особенно в Семитской группе). Интересно следующее высказывание ученого: «They may find, in the consonantal element in language, vestiges of those forces which brought into being the external structure of nature, including the body of man; and, in the original vowel-sounds, the expression of that inner life of feeling and memory which constitutes his soul» [1, с. 111] (в согласных звуках языка можно увидеть рудименты тех сил, которые создавали внешнюю структуру природы, включая человеческое тело, а в исходных гласных звуках - выражение внутренней жизни человека, его чувств, памяти, что составляет его душу). Эти две составляющие в своем единстве позволили человеку найти путь физического воплощения своего разума - речь. Таким образом, речь человека начала времен представляла собой соединение звука и образа. Ф. Ницше в статье «О музыке и слове» объяснял такую общность тем, что человеческие ощущения, общие для всех народов на любом этапе истории, отражаются в тоне говорящего, который понятен каждому, несмотря на различие языковых систем. Тон, в отличие от мимики и артикуляции, которые характерны для каждого отдельного языка, является тем общим, что лежит в основе называния вещей.
Барфилд же считал, что артикуляция изначально была также обусловлена тем явлением
действительности, которое обозначалось данным звуковым комплексом, поскольку человека начала времен отображал действительность -говорил - всем телом. Разрыв между звучанием, артикуляцией и значением, который мы наблюдаем в наше время, - результат все большего разделения между внешним и внутренним, явлением и его названием, вещью и мыслью, разделения, в котором не последнюю роль играет научный прогресс.
Не отрицая значимости научного подхода к миру, Оуэн Барфилд стремился показать, что одного этого подхода недостаточно для постижения процессов, происходящих во Вселенной, и смысла существования в ней человека. Главная идея всех его работ заключается в том, что человечество, все дальше отдаляясь от природы
- главного источника творческой энергии, ограничивает себя узкими рамками метафорического мышления и идолопоклонничества.
Итак, миф, согласно Барфилду, - это продукт умственного труда человечества начала времен, он зародился задолго до известных нам цивилизаций и отражал непосредственное восприятие человеком одухотворенного мира. Миф обладал нерасчлененным значением, соединявшим в себе все оттенки смысла, которые видит в нем современный человек. Согласно Барфилду, изначально и греки, и римляне, и египтяне не наделяли своих богов антропоморфной внешностью, это произошло в результате развития сознания, цивилизации и разрушения исконной системы мышления человечества начала времен. Тем не менее современный человек может приблизиться к пониманию мифа, если будет воспринимать его непосредственно - не прибегая к анализу - с помощью воображения.
Спрсск сртературы
1. Barfield O. Saving the appearances: a study in idolatry Middletown: Wesleyan University Press, 1988. 190 p.
2. Barfield O. A Barfield reader: selections from the writings of Owen Barfield / Ed. G. B. Tennyson. Hannover: University of New England, 1999. 191 p.
3. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1947. 232 с.
4. Потебня А.А. Мысль и язык. М.: Лабиринт-МП, 1999. 300 с.
5. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Мысль, 2001. 304 c.
6. Barfield O. Poetic diction: a study in meaning. Middletown: Wesleyan University Press, 1973. 238 p.
7. Шеллинг Ф.В.И. Философия искусства. М.: Мысль, 1966. 496 c.
WORD AND MYTH IN THE PHILOSOPHICAL CONCEPT OF OWEN BARFIELD
A.S. Matveeva
The paper examines the philosophical concept of the English writer and scholar Owen Barfield and his theory of evolution of consciousness. We consider the question of the origins of language and myth as a product of human consciousness, and the peculiarities of perception of the world by Dawn People.
Keywords: myth, primitive mind, participation, metaphor, language.
