CC BY
93М.Б. Раренко
СЛЕНГ КАК ПРИЗНАК СОЦИАЛЬНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ
Аннотация. В статье сленг рассматривается как способ указания на принадлежность к определенной социальной группе; также анализируются источники пополнения сленга.
Ключевые слова: сленг; пейоративность; языковая личность; социальный статус.
M. Rarenko Slang as a sign of social status
Abstract. The article considers using slang as a way to show one's belonging to a particular social group. Different sources of slang are described.
Keywords: slang; pejorativity; language personality; social status.
«Нафик, братишки, прихрял к нам сюда миляга Луначарский? Он прихрял позекать, как мы тут вола вертим...»
- Возьми эту: ценная вещь. Там один так дает копоти!
- Эту не бери! Лабуда! Пшено.
- Вот эта жутко мощная книжка1.
1 Богданова О.С., Гурова Р.Г. Культура поведения школьника. - М., 1957. -
С. 104. 64
Неужели тот, кто подслушает такой разговор, огорчится лишь лексикой этих детей, а не тем низменным уровнем их духовной культуры, которым определяется эта пошлая лексика? Ведь вульгарные слова -порождение вульгарных поступков и мыслей, и потому очень нетрудно заранее представить себе, какой развинченной, развязной походкой пройдет мимо тебя молодой человек, который вышел прошвырнуться по улице, и когда во дворе к нему подбежала сестра, сказал ей: - Хиляй в стратосферу!1
В 1987 г. в работе «Русский язык и языковая личность» Ю.Н. Караулов дал определение языковой личности, описав ее как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений, которые различаются степенью структурно-языковой сложности, глубиной и точностью отражения действительности, определенной целевой направленностью» [Караулов, 1987, с. 245]. Именно это событие и определило направление лингвистических исследований на многие годы.
Ю. Н. Караулов выделяет три уровня в структурной модели языковой личности: 1) вербально-семантический, единицами которого являются отдельные слова как единицы вербально ассоциативной сети; изучающие язык овладевают его структурно-системными связями в параметрах системообразующей функции языка, направленной на решение коммуникативных задач; 2) лингвокогни-тивный, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой личности в более или менее упорядоченную картину мира, отражающую иерархию ценностей; стереотипам на этом уровне соответствуют устойчивые стандартные связи между дескрипторами, находящими свое выражение в генерализованных высказываниях, дефинициях, крылатых выражениях; 3) мотивационный, единицы которого ориентированы на прагматику и проявляются, по мнению Ю.Н. Караулова, «в коммуникативно-деятельностных потребностях личности» [там же, с. 53].
Социальный статус человека - «соотносительное положение человека в социальной системе» [Карасик, 2002, с. 5] - напрямую связан с понятием языковой личности. Человек не только отражает
1 Чуковский К.И. Живой как жизнь: О русском языке [Чуковский, 1962, с. 15].
65
в своем речевом поведении те черты, которые присущи его социальному статусу, но и формирует их, т.е. моделирует посредством языка представление о самом себе у окружающих, сознательно повышая или понижая свой социальный статус.
Как отмечает В. И. Карасик, социальный статус человека может выражаться как вербально, так и невербально. На невербальном уровне указание на невербальный статус отмечается не только у людей, но и животных, что чаще всего проявляется во взгляде, походке, позе, мимике, поведении (например, агрессивном). Вербально социальный статус реализуется на нескольких уровнях: интонационном (использование просящей, приказывающей, вежливой, невежливой интонации), грамматическом (использование разных видов модальности, вводных конструкций, императива, различных видов инверсий), словообразовательном (использование различных суффиксов, придающих словам различные оттенки значения), лексическом (использование специальных слов и выражений, обозначающих статусное неравенство) [Карасик, 2002].
Способы обозначения социального статуса человека в языке разнообразны. Одним из способов регулирования социального статуса является использование говорящим в своей речи сленга. Как правило, использование сленга ассоциируется с принадлежностью к определенной социальной группе и играет важную роль в том, как человек позиционирует себя [МаШеПо, 2008].
Под понятием «сленг» в отечественном языкознании понимают довольно разнородные явления, поэтому единого, общепринятого определения «сленга» до сих пор нет. Чаще всего в работах, посвященным сленгу, пользуются определением, предложенным В.А. Хомяковым: «Сленг - это относительно устойчивый для определенного периода, широко употребительный, стилистически маркированный (сниженный) лексический пласт (имена существительные, прилагательные и глаголы, обозначающие бытовые явления, предметы, процессы и признаки), компонент экспрессивного просторечия, входящего в литературный язык, весьма неоднородный по своим истокам, степени приближения к литературному стандарту, обладающий пейоративной экспрессией» [Хомяков, 1980, с. 43-44]. Существуют и другие определения, так, например, О.С. Ахманова отмечает, что «сленг - 1) разговорный вариант профессиональной речи; 2) элементы разговорного варианта той или иной профессиональной или социальной группы, которые, проникая в литературный язык или вообще в речь людей, не
имеющих прямого отношения к данной группе лиц, приобретают в этих языках особую эмоционально-экспрессивную окраску» [Ах-манова, 1966, с. 419].
Как общую особенность сленга все исследователи выделяют его пейоративность. Также отмечается, что помимо номинативной функции сленг используется в иных целях, а именно «для создания эффекта новизны, необычности, отличия от признанных образцов, для передачи определенного настроения говорящего, для придания высказыванию конкретности, живости, выразительности, зримости, точности, краткости, образности, а также, чтобы избежать штампов, клише» [Мизюрина, 2013, с. 109]. Выделяют разновидности сленга в зависимости от сферы его употребления: военный жаргон, журналистский жаргон, компьютерный сленг, игровой жаргон, сетевой жаргон, жаргон падонков, жаргон Фидонета, молодежный сленг, радиолюбительский жаргон, сленг наркоманов, сленг футбольных хулиганов, уголовный жаргон, феню.
Сленг следует отделять от других языковых системных образований, таких как «контролируемые языки», разновидностью которых является «упрощенный технический язык», являющийся ограниченной версией естественного языка (т.е. языка, используемого в специальной сфере), созданной для достижения следующих задач: 1) упрощения технической документации для понимания;
2) устранения двусмысленности технической документации;
3) упрощения текста документа для понимания его людьми, родной язык которых не является языком документа; 4) облегчения процесса и снижения стоимости перевода подобной документации на другие языки.
Основное различие между этими двумя языковыми подсистемами заключается в том, что сленг указывает на принадлежность говорящего к определенной социальной группе (субкультуре), с которой он себя ассоциирует, в то время как упрощенный технический язык создается в целях облегчения передачи информации.
Чаще всего сленгизмы в большом количестве наблюдаются в речи молодежи, поскольку эта часть общества, являясь особым социокультурным слоем, обладает наибольшей подвижностью как в социальном, так и языковом отношении. Не последнюю роль в этом играет молодежная мода.
Исследования языка молодежи уходят в начало XIX в., когда были отмечены первые, на тот момент пока еще единичные русские школяризмы, в то время еще не получившие терминологического
определения и разными исследователями описывавшиеся как «местный язык», «технический язык школьников», «наш школьный язык», «язык воспитанниц», «корнетский язык» [Полехина, 2012, с. 181]. Предметом научных исследований этот языковой феномен становится только приблизительно 100 лет спустя - в 20-30-х годах ХХ в., когда это явление стало массовым, чему способствовали определенные социальные условия. В 1931 г. Е. Д. Поливанов публикует статью «О блатном языке учащихся и о "славянском языке" революции», в которой он пишет «о "снижении штиля" современного языка учащихся в сторону языка социальных низов: хулиганского и блатного жаргона (и языка беспризорников - прежде всего)» [Поливанов, 1931, с. 161]. Исследователь отмечает, что «причину «социального снижения штиля» в языке современной школы нельзя приписывать революции или факторам, органически с ней связанным и принадлежащим лишь революционной эпохе: причина эта или причины эти имели место и в дореволюционной обстановке, и речь у нас пойдет, следовательно, лишь о количественном росте рассматриваемых явлений в последний период» [там же, с. 161].
Отвечая на вопрос, почему молодежь предпочитает использовать «хулиганские» слова, исследователь предлагает обратить внимание на то, что «у этих "хулиганских" слов более богатое (т. е. более обильное отдельными представлениями) смысловое содержание, чем у их обыкновенных (а потому и пустых в известном отношении) эквивалентов из нормального языка (этим более богатым содержанием, разумеется, и объясняется то, что их предпочитают обыкновенным словам)» [там же, с. 163].
Е.Д. Поливанов указывает на то, что у «хулиганского» слова, помимо понятийного компонента, есть еще «кое-что», что «если попробовать передать это "кое-что", то это окажется следующего приблизительно содержания мыслью, - мыслью, содержащей характеристику обоих участников языкового обмена (диалога): "Оба мы с тобой, - дескать, - хулиганы, или, вернее, играем в хулиганов"» [там же, с. 164].
Исследователь приходит к выводу, что «"снижающий штиль" жаргон существует в школе потому, что у школьников хронически существует потребность определять себя и собеседника именно в вышеуказанном смысле - в виде хулиганов или в виде играющих "под хулиганов". А отсюда вывод - не будь этой потребности, не было бы и ужасающего наши уши жаргона. И если уничтожится причина, исчезнет и следствие» [там же].
В 1962 г. К.И. Чуковский в книге «Живой как жизнь: О русском языке» отмечает игровой характер языка молодежи, которым хочется «новых, небывалых, причудливых, экзотических слов -таких, на которых не говорят ни учителя, ни родители, ни вообще старики.. , что они стремятся создать для себя язык своего клана, своей "касты" - собственный, молодежный язык» [Чуковский, 1962, с. 19].
Молодежный жаргон является, по мнению В.И. Карасика, индексом социального статуса, так как этот жаргон преимущественно обозначает межличностные отношения, а также действия, затрагивающие интересы группы, и поступки, связанные с какой-либо чертой характера. Для молодежного сленга характерно обилие пейоративов, называющих понятия «зазнаваться», «жадничать», «обманывать», «заискивать» [Карасик, 2002, с. 60].
Таким образом, можно сделать вывод, что использование сниженной лексики в речи молодежи имеет социологическое измерение.
Молодежный сленг очень подвижен, быстро изменяется и подвержен влиянию моды. Исследователи отмечают, что мода на сленг всегда обусловлена драматическими событиями в истории общества. В России с начала ХХ в. были отмечены три бурные волны в развитии молодежного сленга. Первая волна приходится на 20-е годы ХХ в., когда революция и гражданская война породили армию беспризорных и когда речь учащихся подростков и молодежи, не отделенных от беспризорных непреодолимыми барьерами, окрасилась множеством «блатных» словечек. Вторая волна приходится на 50-е годы, когда на улицы и танцплощадки городов вышли «стиляги». Появление третьей волны связано с периодом застоя, когда в 70-80-е годы стали зарождаться разные неформальные молодежные движения и «хиппующие» молодые люди создали свой «системный» сленг как языковый жест противостояния официальной идеологии [Береговская, 1996].
Как любое другое сленговое образование, молодежный сленг имеет довольно короткий период жизни и ограниченный круг пользователей, позиционирующих себя как принадлежащих к определенной группе. Очевидно, что в настоящее время мода на использование сленга среди молодежи вновь усиливается.
Ярче всего сленг проявляется на лексико-семантическом уровне. Будучи не ограниченным в словообразовательной сфере, русский молодежный сленг активно использует для образования
новых единиц все модели литературного языка: суффиксацию (оттяг, тусняк, центрово, гонщик, ездун, походняк, туфтовый), постфиксацию (неврубон, расслабон), префиксально-суффиксальный способ (добазариться, обломаться, бесполезняк), субстантивацию (зеленые), сложение (бесогон, кишкодав), аббревиацию (ВДВ «возможны двести вариантов», зоя «змея особо ядовитая», чмо «человек морально опущенный»1), усечения (нарк, норм, пешкарусом «пешком + Икарус»). Весьма продуктивным способом образования сленговых единиц является метафоризация: киска - узкие треугольные темные очки, напоминающие щурящуюся кошку; аквариум (как вариант - обезьянник) - скамейка в отделении полиции для задержанных.
Любопытной особенностью словообразования сленговых единиц является то, что в качестве аффиксов используются как аффиксы литературного русского языка, так и собственно сленговые, присоединяемые к производящим основам и литературного языка, и сленговых единиц: ездун < «ездить»; гонщик < гнать в значении «лгать», «обманывать»; отмазка / отмазываться < мазать в значении «оправдание / оправдываться»; расслабон < расслабиться в значении «отдыхать».
Для образования существительных в молодежном сленге широко применяются форманты -арь, -он, -няк: косарь, бухарь, выгибон, расслабон, походняк, депрессняк. Наречия образуются при помощи формантов -як, -няк: внагляк, верняк, точняк, при этом ударение принимает на себя формант.
Несмотря на большое разнообразие словообразовательных моделей, используемых при пополнении языка сленга, есть предпочтительные модели.
Так, популярностью при образовании имен существительных пользуется суффикс -лов-: зависалово «сильное увлечение», глюкалово «состояние галлюциноции», ширялово «наркотик, используемый для инъекции», мочилово «жестокая драка, избиение», стебалово «ситуация, располагающая к шутке или подразумевающая ее», стремалово «ожидание и / или ощущение опасности».
Как уже было сказано выше, основной функцией молодежного сленга является функция экспрессивная. При этом эмоциональная оценка может быть как положительной, так и отрицатель-
1 Также возможна другая интерпретация аббревиатуры чмо сковской области». - Прим. авт.
- «человек мо-
ной, но, как отмечает Е.А. Рубцова, «какую бы эмоциональную оценку ни хотел выразить носитель этого подъязыка, явно положительную или отрицательную, сам сленгизм будет всегда нести в себе сниженную окраску», поскольку «молодежный сленг демонстрирует фамильярность говорящего по отношению к предмету речи, выражающуюся в стремлении снизить его (предмета речи) социальную значимость» [Рубцова, 2009, с. 21]. Так, используя сленгизмы «препод» и «учительница» (для обозначения преподавателя вуза), современные студенты стремятся повысить собственный социальный статус в глазах слушающего за счет понижения общественного статуса преподавателя, при этом они сами могут высоко оценивать преподавателя (в сленгизме «учительница» элемент уважительного отношения оказывается заложенным изначально благодаря внутренней форме слова).
Молодежный сленг в целом функционирует аналогично литературному языку, но в кругу «своих». Широко распространенное прилагательное «прикольный» имеет несколько значений, которые актуализируются благодаря интонации, с которой говорящий произносит слово: ему могут соответствовать сразу несколько литературных эквивалентов: «веселый, забавный, интересный, заметный, незаурядный, привлекающий внимание, необычный, неординарный, нестандартный, неповторимый, уникальный, отличный, приятный, славный, чудной, неожиданный». До сих пор актуально для молодежного сленга наречие «клево», которое передает все гамму положительных эмоций: «отлично, славно, восхитительно, здорово, весело».
В молодежном сленге активно используются тропы и иные выразительные средства. Наиболее распространенным среди них признан процесс метафоризации, когда переосмысление предметов и их характеристик происходит на основе различных признаков как внешней, так и внутренней формы. В качестве примеров можно привести следующие лексемы: дремучий (человек) «не знающий чего-то, не имеющий информации»; хобот (у человека) «нос»; засада «подстерегающая человека неприятность, о который он не догадывается».
Пополнение словарного запаса молодежного сленга происходит также за счет привлечения иноязычных слов, особенно из английского языка: батл < англ. battle «борьба, состязание», трабл < от англ. trouble «беда, бедствие», бай < англ. bye «прощай, пока».
Заимствований из других языков значительно меньше: арбайт < Arbeit «работа», белла < итал. bella «красавица».
Активное заимствование единиц из других языков в молодежный сленг объясняется тем, что такие слова воспринимаются молодежью как более престижные по сравнению со словами из русского языка и поэтому потенциально способные повысить социальный статус говорящего. Отметим, что заимствования отмечаются двух видов: 1) те, которые заимствуются из устной речи и совпадают по звучанию со словом-оригиналом (бай, арбайт, трабл); 2) те, которые воспроизводят написание заимствуемого слова (батл вместо бэтл).
Еще одним источником пополнения языка современной молодежи стало уголовное арго. В какой-то степени это может объясняться тем, что в современном обществе, в частности у молодежи, авторитет преступного мира обретает романтические свойства. Сегодня этой стороне современного общества уделяется незаслуженно много внимания, например снимаются многочисленные сериалы, в которых представители социальных низов нередко предстают в образах Робина Гуда. Надо, однако, отметить, что молодежь весьма избранно заимствует лексические единицы из уголовного арго и эти единицы в подавляющем большинстве используются презрительно-уничижительно или презрительно-насмешливо, что позволяет полагать, что в целом отношение к этим сленгизмам и реалиям, ими обозначающим, у говорящих отрицательное. Например, глагол мочить (угол. «убивать») был заимствован молодежным сленгом в значении «бить», «избивать», но однокоренные с ним слова мокруха (угол. «убийство») и мокрушник (угол. «убийца») в речи современной молодежи зафиксированы не были.
Любопытно и то, что, зародившись в одной социальной группе, сленговая единица может «мигрировать» в другую группу, сохранив свое значение. Так, например, произошло со сленговой единицей gig. Впервые использование этой единицы в значении «ангажемент на одно выступление» было зафиксировано в языке джазовых музыкантов в 30-е годы ХХ в., а спустя более 30 лет это сленговое выражение стали использовать в своем общении хиппи [Dickson, 2010].
Подобно единицам литературного языка, сленговая единица, «закрепившись» в словаре, активно включается в процесс деривации. Так, лексическая единица «герла» (от англ. girl «девушка») стала источником следующих единиц: герленыш, герлица, герлуха, герлушка, герловый. Аналогичный процесс наблюдается в случае со сленговой единицей «кантри» (от англ. country «загород, сель-
ская местность»), в речи молодежи по преимуществу употребляющейся в значении «дача, загородный дом» и давшей «жизнь» следующим однокоренным словам: кантровый («загородный, сельский, провинциальный»), кантрушник, кантрушница. Как правило, ударение в дериватах падает на формант.
Сленговая лексика склонна к полисемии. Так, лексическая единица «ништяк» в зависимости от коммуникативной ситуации может означать: 1) «Все в порядке!, Все хорошо!, Не беспокойся!» 2) «Это неважно!, Не переживай!» 3) «Все неплохо!, Нормально!» 4) «Все великолепно!, Все просто замечательно!» 5) «Пожалуйста! Обращайся, когда надо!» 6) «Ладно! Договорились!»
Слова арготического происхождения зафиксированы в современных словарях и снабжены соответствующими стилистическими пометами: «разг.», «разг.-сниж.», «вульг.» и т.д.
Несмотря на то, что при помощи особого языка молодежь стремится отделить себя от остального общества, границы между социальными группами остаются взаимопреодолимыми, и слен-гизмы активно проникают в литературный язык, занимая его периферию. Часть таких слов с течением времени отмирает, а часть входит в лексикон современного носителя русского языка, который далеко не всегда знает об их происхождении.
Еще Е.Д. Поливанов отмечал, что молодежный сленг не стремится заменить существующий литературный язык, а существует наряду с ним. Молодые люди воспринимают этот язык как определенную языковую игру, чувствуют уместность / неуместность использования сленга и легко переходят с одного языкового кода на другой при смене ситуации общения и изменении состава участников. Более того, использование молодежного сленга обыг-рывается в поп-культуре. Примером может служить исполняемый дуэтом Потапом и Настей Каменских хит «Не пара», в котором девушка и молодой человек выясняют отношения:
- Я собрал нормально денег и собрал свои понты,
Я хотел, чтоб мы свободно перешли с тобой на «ты».
- Только денег не хватило, я понты не заценила.
- Ты любовь мою убила, мне кранты.
Сент и баста, это слово не подходит для Потапа,
Даже если это все сказал мой Сицилийский папа?
- Эй, красавица, белла, почему же? Perke?
Говорила ты мне на не-нашем языке.
В процитированном тексте присутствуют все те элементы молодежного сленга, о которых речь шла выше.
Список литературы
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1966. - 512 с.
Береговская Э.М. Молодежный сленг: Формирование и функционирование // Вопр. языкознания. - М., 1996. - № 3. - С. 32-41.
КарасикВ.И. Язык социального статуса. - М., 2002. - 333 с.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М., 1987. - 264 с.
Мизюрина Т.В. Определение и общие характеристики понятия «сленг», его роль в языке и культуре современной России // Вестн. Челяб. гос. ун-та. - Челябинск, 2013. - № 1 (292). Вып. 73: Филология. Искусствоведение. - С. 106-111.
Полехина Е.А. Молодежный жаргон как объект лингвистического исследования // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 2: Языкознание. - Волгоград, 2012. - № 1(15). -С. 180-184.
Поливанов Е.Д. О блатном языке учащихся и о «славянском языке» революции // Поливанов Е.Д. За марксистское языкознание. - М., 1931. - С. 161-172.
Рубцова Е.А. Молодежный сленг как противоречивое явление в современной лингвистике // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер.: Русский и иностранный языки и методика их преподавания. - М., 2009. - № 1. - С. 19-25.
Хомяков В.А. Нестандартная лексика в структуре английского языка национального периода: Дис. ... канд. филол. наук. - Л., 1980. - 168 с.
Чуковский К.И. Живой как жизнь: О русском языке. - М., 1962. - 304 с.
Dickson P. Slang: The topical dictionary of americanisms. - L., 2010. - 432 p.
MattielloE. An introduction to English slang: A description of its morphology, semantics and sociology. - Milano, 2008. - 352 p.
