CC BY
457
Владимир БРАЖУК
СЛАВЯНСКАЯ СИМВОЛИКА «ДОМА» В РОМАНЕ И.А. ГОНЧАРОВА «ОБЛОМОВ»
В одном из лучших романов XIX века - «Обломов» А.И. Гончарова, который принято считать художественным воплощением ментальности русского человека, особое место занимает славянская символика. Богатство образа определяется его многозначностью, множеством предметно-смысловых связей как внутри, так и за пределами текста: «Структуру образа определяет читатель, расширяя или, напротив, сужая текстуальную базу интерпретации» [1, с.8]. Для того чтобы более полно раскрыть художественный образ Обломова, необходимо учитывать и символику романа Гончарова. Категория символа в искусстве близка категории образа. Категория символа соотносится с категориями художественного образа, с одной стороны, и "знака" - с другой: «В широком смысле можно сказать, что символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, и что он есть знак, наделенный всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа» [2, с.378]. Символ есть образ, в котором всегда присутствует определенный смысл, слитый с образом, но несводимый к нему. «Переходя в символ, образ становится "прозрачным"; смысл "просвечивает" сквозь него, будучи дан именно как смысловая глубина, смысловая перспектива, требующая нелегкого вникания» [2, с.378]. Иными словами, смысловая структура символа многослойна, символ наделен огромным множеством значений (по сути дела - неисчислимым).
В символическом образе открываются многие планы, которые воспринимаются читателем в зависимости от его жизненного опыта. Интерпретация символа рассчитана на активную внутреннюю работу воспринимающего, потому что основная особенность символов в том, что они возникают не только в тех текстах, где мы их находим, но и восходят к древним представлениям о мире, к мифам, обрядам, литературно-историческим текстам. Для интерпретации символа необходимо учитывать как контекстуальные, так и интертекстуальные (меж-текстовые) связи произведения.
Символ "дома" является одним из определяющих в художественной литературе. И нередко то или иное литературное произведение с композиционной точки зрения полностью построено на данном символе. Интертекстуальная символика "дома" помогает раскрыть художественные образы и идею произведения.
С образом дома связано понимание всего родного и близкого для человека: семья, род. По этой причине еще в самые древние времена изба, дом имели огромное значение для человека. Изба, по наблюдению А.Н. Афанасьева, "была первым...храмом". Поэтому слово "хоромы" (дом, жилище, изба) довольно близко по своим семантическим признакам лексеме "храм" (священное место). Образ дома в полном объеме раскрывает свою символическую нагрузку благодаря единству сопряженных ему мотивов единения, тепла, уюта, родства. Дом в народной культуре - средоточие основных жизненных ценностей, счастья, достатка, единства семьи и рода (включая не только живых, но и предков). Дом, сооруженный руками хозяина или его родителей, воплощает идею семьи и рода, связи предков и потомков.
Важнейшая символическая функция дома - защитная. В былинах и сказках человек укрывается в доме от преследующих его врагов, которые не в силах переступить порог. Ворота, порог, окно - символическая граница между домом и внешним миром, между своим, освоенным пространством и чужим.
Части дома символизируют его сакральный центр. Наиболее почитаемыми местами являются красный угол, печь, стол. Красный угол
- это часть дома, где висят иконы и стоит стол; это наиболее парадное и значимое место в жилище. «Красный угол обращен, как правило, на юг или восток, что вводит его в круг пространственных и религиозно-этических представлений, связанных с дневным путем солнца. ...Место за столом в красном углу считалось наиболее почетным» [3, с.233].
Самым священным местом в доме у славян всегда был очаг. «Изба, в древнем языке Нестора, - истопка, происходит от глагола "топить"» [4, с.67]. Поэтому нетрудно объяснить связь "дома" и "огня", символизирующего всякое тепло, жизнь и воскрешение. Не случайно, по преданиям, когда кто-нибудь из членов семьи отправлялся в дорогу, то теплое влияние очага следовало за странником и оберегало его в чужой стороне на протяжении всего пути.
Печь является одним из сакральных центров дома, это наиболее мифологизированный и символически значимый предмет обихода. Печь противопоставлена красному углу, в котором хранятся иконы, и человек предстоет перед лицом Бога. В печи готовят пищу, на ней спят, а в некоторых регионах используют также и в качестве бани, с ней по преимуществу связана народная медицина. «Символика печи отнесена главным образом не к сфере ритуального или этикетного поведения человека, а к его интимной, "утробной" жизни в таких ее проявлениях, как соитие, дефлорация, развитие плода, рождение и, с другой стороны, агония, смерть и посмертное существование. Печь играет особую
символическую роль во внутреннем пространстве дома, совмещая в себе черты центра и границы. Как вместилище пищи или домашнего огня она воплощает собой идею дома в аспекте его полноты и благополучия и в этом отношении соотнесена со столом» [3, с.310].
Стол - предмет особого почитания. Стол, стоящий в красном углу, составлял неотъемлемую принадлежность дома; например, при продаже дома стол обязательно передавали новому владельцу. Такие свойства стола, как его неподвижность и неотделимость от жилища, используются в ряде обрядов. «Символическое осмысление стола в народной традиции во многом определялось его уподоблением церковному престолу. Формулы "стол - это престол" и "стол - это престол Божий" известны у всех восточных славян. .У славян на столе постоянно находился хлеб, что как бы превращало его в престол. Постоянное пребывание хлеба на столе должно было обеспечить достаток и благополучие дома» [3, с.367].
Повседневный или праздничный прием пищи - еда, трапеза - играют важную символическую роль у многих народов. Трапеза обставляется как своеобразный ритуал, призванный выявить внутреннюю структуру коллектива, утвердить единство и солидарность собравшихся за одним столом и пищей людей перед лицом высших сил. Наиболее почетным считалось место во главе стола, в красном углу под иконами. Следили, чтобы хозяин сидел не в самом углу под иконами, а немного отодвинувшись, оставляя место для Бога.
Наиболее сакральной пищей у восточных славян считается хлеб: символ достатка, изобилия, счастья и благополучия дома. Хлеб - это дар Божий и одновременно самостоятельное живое существо или даже образ самого божества. Требует к себе особого почтительного и почти религиозного отношения. «Что касается специально испеченного сакрального хлеба-пирога, то он является непременным атрибутом очень многих календарных и семейных праздников (рождественский пирог "чесница" у сербов, пасхальный "кулич", или "пасха", у восточных славян, свадебный "каравай" у восточных славян). К этому же кругу явлений относятся и русские блины, обязательные на масленицу и на поминках» [3, с.25].
Вторым по сакральности продуктом после хлеба у восточных славян была соль. Выражение "хлеб-соль" было обобщенным названием угощения. Приглашение на "хлеб-соль" являлось формулой приглашения на пир. Пришедшего в дом за каким-нибудь делом старались непременно попотчевать хлебом-солью, причем отказаться считалось чрезвычайно неприличным. По пословице, "от хлеба-соли и царь не отказывается".
Дом, очаг - это то начало, которое объединяет людей в семью, в сообщество, связанное родственными узами. Именно эта символика
определяет истоки главного образа в романе «Обломов». Воспитанный у родного очага в Обломовке, «среди кротких и теплых нравов и обычаев родины, переходя в течение двадцати лет из объятий в объятия родных, друзей и знакомых» [5, с.56], Обломов был глубоко «проникнут семейным началом» [5, с.56] и всегда тосковал по нему. «В его мечтах живет образ очага, вокруг которого строилась бы вся его жизнь, жизнь его друзей, родных. Поклонение огню домашнего очага в доме Обломовых Гончаров сравнивает с поклонением огню Весты. Другого огня обломовцы не знали и не хотели знать» [6, с.23].
В доме на Гороховой обломовская идиллия не достижима. «Управляющий говорит, что чрез две недели рабочие придут: ломать все будут.....Мне что за дело? Ты не беспокой меня, а там как хочешь, так
и распорядись, только чтоб не переезжать. Не может постараться для барина! - Да как же, батюшка, Илья Ильич, я распоряжусь? - начал мягким сипеньем Захар. - Дом-то не мой: как же из чужого дома не переезжать, коли гонят? Кабы мой дом был, так я бы с великим моим удовольствием» [5, с.14].
Вообще в Петербурге не возможен дом героя. Это видно из бесед Обломова с Волковым, который описывает прелесть питерских домов, где все веселятся и суетятся бесконечно. «Что это вы оставили князя? Какой веселый дом! На какую ногу поставлен! А дача! Утонула в цветах! Галерею пристроили, gothique. Летом, говорят, будут танцы, живые картины. Вы будете бывать? - Нет, я думаю, не буду. -Ах, какой дом! Нынешнюю зиму по средам меньше пятидесяти человек не бывало, а иногда набиралось до ста... - Боже ты мой! Вот скука-то должна быть адская! - Как это можно? Скука! Да чем больше, тем веселей» [5, с.17]. Волков описывает Обломову светские дома, роскошные салоны, известные в аристократическом и чиновничьем Петербурге: дом Тюменева, дом Муссинских, дома Савиновых, Вязниковых, Маклашиных, а за ними - балы и торжественные обеды, но герой абсолютно спокоен, потому что в этих домах нет идеи счастливого семейного гнезда, где царит тепло, уют, интимность, идиллия, покой. «Одна из животрепещущих проблем, решаемых в романе через судьбу главного героя, это как раз проблема своего дома, своего пристанища, своего угла, собственного гнезда. ...Обломовка породила, выпустила в жизнь своего питомца, который, оперившись, ежечасно тоскует и мечтает о ней, но не знает туда обратной дороги» [7].
Об обломовской, райской, идиллической жизни и мечтает Обломов. У него одно желание: вырваться из городской суеты и вернуться в мир детства, тепла, заботы, семьи. Построить свой дом, где он будет жить с любимой женой и детьми и где будет встречаться с друзьями и вести с ними долгие приятные беседы. «Измученное волнениями или вовсе незнакомое с ними сердце так и просится спрятаться в этот
забытый всеми уголок и жить никому неведомым счастьем. Все сулит там покойную, долговременную жизнь до желтизны волос и незаметную, сну подобную смерть» [5, с.103].
На вопрос Штольца, каков же, по его мнению, идеал и норма жизни, Обломов подробно описывает свою давнюю мечту. И начинает с главного: «Уехал бы в деревню...с женой...в новый, покойно устроенный дом... В окрестности жили бы добрые соседи» [5, с. 183]. Деревня, жена, дом, друзья - основа идиллической мечты Обломова. Далее в разговоре со Штольцем он детально описывает свой день в этом райском уголке. «Ну вот, встал бы утром, - начал Обломов, подкладывая руки под затылок, и по лицу разлилось выражение покоя: он мысленно был уже в деревне. - Погода прекрасная, небо синее-пресинее, ни одного облачка, - говорил он, - одна сторона дома в плане обращена у меня балконом на восток, к саду, к полям, другая - к деревне. В ожидании, пока проснется жена, я надел бы шлафрок и походил по саду подышать утренними испарениями; там уж нашел бы я садовника, поливали бы вместе цветы, подстригали кусты, деревья. Я составляю букет для жены. Потом иду в ванну или в реку купаться, возвращаюсь
- балкон уж отворен; жена в блузе, в легком чепчике, который чуть-чуть держится, того и гляди слетит с головы. Она ждет меня. "Чай готов", - говорит она. - Какой поцелуй! Какой чай! Какое покойное кресло! Сажусь около стола; на нем сухари, сливки, свежее масло. Потом, надев просторный сюртук или куртку какую-нибудь, обняв жену за талью, углубиться с ней в бесконечную, темную аллею; идти тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья, как биение пульса; слушать, как сердце бьется и замирает; искать в природе сочувствия. и незаметно выйти к речке, к полю. Река чуть плещет; колосья волнуются от ветерка, жара. сесть в лодку, жена правит, едва поднимает весло.» [5, с.184]. Жена, природа, еда, простор, свобода. Нет забот, страстей, волнений. Природа и человек едины. Гармония и счастье во всем. В мечте Обломова нет места дождю, ненастью, холоду, голоду, сжигающим страстям, нет места тесному фраку и городской суете, нет мыслей о труде и работе. В его мире царят покой, сытость, солнце, тихая и нежная любовь. Природа, дом, семья, друзья, еда - идиллические константы обломовского счастья, нельзя исключить, отказаться хотя бы от чего-то одного. Все составляющие мечты тесно переплетены и связаны друг с другом. Без идиллического пейзажа нет семейного счастья, а семейное счастье, в свою очередь, по Обломову, возможно только в таком пейзаже, в единстве с природой. Без дома нет семьи, а без семьи невозможно существование дома, без семьи нет радости от еды и от друзей. «А на кухне в это время так и кипит; повар в белом, как снег, фартуке и
колпаке суетится; поставит одну кастрюлю, снимет другую, там помешает, тут начнет валять тесто, там выплеснет воду. ножи так и стучат. крошат зелень. там вертят мороженое. До обеда приятно заглянуть в кухню, открыть кастрюлю, понюхать, посмотреть, как свертывают пирожки, сбивают сливки. Потом лечь на кушетку; жена вслух читает что-нибудь новое; мы останавливаемся, спорим. Но гости едут, например ты (Штольц) с женой. Еще два, три приятеля, все одни и те же лица. Начнем вчерашний, неконченый разговор; пойдут шутки или наступит красноречивое молчание, задумчивость - не от потери места, не от сенатского дела, а от полноты удовлетворенных желаний, раздумье наслаждения. Не услышишь филиппики с пеной на губах отсутствующему, не подметишь брошенного на тебя взгляда с обещанием и тебе того же, чуть выйдешь за дверь. Кого не любишь, кто не хорош, с тем не обмакнешь хлеба в солонку. В глазах собеседников увидишь симпатию, в шутке искренний, незлобный смех. Все по душе! Что в глазах, в словах, то и на сердце!» [5, с.185]. Обломовский мир - искренний, честный мир, здесь не надо лгать, врать, лицемерить, приспосабливаться. Еда объединяет всех за одним столом, и семью, и друзей. Все собираются за одним столом не ради выгоды, как это делается в Петербурге, когда поездка в Екатерингоф на общее гуляние - необходимый ритуал вежливости, а потому что любят друг друга искренно и хотят за одним столом разделить радость семейного счастья, удовлетворить свои желания и насладиться разговорами, шутками, молчанием. (Вспомним разговоры, шутки, смех, молчание в один из вечеров в Обломовке, когда говорят обо всем и в то же время ни о чем, когда подолгу молчат, когда смеются долго, "как олимпийские боги", по поводу катания три года назад на салазках. «Такой "сопряженный с открыто-доверительным общением людей" смех свидетельствовал об "идиллическом потенциале жизни". Смех в этой жизни - радостное ощущение своего "равновесия" в этом мире или радостное переживание победы над страхами» [8, с.7]). Единение человека, природы, еды достигает своего апогея к вечеру. «Потом, как свалит жара, отправили бы телегу с самоваром, с десертом в березовую рощу, а не то так в поле, на скошенную траву, разостлали бы между стогами ковры и так блаженствовали бы вплоть до окрошки и бифштекса» [5, с.186].
Всю свою сознательную жизнь Обломов живет в чужих домах. Новый дом для героя обозначает не просто постройку здания. Мечта о доме - это мечта о покое, о семье, о райской жизни. Но невозможно остановить время, вернуться в детство, построить семейный рай на земле, а следовательно, невозможно и обретение счастья и воплощение мечты Обломова. В реальности для дома и семьи надо трудить-
ся, зарабатывать деньги, а это значит, по Обломову, всю жизнь суетиться, бегать, искать, приспосабливаться. Следовательно, нет и не может быть дома у Обломова здесь и при таких условиях. И только в мечтах возникают видения о потерянном рае, и только в мечтах Обломов бывает по-настоящему счастлив, потому что там находит то, чего не хватает в жизни: тепло, добро, любовь, понимание, дом, жену, детей. «Лицо Обломова вдруг облилось румянцем счастья: мечта была так ярка, жива, поэтична. Он вдруг почувствовал смутное желание любви, тихого счастья, вдруг зажаждал полей и холмов своей родины, своего дома, жены и детей. Лицо его сияло кротким, трогательным чувством: он был счастлив. Он думал о маленькой колонии друзей, которые поселятся в деревеньках и фермах, в пятнадцати или двадцати верстах вокруг его деревни, как попеременно будут каждый день съезжаться друг к другу в гости, обедать, ужинать, танцевать; ему видятся все ясные дни, ясные лица, без забот и морщин, смеющиеся, круглые, с ярким румянцем, с двойным подбородком, с неувядающим аппетитом; будет вечное лето, вечное веселье, сладкая еда да сладкая лень. - Боже, боже! - произнес он от полноты счастья и очнулся. А тут раздался со двора в пять голосов: "Картофеля! Песку, песку не надо ли? Уголья! Уголья!.. Пожертвуйте, милосердные господа, на построение храма господня!" А из соседнего, вновь строящегося дома раздавался стук топоров, крик рабочих. - Ах! - горестно вслух вздохнул Илья Ильич. - Что за жизнь! Какое безобразие этот столичный шум! Когда же настанет райское, желанное житье? Когда в поля, в родные рощи?..» [5, с.78]. Мысли, чувства героя, его внутренний монолог сливаются с авторским повествованием, вначале полностью по тональности совпадающим с монологом героя, а затем неожиданно перерастающим в иронию: действительность вновь воспринимается героем как зло, препятствие его идеалу. В приведенном отрывке особенно ярко видна противопоставленность внутреннего пространства мечты Обломова внешнему пространству окружающей его повседневной жизни. За окном кипит жизнь, строятся дома, но это не есть рай, это "безобразие", нарушающее счастье сна и мечты, в которой, как в сказке, дома уже построены, нет криков, бега, суеты. Не случайно возникает антитеза раю - ад, в моменты прихода к Обломову гостей, когда они описывают питерскую жизнь. На рассказы Волкова о веселье в знатных питерских домах с большим количеством приглашенных, Обломов говорит: «Вот скука-то должна быть адская!» [5, с.17]. Один из персонажей, Судьбинский, о своей деятельности говорит: "дьявольская служба", "адская работа" [5, с.20].
Но чем больше желание вырваться на простор родных полей, тем более и более сужается пространство вокруг Обломова. Так, из боль-
шого имения в Обломовке он попадает в дом на Гороховой, затем летняя дача, после - домик Пшеницыной и, в конце концов, гроб - последний дом, где нет простора, но есть покой.
В доме Агафьи Матвеевны Пшеницыной горит огонь очага, она -хранительница его. Служение дому и служение Обломову для нее сливаются в одно. А в ветхозаветных преданиях Илья - пророк; в народной традиции восточных славян - повелитель грома и дождя, персонаж, от которого зависит плодородие и урожай. «.В народных песнях под именем Ильи фигурировал святой - покровитель урожая и плодородия, сеятель, жнец и податель благ. Одним из наиболее заметных событий Ильина дня была "братчина", или "мольба" - коллективная трапеза, объединявшая жителей нескольких соседних сел. .В Ильин день подавали на стол хлеб из муки нового урожая: "Петр с колоском, Илья с пирогом"» [3, с.206]. Важным в контексте произведения оказывается тот факт, что Пшеницына носит "хлебную фамилию", герой смотрит на нее как на "горячую ватрушку", а хлеб и пироги она печет не хуже обломовских.
Апофеозом и символом обломовской сытости и всеобщего довольства становится исполинский пирог, который пекли в воскресенье и праздничные дни. На этот пирог требовалось двойное, против обыкновенного, количество муки и яиц. Отсюда, как следствие, "на птичьем дворе было более стонов и кровопролития" [5, с.115]. Пироги в Обломовке пекли с цыплятами и свежими грибами. Этот пирог "сами господа ели еще на другой день; на третий и четвертый день остатки поступали в девичью; пирог доживал до пятницы, так что один совсем черствый конец, без всякой начинки, доставался в виде особой милости Антипу, который, перекрестясь, с треском неустрашимо разрушал эту любопытную окаменелость" [5, с.115]. Пиршество продолжалось до тех пор, пока не наставала пора печь новый пирог.
В Обломовке, как отмечает Ю.М. Лощиц [9, с.173], царит настоящий культ пирога. Пирог в народном мировоззрении - один из наиболее наглядных символов счастливой, изобильной, благодатной жизни. Пирог - это «пир горой», рог изобилия, вершина всеобщего веселья и довольства. Вокруг пирога собирается пирующий, праздничный народ. От пирога исходят тепло и благоухание. Таким образом, в романе возникает своеобразная мифологема «пирога», содержащего в себе бытийный смысл.
День в Обломовке имеет строгий, раз и навсегда установленный порядок: завтрак, обед и ужин, отменить который никому не под силу. Совместная еда в этом мире - не бытовая подробность, а символ единения. Еда и в своей семье, и на миру - испокон веков была у русских людей священнодействием, обрядом. Она начиналась и заканчивалась
благодарственной молитвой. Веселое и непринужденное общение, дружеская семейная беседа, обсуждение предстоящих дел - все происходило за столом. Стол был сплочением семейного братства, символом единения. Илья Ильич в своей петербургской жизни ищет той же теплоты и надежности семейных отношений, которые согревали и поддерживали его в детстве, в Обломовке. В Петербурге, на Гороховой улице, Обломов оказывается лишенным заботливости, общности, которые несет с собой совместная еда.
Как видим, символика "дома", столь важная в славянской картине мира, помогает раскрыть художественные образы и идею произведения, позволяет пристальней рассмотреть героев.
ЛИТЕРАТУРА
1. Чернец Л.В. Виды образа в литературном произведении. // Филологические науки. 2003. №9 4. С. 3-13.
2. ЩемелеваЛ.М. Символ // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 378-379.
3. Славянская мифология. Энциклопедический справочник. М., 1995.
4. АфанасьевА.Н. Народ-художник. М., 1986.
5. Гончаров И.А. Обломов // Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1981. Т. 2.
6. Ермолаева Н.Л. Объяснение в любви в романе И.А. Гончарова «Обломов». // Литература в школе. 2006. №9 8. С. 19-23.
7. Пырков И. Дом Обломова. // Волга. 1998. № 7. http://www.infoart.ru/ magazine/volga/n7-98/pirkov.htm.
8. Отрадин М.В. "Сон Обломова" как художественное целое (некоторые предварительные замечания) // Русская литература. 1992. №9 1. С.З-17.
9. Лощиц Ю.М. Гончаров. М., 1977.
Сайт подкарпатского общества имени Кирилла и Мефодия http://karpatorusyns.org
