CC BY
64
Т.В. Тернопол
СЛАВЯНСКАЯ ДЕМОНОЛОГИЯ: КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН,
ИЛИ
AN ENGLISHMAN'S HOME IS HIS CASTLE
Исследование психологических аспектов национальных культур имеет сравнительно короткую историю. Первые работы по проблеме национального характера как совокупности психологических особенностей определенной нации появились в связи со второй мировой войной как способ понять и прогнозировать поведение противника (М. Мид, Р. Бенедикт, Э. Фром). Десятилетие спустя Р. Редфилд ввел более широкое понятие «картины мира» как представление членов определенного общества о самих себе и о мире. Это было изучение культуры изнутри, в отличие от исследований по национальному характеру, предполагавших взгляд со стороны внешнего наблюдателя. Наконец, уже в последнее десятилетие была сделана попытка дать адекватное определение термину «менталитет», о значении которого нет единого мнения. Согласно О. Г. Усенко, менталитет состоит из «картины мира» и «кодекса поведения», то есть воспринимается «как психологический стержень, который является единым для всего этноса и служит как бы его культурным интегратором» [Лурье С. В. 1998: 44 - 45]. Серьезные выводы о специфике национального менталитета, следовательно, должны опираться на культурологические исследования и, прежде всего, в сфере массовой, а не элитарной культуры, ибо направлены на выявление не индивидуальных, а типических черт его представителей.
Перспективным и заслуживающим доверия материалом для исследования менталитета представляется фольклор, прошедший испытание временем и отфильтрованный сознанием миллионов его носителей. Герой фольклора - вот, пожалуй, самый яркий носитель менталитета, практически полностью лишенный индивидуальных черт. Уже есть серьезные работы, посвященные пословицам [П. Л. Коробка 1998], сказке [А. В. Малинов 2000], но можно рассмотреть как источник сведений о национальном характере и жанры несказочного фольклора: бывальщины и былички, то есть рассказы о встречах человека с нечистой силой, бытующие в русском фольклоре, и сравнить эти представления с английскими. Прежде всего, в России эти жанры продолжают оставаться «живыми», то есть фиксируются фольклорными экспедициями [Т. А. Волошина, С. Н. Астапов 1996], а в Великобритании в дополнении к многочисленным легендам появляются новые [Р. Э. Гуили 1997] и, кроме того, они продолжают бытовать как несказочные, то есть вызывают доверие слушателей.
Масштаб статьи не позволяет охватить всех персонажей английской и русской демонологии, поэтому остановимся лишь на наиболее близких к человеку, селящихся рядом с ним в его жилище, и выясним, как представления о домашних духах влияют на отношение носителя менталитета к дому и домашнему хозяйству.
Итак, в Англии обитают боггард, брауни, пак и шелковые. Боггард (boggard) живет в доме, его считают духом одного из прежних обитателей жилища. Он невидим, но может вселяться в тело кошки или собаки. Боггард безвреден и миролюбив, но иногда шалит, стягивая ночью одеяло, смеясь и щекоча людей, а иногда даже уносит их из дому. Боггардом обычно пугают
непослушных детей, но унять самого расшалившегося духа может лишь экзорцист [Р. Э. Гуили 1997: 64].
Брауни (brownie), домашний дух, которого часто сравнивают с домовым, помогает людям выполнять скучную домашнюю работу, но не любит, когда его за это благодарят. Стоит хозяевам оставить брауни немного еды или одежду, как он исчезает навсегда. Впрочем, в некоторых графствах брауни все же принимают от хозяев печенье с медом. По происхождению брауни - грешные духи, обреченные работать на людей [Энциклопедия суеверий 1998: 42 - 43].
Пак (Puck) - другой домашний дух, известный также под именем Робин Гудфеллоу (Robin Goodfellow), любит превращаться в животных и разыгрывать людей. В обмен на угощение, он готов помогать людям, выполняя разную работу по дому [Р. Э. Гуили 1997: 462].
Шелковые - духи женского пола, появляющиеся в блестящих шелковых одеяниях. Они обычно помогают людям по хозяйству, но в слишком чистом доме способны устроить беспорядок. Шелковые могут выступать в роли защитников дома, убивая незваных гостей, пришедших в дом с дурными намерениями [Р. Э. Гуили 1997: 626].
Сделаем выводы: домашние духи в английском фольклоре представлены небольшим числом вариантов; они живут не во всех домах, а лишь в некоторых, представляя собой скорее исключение, чем правило; их внешний облик не разработан (невидимы или принимают облик животного); они любят помогать людям в домашних хлопотах, а их шутки не вредят жизни и здоровью обитателей дома, опасны лишь шелковые и то для тех, кто хочет навредить хозяевам.
Обратимся теперь к русскому фольклору. На подворье русского крестьянина живут банник, дворовый, домовой, игоша, кикимора, овинник.
Банник (баенник) живет в каждой бане. Выглядит как маленький старичок с большой головой и зеленой бородой, иногда принимает облик пожилого члена семьи [Мифологические рассказы 1987: 84]. Банник моется четвертым паром вместе с лешими и овинниками, поэтому в четвертую очередь, как, впрочем, и после полуночи в баню не ходят, а уж тем более не ночуют в ней [С. В. Максимов 1995: 284 - 285]. Банник не любит рожениц, которых нельзя оставлять в бане одних [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 13 -14], а также если моющего торопят или оставляют в бане одного [Мифологические рассказы 1987: 81 - 83]. Не любит он и тех, кто приходит в баню без молитвы, особенно девиц и вдов, для которых мытье в бане - это грех [Быт крестьян 1993: 128]. Нарушение любого из запретов чревато ужасными последствиями: банник может бросаться горячими камнями, плескаться кипятком, задушить [С. В. Максимов 1995: 284-285], ободрать с человека кожу [Мифологические рассказы 1987: 82], спастись можно, если выйти из бани задом наперед. Банника задабривают куском черного хлеб с солью, приносят в дар черную курицу, душат ее и, не ощипывая, зарывают под порогом бани накануне чистого четверга, в банях после мытья оставляют немного мыла и воды, веники вообще не уносят в избу [С. В. Максимов 1995:
286]. При выходе из бани банника благодарят: «Спасибо, тебе, байнушко, на парной банечке» [В. А. Иванов, В. В. Иванов, 2001: 15]. Банник может забирать к себе проклятых родителями детей, которые живут в бане, невидимые людям [Мифологические рассказы 1987: 118 - 121]. Дворовый - разновидность домового. Он живет во дворе и облегчает своему коллеге присмотр за скотиной. Характер у него вреднее, чем у домового: он не любит новорожденной скотины, поэтому ее уносят из хлева в дом, а также белых кошек, собак и сивых лошадей. Желая заслужить его милость, хозяева, купив новое животное, трижды обводят его вокруг себя во дворе, обращаясь к дворовому с просьбой холить и беречь его. Как и домового, дворового приглашают с собой на новоселье [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 50]. Обычно сфера влияния дворового ограничивается хозяйственными постройками, но в Вологодской области рассказывают о том, как дворовый заплетал в косу волосы понравившейся ему девушки ей и не велел расчесывать. Когда же она собралась выйти замуж, дворовый ее задавил [С. В. Максимов 1995: 281].
Домовой - покровитель всего домашнего хозяйства, обитает в каждом доме. Впрочем, его избегают называть по имени и чаще величают дедушкой, стариком, постенем, лизуном, суседкой. Внешность у домового может быть самая разная: В. И. Даль описывает его как «плотного, не очень рослого мужичка, который ходит в коротком смуром зипуне, а по праздникам в синем кафтане с алым поясом. Летом также в одной рубахе, но всегда босиком. У него порядочная седая борода, волосы острижены в скобку, но довольно косматы и частью застилают лицо. Домовой весь оброс мягким пушком, даже подошвы и ладони; но лицо около глаз и носа нагое» [В. И. Даль 1992: 374 -378]. С. Максимов отмечает, что представление о внешнем облике домового в каждой губернии свои: «в Смоленской губернии (в Дорогобужском уезде) видали домового в образе седого старика, одетого в белую длинную рубаху и с непокрытой головой. Во Владимирской губернии он одет в свитку желтого сукна и всегда носит, никогда не снимая, большую лохматую шапку; волосы у него на голове и в бороде длинные, свалявшиеся. Из-под Пензы пишут, что это старичок маленький, «словно обрубок или кряж», но с большой седой бородой и неповоротливый: всякий может увидеть его ночью до вторых петухов. В тех же местах, под Пензой он иногда принимает вид черной кошки или мешка с хлебом». [С. В. Максимов 1995: 271-272]. При выборе в избе определенного места для житья, домовой неразборчив: живет и за печкой, и под шестком, поселяется под порогом входных дверей, и в подызбице, и на подволоке, хотя замечают в нем наибольшую охоту проводить время в голбцах и в чуланах. [С. В. Максимов 1995: 273]. О происхождении домовых нет единого мнения: их считают предками рода, проклятыми Богом на известный срок или душами умерших без покаяния мужчин [Д. К. Зеленин 1916: 24, 290].
У домового множество занятий: он оберегает дом, заботится о скотине, иногда помогает выполнять домашнюю работу; но если рассердится, начинает вредить хозяевам: щиплет или душит по ночам, мучает скотину [В.
А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 54]. Не любит домовой зеркал, мертвых сорок и козла. [В. И. Даль 1992: 374 -378]. Гостя, который позабыл попросить у него на ночлег, выживает из дома свистом, шумом, дурным запахом. [Мифологические рассказы 1987: 61-63]. Домовой любит, когда его подкармливают кашей, делают ему маленькие подарки (карты) [Мифологические рассказы 1987: 59], берут с собой на новоселье [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 56 - 57].
Домовой может предсказать хозяевам будущее, но его предсказания обычно безрадостны: домовой предупреждает о смерти в семье. Перед смертью хозяина он садится на его место, работает его работу, надевает его шапку; поэтому увидеть домового в шапке - самый дурной знак [В. И. Даль 1992: 374 - 378]. О смерти в доме предупреждает плачем [С. В. Максимов 1995: 275], стуком, но несчастье можно предотвратить, если сказать: «Приходи вчера» [Быт крестьян 1993: 124]. Если домовой ночью наваливается на человека и душит, нужно спросить: «К добру или к худу?» и домовой обязательно ответит, что ждет хозяев [Мифологические рассказы 1987: 68-69].
В некоторых местностях верят, что домовые живут целями семьями, домового мужского пола зовут Иван, женского - Марья (доманя). Последняя помогает женщинам в домашней работе [Быт крестьян 1993: 124], но чаще женским аналогом домового и его женой считают кикимору.
Кикимора - домашний дух женского пола, «девка-невидимка, заговоренная кудесниками и живущая в доме как домовой» [В. И. Даль 1992: 401], или младенец, умерший до крещения [Д. К. Зеленин 1916: 25]. По другим сведениям, в кикимор превращаются проклятые дети, унесенные чертями [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 80]. Кикимору могут посадить в избу и плотники, если хозяин их плохо кормил во время работы или не доплатил деньги, тогда кикимору представляют в виде маленькой куклы, спрятанной где-то в избе. Она шумит и вредит хозяевам, чтобы ее прогнать, нужно найти и сжечь эту куколку. [Мифологические рассказы 1987: 88-90].
Внешность у кикиморы неприятная: маленькая, тощая, растрепанная женщина с длинным носом и плохим характером. Голова у нее с наперсток, а тело с соломинку [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 81]. В Вологодской губернии кикимора одета в бабий сарафан, но без кики, и постоянно подпрыгивает на одном месте [С. В. Максимов 1995: 294].
По ночам прядет кудель [В. И. Даль 1992: 401], но чаще путает пряжу, гремит посудой, выщипывает шерсть у овец [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 80]. Кикимора может превращаться в зайца, свинью, собаку, быка [Мифологические рассказы 1987: 87-88].
Как и ее муж, домовой, кикимора предсказывает смерть члена семьи, показавшись ему с прялкой на передней лавке [С. В. Максимов 1995: 294]. В Кадниковском уезде Владимирской губернии кикимора в летнее время сторожит гороховища. Кого поймает на чужом поле, того изжарит на огромной раскаленной сковородке [С. В. Максимов 1995: 297].
Защититься от кикиморы можно, перемыв в настоенном на воде корне папоротника домашнюю посуду (С. В. Максимов 1995: 294). Вообще, кикимора, в отличие от домового, не считалась необходимой в хозяйстве, и в некоторых местностях существовали специальные календарные обряды изгнания кикиморы [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 81 - 82]. Кроме кикиморы в доме мог поселиться игоша, уродец без рук и без ног, умерший некрещеным. Игоша склонен к тем же проказам, что и кикиморы [В. И. Даль 1992: 402].
Овинник (гуменник) - обитатель овина, считается самым злым домашним духом. Он живет в подлазе овина, увидеть его можно во время светлой заутрени. Овинник похож на огромного кота с горящими глазами, но величиной с дворовую собаку, весь черный и лохматый [С. В. Максимов 1995: 289 - 290]. Иногда овинника представляют в виде старика или барана [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 140].
Основное занятие овинника - забота о хлебе, поэтому он не любит, когда овин топят в ветреную погоду и под праздники. В наказание может подраться с хозяином, набросать угольков в снопы, а то и поджечь овин [В. А. Иванов, В. В. Иванов 2001: 140 - 141]. В Орловской губернии рассказывают о том, как овинник снял кожу с бабы, трепавшей лен в Чистый четверг, а в Калужской губернии овинник сжег овин вместе с хозяином, работавшим под праздник [С. В. Максимов 1995: 289-290]. Чтобы сохранить с овинником хорошие отношения, его необходимо задабривать, принося петуха и пирог. У петуха отрубают голову и кровью кропят по всем углам, а пирог оставляют в подлазе [С. В. Максимов 1995: 289].
Итак, домашние духи в русском фольклоре гораздо более многочисленны; живут в каждом хозяйстве и даже делят сферы влияния; каждый из них имеет собственную внешность, причем в каждой местности свою; имеют множество функций (от помощи людям до нанесения вреда), требуют соблюдения особых правил, невыполнение которых чревато неприятностями; явно связаны с потусторонним миром (сами являются мертвыми, предсказывают смерть и могут даже убить человека).
Сравнивая представления русских и англичан о домашних духах, мы видим, что в представлении первых все домашнее хозяйство одушевлено и населено представителями нечистой силы, враждебной людям. Даже самый добрый из духов, домовой, может нанести непоправимый вред хозяйству. Календарные и некалендарные обряды, направленные на то, чтобы умилостивить домашних духов, формировали у русского крестьянина представление о том, что не от человека, а от домашних духов зависит благополучие в собственном доме. От них нельзя было избавиться полностью, да это и не приходило никому в голову, поскольку, лишившись покровителей, домашнее хозяйство неминуемо пришло бы в упадок.
У англичан необходимость существования кикиморы или банника вызвала бы изумление: для чего нужны в хозяйстве существа, которые требуют к себе хорошего отношения, а сами могут принести один вред. В Англии обращение с духами построено на рациональной основе: они
помогают в домашней работе, «отрабатывая» свои грехи или пищу, которую хозяева оставляют им. И уж, конечно, брауни и пак не требуют к себе столь трепетного отношения, как наш домовой или овинник, английский крестьянин отлично обойдется и без них, да и они не дерзают предсказывать будущее и предупреждать о смерти в доме.
Отношение к дому, хозяйству - часть национального характера и менталитета, но мы и не подозреваем, как много здесь от почитания домашних духов. Знаменитая рациональность англичан, отношение к дому как к крепости и священной частной собственности, где человек -полноправный и единственный хозяин, еще ярче видна на фоне русского менталитета, для которого характерна иррациональность. Еще Н. И. Бердяев отмечал близость русского человека к природе и «элементарным духам»: «В России духи природы еще не окончательно скованы человеческой цивилизацией. Поэтому... в русских домах... я часто чувствую жуткость, таинственность, чего я не чувствую в Западной Европе» [цит. по С. Г. Тер-Минасова 2000: 169]. Русский человек даже в доме не чувствует себя в полной безопасности, его притязания на главенство в собственном жилище сомнительны, ибо есть еще и сверхъестественные существа, которые считают его дом своим и управляют хозяйствам по своему разумению. Необходимость быть осторожным в поведении, чтобы не вызвать гнева домашних духов, помогает сохранять традиционные обряды и ценности, но, стимулирует, с одной стороны, некоторую инерцию, недоверие к новшествам, а с другой - приписывание собственных неудач влиянию враждебных сил и обстоятельствам.
ЛИТЕРАТУРА
Бытвеликорусских крестьян-земледельцев. Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). СПб., 1993.
Гуили Р. Э. Энциклопедия привидений и духов. М.: Вече. А. Корженевский, 1997.
Даль В. И. О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа //Колдовские страшные сказки. Екатеринбург, 1992.
Волошина Т. А.., Астапов С. Н. Языческая мифология славян. Ростов н/Д., 1996.
Иванов В. А.. Иванов В. В. Мифы языческой Руси. Словарь. Ярославль,
2001.
Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии. Вып. 1. Пг., 1916.
Лурье С. В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1997.
Коробка П. Л. Идиоматическая фразеология как лингводидактическая проблема. Канд. Дисс. МГУ, факультет иностранных языков. М., 1998.
Малинов А. В. Предрассмертные прогулки. Спб., 2000.
Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила // Куль хлеба. Нечистая, неведомая и крестная сила. Смоленск, 1995.
Мифологические рассказы русского населения восточной Сибири /ред. Матвеева Р. П. Новосибирск, 1987.
Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: СЛОВО/ЗЬОУО, 2000.
Энциклопедия суеверий. М.: Локид - Миф, 1998.
