CC BY
48
УДК [398.221:398.431](470.344)
М. Ю. Черноярова
ОБРАЗ ДОМАШНЕГО ДУХА В РУССКИХ МИФОЛОГИЧЕСКИХ РАССКАЗАХ ЧУВАШИИ
Чувашская государственная сельскохозяйственная академия, г. Чебоксары, Россия
Аннотация. Статья посвящена анализу особенностей изображения домового в русской мифологической прозе Чувашии, сравнительной характеристике русских и чувашских домашних духов. Сопоставление русских и чувашских мифологических рассказов позволило выявить сходства и различия между представлениями о мифологических персонажах. Рассмотрены основные, наиболее распространенные сюжетные мотивы, связанные с домовым. Также в работе исследуются мифическая основа анализируемых образов и сюжетов, отражение в них языческих и христианских воззрений народа. Выявлены реальные связи фольклорного материала с историей, материальной и духовной культурой народов Чувашии, исследованы региональные особенности мифологической прозы, а также проанализированы основные представления об облике мифологического персонажа и его основных функциях, особенностях контактов с ним людей.
Ключевые слова: домовой, мифологические рассказы, Чувашия, специфические особенности, сравнительная характеристика, сходство, отличия.
Актуальность исследуемой проблемы. Судьба традиционных представлений о мифологических персонажах, выяснение причин и характера их трансформации в условиях постепенного исчезновения - проблемы, которые волнуют научную общественность на современном этапе. До настоящего времени остается все также важной и актуальной проблема изучения духовной культуры жителей Чувашского края. Несмотря на то, что в научной литературе довольно тщательно и подробно исследованы чувашские народные обычаи и обряды, мифологические рассказы разноэтничных групп населения Чувашии изучены еще недостаточно [9], [11], [13]. В связи с этим возникает необходимость в дальнейшем исследовании представлений о мифологических персонажах, в частности о домашних духах, анализ которых и будет являться целью нашей работы.
Всестороннему анализу образов русских домовых были посвящены работы Н. А. Криничной [5] и др., их региональной специфике - труды К. Е. Кореповой [7], Е. В. Сафронова [12] и др. В фундаментальных работах П. А. Раппопорта [9], Б. А. Рыбакова [10] была исследована взаимосвязь между представлениями о домашнем духе
© Черноярова М. Ю., 2018
Черноярова Марина Юрьевна - старший преподаватель кафедры общеобразовательных дисциплин Чувашской государственной сельскохозяйственной академии, г. Чебоксары, Россия; e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 11.01.2018
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках реализации проекта № 16-14-21011 «Русская мифологическая проза населения Чувашии: региональная специфика, образы и мотивы».
и структурой жилища древних славян. Изучением этой проблемы на материале чувашских мифологических рассказов занимались такие ученые, как Д. Мессарош [6], Г. Г. Ильина [4]. Однако до сих пор в научной литературе не существует работ, посвященных всестороннему анализу особенностей изображения домашних духов в русских мифологических рассказах Чувашии; практически отсутствуют исследования, в которых сопоставляется их изображение в русском и чувашском фольклоре.
Материал и методика исследований. Материалом нашего исследования явились русские и чувашские мифологические рассказы и поверья, собранные во время экспедиций студентами и преподавателями Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова, Московского городского педагогического университета, а также тексты из архива автора публикации. Для всестороннего анализа представлений о домовом автор обращается также к исследованию поверий. Их анализ позволил определить методологические основы и концептуальные идеи работы. Методика исследования опирается на текстологический структурно-семантический анализ мифологических рассказов Чувашской Республики, выявление региональной специфики образов, соотнесение анализируемого фольклорного материала с архаичными представлениями и культурными традициями разноэтничных групп населения.
В процессе работы использовались следующие основные методы исследования: сравнительно-типологический и сравнительно-сопоставительный. Их использование необходимо для изучения типологической общности чувашской и русской фольклорной традиции ХХ-ХХ1 вв.
Результаты исследований и их обсуждение. Русские крестьяне издавна поклонялись домашним духам, которые оберегали их жилище от нечистой силы, чужих, лихих домовых или враждебно настроенных людей. В целом к домовому относились дружелюбно, однако боялись прогневить его, опасаясь наказания. В славянской традиции отношение к домашнему духу отличалось в зависимости от территории, на которой проживали исполнители: «В севернорусских сказаниях домовой выступает как настоящий крестьянский "большак" - безраздельный хозяин всей усадьбы, добрый, строгий, но справедливый, глава рода, чьи требования обязательны для домочадцев и чей гнев необходимо смягчить подношениями и признанием собственной вины. В восточных областях Украины домового представляют себе как капризного и опасного для людей соседа, который, хотя и обитает в каждом доме и является одним из умерших родственников, но не столько заботится о хозяйстве, сколько досаждает людям своим неспокойным нравом и беспрестанно мучит скотину» [15, с. 280].
Чем же обусловлено такое противоречивое отношение к домашнему духу? В некоторых мифологических рассказах его происхождение связывают с существованием «неправильных» покойников, то есть умерших неестественной смертью или раньше времени, связанных с нечистой силой. Такие домовые относятся к категории лихих: они могут нанести вред человеку. Еще одной причиной превращения покойника в домового могли стать грехи умершего члена семьи, который «назначен был Богом в услужение живым домочадцам, или же умерший без покаяния» [15, с. 280].
Третий способ их появления связан с необходимостью принесения «строительной жертвы» для умилостивления духов. Если не был осуществлен обряд жертвоприношения, то ею становился сам хозяин постройки после своей смерти. В древние времена верили, что в дальнейшем в домового каждый раз перевоплощался вновь умерший глава семьи и приобретал его облик.
Таким образом, домовой - это «покровитель семьи, олицетворение души предка» [2, с. 72], эманация родовой памяти. По этой причине домашний дух был включен в се-мейно-родовые отношения. Считалось, что такие домовые являются покровителями рода и опекают человека.
Отношение к домашнему духу в русских мифологических рассказах Чувашии достаточно противоречиво. С одной стороны, он благожелателен к человеку, помогает ему. Деревенские жители называют его ласково «дедушка-домоведушко» (коннотация данного прозвища отсылает нас к древним представлениям о домовом как об умершем первопред-ке) или «лизун» (это название объясняется поверьями о том, что домовой лижет волосы животным и людям), иногда - «хозяин». Горожане же чаще всего именуют его домовым.
С другой стороны, домовой чаще всего воспринимается как существо опасное, вредное и капризное. В основном так к нему относятся те, кто переезжает на новое местожительство в старую квартиру или дом. Для них он превращается в «лихого», то есть в чужого домового, который может напугать проявлением своего опасного нрава: «Еще в советские времена, когда я только вышла замуж и своей квартиры у нас не было, мы очень часто переезжали с места на место. Съемные комнаты всегда были разные, но однажды нам попалась комната с "жильцом". Вначале все было спокойно и хорошо. Мы потихоньку обживались, что-то меняли, что-то покупали. Видимо, эти перемены и стали причиной "необычного" в нашем доме. Я стала замечать, что пропадают какие-то вещи: то расческа, то ключи, то еще что-нибудь. Потом все вещи находились в самых необычных местах. Иногда мне стало казаться, что кто-то открывает шкафы на кухне или ходит по коридору» (записано А. Н. Куделиной от О. А. Копраловой, 1961 года рождения, в г. Чебоксары в 2013 г.) [МФФ КРиЛ ЧГУ]. Причиной такого поведения домового стало желание новых жильцов поменять старый распорядок. Для налаживания отношений с ним хозяева используют традиционный способ: они угощают домового сладостями.
Рассмотрим основные ипостаси проявления домового. Традиционно славяне верили в то, что домового можно увидеть только в определенные моменты жизни (его появление обычно предвещает несчастье). В основном же он невидим и выдает свое присутствие с помощью звуков или определенных действий. В русских мифологических рассказах Чувашии он также чаще всего является персонажем с так называемой «нулевой внешностью». Это можно объяснить тем, что поскольку домашний дух - это умерший когда-то человек, то, соответственно, он бестелесен: «Ты его не увидишь. Будто, вот, спишь. Там он. Он стукает и может исщипать тебя, а утром встанешь - вся в синяках» (записано Д. Енбековой, Е. Бронзовой от Евдокии Михайловны Цыгановой, 1935 г. р., в с. Иваньково-Ленино Алатырского района в 2014 г.) [МФФ КЛ МГПУ].
Домовой может напомнить о себе по следующим причинам. Во-первых, он предупреждает о грядущих несчастьях. Например, душит или давит человека. Самый распространенный способ предупреждения о грядущих переменах - завывание домового или его стон, стук: «Когда мы вместе жили, тут вот у нас были сени. И мы спали в сенях. И вот в этом вот углу: "Ууу, ууу!". Вот это вот раз пять, наверное. Я, знаш, его разбудила. Я говорю: "Чаво это, мол?". "Молчи! Это домой у нас, видно, поселился". А я, правда, напугалась» (записано Д. Енбековой, Е. Бронзовой, А. Дамирбековой от Марии Ивановны Рудаковой, 1931 г. р., в с. Стемасы Алатырского района в 2014 г.) [МФФ КЛ МГПУ]. В современных мифологических рассказах информанты не всегда понимают причины такого поведения домового. Его действия воспринимаются уже не как предсказание, а как «шалопутство», напоминание о себе.
Вторая самая распространенная причина появления домового - его недовольство действиями людей, которые нарушают запреты или забывают о существовании «хозяина», не приносят ему жертвы. Тогда человек может услышать, например, чьи-то шаги да скрип половиц: «Я лежала раз в постели и спала. Мне не спалось. Вдруг слышу: дед ходит по комнате, свет не включает. Я спросила: "Дед, ты куда пошел?". Он молчит. А половица скребет, будто кто-то двигается. Может, половицы рассохлись. А казалось, что что-то скребет. Я погромче крикнула: "Дед, что ты ходишь?". А дед говорит: "Что тебе надо? Я сплю давно". Я встала, зажгла свет, проверила. Никого нет, дверь закрыта. У меня возник липкий страх. Я вспомнила рассказ о том, как людей душил домовой, которому что-то не понравилось» (записано М. Ю. Чернояровой от Н. А. Карташовой, 1967 г. р., в г. Чебоксары в 2014 г.) [МЛФФЧ].
В восьми русских мифологических рассказах Чувашии встречается только одно, наиболее популярное зооморфное обличье домового. Он превращается в кошку. «Мама сказала, что проснулась ночью от того, что кто-то рядом издавал какие-то гортанные звуки, похожие на кошачье мурлыканье. Да я и сама встречалась с домовым: как-то вечером боковым зрением заметила кошку, сидящую на кухонном стуле, а потом были звуки, будто кто-то в комнате трет ладонью о ковер. Слава богу, в последнее время ничего такого в квартире не происходит, а то что-то уж больно жутковато бывает» (записано О. Сидор-киной от А. С. Кондратенко, 1978 г. р., в г. Чебоксары в 2009 г.) [МФФ КРиЛ ЧГУ]. Н. А. Криничная объясняет зооморфный облик персонажей мифологических рассказов тем, что происходило «отождествление членов семьи, рода с зооморфными персонажами, раскрывающее тотемистические истоки образов двойников, антропоморфизировавшихся уже в процессе длительного бытования в фольклорно-этнографической традиции» [5, с. 133-134]. А появление домового в обличье того или иного животного было связано, по ее мнению, с той «строительной» жертвой, которая была принесена. Поскольку в Чувашии был распространен обряд запускания кошки в новый дом, поэтому домовой и появляется в рассказах в виде этого животного.
Иногда это может быть просто лохматое существо. Лохматость всегда олицетворяла магическую силу духа, его способность к предсказанию будущего: «В деревню подруга Лена приехала. Вот она и рассказывала. Ночью что-то мохнатое тянет с нее подушку. Она вроде и держит эту подушку, а он прям выдергивает. И вдруг слышит звук. Вспомнила, как бабушки говорили, и спросила: "К худу или к хорошему?". А он радостно: "Уху-ху!". Вот она и вернулась домой, а потом им квартиру дали» (записано В. В. Васильевой от О. Б. Крупниковой, 1956 г. р., в г. Чебоксары в 2012 г.) [МФФ КРиЛ ЧГУ]. Если раньше появление лохматого домового могло предвещать в основном приятные для человека события, то в современных рассказах это может быть и знаком предстоящего несчастья. Иногда страх человека во время его появления так велик, что в современных рассказах лохматый домовой напоминает исполнителям снежного человека.
В рассматриваемом нами регионе домовой показывается людям и в своем зооан-тропоморфном обличье: в виде человека, покрытого шерстью: «Он, говорит, какой-то вроде на человека похожий. А одежды у него не было. Голый был. Да. Лохматый. Маненький, слышь» (записано И. Н. Райковой, М. Ю. Чернояровой от М. И. Ивановой в с. Семеновское Порецкого района в 2017 г.) [МФФ КЛ МГПУ]. В единичных текстах домовой становится похожим на черта: «Недавно был с моей дочерью случай, что она спит и слышит, что кто-то мимо нее проходит. Топ-топ-топ, фыр-фыр-фыр. Потом он к ней подходит: голова как у козы, такие рога, а руки как у человека. Я у нее спрашиваю: "Что это?". А она говорит:
"Не знаю"» (записано К. Сальниковым, И. Сычевой от М. Г. Шермановой в с. Кудеиха Порецкого района в 2017 г.) [МФФ КЛ МГПУ]. Редкость подобных текстов свидетельствует о том, что в народе в большей степени сохранилась традиция восприятия домового как дружелюбного по отношению к человеку существа.
Второе по популярности - антропоморфное воплощение домового, его постоянная реинкарнация во вновь умирающего члена рода. Об этом свидетельствует тот факт, что он, как правило, похож на деда с окладистой длинной бородой (17 текстов). Борода - знак духа предка, родителя. Ее отсутствие всегда характеризовало покойника как заложного. Именно домовой, появляющийся в облике старца, чаще помогает человеку, относится к нему дружелюбно: «Он милое существо. Седой старичок с бородой. Один зуб сверху, другой - снизу. Он оберегает дом. Домовой напоминает людям о пропаже» (записано М. Ю. Чернояровой от Т. А. Осиповой в г. Чебоксары в 2014 г.) [МЛФФЧ].
Чаще всего в современных мифологических рассказах причина появления домашнего духа не объясняется (это, по-видимому, связано с частичной утратой знаний об исконной фольклорной традиции): «Это было летом. Я проснулась и увидела, что около моей кровати стоит старик. У него длинная седая борода и волосы. Я оцепенела от страха и не могла ни крикнуть, ни пошевелиться. Он постоял некоторое время и исчез» (записано М. Серебряковой от Е. И. Ивановой, 1942 г. р., в г. Мариинском Посаде в 2009 г.) [МФФ КРиЛ ЧГУ]. Главными являются сам эпизод встречи с домовым и описание страха человека при его внезапном появлении. Таким образом, современный мифологический рассказ представляет традиционный сюжет в сокращенном виде.
Иногда появление дедушки-домового объясняется тем, что он наблюдает за порядком в доме. Например, выключает свет, оставленный нерадивыми жильцами. Затеяв перестановку мебели, хозяева потревожили его покой, и он просто не может найти себе места, пока не будет восстановлен прежний порядок. Однако самой распространенной причиной его появления становится предсказание будущих несчастливых событий. Например, после того, как старик-домовой душит парня, его через какое-то время направляют на службу в Афганистан: «Невзлюбил меня. Через три дня перевели в другой гарнизон, получил направление в Афган» (записано Е. С. Назаровой и М. Б. Чиндыковым от А. А. Охмунина, 1950 г. р., в п. Альгешево Чебоксарского района в 2011 г.) [МФФ КРиЛ ЧГУ].
Если же человеку повстречается домовой в облике мужика с бородой, то жди беды. Это, как правило, чужой домовой, который достается жильцам в наследство от старых. Он начинает мешать новым хозяевам до тех пор, пока те не догадаются задобрить его подношением. Под влиянием кинематографа и современной литературы в мифологических рассказах городских жителей мужичок превращается в злодея в черной шляпе и черном плаще или в страшное, уродливое существо. Мотив удушения домовым человека соединяется в фантазии исполнителей с сюжетами триллеров, и мифологический персонаж своим обликом даже напоминает маньяка.
Излюбленным местом жительства домового в русских мифологических рассказах Чувашии в соответствии с традицией являются печка, подпечек, запечное пространство (14 текстов). Заместителем, эквивалентным печке, в квартирах становится газовая плита. В одном из рассказов, записанных в Алатырском районе, домовой готов задушить человека только за то, что тот ложится на его место за печью. Раньше русские крестьяне верили в то, что домовой может спать рядом с человеком, но у него есть свое отдельное место, на которое не стоит покушаться во избежание неприятностей. Чаще всего в современных нарра-тивах домовой в виде кошки укладывается спать рядом с человеком. Чтобы получить
предсказание от домового, персонажи русских мифологических рассказов Чувашии спрашивают его именно у печи. Переносят домового в новый дом, доставая вещи из подтопки. Почему именно печь является тем сакральным локусом, где обитает домовой? Оно являлось местом перехода в иной мир, где обитали также и души предков.
Вторым по популярности локусом появления домового являются углы дома, сеней, чулана, чердака, подполья: «Вот, девки, не знаю. Когда мы вместе жили, тут вот у нас были сени. И мы спали в сенях. И вот в этом вот углу: "Ууу, ууу!". Вот это вот раз пять, наверное» (записано Д. Енбековой, Е. Бронзовой от М. И. Рудаковой, 1931 г. р., в с. Сте-масы Алатырского района в 2014 г.) [МФФ КЛ МГПУ]. Обряд изгнания домового тоже связан с углами дома: «Пошла я тогда в церковь, принесла святой воды, побрызгали мы ею по углам, и вроде пока, тьфу-тьфу, ночные звуки прекратились. Знаешь, говорят, домовой не любит, когда на ночь оставляешь ножи на кухонном столе. Сердится он тогда якобы» (записано от Г. А. Афанасьевой, 1990 г. р., в г. Чебоксары М. И. Николаевой в 2011 г.) [МФФ КРиЛ ЧГУ].
В городских квартирах место жительства домового - шкаф или пространство за ним: «Муж Котельниковой - экстрасенс. Он сказал, что домовой у меня точно есть. Он за шкафом. В щели живет. Говорит, что его задабривать надо. Он любит мир и покой в доме. Он уйти от своих хозяев не может» (записано М. Ю. Чернояровой от Н. А. Кар-ташовой, 1967 г. р., в г. Чебоксары в 2014 г.) [МЛФФЧ]. В основной же части текстов домовой может находиться в любой части дома или квартиры (14 текстов).
Как исследователи объясняют подобную локализацию домашних духов? По мнению большинства из них, место жительства домового связано либо с закладыванием останков строительной жертвы (как правило, по углам дома), либо с местом захоронения предков. Когда совершали обряд переезда домового в новое жилище, то часто открывали подпол и произносили заговорную формулу. Угол был сакральным местом жилища. Раньше там ставили изображения пенатов и поклонялись им, проводили обряды. «В основе подобных верований лежит некогда существовавший обычай хоронить под очагом, полом, семейным порогом умерших предков, а в поздней традиции - мертворожденных младенцев» [16, с. 336]. Подтверждение этим древним обычаям мы находим в мифологических рассказах и поверьях: «Домовые - это духи предков и родственников. Кости и черепа зарывали под крыльцом. И они охраняли дом» (записано М. Ю. Чернояровой от Н. А. Карташовой, 1967 г. р., в г. Чебоксары в 2014 г.) [МЛФФЧ]. Почему закладывали строительную жертву? Зачем хоронили предков в доме? Ответ на этот вопрос мы находим в древних представлениях о том, что вселенная была создана из частей тела бога. Воссоздание тела предка помогало структурировать вселенную, превращая хаос в организованную жизнь, выделяя энергию родового начала, к которой приобщались потомки. Остальная часть неструктурированного пространства была населена демонами, чужими. Таким образом, тело предка выполняло роль оберега, охраняло и защищало дом.
Сакральным часом появления домового считали полночь (традиционно пороговое время), реже - полдень. В соответствии с имеющейся традицией в большинстве текстов, записанных на территории исследуемого региона, домовой появляется перед человеком именно в ночное время. Лишь в 7 текстах домовой может появиться в вечернее, дневное или в любое иное время.
Рассмотрим основные функции домового. Основное его умение - предсказывать будущее. В быличках и поверьях русского населения Чувашии внезапная встреча с мифологическим персонажем либо его акустические проявления в основном свидетель-
ствуют о грядущем несчастье: «Я вот это, думаю, чего у меня швыряется, господи. Прям аж боюсь. У нас же перед маминой смертью, прям вот в переднем углу, прям, тогда такой визг стоял - страх. На второй день она у нас умерла» (записано Е. Бронзовой, Д. Енбеко-вой от Н. М. Назаровой в с. Удельном Алатырского района) [МФФ КЛ МГПУ]. «Однажды сижу у окошка. "Худо", - говорит, а братик умер. Мама говорила: "Что что-то у нас случится, если худо говорит". А в осень случилось, правда. Мальчишечка-братик помер» (записано М. Ю. Чернояровой, И. Н. Райковой от Л. Н. Хидяковой, 1922 г. р., в с. Ивань-ково-Ленино Алатырского района в 2015 г.) [МФФ КЛ МГПУ]. При внезапном появлении домового, особенно в тот момент, когда тот начинает душить или давить, необходимо спросить, к худу или к добру он появился. Предсказывает домовой и с помощью действий: «Это было в Великую Отечественную войну. У моей бабушки было девять сыновей. Двое умерло от дизентерии. Перед этим был знак, который считается плохим. Домовой с потолка зассал. Потекла какая-то жидкость с потолка. А после этого дети умерли. Домовой предупредил, что будет беда» (записано М. Ю. Чернояровой от Н. А. Карташо-вой, 1967 г. р., в г. Чебоксары в 2014 г.) [МЛФФЧ]. Иногда предсказания домового свидетельствуют о том, что он, наказывая человека, решил изменить его судьбу. Например, хозяева не хотят забирать его с собой в новый дом. Домовой начинает громко выть, предвещая тем самым смерть отца семейства. Или домоведушка хочет отомстить за нежелательный для него переезд в новый дом: предсказывает несчастье. По этой причине хозяевам не удалось продать дом по хорошей цене, они поссорились друг с другом.
В основном в мифологических рассказах и поверьях Чувашии повествуется о злокозненных действиях домового:
1) пугает человека, чтобы напомнить о себе, требуя угощения, чтобы выжить непо-нравившихся хозяев, временных жильцов, женщин, переехавших к мужьям, родственников, которые приехали в гости;
2) мучает, душит, бьет, щиплет, щекочет.
Подобное поведение домового объясняется в быличках следующими причинами:
1) непочтительным по отношению к нему поведением;
2) отсутствием угощения;
3) наказанием хозяев за ссоры и ругань, за нечистоплотность;
4) отсутствием молитвы перед сном;
5) нарушением его покоя.
«Домовой, он дома вот у нас. Приехала одна из Северодвинска дочка. Говорит: "Замучил меня домовой". Я ей говорю: "Ольга, наверно, ты не моешься, ложишься без молитвы. Ты помолись, и тогда он, наверно, не будет". И она рассказывала: "Вот домовой постоянно швыряться то в ногах, то в голове, и слышу - дышит"» (записано И. Н. Райковой, М. Ю. Чернояровой от Е. Шугуровой в с. Иваньково-Ленино Алатырско-го района в 2014 г.) [МФФ КЛ МГПУ].
Встречаются в рассказах о домовом также следующие мотивы: он вредит в работе, нарушает планы, расстраивает предприятия; уничтожает, портит, ломает, переворачивает, перемещает что-либо. Например, не хочет допускать переезда хозяев и всячески пытается помешать этому; бьет посуду из-за того, что хозяева оставляют ножи на кухонном столе (домовой не любит железа, поскольку оно является отгонным средством); устраивает пожар в доме из-за неряшливости жены; невзлюбив новых жильцов, прячет их вещи; устраивает в доме беспорядок при появлении нового человека в доме, например, девушки, которая приехала погостить к матери.
Гораздо реже в быличках и поверьях Чувашии рассказывается о том, как домовой опекает человека и помогает ему. В сюжетах мифологических рассказов встречается следующий традиционный мотив: домовой наделяет человека богатством, удачей. Например, в одном из нарративов за почтительное отношение и щедрые относы домашний дух наделяет хозяйку благополучием и счастливой семейной жизнью. В основном рассказывается о том, как домовой помогает по хозяйству, в занятиях, поиске. Например, охраняет дом, предотвращает пожар, помогает найти потерянные предметы, избавляет от воров, мирит поссорившихся членов семьи и т. д. «Домовой хороший. Как же? Он оберегает дом. Если у кого нет домового или его обидели, надо его всегда почитать. А если обидели, он может вредить своим хозяевам» (записано Е. Бронзовой, Д. Енбековой от М. А. Сидякиной, 1929 г. р., в с. Стемасы Алатырского района в 2014 г.) [МФФ КЛ МГПУ]. Для того чтобы домовой помог по хозяйству, необходимо произнести определенную ритуальную фразу: «Всегда домовой должен быть дома. И ему надо как бы сказать: "Ага, домовой, мы вот уезжаем, оставляем на тебя хозяйство и что все это"» (записано Д. Енбеко-вой, Е. Бронзовой от Л. Н. Вдовиной, 1953 г. р., в с. Стемасы Алатырского района в 2014 г.).
Таким образом, мы можем сделать следующие выводы. Домовой воспринимается прежде всего как опасный, шалопутный озорник, который в любой момент может напомнить о себе, разбросав вещи в доме, напугать своим появлением. Он порой обидчив и своенравен. Если уж невзлюбит кого-нибудь, то будет выживать из дома. Например, пытаться изгнать из дома временных жильцов. Однако в целом он справедлив, и его злокозненные действия объясняются неблаговидным поведением человека или тем, что тот нарушает запреты, непочтительным отношением к домашнему духу, отсутствием кормления, нежеланием перевозить его в новый дом, наказанием нерадивых хозяев.
Однако он может быть и ласковым к своим хозяевам, охранять и защищать дом. До сих пор люди считают, что без него и счастья в доме не будет. Исполнители уверены в том, что домовой может вести себя по-разному в зависимости от поведения человека. Например, будет радовать своего хозяина в том случае, если будут соблюдаться все правила общения с ним. Отношение к домовому зависит от того, к какой категории духов он относится. К нечистой силе причисляют чужих, лихих домовых. К своему выражают уважение и почтение.
В целом можно констатировать, что былички и поверья о домовом соответствуют общерусским представлениям об этом персонаже. В Чувашии зафиксированы основные сюжеты, параллели которым можно обнаружить как на смежных, так и на удаленных территориях. Наиболее близким является сюжетный состав мифологических рассказов и поверий Ульяновского Присурья [13], [14] и Нижегородской области [7]. В современных мифологических рассказах и поверьях отсутствует разделение функций между духами домашнего подворья. Например, домовой заботится не только о семье, но и о скотине, то есть выполняет функции, которые были когда-то присущи дворовому (однако в мифологической прозе Чувашии достаточно редко встречаются тексты, в которых рассказывается о появлении домового в хлеву и огороде). Эта традиция характерна как для среднерусских (Владимирской), так и для южнорусских областей (Рязанской, Тамбовской). Так же, как и в Ульяновском Присурье, в Алатырском районе Чувашии домового величают домоведушкой [13].
В Чувашии и на смежных с нею территориях (в Ульяновском Присурье, Нижегородской области) практически не встречаются былички о женских персонажах, связанных с домом, чаще рассказывается о негативном поведении домового. Не отличаются и его внешние характеристики: маленький рост, пухлость, лохматость. В отличие от смежных территорий, в Чувашском крае не были зафиксированы сюжеты, подробно описывающие одежду домового.
Однако фольклорный материал Чувашии характеризуют и некоторые региональные особенности изображения мифологического персонажа. Например, отсутствует большое количество зооморфных воплощений домового. Например, домашний дух в русских бы-личках Чувашии не превращается в крысу, белку, зайца, как в мифологических рассказах Западной Сибири [3], или в ужа, ласку, насекомых, как в Нижегородской области [7]. В отличие от севернорусских быличек, в Чувашии уже не встречаются рассказы о семейной жизни домового, его взаимоотношениях с другими духами. Например, он не борется с лешим, полевиком, не играет в карты.
Необходимо также сопоставить исследуемый материал и с инонациональной традицией и прежде всего с чувашской, поскольку Чувашия является полиэтническим регионом, на территории которого русские контактируют с проживающими там представителями других национальностей.
В чувашских быличках и поверьях существовало четкое разграничение функций домашних духов. Например, родовой дух Йерех защищал крестьян от болезней. Выпар душил провинившегося или непонравившегося человека во сне (в русском фольклоре эту функцию выполняет домовой). Каждая крестьянская постройка имела своего духа-покровителя: например, хранителя клети (келетри ыра), хранителя погреба (нухреп хуси), сторожа овина (аван кетусе). Пирешти, обитающая за печью или под печью, оберегала новорожденных. На печи жила Камака амаше, то есть мать печи. Очень похож на русского домового чувашский дух Кил-хуси. Его всегда представляют в виде старца, живущего со своей семьей. Он также охраняет дом, живет в основном в погребе. Однако главным духом дома для чувашей была и остается Хертсурт.
В отличие от русской традиции, самым почитаемым покровителем жилища является в чувашском фольклоре именно женский персонаж. Видимо, когда-то он был связан с культом поклонения богине, которую считали прародительницей. На это указывают следующие факты: место ее локализации - печь (там обитают и души предков), ей обязательно оставляют дары в день поминовения усопших (угощают блинами, киселем, лепешками, кашей), при входе в дом сначала обращаются к ней с приветствием, а вслед за тем и к умершим предкам. Ритуальные дары чаще всего ставит хозяйка дома, поскольку Хертсурт покровительствует женским домашним ремеслам. Основным занятием мифологического персонажа является прядение, что позволяет предположить, что она являлась когда-то и богиней судьбы. Об этом свидетельствуют также следующие сюжеты. Если человек работает ночью вместе с Хертсурт, то приобретает богатство, становится мастером своего дела. То же самое происходит в том случае, если он увидит домашнего духа в момент прядения. Наличие этой основной функции позволяет сопоставить Хертсурт с русской домовихой и кикиморой. Очень редко встречаются сюжеты о том, что она, подобно русской кикиморе, наносит вред человеку: избивает, выкалывает глаза же-
лезным веретеном, дает пощечину тем, кто посмел посмотреть на нее во время прядения или чем-то помешал. В основном Хертсурт помогает человеку, покровительствует ему. Еще Н. И. Ашмарин, знаток чувашского фольклора, писал о том, что «когда за печкой находится Херт-сурт, говорят, и настроение у людей хорошее, жить в доме хочется» [1, с. 247]. Она, подобно русскому домовому, наделяет человека удачей, опекает его: «Где есть Херт-сурт, там мир и покой, и семье сопутствует удача. И в доме не бывает никаких ссор» [8, с. 248]. Она прядет за хозяйку пряжу, убирается в доме, печет хлебы, даже помогает жать в поле злаки, опекает детей.
Поскольку тексты о женском персонаже дома в русской мифологической прозе Чувашии не были зафиксированы, перечисленные сюжетные мотивы о помощи по хозяйству в ней отсутствуют. Наличие подобных сюжетов свидетельствует о том, что в чувашском фольклоре в большей степени сохранились архаичные сюжеты, указывающие на божественное происхождение персонажа и его связь с аграрной магией (Хертсурт способствует повышению урожая, помогает убирать его, работает вместе с хозяевами в поле). Поскольку чуваши достаточно поздно приняли христианство, они более длительное время сохраняли благожелательное отношение к языческим божествам, не причисляя их в соответствии с христианской традицией к нечистой силе. По этой причине в чувашском фольклоре сохранилось достаточно большое количество сюжетов о том, как Хертсурт помогает людям. Сближают с русской традицией следующие функции этого домашнего духа: она охраняет дом, сообщает шумом, скрипом о своем недовольстве, может наказать человека за то, что он забывает оставить угощение, пьет, ругается, ссорится. Недоброжелательное отношение домового чувашские исполнители так же, как и русские, в основном объясняют поведением самого человека, нарушающего заведенный порядок.
В последнее время информанты иногда не дифференцируют персонажей домашнего подворья по половому признаку. Их всех называют Хертсурт. Особенно это характерно для северных чувашей. У южных сохранился особый персонаж - хозяин хлева (вите хуси). У северных чувашей Хертсурт так же, как и у русских крестьян Чувашии домовой, олицетворяет всех мифологических персонажей домашнего подворья. Его, подобно русскому домовому, можно встретить и в хлеву: он ухаживает за теми лошадьми, масть которых ему по душе, остальных может извести.
Под влиянием русской традиции чувашские крестьяне для изгнания нечистой силы перестали использовать только языческие обереги и прибегать к помощи Хертсурт. Одновременно с проверенными средствами они использовали также и обряд освящения, привлекая для этого служителей церкви.
Резюме. Таким образом, мы можем сделать следующие выводы. Отношение к домашнему духу в русских мифологических рассказах Чувашии достаточно противоречиво. С одной стороны, он благожелателен к человеку, помогает ему. С другой стороны, домовой чаще всего воспринимается как существо опасное, вредное и капризное. В основном в мифологических рассказах и поверьях Чувашии рассказывается о злокозненных действиях домового. Однако он справедлив, и его поступки объясняются неблаговидным поведением человека (нарушает запреты, непочтительно относится к домашнему духу, не желает перевозить его в новый дом), отсутствием кормления, наказанием нерадивых хозяев. В целом можно констатировать, что былички и поверья о домовом соответствуют общерусским представлениям об этом персонаже.
В Чувашии зафиксированы основные сюжеты, параллели которым можно обнаружить как на смежных, так и на удаленных территориях. Наблюдается также и типологическое сходство представлений русских и чувашей о домашних духах. Они отличаются друг от друга только деталями, ассортиментом образов, конкретным набором сюжетов. Однако в чувашских мифологических рассказах присутствуют многие архаичные сюжеты, что свидетельствует о сохраняющемся влиянии древней языческой веры, и прежде всего культа предков, на религиозное сознание народа. Это влияние, безусловно, объясняется тем, что чуваши долгое время противились христианизации. Многие из них были «бумажными» христианами, то есть, принимая новую веру, продолжали поклоняться древним языческим богам.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ашмарин Н. И. Чувашская народная словесность. - Чебоксары : Изд-во Чуваш. ун-та, 2003. - 430 с.
2. Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1. - Харьков : Епархиальная типография, 1916. - 376 с.
3. Зиновьев В. П. Указатель сюжетов сибирских быличек и бывальщин // Локальные особенности русского фольклора Сибири. Исследования и публикации. - Новосибирск : Наука, 1985. - С. 62-76.
4. Ильина Г. Г. Несказочная проза в системе жанров чувашского фольклора : дис. ... канд. филол. наук : 10.01.09. - Чебоксары, 2006. - 224 с.
5. Криничная Н. А. Русская народная мифологическая проза: истоки и полисемантизм образов : в 3 т. Т. 1 : Былички, бывальщины, легенды, поверья о духах-хозяевах. - СПб. : Наука, 2001. - 580 с.
6. Мессарош Д. Памятники старой чувашской веры. - Чебоксары : ЧГИГН, 2000. - 360 с.
7. Мифологические рассказы и поверья Нижегородского Поволжья / сост. К. Е. Корепова, Н. В. Храмова, Ю. В. Шеваренкова. - СПб. : Тропа Троянова, 2007. - 496 с.
8. Мифы, легенды, предания. - Чебоксары : Чувашское книжное изд-во, 2004. - 567 с.
9. Раппопорт П. А. Древнерусское жилище (У-ХШ вв. н. э.) // Древнее жилище народов Восточной Европы. - М. : Наука, 1975. - С. 104-155.
10. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. - М. : Наука, 1987. - 783 с.
11. Сарбаш Л. Н. Русские писатели Х1Х века о религиозных верованиях и обычаях чувашей // Вестник Чувашского университета. - 2010. - № 2. - С. 255-269.
12. Сафронов Е. В. Домовой // Традиционная культура Ульяновского Присурья. Этнодиалектный словарь : в 2 т. Т. 2. - М. : Индрик, 2012. - С. 357-365.
13. Черноярова М. Ю. Образ лесного духа в русских мифологических рассказах Чувашии // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. - 2017. - № 1(93). - С. 76-83.
14. Черноярова М. Ю., Зарубкина О. В. Сравнительная характеристика водных духов в русском и чувашском фольклоре (на материале мифологической прозы Чувашии) // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. - 2017. - № 1(93). - С. 84-98.
15. Шапарова Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. - М. : АСТ ; Астрель ; Русские словари, 2001. - 624 с.
16. Штернберг Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии. - Ленинград : Изд-во Института народов Севера, 1936. - 603 с.
ИСТОЧНИКИ И МАТЕРИАЛЫ
МФФ КРиЛ ЧГУ - материалы фольклорного фонда кафедры русского языка и литературы Чувашского государственного университета имени И. Н. Ульянова.
МФФ КЛ МГПУ - материалы фольклорного фонда кафедры литературы Московского городского педагогического университета.
МЛФФЧ - материалы личного фольклорного фонда М. Ю. Чернояровой.
UDC [398.221:398.431](470.344)
M. Yu. Chernoyarova
IMAGE OF THE HOUSE SPIRIT IN RUSSIAN MITHOLOGICAL STORIES OF CHUVASHIA
Chuvash State Agricultural Academy, Cheboksary, Russia
Abstract. The article is devoted to the analysis of peculiarities of the image of the house spirit in the mythological prose of Chuvashia, gives the comparative characteristics of the Russian and Chuvash house spirits. The comparison of the Russian and Chuvash mythological stories helped to identify the similarities and differences between the perceptions of the mythological characters. The article considers the main, most common narrative motifs associated with the house spirit. The paper also concerns the mythical basis of the analyzed images and stories, and the reflection of pagan and Christian philosophy in them. The study also reveals the real connection of folklore material with the history, material and spiritual culture of the peoples of the Chuvash Republic, investigates the regional characteristics of the mythological prose. It also analyzes the main ideas about the image of a mythological character and its basic functions, contacts with people.
Keywords: house spirit, mythological stories, Chuvashia, specific features, comparative characteristics, similarities, differences.
REFERENCES
1. Ashmarin N. I. Chuvashskaja narodnaja slovesnost'. - Cheboksary : Izd-vo Chuvash. un-ta, 2003. - 430 s.
2. Gal'kovskij N. M. Bor'ba hristianstva s ostatkami jazychestva v Drevnej Rusi. T. 1. - Har'kov : Eparhial'na-ja tipografija, 1916. - 376 s.
3. Zinov'ev V. P. Ukazatel' sjuzhetov sibirskih bylichek i byval'shhin // Lokal'nye osobennosti russkogo fol'klora Sibiri. Issledovanija i publikacii. - Novosibirsk : Nauka, 1985. - S. 62-76.
4. Il'ina G. G. Neskazochnaja proza v sisteme zhanrov chuvashskogo fol'klora : dis. ... kand. filol. nauk : 10.01.09. - Cheboksary, 2006. - 224 s.
5. Krinichnaja N. A. Russkaja narodnaja mifologicheskaja proza: istoki i polisemantizm obrazov : v 3 t. T. 1 : Bylichki, byval'shhiny, legendy, pover'ja o duhah-hozjaevah. - SPb. : Nauka, 2001. - 580 s.
6. Messarosh D. Pamjatniki staroj chuvashskoj very. - Cheboksary : ChGIGN, 2000. - 360 s.
7. Mifologicheskie rasskazy i pover'ja Nizhegorodskogo Povolzh'ja / sost. K. E. Korepova, N. V. Hramova, Ju. V. Shevarenkova. - SPb. : Tropa Trojanova, 2007. - 496 s.
8. Mify, legendy, predanija. - Cheboksary : Chuvashskoe knizhnoe izd-vo, 2004. - 567 s.
9. Rappoport P. A. Drevnerusskoe zhilishhe (VI-XIII vv. n. je.) // Drevnee zhilishhe narodov Vostochnoj Evropy. - M. : Nauka, 1975. - S. 104-155.
10. Rybakov B. A. Jazychestvo Drevnej Rusi. - M. : Nauka, 1987. - 783 s.
11. Sarbash L. N. Russkie pisateli HIH veka o religioznyh verovanijah i obychajah chuvashej // Vestnik Chuvashskogo universiteta. - 2010. - № 2. - S. 255-269.
© Chernoyarova M. Yu., 2018
Chernoyarova, Marina Yuryevna - Senior Lecturer, Department of General Educational Disciplines, Chuvash State Agricultural Academy, Cheboksary, Russia; e-mail: [email protected]
The article was contributed on January 11, 2018
BecmnuK WnY um. K. H. Xrneieea. 2018. № 2(98)
12. Safronov E. V. Domovoj // Tradicionnaja kul'tura Ul'janovskogo Prisur'ja. Jetnodialektnyj slovar' : v 2 t. T. 2. - M. : Indrik, 2012. - S. 357-365.
13. Chernojarova M. Ju. Obraz lesnogo duha v russkih mifologicheskih rasskazah Chuvashii // Vestnik Chu-vashskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. I. Ja. Jakovleva. - 2017. - № 1(93). - S. 76-83.
14. Chernojarova M. Ju., Zarubkina O. V. Sravnitel'naja harakteristika vodnyh duhov v russkom i chu-vashskom fol'klore (na materiale mifologicheskoj prozy Chuvashii) // Vestnik Chuvashskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. I. Ja. Jakovleva. - 2017. - № 1(93). - S. 84-98.
15. Shaparova N. S. Kratkaja jenciklopedija slavjanskoj mifologii. - M. : AST ; Astrel' ; Russkie slova-ri, 2001. - 624 s.
16. Shternberg L. Ja. Pervobytnaja religija v svete jetnografii. - Leningrad : Izd-vo Instituta narodov Severa, 1936. - 603 s.
SOURCES AND MATERIALS
MFF KRiL - materialy fol'klornogofonda kafedry russkogo jazyka i literatury Chuvashskogo gosudarstvennogo universiteta imeni I. N. Ul'janova.
MFF KL MGPU - materialy fol'klornogofonda kafedry literatury Moskovskogo gorodskogo pe-dagogicheskogo universiteta.
MLFFCh - materialy lichnogo fol'klornogo fonda M. Ju. Chernojarovoj.
