CC BY
46
СЛАВНЫЙ ОБРАЗ РУССКОГО ПРОФЕССОРА (к 160-летию со дня рождения Модеста Николаевича Богданова)
М.Д. МЕРЗЛЕНКО, профессор МГУЛа
Среди замечательной плеяды русской профессуры XIX века достойное место принадлежит профессору Санкт-Петербургского университета Модесту Николаевичу Богданову (1841 - 1888 гг.). Будучи зоологом и путешественником, он работал в области биологии и зоогеографии. Однако его творческая деятельность отнюдь не замыкалась в этих рамках. Как и подобает учёному-патриоту, ему была присуща специфически этноисториче-ская черта человека русской науки, заключающая в себе комплексность в исследованиях, философски углублённый стиль мышления, ландшафтно-географический подход и прямой выход на практические цели. Этому качеству способствовала обширность геопространства Царской России с наличием почти девственных природно-территориальных комплексов.
Уроженец Симбирской губернии, выросший на просторах поволжской природы и берегах величавой реки Волги, он с ранних лет детства увлёкся сказочным миром родной природы. А добрые напутствия отца в сочетании с наблюдательностью Модеста и его неудержимым стремлением к раскрытию тайн живой
природы окончательно определили дальнейший жизненный путь будущего учёного.
Его влекут леса и степи, луга и речные поймы. Ещё юношей он становится заядлым охотником, чем содействует воспитанию в себе качеств необходимых исследователю-полевику.
В 1858 г. по окончании Симбирской гимназии поступает в Казанский университет. По завершении университетского курса, его приглашают на должность прозектора (лаборанта). Тогда же началась его активная деятельность в созданном при Казанском университете Обществе Естествоиспытателей. Недавнего выпускника резко выделяла незаурядная тяга к знаниям, серьёзные навыки в работе натуралиста-исследователя, мастерство в препарировании животных и увлечение охотой. У него сложились прекрасные деловые отношения с такими видными профессорами как А.М. Бутлеров, Н.П. Вагнер, H.A. Толовкин-ский. Последние два, будучи председателями и президентами Общества Естествоиспытателей, содействовали молодому Богданову в возможностях экспедиционных исследований фауны Поволжья и Кавказа. Это позволило М.Н. Богданову успешно завершить работу над магистерской диссертацией под названием «Птицы и звери чернозёмной полосы Поволжья и долины средней и нижней Волги», напечатанной в первом томе трудов Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском университете [2].
Этот труд - плод 10-летних полевых изысканий М.Н. Богданова, завершённых 17 ноября 1870 г. До 1866 г. исследования проводились в области истоков рек Суры, Барыша, Свияги, Сызрана и других местностей Симбирской губернии.
Наблюдения за зимней, весенней и осенней жизнью зверей и птиц делались частью в Симбирской, частью в Казанской губернии. Лето 1867 г. он провёл в степях за-
падных уездов Уфимской губернии. Наблюдения 1868 г. относятся к главным речным долинам Казанской губернии. Летом 1869 г. исследовал южную часть Казанской, Симбирской, Саратовской и Пензенской губерний. Наконец, летом 1870 г. изучал жизнь животных Волжской долины от Казани до взморья.
Работа начинается с общего описания правобережья реки Волги. Хорошо описаны почвенный покров, рельеф и распространение лесов. Особенно пристальное внимание уделено распространению сосны. Причём весь ход описания развернут применительно к выделенным М.Н. Богдановым четырём областям:
I. Древние сосновые боры и лиственные леса на третичном бассейне юго-запада Симбирской, северо-запада Саратовской, восточной части Пензенской губернии и на горном известняке северной, гористой половины Самарской Луки.
II. Чернозёмная ковыльная степь Симбирской и Саратовской губернии.
Ш. Пограничная область чернозёма:
а) на севере - глинистая полоса дубовых и липовых лесов, часть Казанской губернии;
б) на юге - глинистые ковыльные степи южных уездов Саратовской губубернии;
IV. Еловые леса бассейна бывшего Ледяного моря - северозападная часть Казанской губернии.
V. Арало-Каспийские степи.
Несмотря на то, что работа носит био-
географическую направленность, в ней чётко просматривается общая широта научной мысли натуралиста-первооткрывателя. Так в VI главе им впервые в научной литературе даётся термин «тип леса» (и это за три десятилетия до первых типологических работ Георгия Федоровича Морозова!!!). Этим М.Н. Богданов предвосхищает будущность типологии леса.
Он пишет: «Типы леса бесконечно разнообразны, но есть довольно резкие типы, которые нельзя пройти без внимания, как, например, хвойный лес (бор) и лиственный лес» (с. 189). В зависимости от степени увлажнения подразделяет (делит) боры на сухие, влажные и сырые (с. 15). Причём классифицируя боры, М.Н. Богданов конкретно увязывает их с пло-
дородием почвенно-грунтового субстрата, а именно: чистый сухой бор на третичных песках (кварцевых); бор на послетретичных образованиях; бор смешанный растущий на нижне-третичных отложениях [2].
Лиственные леса предлагал разделять на леса перевалов и леса речных долин (урёмы и талы). Причём, осуществляя такое деление, он весьма близко подходит к современной формулировке типа леса. Вот фраза раскрывающая эту суть: «Основательнее было бы делить лиственные леса на группы по преобладанию той или другой древесной породы в ассоциации, приняв в расчёт возраст деревьев, густоту насаждения, травянистую растительность и прочее так как это всё заметно влияет на группировку форм, и на многочисленность особей животного населения...» (с. 189). Сравним эту фразу с ныне официально загостиро-ванной формулировкой типа леса: «Тип леса -участок леса или их совокупность, характеризующиеся общим типом лесорастительных условий, одинаковым составом древесных пород, количеством ярусов, аналогичной фауной, требующие одних и тех же лесохозяйственных мероприятий при равных экономических условиях» -(ГОСТ 18486-73).
Хотя в работе преобладает оригинальный зоогеографический материал, М.Н. Богданов уделяет много внимания послеледниковому времени касательно вопросов ботаники и геологии. Указывает, что в послеледниковую пору заселение таёжной полосы происходило с трёх сторон: из Скандинавии, чернозёмной полосы России и с Урала. Заселение тундры, по его мнению, могло происходить с двух пунктов: с Урала и северных Скандинавских гор.
Рассматривая хвойные породы тайги, подразделяет их на три группы: скандинавскую (европейскую ель); северо-уральскую или сибирскую (сибирская ель, пихта, лиственница и кедр); среднерусскую (сосна).
В 1871 г. М.Н. Богданов уже на Кавказе; ему - 30 лет, он полон энергии в тяжёлой работе первооткрывателя. Однако именно здесь, во влажных субтропиках, его ожидала коварная малярия, не только сильно подорвав-
шая его здоровье, но и сократившая в дальнейшем годы жизни натуралиста-исследователя. Жестокую лихорадку он схватил, возвращаясь из Вардане через Лазаревское по долине реки Псезуапсе в станицу Дахов-скую. Почти в беспамятстве, поддерживая на седле как мешок, довезли его казаки до Дахов-ской [б]. Собранный столь опасным трудом материал обрабатывался и систематизировался на протяжении нескольких лет. Итог - первая капитальная сводка о птицах Кавказа [б].
Путь учёного-путешественника был тернист не только опасностями природы, но, порою, и людскими каверзами. Так, пока Богданов защищал в Петербурге магистерскую диссертацию, вакантная должность профессора зоологии в Казанском университете оказалась занятой, позже ещё одна вакансия «обошла» Богданова, а с уходом H.A. Головинского, президента Общества Естествоиспытателей, исследователь был лишен средств на продолжение полевых изысканий в левобережном Поволжье летом 1872 г. [I]. В стенах Казанского университета бушевала нездоровая обстановка, исходившая от консервативной профессуры. По словам известного химика А.М. Бутлерова суть разногласий заключалась в борьбе двух принципов: принципа личного произвола и взаимной угодливости и принципа правды и соблюдения пользы университета прежде всего [II]. Но силы зла оказались столь сильны, что университет были вынуждены покинуть лучшие представители отечественной науки: А.М. Бутлеров, А.О. Ковалевский, П.Ф. Лесгафт, Н.П. Вагнер, H.A. Головинский... Оставаться в таких условиях, да, ещё и, фактически, на временной должности приват-доцента, Богданов не мог и в марте 1872г. переехал в Санкт-Петербург, где стал учёным хранителем орнитологической коллекции Зоологического музея Императорской Академии наук.
Сразу же по приезду в Санкт-Петербург он становится активным членом Общества Естествоиспытателей. Благодаря Петербургскому Обществу Естествоиспытателей ему дважды (в 1873 и в 1874 гг.) выпадает возможность посетить Среднюю Азию и
изучать её экзотическую природу. Причём в 1873 г. он совершает путешествие в составе отряда генерала Кауфмана, выступившего против враждебного России Хивинского ханства. Богданов не просто шёл в воинской колонне, а находился в её авангарде, что позволяло наблюдать ещё не потревоженных людьми животных пустыни. 29 апреля 1873 г. он отважно сражается с одной из наёмных банд хана. За проявленную храбрость награждается боевым орденом. Он мужественно перенёс и труднейшую часть похода - пересечение пустыни Кызыл-Кум, что в летнее время считалось делом невозможным. При всём этом он вёл кропотливую работу натуралиста. Позже в 1875 и в 1882 гг. выйдут в свет две монографические работы [3,8], где биологи найдут не только обзорные описания природы Средней Азии, но и ряд совершенно новых сведений, раскрытых им как пионером-первооткры-вателем.
Помимо активной деятельности в Санкт-Петербургском Обществе Естествоиспытателей Богданов являлся членом Вольного Экономического общества и Физикохимического общества, а в 1885 г. основал в Санкт-Петербурге Русское общество птицеводства. Перед петербургскими птицеводами он ставил главным направлением улучшение пород местных (отечественных) домашних птиц.
Блестящая эрудиция научной мысли, сцементированная на фундаменте исследова-теля-полевика, позволила ему дать творческую отдачу истокам зарождения русского почвоведения. Ещё ранее, работая в Поволжье, он задается вопросом: что такое почва -так называемый чернозём? И приходит к выводу о чернозёме, как продукте разложения сухопутной растительности [2]. Позже, 25 ноября 1876 г., в Вольном экономическом обществе делает доклад о чернозёме и его практическом и научном значении [4], где на равных говорит и спорит с В.В. Докучаевым.
Прикладной роли биологической науки он придавал исключительно большое значение. Примером этому - четыре публичные лекции о современном состоянии скотоводства в России [5]. Цель их показать слушателям
характер изменяемости скота, происшедших под влиянием естественных условий (территориальных и климатических) сообразно известной теории Ч. Дарвина, увязав всё это с насущными экономическими условиями сельского хозяйства.
Деятельность М.Н. Богданова, как популяризатора естествознания, сопутствовала всей его творческой жизни. Но ближе к сердцу учёного всегда оставался педагогический труд, мастерство которого зиждилось на богатом опьгге натуралиста-путешественника и обширных знаниях учёного-энциклопедиста.
В начале 1875 г. Модест Николаевич вступил в Петербургский университет приват-доцентом зоологии, а в 1876 г. уже был на кафедре профессором зоологии. Он принёс в университетскую аудиторию свою неизменную любовь к природе и к её исследованию. Жизнь зверей и птиц, а в особенности жизнь птиц со всеми её природными условиями, раскрывалась перед его молодыми слушателями во всей теплоте искренней и глубокой привязанности, и эта привязанность не могла не увлечь жаждущие знания и жизни сердца. Они жадно ловили горячее, красивое слово профессора, и вскоре он стал их любимым учителем и товарищем [12].
В 1880 г. Богданов руководил трудной экспедицией, отправляемой Санкт-Петер-бургским Обществом Естествоиспытателей на Белое Море и Северный Ледовитый океан [13]. Он изучал там жизнь рыб и птиц, китобойный промысел. Сурова и опасна была работа исследователя. Однажды, пароход, на котором плыл Модест Николаевич, попал в сильный шторм и был выброшен на берег в глухом районе Северной Норвегии. Модест Николаевич долгое время не мог дать о себе знать. Только через месяц вернулся в Тери-берскую губу, где его с волнением ждали остальные члены отряда [1].
1881 год ознаменован в жизни Богданова выходом монографии о сорокопутах [7], ставшей его докторской диссертацией, которую он успешно защитил в апреле того же года. Книга о сорокопутах с их досконально разобранной генеалогией явилась новой ступе-
нью отечественной науки в разработке принципов эволюционной зоогеографии. В целом же в своих научных трудах как теоретик и естествоиспытатель он создал стройную систему взглядов, которая в той или иной степени разъясняла многие спорные моменты, не нашедшие отражения или недостаточно развитые в трудах Дарвина: таково своеобразное толкование процесса видообразования и роли внешних факторов в нём; признание наследования цикла развития - идея, в известной степени предваряющая биогенетический закон Мюллера-Геккеля. [1].
Обладая богатыми навыками работы в полевых условиях, а также чёткой системой в работе с зоологическими коллекциями (а он очень много трудился на этом поприще и в Императорской Академии Наук, и в лучших музеях Западной Европы), Богданов особой заботой окружал своих одарённых учеников. Пестуя их, он помогал им в возможностях экспедиционных изысканий и в опубликовании результатов исследований. Ему чужды были «захребетники» из мира науки, паразитирующие на трудах своих коллег, сеющие интриги и смуту в коллективах.
Любя родную природу и желая привить русским детям любовь и привязанность к её красоте и обитателям из мира зверей и птиц, Богданов, сначала в журналах, а затем и отдельными книжками помещает массу красочных и живых рассказов, где на фоне русской природы раскрывает завесу таинства жизни. Причём его рассказы и очерки проникнуты, воистину, колоритом одарённого и прирожденного, писателя, четко и художественно рисующего родные ландшафты и пейзажи России. По его словам «характер местного пейзажа кладёт резкую печать на привычки, нравы, на жизнь человека и животных, В этом-то и заключается связь человека, зверя, даже растения с его родиной» [10]. Как жаль, что популярные книги М.Н. Богданова, выдержавшие десятки изданий, но ставшие библиографической редкостью, уже давно не переиздаются; для массового русского читателя они просто незаменимы.
Много благородных замыслов и научных проектов вынашивал в себе М.Н. Богданов. Так, например, его очень серьёзно занимала мысль об издании силами зоологов Санкт-Петербургского Общества Естествоиспытателей обширной монографии «Орнитология северной России». В окончательном варианте было задумано составление многотомной сводки о птицах России, содержащей в себе все известные в науке данные об их видовом составе и распространении [I]. Это издание должно было содержать в себе следующее: 1) историю орнитологических исследований в России; 2) библиографию русской орнитологии; 3) перечень видов птиц действительно найденных в пределах Российской Империи; 4) опыт орнитологической географии России и характеристику зоологических областей; 5) список коллекции русских птиц Зоологического музея Императорской Академии Наук.
И вот он пишет обширное капитальное сочинение о русских птицах под названием «Перечень птиц Российской Империи» [9]. Академия Наук издаёт первый выпуск этого классического труда. Но этот первый выпуск был последней лебединой песнью известного русского зоолога, ибо крепкий, здоровый организм не вынес постоянных трудов, тяжёлых степных путей и жестокой кавказской лихорадки, которая чаще и чаще стала приходить по знакомому торному пути. Реже стал являться Модест Николаевич в любимой и любившей его аудитории, слабее, тише и тише раздавался в ней его когда-то сильный и звучный голос. Наконец, силы изменили, приступы болезни участились, и Петербургский университет отправил Модеста Николаевича на юг, чтобы он провёл зиму в тёплом климате [12].
Однако с годами болезнь неумолимо брала верх, он слёг, прикованный страшным недугом к постели. Но в таком состоянии продолжал трудиться и даже за несколько дней до смерти еще корректировал свой последний очерк « Глухарь».
Скончался Модест Николаевич в неполные 47 лет от роду. В день похорон громадная толпа студентов вынесла тело Модеста
Николаевича из университетской церкви и всю длинную дорогу, вплоть до Александро-Невской лавры, они, переменяясь, несли на своих плечах и сами опустили в могилу гроб их любимого дорогого профессора [12]. Так ушёл в вечность величайший профессионал своего дела - полевик-естествоиспытатель, учёный, педагог и писатель-натуралист.
Литература
1. Банина H.H., Кованько Г.Н. Модест Николаевич Богданов. - Л.:Наука, 1972.. - 135 с.
2. Богданов М.Н. Птицы и звери чернозёмной полосы Поволжья и долины средней и нижней Волги (био-географические материалы) // Труды Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. Т 1. Отдел I.. - Казань: Типогр. университета, 1871.-С. 1 -226.
3. Богданов М.Н. Обзор экспедиций и естественно-исторических исследований в Арало-Каспийской области с 1720 по 1874 г. // Труды Арало-Каспийской экспедиции, вып. 1. - СПб., 1875.-53 с.
4. Богданов М.Н. О чернозёме, его практическом и научном значении // Труды Имп. Вольного экономического общества- 1877. - Т. 1,- Вып. 2. - С. 149-162.
5. Богданов М.Н. О современном состоянии русского скотоводства (реферат публичных лекций) // Труды Императорского Вольного экономического общества. - 1878,-Т. 1. - Вып. 3 - С. 359 - 374.
6. Богданов М.Н. Птицы Кавказа // Труды Казанского общества Естествоиспытателей, т. VIII. - Вып. 4. -Казань: 1879.-188 с.
7. Богданов М.Н. Сорокопуты русской фауны и их сородичи II Приложение .№1 к XXXIX тому «Записок Академии Наук». - СПб., 1881. - 221 с.
8. Богданов М.Н. Очерки природы Хивинского оазиса и пустыни Кизыл-Кум. - Ташкент: 1882. - 155 с.
9. Богданов М.Н. Перечень птиц Российской Империи. - Вып. 1. СПб.: Издание Имп. АН, 1884. - 122 с.
10. Богданов М.Н. Из жизни русской природы (зоологические очерки и рассказы) - ML: издание 3-е Т-ва И. Д. Сытина, 1914. - 361 с.
11. Бутлеров А.М. Научная и педагогическая деятельность . Сборник документов. - М.: 1961. - 360 с.
12. Вагнер Н.П. Модест Николаевич Богданов (биографический очерк) // В кн. М-Н.Богданова «Из жизни русской природы» (зоологические очерки и рассказы). - М.: Издание 3-е Т-ва И. Д. Сытина, 1914. -ХЕХс.
13. Мензбир М.А. Биография М.Н-Богданова // Критико-биографический словарь русских писателей и учёных. Сост. С.А. Венгеров. Т. IV, отд.1. - СПб., 1895.-С. 120-127.
