CC BY
245
Ж.В. Богатырева
СКАЗКА КАК МЕТОД ПОСВЯЩЕНИЯ РЕБЕНКА В ЧЕЛОВЕКА
Ключевые слова: сказка, архетип, инициация, личностный рост, психическая целостность, народная мудрость, жизненные уроки, духовный опыт человечества.
Способность сказки актуализировать в самых разных областях человеческие мысли и чувства признана и психологами, и философами, и литературоведами. Постичь магию этого явления невозможно без раскрытия особой изначальной роли сказки в психическом развитии ребенка. Сказки являются отражением коллективной метафоры, содержат в себе и передают из поколения в поколение общечеловеческие истины, знания о мире, о взаимоотношениях людей, о проблемах и препятствиях, возникающих у каждого человека. Значимые и не очень ситуации, происходящие в повседневной жизни с нами, - все это слагаемые сюжета нашей жизни, каждый в своей неповторимой комбинации. В них мы видим многие известные нам с детства сказочные истории и сюжеты. Такие сюжеты - подсказка для тех, кто растит и работает с детьми, сопровождает процесс взросления и становления будущих личностей. И если миф считать пранаукой (однако не всеми исследователями четко различается миф и сказка), то сказка может быть обозначена как прапедагогика, возрастная психология и психотерапия. Сейчас существует сказкотерапия как один из интересных методов терапевтической помощи людям. Сказкотерапия - это не только особый язык, это и философская, и психологическая воспитательная система, направленная на гармонизацию человека, на формирование у него осмысленного восприятия событий жизни, а также жизнестойкости в социальных отношениях [2]. Фантастический, сказочный мир, наполненный чудесами, тайнами и волшебством, всегда привлекает не только детей, но как ни странно и взрослых! Литература, кинофильмы, спектакли, телесериалы - это формат сказок для взрослых, в котором метафорический язык и увлекательный сюжет проявляют себя, но уже совершенно в новых красках.
Познавая реальный мир в его социальных связях и отношениях, но, будучи ограниченным в возможностях включить себя в эти структуры, ребенок активно черпает опыт из воспринимаемых сказок. Дети любят сказки, как считает А. Менегетти, за то, что в них «естественное пространство их безграничного потенциала, потому, что в них реализуется недостаток действия в реальной жизни, потому что в них запрограммирована их взрослая жизнь» [4, с. 48]. Ребенок с радостью погружается в воображаемый, нереальный мир и творчески преобразует его, но нереальным этот мир кажется только для взрослого, ребенок же воспринимает все происходящее в сказке как реальность. Этого требует его внутренний мир. Перевоплощаясь в сказочных героев, в принцев и принцесс, в колдунов и фей, в птиц и животных, дети с гораздо большим энтузиазмом и удовольствием выполняют задания, чем будучи просто Петей, Машей, Дашей. Сказки способствуют формированию зрелой личности, выработке адекватной системы механизмов защиты Я. Создаваемые веками народные сказки вобрали в себя оптимальный опыт педагогического и психотерапевтического взаимодействия между ребенком и взрослым. Поэтому важно рассказывать ребенку именно народные сказки или сказки, созданные при непосредственном контакте с носителями народной культуры (сказки Ш. Перро, братьев Гримм, Г.Х. Андерсена, А.С. Пушкина, Е. Шварца, К.С. Льюиса и т.п.) [2].
© Богатырева Ж.В., 2013
Символизм, структура и функция сказки — феномен достаточно сложный, поэтому изучается представителями разных наук. Символический язык сказок и мифов раскрыт многими философами, мифологами, психологами, психоаналитиками, такими, как З. Фрейд (он, правда, больше обращался к мифам), К.Г. Юнг, Э. Фромм, Б. Беттельгейм, Э.М. Грюнелиус, М.-Л. фон Франц, Х. Дикманн, К.П. Эстес, В.А. Бахтин, А.В. Запорожец, Л.П. Стрелковой и др. Однако обращаясь к анализу сказки, классики психологии в большей степени обращают свой взор к архетипам и архетипическому смыслу сказки. Принято считать, что последние - это древняя формула, код сказки, который остается неизменным на протяжении времен и содержит в себе главный шифр жизненных уроков, испытаний, приобретений. Именно в архетипическом механизме отражается эволюционное содержание сказки. А персонажи сказок выражают различные архетипы, например: такие, как эго (герой), самость, персона, анима, анимус, пуэр (вечная юность), сенекс (мудрый старец), трикстер (плут), великая мать, волшебное животное, целитель, божественное дитя и т.п. С одной стороны, это есть типичные персонажи сказок, мифов, искусства, литературы и религии во всем мире. С другой стороны, это типичные фигуры семейных ролей, личных эмоций и патологий, структурирующих наше поведение. По К.Г. Юнгу, архетипы выражают себя как универсальные образы, накопленные веками сквозь культуру. Архетипы имеют тенденцию группироваться вокруг основных, универсальных случаев в жизни, таких, как рождение, брак, материнство, смерть, разлука и т.п. Именно эти универсальные случаи есть в сюжетах всех сказок [6, с. 15-16]. Даже архаические компоненты оформления сказочного содержания не воспринимаются как незнакомые. Они узнаются, опознаются сознанием в их функциональности, орудийности независимо от их древности (русская печь, лук и стрелы, меч, прялка и т.д.). Это свидетельствует о том, что сказочное содержание вне времени, позволяя сказке, даже через тысячи лет быть понятной на эмоциональном и интеллектуальном уровнях.
Важно также обратить внимание при анализе архетипического смысла на образный ряд сказки. По мнению Т.Д. Зинкевич-Евсегнеевой, это набор взаимосвязанных образов: героев, окружающего мира, предметов и пр. Образный ряд может быть разным, однако нужно помнить, что именно он оказывает целенаправленное воздействие на бессознательное ребенка и взрослого, т.е. осуществляет работу на бессознательно-символическом уровне. Как отметил Э. Берн, конкретная сказка может стать жизненным сценарием человека. В сказочной форме свою проблему легче увидеть..., легче принять..., не так обидно..., не так больно. Правильно подобранные сказки содержат средства, позволяющие исправить или возродить любую утраченную душевную пружину, порождая волнение, печаль, вопросы, стремления и понимание, которые спонтанно поднимают на поверхность нужные нам архетипы [2].
Сказка, сопровождая ребенка с самого рождения, помогает легче пройти путь его собственного развития. Согласно выдвинутой гипотезе В.Я. Проппа можно считать традиционно сказки неким звуковым сопровождением обряда инициации, посвящения ребенка в человека [5]. Именно в основе волшебной сказки, по мнению самых разных исследователей независимо друг от друга, лежит образ инициации, точнее - инициации женщины и инициации мужчины. «Инициация - разновидность обряда перехода, посвящения юношей в разряд взрослых мужчин - отсюда в сказках «иное царство», куда следует попасть герою, чтобы приобрести невесту или сказочные ценности, после чего он должен вернуться домой, т.е. он должен пройти Путь Героя. Мужская модель инициации отражена в сказках «Данила мастер», «Садко», «Мальчик-с-пальчик», «Финист - Ясный Сокол», «Илья Муромец», «Красавица и чудовище», «Аленький цветочек», «Конек-Горбунок» и
д.р. Такие сказки, как «Морозко», «Крошечка-хаврошечка», «Царевна-лягушка», «Снежная королева», «Дюймовочка», «Госпожа Метелица», «Золушка» и «Спящая красавица» Ш. Перро, «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» А.С. Пушкина, «Принцесса на горошине», «Снегурочка» Аксакова, а также древнегреческий миф о Психее раскрывают модель перехода из юной девушки в женщину, нашедшей свое счастье». [1, с. 118]
Волшебные сказки отличаются от всех других сказок - ситуацией превращения. «Превращение» выступает в форме воплощения героя в другом человеке, животном, предмете, в результате чего герой, сохраняя свои свойства и качества, обретает новые, позволяющие ему достичь желаемую цель (одержать победу над злом, завоевать независимость, и т.д.). Превращение в кого-либо не всегда сопровождается любовью, жалостью или симпатией к последнему, но и в жизни так бывает. Однако в любом случае воплощение в другом сопровождается личностным ростом героя - прорастание его могущества, мудрости, силы сквозь призму существа другого. Примером этому служат герои сказок «Марья-Моревна», «Финист - Ясный Сокол», «Иван-царевич», «Жар-Птица и Серый Волк». Важным здесь является то что, воплощаясь в другом, герой не теряет собственной сущности, а лишь обогащает и усиливает ее. Этой же цели служат и волшебные предметы, они усиливают его качества, наделяя свойствами активно изменять действительность.
Чудесные превращения и магические помощники также нужны, чтобы обрести счастье, и далее их волшебство прекращается для героя. Счастье и его поиск в сказках - это смысл исканий, который сопряжен с подвигами, тяжелыми испытаниями и жертвами, но взлет над действительностью всегда оправдывает эти жертвы, ибо уносит в волшебное счастье, зароняя в души людей готовность к чудесному озарению, доблестному подвигу, радости за победу, и обретает его лишь тот, кто ни перед какими трудностями не остановится. Преодолев трудности, только так он получает возможность к изменению, переходу на новый уровень своего развития, позволяя герою взрослеть по ходу повествования сказки, что отражает ритуал инициации. Сказочный сюжет также чаще всего построен таким образом, что, поддерживая непрерывный интерес, мобилизирует ребенка на совершение подвига, являясь значимой мотивацией для изменения личностного роста. Герой чаще сам не знает к чему стремиться и что ему нужно в жизни и, отправляясь в свой путь на поиски счастья, он начинает словами: «Пойди туда - не знаю куда, принеси то, не знаю что...», «Куда глаза глядят...», «Туда - сам не знаю куда...» [8]. В сказках счастье познается в самом стремлении к нему, в самом факте взлета над житейским счастье рисуется как чудесная страна, чудесная жизнь. Олицетворением этого является то, когда герой отправляется в «тридевятое царство.», «за тридевять земель.», в которых отражена степень превосходства этой чудесной страны, чудесного счастья (число «3» - число полноты, совершенства и число «9» - священное число, исполнения желания, одухотворенности, завершения и замыкания циклической полноты) [4, с. 73, 75]. Герой осуществляет «множество единиц» сказочных действий или поступков (В.Я. Пропп называл их «функци») совершая путь героя. Число этих поступков (функций) ограничено, не зависимо от того, как и кто их осуществляет, а их последовательность всегда определена [5]. Путь за поиском счастья чаще всего включает следующие поступки: нарушение запрета, отлучка или оставление героем дома, несчастье или беда, соучастие злодея, активное противодействие, сражение с врагом и победа над ним, ложный герой и его наказание, преображение и получение им нового статуса, возвращение домой, женитьба или воцарение на троне. Совершив подвиг или найдя свое счастье вместе с героем, ребенок верит в свои силы, в себя, в способность справится с трудностями,
что приводит к росту самосознания, самоуважения и позитивного отношения к себе. Такой путь к себе называется индивидуацией и по К.Г.Юнгу является целью психического развития. Индивидуация - самоосознавание, интеграция, сближение центра сознания и центра души. Все это происходит за счет обретения умения работать с символами своего бессознательного и вести с ним диалог. Соответствующая работа с символами высвобождает энергию, усиливая сознание и открывая новые возможности индивидуации. Сказки и работа со сказочными образами - в разнообразных вариантах организации диалога между ними - и открывают возможности прикосновения к архетипам бессознательного [5]. «. Сказка, как и сновидение..., выступает... в качестве «королевской дороги к познанию бессознательного», в качестве того волшебного зеркальца, при помощи которого мы можем заглянуть в неведомое, понять природу глубинного структурирования психической реальности человека» [8, с. 8].
И сегодня сказка, как и много лет назад, не потеряла своего культурно-установочного значения, хотя сам ритуал «сказуемости» постоянно трансформировался и упрощался. Нравственно-воспитательные возможности сказки как вида искусства приобрели конкретную феноменологическую и индивидуализированную направленность. Роль восприятия и сопереживания сказки для психического развития ребенка остается актуальной и в современные дни. Поэтому следует с особым вниманием и с полной серьезностью отнестись к этому действительно судьбоносному для ребенка символическому действу и не пускать его на самотек.
Библиографический список
1. Богатырева Ж.В. Сказка как пространство приобретения духовного опыта человечества // Человек, культура, общество: сб. ст. Второй международ. конф. - Пенза, 2010. - С. 133136.
2. Зинкевич-Евстигнеева Т.Д. Практикум по сказкотерапии / Т.Д. Зинкевич-Евстигнеева. -СПб.: Речь, 2000. - 310 с.
3. Менегетти А. Мудрец и искусство жизни / А. Менегетти. - М.: ННБФ «Онтопсихология», 2005. - 255 с.
4. Обухов Я.Л. Символ-драма и современный психоанализ / Я.Л. Обухов. - Харьков, 1999. -251 с.
5. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. - Л., 1986. - 415 с.
6. Стюарт В. Работа с образами и символами в психологическом консультировании / В. Стюарт. - М., 2000. - 384 с.
7. Трубецкой Е. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Литературная учеба. - 1990. - № 2. - С. 44-49.
8. Франц М.-Л. Психология сказки. Толкование волшебных сказок. Психологический смысл мотива искупления в волшебной сказке / М.-Л. Франц. - СПб., 1998. - 128 с.
