CC BY
862
С
КАЗКОТЕРАПИЯ КАК МЕТОД КУЛЬТУРНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЛИЧНОСТЬ:
ИСТОРИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ
УДК 159.9
Д. А. Кузьмин
Московский государственный университет технологий и управления имени К. Г. Разумовского
Статья посвящена исследованию развития сказкотерапии в качестве одной из современных школ практической психологии. Раскрывается поэтапное формирование теоретического аппарата и комплекса форм работы. Рассматриваются особенности становления сказкотерапии на каждом этапе её развития. Исследуется вклад устного народного творчества, фольклористов, этнографов, антропологов, филологов. Делается акцент на работах В. Я. Проппа — как первых, в которых были проанализированы сказки, и З. Фрейда — как первых, в которых использовалась сказка в качестве инструмента психологической работы. Анализируется современное состояние сказкотерапии, богатство областей её применения и разнообразие подходов к методу в работе разных психологов. В частности, сопоставляются мнения представителей основных школ сказкотерапии о принципах её использовании в практической работе. Проводится краткий обзор основных форм применения сказкотерапии в решении психологом прикладных задач профессиональной деятельности.
Ключевые слова: сказкотерапия, психология, история, метафора, архетип, песочная терапия, куклотерапия, метафорические карты, архетипический анализ.
D. A. Kuzmin
Moscow State University of Technologies and Management named after K. G. Razumovskiy, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Zemlyanoy Val, 73, 109004, Moscow, Russian Federation
THE FAIRYTALE THERAPY AS A METHOD CULTURAL-PSYCHOLOGICAL INFLUENCES ON PERSONALITY: HISTORY AND EVOLUTION
The article is devoted to the study of the development of fairy-tail therapy as one of the modern schools of practical psychology. Reveals the phased development of the theoretical apparatus and complex forms of work. Considers the peculiarities of formation of fairy-tail therapy at each stage of its development. Explores the contribution of oral folklore, folklorists, ethnographers, anthropologists, philologists. Emphasis on the works of V. J. Propp, like the first, is devoted to the analysis of fairy tales and Z. Freud, as first used the tale as an instrument of psychological work. Examines the current state of fairy-tail therapy, a wealth of new applications and the diversity of approaches to the method in the work of psychologists. In particular, compares the opinions of representatives of the major schools of fairy-tail therapy on the principles of its use in practical work. A brief overview of the main applications of fairy-tail therapy in solving psychologist applied tasks of professional activity. Keywords: fairy-tale therapy, psychology, history, metaphor, archetype, sand therapy, doll-therapy, metaphorical cards, archetypal analysis.
КУЗЬМИН ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ — аспирант кафедры педагогики и психологии Института социально-гуманитарных наук и технологий Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского
KUZMIN DMITRY ALEKSEEVICH — doctoral student of Department of Pedagogic and Psychology, Department of Social and Humanity Technologies, Moscow State University of Technologies and Management named after K. G. Razumovskiy
e-mail: dairemlaud@mail.ru © Кузьмин Д. А., 2015
Историю сказкотерапии как школы практической психологии, объединяющей в своём содержании элементы искусства, фантазии, особую специфику культурного контекста взаимодействия с личностью, следует начинать с 90-х годов XX века. Однако если рассматривать её именно как метод активного воздействия на личность, то её история будет иметь гораздо более древние корни.
Согласно исследованиям Т.Д. Зинкевич-Евстигнеевой, в становлении сказкотерапии можно выделить этап спонтанного сложения и передачи историй, этап научного анализа метафорического материала и этап использования сказки как техники психолого-педагогической работы [3, с. 9—10].
однако, доработав данную схему, о. И. Каяшева выделила в истории сказкотерапии как метода четыре основных этапа:
• этап устного народного творчества;
• этап собирания и исследования сказок и мифов;
• этап применения сказкотерапии как психотехники;
• этап комплексной сказкотерапии [4, с. 14].
такая схема становления сказкотерапии представляется нам наиболее логичной и универсальной, поэтому в дальнейшем изложении материала мы будем опираться именно на неё, несколько её дополнив.
Так, этап устного народного творчества, в нашем представлении, все же корректнее будет называть этапом спонтанного сложения и передачи историй, так как сказки до начала их собирания и исследования существовали не только в устном варианте и были не только народными.
Характерной особенностью сказкотерапии является то, что ни один из обозначенных этапов её становления до настоящего времени не завершён, а находится в постоянном развитии.
Рассмотрим становление сказкотерапии в соответствии с предложенной хронологией.
Этап устного народного творчества подразумевает период, во время которого сказ-
ки не рассматривались в каком-либо ином качестве, кроме как средство передачи определённой информации для определённой аудитории. Так, события различного рода побуждали людей к рождению тех или иных сказочных сюжетов. Впоследствии пересказ известных сюжетов мог послужить источником возникновения нескольких разновидностей уже известных сказок, зачастую трансформированных практически до неузнаваемости. В частности, на территории современной россии это во многом было связано с приходом христианства, которое принесло новые подходы к интерпретации сказок, наполнило их новым внутренним содержанием, усилило тему духовных и нравственных изысканий [9, с. 11]. Это создало необходимость их записи и систематизации, что и предопределило начало следующего этапа в становлении сказко-терапии.
среди самых известных фольклористов, деятельность которых можно считать основой этапа собирания и исследования сказок, можно отметить Ш. Перро во Франции XVII века, Я. и В. Гримм в Германии XIX века и собиравшего примерно в это же время сказки в России А. Н. Афанасьева.
однако ступенью, которая позволила качественно изменить взгляд на метафорический материал и подойти вплотную к началу следующего этапа в становлении сказкотера-пии, явились труды русского филолога В. Я. Проппа. основываясь на мнении французского фольклориста П. Сентива («Сказки Перро и параллельные сказки»,1923) и теории ритуала, отражённой в его работах, В. Я. Пропп разработал свою концепцию анализа.
В книге «Морфология сказки» (1928) он писал, что сюжеты всех волшебных сказок представляют собой ограниченное количество (тридцать две) действий-функций [6, с. 22], которыми наделяется ограниченное же количество (семь) персонажей. В целом же все это представляет собой структуру метасюжета волшебной сказки [6, с. 73].
В исследовании «Исторические корни волшебной сказки» (1946) В. Я. Пропп выявля-
ет общую основу структуры волшебной сказки — как иносказание обряда инициации [5, с. 11].
Таким образом, работу В. Я. Проппа можно считать переходной фазой к следующему этапу становления сказкотерапии, которая вывела работу над метафорическим материалом на качественно новый уровень.
Обширная работа по сбору, систематизации и анализу сказок ведётся и сегодня. Так, большую работу по систематизации сказок и разбору их структуры провели А. Е. Наговицын и В. И. Пономарева («Типология сказки», 2011; «Атлас сказочного мира», 2011; «Симвология: от философских теорий до практики сказ-котерапии», 2014). Анализ наиболее известных сказок в историческом контексте провела Е. А. Коровина («Знаем ли мы свои любимые сказки?», 2013; «Знаем ли мы свои любимые сказки? Книга 2», 2014). А. В. Волков систематизировал и проанализировал происхождение персонажей страшных немецких сказок («Страшные немецкие сказки», 2014). Коллектив авторов под руководством Н. Малхоллан-да провёл психологический анализ романов о Гарри Поттере («Гарри Поттер. Разбор полётов», 2011).
Начало этапа применения сказкотерапии как психотехники можно связать с появлением теории психоанализа в начале XX века. Так, в 1900 году З. Фрейд указал, что сказка имеет символическую природу, обратил внимание на её обращённость к бессознательному и предположил, что при анализе сновидений можно успешно использовать сказочную символику [8, с. 248]. Это новое направление в психологии заставило исследователей заново переосмыслить имеющийся метафорический материал и увидеть в сказках и мифах скрытый смысл и символизм. Сходство символики сказок и снов позднее отметил в своих работах психоаналитик Г. Рохейм. Развивший его взгляды рэне Каес (1989) утверждал, что сказки, как и сны, являются проводником между телесными и социальными функциями, а также преобразуют неосознанные фантазии в логически построенный рассказ.
Сравнение психологической природы сказок и мифов провёл австрийский психоаналитик О. Ранк. В его работах отражена идея о том, что, в отличие от мифа, в котором сексуальный комплекс изложен открыто (пример — мифы об Эдипе и Электре), в сказке можно обнаружить его скрытое присутствие. на присутствие в сказке первичных комплексов и типичных способов реагирования на них человека указал в своих работах Х. Дикманн. Б. Беттельхейм обратил внимание на присутствие в европейских сказочных историях отражений конфликтов и тревоги ребёнка на различных стадиях его психосексуального развития. Ду Янг Хо схожим образом проинтерпретировал корейские народные сказки.
Идеи психоаналитической интерпретации сказок получили дальнейшее развитие в работах Э. Берна, который, разрабатывая теорию транзактного анализа, обнаружил в сказках отражения жизненных сценариев, формируемых у ребёнка, что послужило теоретической базой для применения сказок в аналитической работе с клиентами [1, с. 174].
новое видение природы сказок и их содержания дали работы представителей юнгиан-ской школы. К. Г. Юнг в своих работах отметил, что сказки, мифы, легенды способствуют психологическим исследованиям, так как в них находят отражение психическая реальность человека и его внутренние противоречия. Проведя параллели между сказкой и сном, он указал, что сказка является отражением коллективного бессознательного в той же мере, в которой сон отражает бессознательное одного человека [11, с. 119].
Развивая идеи К. Г. Юнга, М. Л. фон Франц указала на то, что сказки дают понимание процессов, протекающих в коллективном бессознательном, и достаточно чётко отражают базисные паттерны психики [7]. К. П. Эстес и С. Биркхойзер-Оэри более детально разработали идеи проявления женских архетипов в сказках и мифах народов мира.
Исследуя европейский фольклор и соотнося сказочные образы с бессознательными процессами в психике, С. Биркхойзер-Оэри за
многими разрушительными и созидательными сценами видит действие архетипа Великой Матери [2].
К. П. Эстес, изучая мифы и сказки России, Германии и Мексики, указывает в своих работах на возможность гармонизации и ин-дивидуации женщины посредством работы с женскими архетипами, которую она называет «психоархеологическими раскопками» [10].
Проявления мужских и женских архетипов в греческой мифологии изучила Дж. Шинода Болен. По её мнению, мифологические образы имеют отражение в реальности и представляют собой модели реагирования в различных жизненных ситуациях.
Один из основателей неофрейдизма Э. Фромм, исследуя символику сказок и сновидений, отмечал, что понимание языка их символов позволяет войти в контакт с глубинными уровнями личности.
Так, греческий психоаналитик К. Колаког-лоу для работы с детьми предложила «Сказочный проективный тест», определяющий 26 переменных (тревожность, агрессия, потребность в принятии, оральные потребности и др.). С 2001 по 2003 год он был апробирован в россии.
Созданная в 1968 году Н. Пезешкианом позитивная психотерапия также в качестве одной из техник предусматривает работу с клиентом посредством сказочных и бытовых историй. Сам Н. Пезешкиан для этого часто использовал восточные притчи и сказки.
однако, несмотря на то, что практическая ценность сказки в психодиагностической, психокоррекционной, психотерапевтической и развивающей работе была широко освещена в работах зарубежных авторов, сказкотера-пия как самостоятельная концепция сформировалась и распространилась в основном среди психологов россии и стран ближнего зарубежья (Украины, Литвы и др.).
В США и Европейских государствах аналогичные идеи дали толчок к развитию схожего направления практической психологии — библиотерапии.
Началом этапа комплексной сказкотерапии послужило оформление сказкотерапии как самостоятельной психологической концепции.
Так, Т. Д. Зинкевич-Евстигнеева, Т. М. Гра-бенко, А. В. Гнездилов и Д. Б. Кудзилов, основавшие в Санкт-Петербурге Институт сказкотерапии, придерживаются в её рамках комплексного подхода, предполагающего применение метода во взаимодействии с другими, усиливающими его действие психологическими концепциями: изотерапией, куклотерапи-ей, песочной терапией и т.д.
Руководитель Международного сообщества сказкотерапевтов в Москве И. в. вачков в своих работах делает основной акцент на внутреннюю гармонизацию человека и гармонизацию его отношений с социальной средой средствами сказкотерапии.
Подход Д. Ю. Соколова также является ин-тегративным по сущности, однако в его понимании сказкотерапия — это одна из разновидностей психоанализа, которую он называет «архетипическим анализом». По мнению Д. Ю. Соколова, основное терапевтическое воздействие осуществляется с помощью сказок, содержащих элементы НЛП и мистерио-образных тренингов, способствующих активному проживанию мифологически значимых тем.
В настоящее время сказкотерапия интенсивно развивается в различных направлениях. Так, Т. Д. Зинкевич-Евстигнеева, Т. М. Грабенко, Д. Б. Кудзилов, Н. А. Сакович, Г. Н. Эль, А. Шиманская, О. Ю. Епанчинцева разработали приёмы совместного применения сказ-котерапии и песочной терапии.
работы л. Г. Гребенщиковой и А. Ю. Тата-ринцевой посвящены использованию в сказ-котерапии кукол.
Проблемой совмещения методов сказкоте-рапии и игротерапии занимались Т. Д. Зинке-вич-Евстигнеева, Т. М. Грабеннко, Н. А. Сако-вич. В рамках данной концепции Т. Д. Зинке-вич-Евстигнеева и Д. Б. Кудзилов разработали несколько настольных игр, применяемых в ходе сказкотерапевтических тренингов.
Широкое применение в сказкотерапии нашли и метафорические ассоциативные карты. одной из предпосылок их возникновения можно считать теорию В. Я Проппа об ограниченном количестве персонажей и функций в волшебной сказке. Наиболее известными колодами ассоциативных карт, используемых сегодня в сказкотерапии, являются специально разработанные для этого наборы Т. Д. Зин-кевич-Евстигнеевой, И. В. Вачкова, Н. огнен-ко, Н. И. олифирович и Г. И. Малейчука, И. К. Семиной. отдельно следует упомянуть наборы «Сага», «Миф» и «1001 ночь», разработанные Э. Раманом и М. Эгетмейером, на основании европейских и арабских мифов и сказок, привнесённых в российскую психологию Л. Б. Тальписом.
Различным аспектам применения сказкоте-рапии в работе с детьми посвящены работы Т. Д. Зинкевич-Евстигнеевой, Т. М. Грабенко, О. В. Хухлаевой, О. Е. Хухлаева, Е. С. Моси-ной, л. А. литвинцевой, Р. М. Ткач, о. Н. Кап-шук.
Особенности сказкотерапевтической работы с детскими страхами и агрессией рассмотрены в работах Е. В. Чех и И. Е. Кулинцовой.
О. Смирнова разработала вопрос применения сказкотерапии с детьми, страдающими тяжёлой формой умственной отсталости. В качестве основного средства установления контакта между взрослыми и детьми рассматривает сказку А. В. Карпов. О. Ф. Васькова, А. А. Политыкина и В. А. Титаренко разработали методики развития речи детей сказкоте-рапевтическими методами.
Белорусский психолог И. В. Стишенок разработала универсальны рабочие каталоги авторских сказок с методическими указаниями, ориентированными на работу с наиболее характерными проблемами клиентов.
Несколько позже подобную работу выполнила Н. А. Сакович, ориентировав её на более узкую целевую аудиторию: подростков и лиц, находящихся в группе суицидального риска.
Особенности сказкотерапии в работе с клиентами-женщинами рассмотрели Т. Д. Зинке-
вич-Евстигнеева, Д. Фролов, Р. П. Ефимкина, Р. М. Ткач и В. А. Ардзинба.
Не обошли вниманием исследователи и наиболее сложные темы в работе психолога, оставляющие зачастую у него сильный эмоциональный след. Так, А. В. Гнездилов описал применение сказкотерапии в работе с неизлечимо больными и их родственниками, Т. М. Грабенко — с пережившими травматическую ситуацию, а Т. Д. Зинкевич-Евстигнеева — с проходящими курс лечения по освобождению от зависимостей. Принципы работы с клиентами, имеющими установки на поведение жертвы, описала в своей работе М. А. Одинцова.
В область научных интересов современных исследователей попала и возможность использования сказкотерапии в педагогических целях. Так, И. В. Вачков предлагает использовать сказкотерапию для преподавания основ психологических знаний младшим школьникам. По мнению Н. И. Олифирович и Г. И. Малейчука, используя сказкотерапию, можно успешно преподавать психологию студентам вузов.
Отдельного внимания заслуживают труды А. Е. Наговицына и В. И. Пономаревой, в которых систематизируется метафорический материал, оптимизируется классификация сказок, а также разрабатывается теория и методология сказкотерапии.
Одной из самых перспективных разработок современных сказкотерапевтов представляется модификация юнгианского учения об архетипах под идеи сказкотерапии, что позволяет психологу создать своеобразную «систему координат», способную оперативно описать проблему клиента и сориентироваться в работе с ней. Такой взгляд на проблему предлагают работы Т. Д. Зинкевич-Евстигнеевой, О. И. Каяшевой и Н. Огненко.
Таким образом, сказкотерапия в настоящее время активно развивается, создаются новые техники использования сказок в психотерапевтической работе, с помощью которых возможно решить достаточно большой круг проблем.
Примечания
1. Берн Э. Люди, которые играют в игры. Москва : Эксмо, 2003. 431 с.
2. Биркхойзер-Оэри С. Мать: архетипический образ в волшебных сказках / под ред. Мари-Луизы фон Франц ; пер. с англ. В. Мершавки. Москва : Когито-Центр, 2006. 254 с.
3. Зинкевич-Евстигнеева Т. Д. Основы сказкотерапии. Санкт-Петербург : Речь, 2010. 172 с.
4. Каяшева О. И. Библиотерапия и сказкотерапия в психологической практике. Самара : Бахрах-М, 2012. 286 с.
5. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Москва : Лабиринт, 2000. 333 с.
6. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. Москва : Лабиринт, 2001. 144 с.
7. Франц фон М.-Л. Психология сказки. Толкование волшебных сказок. Психологический смысл мотива искупления в волшебной сказке. Санкт-Петербург : Б.С.К., 1998. 360 с.
8. Фрейд З. Толкование сновидений / пер. с нем. Я. Когана. Санкт-Петербург : Лениздат, 2014. 639 с.
9. Шафажинская Н. Е. Христианский эстетический аспект в отечественной культуре и искусстве // Культурное наследие России: Научно-информационный журнал. 2013—2014. № 3—4.
10. Эстес К. П. Бегущая с волками : женский архетип в мифах и сказаниях / пер. с англ. Т. Науменко. Москва : София, 2012. 447 с.
11. Юнг К. Г. Синхрония : сборник : пер. с англ. 2-е изд., испр. и доп. письмами К. Г. Юнга <О синхронии>. Москва ; Киев : Рефл-бук : Ваклер, 2003. 317 с.
References
1. Bern Е. Lyudi, kotorye igrayut v igry [People who play games]. Moscow, Eksmo Publ., 2003. 431 p.
2. Birkhauser-Oeri S. The mother. Toronto, Inner City Books. (In Rus. ed.: Birkkhoyzer-Oeri S. Mat'. Arkhetipicheskii obraz v volshebnoi skazke [Mother. The archetypal image in fairy tale]. Moscow, Publishing house "Kogito-Centre", 2006. 254 p.)
3. Zikevich-Evstigneeva T. D. Osnovy skazkoterapii [Fundamentals of fairy-tail therapy]. St. Petersburg, Publishing House "Rech", 2010. 172 p.
4. Kayasheva O. I. Biblioterapiya i skazkoterapiya v psikhologicheskoi praktike [Bibliotherapy and fairy-tale therapy in psychological practice]. Samara: Publishing House "Barakh-M", 2012. 286 p.
5. Propp V. Ya. Istoricheskie korni volshebnoi skazki [The historical roots of fairy tales]. Moscow, Labirint Press publishers, 2000. 333 p.
6. Propp V. Ya. Morfologiya volshebnoi skazki [The morphology of the fairy tales]. Moscow, Labirint Press publishers, 2001. 144 p.
7. Frants fon M.-L. Psikhologiya skazki. Tolkovanie volshebnykh skazok. Psikhologicheskii smysl motiva iskupleniya v volshebnoi skazke [The psychology of fairy tales. The interpretation of fairy tales. The psychological meaning of the motif of redemption in a fairy tale]. St. Petersburg, Publishing house "B.S.K", 1998. 360 p.
8. Freyd Z. Tolkovanie snovidenii [interpretation of dreams]. St. Petersburg, Lenizdat Publ., 2003. 639 p.
9. Shafazhinskaya N. E. Khristianskii ehsteticheskii aspekt v otechestvennoi kul'ture i iskusstve [Christian aesthetic aspect in Russian art and culture]. Kul'turnoe nasledie Rossii: Nauchno-informatsionnyi zhurnal [Cultural heritage of Russia: Scientific information journal]. 2013—2014, No. 3—4.
10. Estés, Clarissa Pinkola. Women who run with the wolves : Myths and Stories of the Wild Woman Archetype. New York : Ballantine books, 1995 (In Rus. ed.: Estes K. P. Begushchaya s volkami: zhenskii arkhetip v mifakh i skazaniyakh [Women who run with the wolves: Myths and Stories of the Wild Woman Archetype]. Moscow, Publishing house "Sofiya", 2012. 447 p.)
11. Yung K. G. Sinkhroniya [Synchronicity]. 2nd edition. Moscow, Kiev, Refl-buk Publ., Vakler Publ., 2003
