CC BY
419
УДК 821.161.1 ББК 83.3 (2 Рос=Рус)5
Денеко Алена Валерьевна соискатель г. Хабаровск Deneko Alena Valerievna
Applicant for a Degree Khabarovsk
«Сказание о гордом Аггее» В.М. Гаршина: источники, контекст "Tale About Proud Aggay" by V.M. Garshin: Sources, Context
В статье представлен сравнительный анализ древнерус-ского произведения «Повесть о царе Аггее, который пострадал от гордости», повести В.М. Гаршина «Сказание о гордом Аггее» и драматургической обработки Л.Н. Толстого. Писатели обратились к переработке сюжета повести примерно в одно время, но по-разному интерпретировали его.
The article presents a comparative research of the Old Russian literary work "Story About Tzar Aggay Who Suffered From His Pride", V.M. Garshin's story "Tale About Proud Aggay" and L.N.Tolstoy's dramatic arrangement. Writers began to remake the plot at the same time, but interpreted it in different ways.
Ключевые слова: контекст, идейный смысл, сюжет, легенда, сказание, повесть, хронотоп.
Key words: context, meaning of idea, plot, legend, tale, story, chronotop.
«Сказание о гордом Аггее» - одно из последних произведений В.М. Гаршина. Известно, что сюжет «Сказания» взят из «Повести о царе Аггее и како пострада гордостию», напечатанной в сборнике А.Н. Афанасьева «Народные русские легенды» [см. А.Н. Афанасьев, 1985].
В литературе о Гаршине идейный смысл «Сказания о городом Аггее» вызывает неоднозначные толкования. Г.А. Бялый [см. Г.А. Бялый, 1979] указывал на то, что Гаршин переработал известную легенду отчасти в духе своих идей, отчасти под влиянием Л. Н. Толстого. По мысли ученого, главная идея произведения связана с темой одиночества. В. Породуминский, Г.А. Шестопалова [см. Породуминский, 1984, Шестопалова, 2001] рассматривают это произведение лишь в аспекте влияния идей Л.Н. Толстого на писателя. А.Н. Латынина [см. Латынина, 1986] ставит под сомнение правомерность подходов, изложенных выше; по ее мнению, Аггей древнерусской легенды смиряется, осознав силу, стоящую над собой. Аггей же Гаршина - это человек, нравственно преобразившийся в финале сказания, испытавший трагическую силу одиночества, тяжесть отъединенности от людей. Все это позволяет считать, что «Сказание о
гордом Аггее» может быть соотнесено с рассказом Толстого фабульно, но не по внутреннему содержанию, которое у Гаршина оригинально, самобытно.
Авторы книги «Поэтика Гаршина» [см. Ю.Г. Милюков, П. Генри, Э. Яр-вуд, С.Л. Кошелев, 1990] приходят к иному заключению, полагая, что «Сказание о гордом Аггее» - результат увлечения писателем идеями мифологической школы: «Известно, что в России во второй половине XIX века началось освоение теории мифа в сфере художественного творчества» [9, 24]. Действительно, Гаршин, по справедливому замечанию исследователей, будучи студентом Горного института, увлекался трудами и идеями Э. Тэйлора, А.Н. Афанасьева, О.Ф. Миллера. И это не могло не повлиять на особенности художественного метода писателя. Гаршин внимательно изучал также житийную литературу, причем интерес к житийным историям сочетается у писателя с его увлечением «толстовства». Поэтому «Гаршин превращает древнее сказание в настоящую толстовскую проповедь» [9, 13].
Бесспорно, архетипом гаршинского «Сказания» является упомянутый сюжет древнерусской легенды. Но в книге «Поэтика Гаршина» Аггей из легенды и библейский пророк Аггей оказались отождествленными. Такое отождествление как будто подтверждается фрагментом беседы Репина с Гаршиным: «Всеволод Михайлович, - сказал я однажды, - отчего Вы не пишете большого романа, чтобы составить имя крупного писателя?..» «Видите ли , Илья Ефимович... Есть в Библии Книга пророка Аггея. Эта книга занимает всего вот этакую страничку! И это есть книга! А есть многочисленные тома, написанные опытными писателями, которые не могут носить почтенного названия «книга», и именно их быстро забывают, даже несмотря на их успех при появлении на свет. Мой идеал Аггей» [10, 123]. Таким образом, из тождества имен выводится тождество героев.
Но царь Аггей из легенды не был пророком. «Повесть о царе Аггее» была создана в конце 1670-х гг., в кругах образованных книжников, близких к московскому Печатному двору. Ее автор использовал интернациональный сюжет о царе, лишенном престола за «гордость», но привлек в качестве источников
прежде всего новинки своего времени — рассказ о гордом царе из «Неба Нового» украинского просветителя и церковного деятеля Иоанникия Галятовского (переведенного с украинского на русский язык в 1677 г.) и «Слово о богатом и Лазаре» из «Обеда душевного» Симеона Полоцкого (1675—1676 гг.) [1, 450].
Святой пророк Аггей (евр. Хаггаи - «праздничный», «торжественный») был десятый из двенадцати малых пророков. Он пророчествовал при персидском царе Дарии Гистаспе (за 500 лет до Р.Х.). Аггей в полном согласии с предшествовавшими ему пророками учит, что культ лишь тогда угоден Богу, когда совершается чистыми руками. Таков круг главных идей небольшой по объему книги пророка Аггея (38 стихов в обеих главах ее).
В исследовании «Сказания о гордом Аггее», кажется, не учитывается следующее обстоятельство. Весь XIX век, можно сказать, проходит для церковной и общественной жизни России под знаком перевода Библии на русский язык. Перевод Библии, в частности, преследовал цель ее домашнего чтения. На гар-шинский сюжет об Аггее влияние оказали не только увлечения мифологией; писатель учитывал в том числе библейскую книгу пророка Аггея.
Но, обращаясь к религиозной, христианской тематике, современники Гаршина часто преследуют научную, познавательную цель. Не случайно, написав свои «Сказания», он тут же обращается в Неофилологическое общество (которое исследовало вопросы, относящиеся к народной поэзии европейских, преимущественно романских и германских народов, а также к их быту, искусству, истории и мифологии), с тем, чтобы услышать строго «научное мнение» о своем создании. В частности, финал, по воспоминаниям современников, вызвал бурную полемику: «Молодежь спорила с Всеволодом Михайловичем и указывала, что это буддизм, что это личный эгоизм и что он как мудрый царь больше бы внести мог добра в жизнь, чем как простой нищий» [10, 166].
Подведем итоги. Для произведений Толстого и Гаршина источником послужил известный в древнерусской письменности сюжет. Оба текста появились одновременно, но независимо друг от друга - в 1886 году. Но они по замыслу совершенно разные. Индивидуальный подход авторов задан уже на уровне за-
главия, в жанровой дефиниции. В древнерусской литературе - это «повесть», у Толстого - «драматическая обработка легенды», у Гаршина - «сказание». К тому же, первоначально к определению «сказание» было приписано слово «апокриф», но позже Гаршин отказался от прозрачной детали, заменив ее на «пересказ старинной легенды».
Но для всех текстов русской литературы основой для сюжета послужила легенда о царе, наказанном за гордость: Ангел Господень принимает облик правителя, заставляя его, усомнившегося в словах Священного писания («бедные разбогатеют, а богатые обнищают»), испытать все тяготы нищеты. Гордый Аггей переносит страшные испытания, пока не смиряется, и тут Господь прощает его, возвращая на царство.
«Повесть о царе Аггее» представляет типичный образец повести-притчи, характеризующейся четкостью сюжета в сочетании с его многозначностью. Благодаря этому произведение воспринималось и как занимательный рассказ о необычайном происшествии, и как нравоучительное повествование, долженствующее внушить читателю определенный эталон поведения. Древнерусская «повесть» начинается с указания на место действия: «во граде Филуяне» [7, 125]. В драматургической переработке Толстого из диалога слуг мы узнаем, что события произошли в некоем польском имении. Гаршин начинает свое «Сказание» со слов «жил в некоторой стране правитель; звали его Аггей» [4, 289]. Таким образом, писатель как бы расширяет событийное пространство, а с ним и время. Хронотоп во всех вариантах выстраивается по-разному. Древнерусская «повесть», как уже указывалось, выполняло нравоучительную функцию. Пространство и время здесь равномерны, статичны, но без ущерба для линейного повествования. Событие разворачивается в течение нескольких дней, имеет начало и конец.
Толстой преломляет известный сюжет в драматургическом плане. Важно и то, что он обратился к этой теме в момент наивысшего духовного кризиса, поэтому некоторые ученые считают, что «с идеологических точек зрения это как бы предвосхищение темы ухода» [2, 180]. В драматической обработке сюжета
Л.Н. Толстым резко бросается в глаза пестрота и количество событий, но параметры времени даны расплывчато.
Время в «Сказании» Гаршина отмечено сакральным числом «3» - число, которое, как известно, отсылает и к фольклорной символике, и к библейской. «Сказание о городом Аггее» предваряется зачином: дается подробная характеристика героя. События излагаются в строгой временной последовательности. Пунктирно обозначим, что происходило в первый день: «праздник» - «церковь» - «охота» - «встреча с пастухом, который его побил, но потом помог» - «ночь». Время первого дня не только богато событиями, но и описательностью. День второй: «дорога» - «извозчики, которые ему помогли» - «площадь» - «нанялся в поденщики» - «письмо жене» - «побили по приказу жены» - «ночь». Пространство событийно, но уже не описательно, что усиливает быстроту смены действия. Третий день: «праздник» - «соборная площадь» - «узнал Ангела» - «лес, где он проплакал всю ночь» - «утро, вышел из леса». В этой части время расширено, но не заполнено действиями, главное здесь - событие как субъективное переживание. Вся первая часть сказания выстраивается, таким образом, как пирамида, события как бы нанизываются одно на другое. Причем события субъективно значимы в познавательном отношении.
Гаршин строит «Сказание» по принципу зеркальности, намека: начало первого дня немного повторяет начало третьего, два дня заканчиваются телесными побоями, третий душевными истязаниями. Зеркальность подчеркивается также повторяющимися сюжетными мотивами «праздника», «телесного наказания» и движения в пространстве («дорога», «путь»).
У Гаршина, как и в древнерусской «повести», слова из Евангелия «Богатые обнищают, а нищие обогатеют» цитируются не точно. В Священном Писании нет именно таких слов. Но эта мысль встречается несколько раз и в разных контекстах. Все же можно догадаться, что евангельская цитата у Гаршина восходит к «Заповеди блаженств». Но Толстой расширяет границы толкования выражения из Евангелия: «Обаче горе вам, богатым, яко отстоите утешения вашего. Горе вам, насыщеннии ныне, яко взалчете; горе вам, смеющимся ныне, яко воз-
рыдаете и восплачете» [11, 453]. Таким образом, в контекст вовлекается притча о Лазаре. У Толстого по этой причине наблюдается преобладание притчевого начала, чего не скажешь о «Сказании» Гаршина.
У Толстого подчеркивается сумасбродство пана: все слишком, все чересчур: «Петра забил. У Семена жену отнял. У Федора дочь. Люди мучаются, клянут его, а он знай веселится. С утра до вечера пьет, гуляет, за охотой ездит. А нищему никогда гроша не подал и на двор не пускает. И как только Бог грехам терпит» [11, 453]. Пан на своем пути встречает разбойников, а потом пастухов, он нанимается в дом к богатым, но ничего не умеет делать, его выгоняют; просит милостыню, но подают не ему, а только «настоящим» нищим. После, придя к себе во двор, он узнает себя в доме: «Другой я в окне, и вид светлый и добрый. И меня защитил и велел сюда отдельно принять. Кончена моя жизнь. Признать уж меня — никто не признает. Видно, погибнуть мне в нужде» [11, 463]. Но «является свет и из света голос», который призывает пана к покаянию. В конце пан возвращается на свое место и показывается «большой стол великолепный. Сидят нищие, и пан с женою служат им» [11, 463]. Таким образом, герой этого произведения приходит к покаянию словно по принуждению извне, он наказывается за отрицание христианских устоев, своеобразно понятых Толстым. Но драматургическая переработка так и осталась недописанной. Толстой, прочитав вариант Гаршина, оставляет свою работу. «Сказание о гордом Аггее» запомнилось Толстому, гаршинская идея смирения как неизбежного следствия бунта против христианства преломилась в повести «Отец Сергий» (1891).
Развязка «Сказания» пронизана сугубо гаршинским смыслом. Ведь древнерусский сюжет завершается назидательным словом (нельзя хулить Евангельское Слово); Толстой завершает свой драматический опыт словами: «так будь же опять пан и заслужи гордость свою» [11, 463]. В обоих случаях царь после своих мытарств, возвращается в исходную позицию царя-правителя. Гаршин лишает героя такой возможности, предписывает ему иную судьбу.
Писатель акцентирует высокомерное одиночество героя. Аггей жил «один, точно на высокой башне стоял» [4, 289]. Если в древнерусском тексте грешник
наказан за неверие в промысел Божий, то Аггей Гаршина несет наказание за грех гордыни. В процессе испытаний духовно-телесное существо царя Аггея словно распадается на две половинки. После побоев герой мучается от физической боли, мечтает о мести, но после откровения Божьего в переживаниях Аггея появляется мотив покаяния: «не за выдранный лист наказал его Господь, а за всю жизнь... Долго лежал он и плакал, каясь в грехе своем и прося у бога помощи и силы. И послал ему господь силу. Рассвело; Аггей встал, и вышел из леса, и пошел на светлый божий мир, к людям» [4, 293]. Аггей отказывается от царской власти, соглашается быть слугой обиженных, беспомощных.
В конце «Сказания» Гаршин меняет имя Аггей на Алексей, так «праздничный», «торжественный» становится «защитником», «поводырем». В описании перипетий судьбы Аггея наблюдается та же поэтика зеркального построения произведения. В начале повествования Аггей «один, точно на высокой башне стоял». Слово «один» переплетается в данном случае со словом «гордость». Заканчивается сказание двояко: «для других» и «для себя». В этой связи интересна мысль А.А. Ильина: «Русь именуется "святою" и не потому, что в ней "нет" греха и порока; или что в ней "все" люди — святые... Нет. Но потому, что в ней живёт глубокая, никогда не истощающаяся, а по греховности людской и не утоляющаяся жажда праведности, мечта приблизиться к ней, душевно преклониться перед ней, художественно отождествиться с ней, стать хотя бы слабым отблеском её... — и для этого оставить земное и обыденное, царство заботы и мелочей, и уйти в богомолье. А в этой жажде праведности человек прав и свят» [5, 129]. С этой точки зрения судьба гаршинского Аггея движется от мотива гордыни телесного существования к идеалу праведничества.
Продолжая повествование, В.М. Гаршин как будто бы намекает на единый источник «Повести о царе Аггее и како пострада гордостию» и «Жития Алексея человека божия». Эти два произведения перекликаются по принципу контраста. Герои обоих произведений попадают в сходные ситуации, но ведут себя по-разному. Таким образом, Гаршин в своем «Сказании» сочетает элементы «по-
вести и «жития». Не случайно изначально писатель называет свое произведение апокрифом.
К «Сказанию о гордом Аггее» Гаршин относился как к научному эксперименту, смысл которого, думается, заключался в мифопоэтической интерпретации христианских представлений. Может быть, этим объясняется сочетание жанровых элементов «повести» и «жития» в произведении. Это приводит к непредвиденному художественному эффекту - соединению мотивов обыденности и святости, к эффекту «мнимой» реальности, возможной только в фантазии писателя. Понять такой итог помогают слова П. Флоренского: «если мы сопоставим мировоззрение древнего мира и «научное» мировоззрение XIX - XX веков, то найдем, думается, главное различие их в том, что из многообразного единства мир стал представляться однообразным множеством» [12, 49]. «Сказание о гордом Аггее» и «Житие Алексея», возможно, могут быть рассмотрены в их связи в качестве «однообразного множества».
Библиографический список
1. Афанасьев, А.Н. Народные русские сказки: В 3 т. Т. 3 / А.Н. Афанасьев. - М.: Художественная литература, 1985. - 495 с.
2. Бахтин, М.М. Толстой-драматург/Бахтин М.М.//Собрание сочинений в семи томах Т. 2. - М.: Русские словари. Языки славянской культуры, 2001. - 800 с.
3. Бялый, Г.А. В. М. Гаршин и литературная борьба 80-х годов. - М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1979 - 212 с.
4. Гаршин, В.М. Сочинения / В.М. Гаршин - М.: Художественная литература, 1984. -
420 с.
5. Ильин И.А. «Святая Русь». «Богомолье» Шмелева/ И.А. Ильин// Одинокий художник. Статьи. Речи. Лекции. - М.: Искусство, 1993 - 348 с.
6. Латынина, А.Н. Всеволод Гаршин. Творчество и судьба. - М.: Художественная литература, 1986. - 221 с.
7. Повесть о царе Аггее, который пострадал от гордости/ А.Н Афанасьев// Народные русские сказки: В 3 т. Т. 3 - М.: Художественная литература, 1985. - 495 с.
8. Порудоминский, В. Час выбора / В.М.Гаршин // Сочинения. - М.: Художественная литература, 1984. - 420 с.
9. Поэтика В.М.Гаршина: Учеб. пособие / Ю.Г. Милюков, П. Генри, Э. Ярвуд, С.Л. Кошелев. - Урал. гос. ун-т им. А.М.Горького, Челяб. гос. ун-т. - Челябинск, 1990. - 62 с.
10. Современники о Гаршине. Воспоминание. - Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1977. - 256 с.
11. Толстой, Л.Н. Собрание сочинений: В 22 т. Т. 11 / Л.Н. Толстой. - М.: Художественная литература, 1982. - 489 с.
12. Флоренский, П. Священное переименование. Изменение имен как внешний признак перемен в религиозном сознании. - М.: Храм святой мученицы Татианы при МГУ им. Ломоносова, 2006. - 360 с.
13. Шестопалова, Г.А. Всеволод Михайлович Гаршин/ Г.А. Шестопалова, В.Н. Аношкина // История русской литературы XIX века. 70-90-е годы. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - 800 с.
Bibliography
1. Afanasyev, A.N. Russian Folk Tales: In 3 Volumes [Text] / A.N. Afanasyev. - V. 3. - M.: Literature, 1985. - 495 p.
2. Bakhtin, M.M. Tolstoy - A Dramatist [Text] / M. M. Bakhtin // Collection of Essays in 7 Volumes. - V.2. - M.: Russians Dictionaries. Languages of Slavonic Culture, 2001. - 800 p.
3. Byaly, G.A. Garshin V.M. and Literature Struggle of the 80s [Text] /. - M.: Publishing House of the Academy of Sciences in the U.S.S.R., 1979. - 212 p.
4. Contemporaries about Garshin. Memories [Text]. - Saratov: Publishing House of Saratov University, 1977. - 256 p.
5. Florensky, P. Sacred Renaming. Name Changing as an External Sign of Religious Mind Changes [Text]. - M.: Temple of Saintly Tatyana, MSU after Lomonosov, 2006. - 360 p.
6. Garshin, V.M. Oeuvre [Text] / V.M. Garshin. - M.: Literature, 1984. - 420 p.
7. Garshin's Poetics [Text] / Yu. Milyukov, P. Genry, E. Yarvud, S.L. Koshelev. - Chelyabinsk, 1990. - 62 p.
8. Ilyin, I.A. «Saint Russia». «Pray» by Shmelev [Text] / I.A. Ilyin // Solitary Painter. Articles. Speeches. Lectures. - M.: Art, 1993. - 348 p.
9. Latynina, A.N. Vsevolod Garshin. Works and Destiny [Text] / A.N. Latynina. - M.: Literature, 1986 - 221 p.
10. Porudominsky, V. The Hour of Choise [Text] / Garshin V.M. // Works. - M.: Literature, 1984. - 420 p.
11. Shestopalova, G.A. Vsevolod Mikhailovich Garshin [Text]/ G.A. Shestopalova, V.M. Anoshkina. // History of Russian Literature of the XIX Century. 70-80s. - M.: Publishing House of MSU, 2001. - 800 p.
12. Story About Tzar Aggay Who Suffered From His Pride [text]/ Afanasyev A.N.// Russian Folk Tales: In 3 Volumes. - V.3. - M.: Literature, 1985. - 495 p.
13. Tolstoy, L.N. Collected Works: In 22 Volumes [Text] / L.N. Tolstoy. - V. 11. - M.: Literature, 1982. - 489 p.
