CC BY
63
УДК 32.019.51 + 165.41
В.А. Евдокимов Омская гуманитарная академия
СИСТЕМНОЕ ИСКАЖЕНИЕ СООБЩЕНИЙ В ПОСТИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ
В статье рассматривается в качестве одного из возможных векторов изменения индустриального общества превращение его в постинформационное, в котором недостоверные сообщения постоянно господствуют над точными данными и система искажения сообщений является неотъемлемым компонентом системы управления. Автор также предпринимает попытку выявить основные подсистемы искажения сведений, обусловливающие возможность формирования постинформационного общества.
Ключевые слова: система искажения информации, индустриальное общество, постиндустриальное общество, постинформационное общество.
Один из векторов изменения индустриального общества может быть связан с формированием системы искажения информации о событиях и процессах, видах деятельности, приобретающего организованный и упорядоченный характер в современном социуме. Недостоверными сообщениями, распространяемыми основными подсистемами и их элементами, в число которых уместно включить государства и спецслужбы, партии и масс-медиа, корпорации и социологические организации, агентства политического консультирования и конфессиональные объединения, пронизана жизнь общества, ненадежные данные перетекают из одной сферы в другую, обостряют многочисленные противоречия и конфликты, сдерживают эволюционные процессы. Системное искажение информации открывает поле для превращения индустриального общества в постинформационное, в котором не заслуживающие доверия сведения постоянно превалируют над точными.
Убеждение в том, что претерпевающее изменения современное общество остается индустриальным, выражено американскими исследователями Д. Гэлбрейтом, М. Голдмэном и Ф. Фукуямой [1]. В книге «Великая надежда ХХ века» Ж. Фурастье утверждал, что индустриальное общество совершенствуется, источником развития является технический прогресс, обеспечивающий значительное повышение уровня жизни граждан и выравнивание доходов всех слоев населения и создающий условия для решения всех острых проблем [2].
Мнение этих исследователей не разделяют теоретики, фиксирующие переход ряда стран от индустриального к постиндустриальному обществу. Предполагается, что эта стадия развития социума началась в последней четверти XX века в результате научно-технической революции и характеризуется совершенствованием энергосберегающих технологий, информатизацией, автоматизацией и роботизацией отраслей материального производства, улучшением деятельности учреждений образования и здравоохранения, обеспечением высокого качества жизни людей. С точки зрения исследователей, в западной цивилизации назрела переориентация на гуманизацию труда и производства, кристаллизуется нацеленность не на увеличение прибыли и приращение могущества, а на удовлетворение не являющихся сугубо экономическими потребностей [3, р. 215]. Для гражданина становятся притягательными не жажда потребления, а освобождение от обезличивающей массовости, привычной в индустриальном обществе, самореализация в творческой деятельности. Признаки, отражающие переход к постиндустриальному обществу, обнаружены аналитиками в странах Западной Европы, США, Канаде и Японии, в которых возрастает количество людей, занятых в сфере услуг.
Внимание исследователей привлекают различные аспекты развития общества, которое оценивают как постиндустриальное. В 1960-е и 1970-е годы Д. Белл, Г. Кан, Р. Дарендорф подчеркивали значение науки и техники как основы изменений, происходящих в совре-
менном социуме. В 1980-е годы шло осмысление социальных последствий постиндустриализма, в особенности классового конфликта и экологических проблем. В 1990-е годы внимание исследователей было сосредоточено на изучении организации корпорации, инвестиционных процессов и взаимодействия развитых стран с «третьим миром».
В меньшей степени осмыслено, пожалуй, качество данных, распространяемых в индустриальном или постиндустриальном обществе, хотя, по мнению А. Турена, в основе нового типа общества лежит способ производства, базирующийся на владении знаниями, а информация все более оказывается связанной с решением, т. е. с властью [4, с. 90]. Д. Белл рассматривал информацию в качестве самой власти, доступ к разнообразным данным - как условие свободы [5, с. 335]. Доклады, представленные правительству Японии в конце 1960-х - начале 1970-х годов Агентством экономического планирования, Институтом разработки и использования компьютеров, Советом по структуре промышленности, содержат прогноз о том, что процесс компьютеризации обеспечит людям доступ к надежным источникам сведений [6, р. 29]. Однако всесильны ли технологии, способны ли гарантировать надежность сообщений? Обеспечена ли в современном обществе свобода доступа к достоверной информации?
Эти вопросы закономерны. По всей видимости, осмысление последствий возможного перехода от индустриального общества к другой стадии развития социума не завершено. Не сбылись прогнозы о том, что университеты станут центрами общества, а власть перейдет от бизнесменов к ученым. Социуму не удалось избавиться от обезличивающей массовости. А. Турен полагал, что «исчерпанность» индустриального общества в странах, где оно достигло наибольшего развития, может возвещать «переход к обществу более волюнтаристскому и опасному, чем общество, которое мы оставили позади» [7, с. 411-412]. Вернее всего, усилия индивида, направленные на самореализацию, совершенствование своих качеств, окажутся результативными, а формирование его утонченного вкуса станет вероятным, если человек оперирует надежными данными о происходящем в сферах жизни социума. Такими данными, которые раскрывают существо разнообразных процессов, стимулируют поиск людьми сведений о неизвестном, анализ допущенных ошибок, а также представлений о перспективах общества. Однако если информация приобретает статус власти, вполне мыслима устремленность субъектов социально-политического процесса к упорядочению распространения искаженных сообщений в корыстных целях, хотя, по мнению А. Маслоу, сокрытие истины, цензура, отсутствие достоверных данных, запрет на коммуникацию угрожают удовлетворению базовых потребностей человека [8, с. 91].
При условии приобретения сообщениями статуса власти допустимо преобразование индустриального общества, как отмечено выше, в постинформационное, в котором социальные институты воспринимают распространение не заслуживающих доверия сведений как норму. Почва для такого превращения подготовлена в индустриальном обществе, где не только происходит переход к рациональному мышлению, раскрывающему потенциал преобразующей деятельности, ослабевает влияние разного рода запретов, но и резко расширяются возможности пропаганды. Причем в распространении ненадежных данных чаще всего проявляются нерегулярность и сумбурность, непоследовательность и несогласованность.
От этих изъянов избавлена сложная и динамическая система искажения сообщений, которая складывается в постинформационном обществе на основе использования современных технологий и укореняется как неотъемлемый компонент системы управления. Можно выявить подсистемы искажения информации о событиях и процессах, видах деятельности. Подсистемы и их элементы взаимодействуют и влияют друг на друга, обеспечивают возможность сохранения и совершенствования системы, ее целостного функционирования. Одни подсистемы и их элементы действуют постоянно и претендуют на всесилие и всеохватность, другие активны в отдельные благоприятные периоды и оказывают на электорат воздействие локального характера. Подсистемы искажения информации вынуждены
утроить усилия, чтобы сохранить могущество, так как угрозу их власти представляет распространение разнообразных данных в Интернете как совокупности глобальных, региональных и локальных компьютерных сетей, объединенных каналами связи.
Среди подсистем, оказывающих наибольшее воздействие на население, выделяются государства. Высоко котируется их способность осуществлять научные, гуманитарные и технические идеи, быть лидерами в реализации инноваций. Исследователи предполагают, что в политической сфере постиндустриального общества может окончательно утвердиться плюралистическая демократия, этот процесс будет сопровождаться повышением эффективности работы институтов власти. Однако государства способны стать лидерами и в искажении информации, имитации заботы о создании условий для инвестиций в науку и технику, об использовании системы коммуникации для развития самоуправления. Распространение недостоверных данных позволяет органам власти скрывать неэффективность управления и объяснять происками внешних сил затруднения, возникающие в решении острых проблем.
Государства оказывают воздействие на формирование структуры системы искажения данных, определяют направления деятельности подсистем и их элементов, придают первостепенную важность одним и принижают значение других, в зависимости от ситуации меняют отношение к работе подсистем и их элементов. В отношении некоторых могут быть применены санкции. Согласно статье 237 Уголовного кодекса РФ предусмотрено наказание лиц, скрывающих или искажающих информацию об обстоятельствах, представляющих опасность для жизни или здоровья людей либо окружающей среды. Однако количество распространяемых ненадежных сообщений, по всей видимости, многократно превышает число судебных разбирательств, инициированных по поводу нарушений данного законоположения.
Имея особые, часто противоположные интересы, государства вовлечены в соперничество, наращивают пропагандистский потенциал, основанный на использовании визуальных, риторических и символических средств и направленный на навязывание гражданам такого представления о происходящем в мире, которое не допускает двоякого толкования. По утверждению Э. Тоффлера, машина по принятию политических решений не только в индустриальных, но и постиндустриальных странах становится все более затопленной недостоверными данными и сталкивается с неизвестными ей опасностями [9, с. 622]. Но организаторы распространения ненадежных сведений убеждены, что вынашивают благовидные цели и их действия направлены на поддержание стабильности и обеспечение согласия в социуме, выработку программно-стратегических целей и задач развития общества, координацию деятельности субъектов политической системы и охрану государственной безопасности.
Чаще всего, однако, искаженная информация используется для укрепления власти и ее оснований, в борьбе за статусы, полномочия и ресурсы. Чтобы эта борьба была успешной, разработаны технологии, определяющие шаблон восприятия сообщений массовым сознанием, посредством такой коммуникации создают вымышленную реальность [10, с. 230]. Управление с помощью искаженных данных расширяет возможности государственных органов интерпретировать результаты собственной деятельности в выгодном свете. Характерно, что аргументы инициаторов принятия Закона РФ «Об исчислении времени» (2011 г.) почти совпадают с доводами оппонентов, настоявших на принятии противоположного решения о внесении изменений в данный правовой акт (2014 г.).
Элементом подсистемы являются спецслужбы. С одной стороны, они ведут борьбу с террористическими группировками, противостоят организованной преступности, с другой стороны, отстаивают интересы господствующего в обществе субъекта и обосновывают законность его действий, слабо контролируемы органами исполнительной и законодательной власти и обладают возможностями дезинформировать участников социально-политического процесса. Искаженные данные, представляемые спецслужбами, могут слу-
жить основой для принятия и репрессивных мер в отношении оппозиционных сил, и решений о вторжении войск на территорию других государств.
Еще одну подсистему искажения информации формируют партии. Участвуя в соперничестве за статусы, полномочия и ресурсы, эти субъекты политического процесса нередко включают в собственные программы заведомо невыполнимые проекты, превратно трактуют цели и задачи конкурентов, приписывая им действия, которые они не совершали, и замыслы, которые те не вынашивали. С особой интенсивностью партии распространяют недостоверные сведения в избирательных кампаниях.
Государственные органы и партии сотрудничают с агентствами консультирования, которые осуществляют интеллектуальное и организационное обеспечение политических кампаний посредством создания и реализации высокоэффективных технологий, главным образом информационно-пропагандистских, рассчитанных на манипулирование общественным мнением, преднамеренное искажение происходящего в электоральном пространстве. Как правило, такие агентства воспринимают политику в качестве бизнеса, оказывают содействие и тем претендентам на властные полномочия, которые не способны выполнить предвыборные обещания.
Для государств, спецслужб, партий, агентств политического консультирования ценно взаимодействие с такой подсистемой, как масс-медиа. Оно весьма привлекательно, так как пресса часто приносит достоверную информацию в жертву конъюнктурным соображениям, содействует субъектам политики в достижении целей, развенчивает их конкурентов. Влиятельные масс-медиа нередко привлекают к освещению региональных конфликтов местных журналистов, которые рассматривают события односторонне, пристрастно.
Как основной элемент данной подсистемы на формирование вкусов, взглядов, стереотипов поведения людей мощное воздействие оказывает телевидение. Оно предлагает населению упрощенные варианты трактовки событий, процессов, оказывая услугу массам, не желающим или неспособным искать ответы на сложные вопросы, доискиваться правды в обилии сообщений. Согласно данным ВЦИОМ с 1991 по 2013 год 60 процентов граждан России, почти вдвое больше, чем два десятилетия назад, стали воспринимать в качестве авторитетного источника информации именно телевидение, а доверие печатным изданиям уменьшилось с 19 до 7 процентов [11]. Более того, данные опроса, проведенного фондом «Общественное мнение» в 2014 году, свидетельствуют о том, что 60 процентов респондентов убеждены в объективности телевидения и только 7 процентов то же самое говорят о прессе [12]. Видимо, фрагментарность, мозаичность, калейдоскопичность в отражении реальности телевидением устраивает обывателя в большей мере, чем приглашение к обстоятельному анализу социально-политических явлений, предлагаемое печатными изданиями. В связи с возможностями распространения искаженных сообщений возникают противоречия между отдельными средствами массовой информации, группами журналистов, касающиеся соблюдения профессиональных стандартов.
Воздействию конъюнктурных соображений подвержены и социологические организации. В угоду субъектам политики они искажают информацию об отношении граждан к государственным деятелям, а также событиям и процессам, чаще всего демонстрируют такой подход в избирательных кампаниях.
Не меньший вклад в искажение сообщений вносят корпорации. С одной стороны, в конкуренции имеют преимущество те субъекты экономики, которые обладают разнообразными сведениями о состоянии рынка, превосходят другие компании в разработке технологий получения и передачи данных. С другой стороны, корпорации систематически искажают информацию о доходах, с которых уплачивают налоги [13, с. 119], ради получения прибыли вводят население в заблуждение относительно потребительских свойств товаров и услуг. Осложнено и получение инвесторами надежных сведений о деятельности, осуществ-
ляемой на рынках капитала. Интересы государств и корпораций, предлагающих населению недостоверные данные, могут совпадать.
К распространению вольно интерпретируемой информации склонны и конфессиональные объединения. Опираясь на догматы, утвержденные столетия назад, религиозные деятели предлагают населению собственные объяснения процессов глобализации, достижений научно-технического прогресса, конвергенции информационных и коммуникационных технологий.
Условия, создаваемые подсистемами и их элементами для перехода стран к постинформационному обществу, благоприятны. Признаки, присущие такому социуму, можно обнаружить в большинстве сфер жизни государств. Постинформационное общество в состоянии соединить противоположные компоненты социально-политической мозаики, быть симбиозом уродливого и прекрасного, элементов свободы и авторитаризма, демократии и плутократии, либеральной экономики и государственного капитализма. Условия для формирования постинформационного общества сложились и в постсоветском пространстве. Так, 72 процента граждан России, опрошенных фондом «Общественное мнение» в 2014 году, убеждены, что о ряде значимых проблем допустимо умалчивать в государственных интересах, несмотря на то что вследствие этого могут быть скрыты от общества просчеты, повлекшие плачевные последствия для населения, а также действия, совершаемые в угоду интересам политической элиты, факты неправомерного расходования средств из бюджета. 54 процента респондентов считают, что в государственных интересах приемлемо и искажение сведений, раскрывающих проблемы [12], хотя, по мнению специалистов в сфере применения технологий, распространение недостоверных данных даже одной из взаимосвязанных информационных систем чревато непредсказуемыми последствиями.
Надо полагать, терпимое отношение граждан к искажению информации органами власти объясняется тем, что в постсоветском пространстве сохраняют силу и стойкость стандарты поведения и ценности, разделяемые человеком массы, которому свойственны вульгарно-заурядные предпочтения, социальная безучастность. Обладание, скажем, планшетным компьютером «Айпэд» последней модели, произведенным компанией «Эппл», не влечет автоматическое обогащение индивида разносторонними знаниями о мире и развитие его способности сопоставлять данные опыта и обобщать изведанное, раскрывать дезинформацию. Оснащенность продуктами передовых технологий не порождает и чью-либо решимость проявить себя в деятельности гражданского общества и отказаться от использования в оценке событий и явлений социально-политического процесса навыков, которыми обладает человек массы.
Навыки индивида, чьи духовная жизнь и мышление усреднены, стандартизированы, являются оптимальными для существования в постинформационном обществе. Достоверные данные часто вызывают беспокойство человека, лишают его душевного комфорта. Индивид не готов к корректировке своего поведения и мировоззрения с учетом происходящих перемен, не справляется с анализом получаемых сообщений, ощущает усталость от ежедневного созерцания будничной реальности и выбирает из многочисленных источников сведений минимальное количество тех, которые предоставляют ему непротиворечивую интерпретацию событий. Традиционные источники информации оказывают на человека массы воздействие, подобное гипнотическому, и вызывают желаемую для управляющих реакцию. Стереотипы и представления, сложившиеся в его сознании, облегчают формирование иллюзии о том, что указанные подсистемы делают все возможное для инновационного развития общества. Под влиянием недостоверных данных складывается индифферентное отношение населения к жизненно важным процессам или же деятельность граждан может быть направлена в выгодное для господствующего в обществе субъекта русло, к примеру, возбуждена ненависть одного народа к другому. Находясь под постоянным контролем данных подсистем, люди не выражают устремленность к добровольному участию в решении
общих задач, у них не выработан иммунитет против не заслуживающих доверия сообщений. Чем проще толкование происшедшего, тем населению легче воспринять сведения о происшествиях, катаклизмах, конфликтах.
Именно в конфликтах, внутриполитических и международных, отчетливо проявляется упорядоченный и организованный характер распространения недостоверной информации. Систему искажения сообщений цементируют органы власти. Все звенья государственного механизма действуют слаженно, попеременно одни административные учреждения подтверждают, что распространенные другими органами власти искаженные сведения являются точными. Недостоверные данные публично распространяют президенты, а преуспевшие в этом министры становятся популярными. Управляющие осознают, что использование для поддержания общественного порядка информационного насилия, когда население получает из традиционных источников, охватывающих территорию всей страны, не заслуживающие доверия сведения о конкретных событиях, может оказаться эффективнее и обойтись дешевле, чем содержание правоохранительных органов. Обстоятельства для формирования постинформационного общества особенно благоприятны, когда объем предлагаемых населению недостоверных данных значительно превышает количество надежных сообщений, а свобода творчества подменяется свободой распространять искаженные представления о реальности.
Если часть членов общества выражает недовольство по поводу возрастающего объема циркулирующих в социуме неточных сведений, смягчить негативное отношение людей к указанным подсистемам может распространение господствующим в обществе субъектом достоверных сообщений, соответствующих его интересам. Устремленность к созданию условий для предоставления населению надежной информации способны проявить отдельные группы экономической и интеллектуальной элиты, главным образом научной. Не исключено и формирование культуры меньшей части граждан, позволяющей им вести успешный поиск заслуживающих доверия сведений, использовать знания во благо себе и обществу. Но инструктивные, пропагандистские сообщения все же превалируют над другими видами информации, которая постепенно утрачивает статус стимула для развития большей части членов социума. Любой домысел может быть выдан за истину, а обсуждением слухов заменен анализ фактов. Велика вероятность того, что ожидаемое никогда не произойдет, а социум обсуждает его последствия: рассматриваются акции, которые не совершены, оцениваются решения, которые не приняты. Влияние предположений, догадок, искажающих реальность, отражается на мировых рынках, действиях правительств.
Причем чаще всего неблагоприятным образом. Как бы ни старался господствующий в социуме субъект обезопасить себя от треволнений, постинформационное общество не может быть защищено от кризисов. Подсистемы не всегда улавливают ту грань допустимого и терпимого населением в искажении сведений, пересечение которой чревато опасностями. Если объем распространяемой подсистемами и их элементами недостоверной информации резко увеличивается, а пласт предлагаемых населению надежных сообщений сокращается, как шагреневая кожа, кризисы происходят тем чаще, чем быстрее в той или иной стране ухудшается экономическая ситуация, увеличивается безработица и снижаются доходы граждан.
При возможном обеспечении свободы торговли и движения капитала в постинформационном обществе вероятны нестабильность и динамизм разнообразных процессов. Динамизм перемен может отражаться как в стремительном формировании производств и технологий, создании компаний и предприятий, так и скором прекращении их деятельности. В связи с изменением условий жизни люди опасаются потерять работу, испытывают неуверенность в будущем, переживают стресс. В сфере культуры наряду с демонстрацией духовных достижений индивидов мыслима изоляция государств. Она происходит в условиях, когда возникает необходимость защиты интересов страны от реальных или мнимых внутренних или внешних врагов. Начало такой изоляции может быть связано с распространением
националистических тенденций, культурного фундаментализма как приверженности традициям и ценностям, укоренившимся идеям и принципам. В социальной жизни наравне с утверждением определенных стандартов жизни и потребления потенциально сохранение межэтнических разногласий, религиозной нетерпимости, а также отсутствие гармонии в отношениях, сложившихся между поколениями, и возможности отстаивать свои интересы теми людьми, которые не имеют навыков использования высоких технологий. Одновременно существование власти одних граждан над другими для объединения или противопоставления социальных групп, необходимость в укреплении ее, потребность в контроле поведения и действий людей обусловливают долговременный интерес господствующего в обществе субъекта, других влиятельных участников политического процесса к сохранению системы искажения информации как компонента системы управления.
Библиографический список
1. Иноземцев, В. Переосмысливая грядущее. Крупнейшие американские ученые о современном развитии // Мировая экономика и международные отношения. - 1998. - № 11. - С. 5-26.
2. Фурастье, Ж. Великая надежда XX века / Ж. Фурастье. - М.: Прогресс, 2001. - 183 с.
3. Julien, C. Le suicide des démocraties. - P.: Grasset, 1972. - 316 p.
4. Турен, А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии / А. Турен. - М.: Научный мир, 1998. - 204 с.
5. Белл, Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. -М.: Прогресс, 1986. - C. 330-342.
6. Masuda, Y. The Information Society as Post-industrial Society. - Wash.: World Future Soc., 1983. - 171 р.
7. Турен, А. От обмена к коммуникации: рождение программированного общества // Новая технократическая волна на Западе / А. Турен. - М.: Прогресс, 1986. - С. 410-430.
8. Маслоу, А. Мотивация и личность / А. Маслоу. - СПб.: Евразия, 1999. - 478 с.
9. Тоффлер, Э. Третья волна / Э.Тоффлер - М.: АСТ, 2010. - 784 с.
10. Лиллекер, Д. Политическая коммуникация. Ключевые концепты / Д. Лиллекер - М.: Гуманит. центр, 2010. - 300 с.
11. Онлайн и офлайн: откуда получают информацию россияне // vciom.ru. Пресс--выпуск № 2370.
12. О средствах массовой информации // fom.ru/ smi-i-internet/11427
13. Богл, Д. Битва за душу капитализма / Д. Богл. - М.: Изд-во Инст-та Гайдара, 2011. - 424 с.
V.A. Evdokimov Omsk academy of the humanities SYSTEM DISTORTION OF INFORMATION IN THE POST-INFORMATION SOCIETY
The author considers such eventual vector of change of industrial society as turning of this one into the postinformation society, where disfigured information regularly prevails over accurate data and the system of distortion of facts serves as a component of system of governance. An attempt to define the main subsystems of distortion of facts in the post-information society is reflected also in the article.
Key words: system of distortion of information, industrial society, post-industrial society, post-information society.
References
1. Inozemtsev, V. Rethinking the future // World economy and international relations. - 1998. - № 11. - P. 526.
2. Furastie, J. Le Grand Espoir du XXe siècle. Progrès technique, progrès économique, progrès social. - Moscow: Progrès, 2001. - 183 p.
3. Julien, C. Le suicide des democracies. - P.: Grasset, 1972. - 316 p.
4. Touraine, А. Return of the actor: Social theory in post-industrial society. - Minneapolis: University of Minnesota Press, 1988. - 171 p.
5. Bell, D. Social frames of the information society // New technocratic wave in the West. - Moscow: Progress, 1986. - P. 330-342.
6. Masuda, Y. The Information Society as Post-industrial Society. - Wash.: World Future Soc., 1983. - 171 р.
7. Touraine, А. From exchange to communication: birth of programming society // New technocratic wave in the West. - Moscow: Progress, 1986. - P. 410-430.
8. Maslow, А. Motivation and personality. - Saint-Pet.: Euroasia, 1999. - 478 p.
9. Toffler, A. The third wave. - Moscow: ACT, 2010. - 784 p.
10. Lilleker, D. Key concepts in political communication. - Moscow: Centre for the Humanities, 2010. - 300 p.
11. Online and offline: where the Russians draw information // vciom.ru. Issue № 2370.
12. On the mass media // fom.ru/ smi-i-internet/11427
13. Bogle, J. The Battle for the Soul of Capitalism. - Moscow: Gaidar Institute Press, 2011. - 424 p.
Автор статьи - Владимир Анатольевич Евдокимов, доктор политических наук, профессор, Омская гуманитарная академия, e-mail: [email protected].
Рецензенты:
Е.В. Безвиконная, доктор политических наук, доцент, Омский государственный педагогический университет; В.Г. Пузиков, доктор философских наук, профессор, Омская гуманитарная академия.
УДК 333.22/29
В. М. Кононов
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ КАК ФАКТОР ИННОВАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ В СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
Разработка отвечающих вызовам времени инновационных стратегий и реализация эффективной инновационной политики выдвигаются в число важнейших приоритетов глобального и национального развития. Если при становлении капиталистического уклада, перевернувшего основания человеческого бытия, главными агентами производства выступали капитал и труд, то в условиях постиндустриальной парадигмы происходит расширение границ производительного труда. Все более значимыми его силами становятся наука, образование, воспитание и культура. Развертывание человеческого потенциала неизбежно определяется как императив устойчивого инновационного развития общества, а значит, и как действенный фактор политики. Поэтому требуется существенная переоценка места и роли социальной сферы, взятой в формате науки, образования и культуры, превращающихся в основного движителя общественного развития. В этом своем содержании социальная сфера предстает как пространство, в котором формируются точки инновационного роста. А для России, до сих пор переживающей пертурбационные сдвиги, крайне важными остаются разработки концептуального и методологического типа, поскольку они определяют принципы и механизмы взаимосвязи между факторами и субъектами инновационного процесса. И каждую ситуацию - по-новому, особенно в ситуациях-метаморфозах, как в нынешнее время. Этот круг вопросов и определил содержательный пафос предлагаемой публикации. Ключевые слова: инновационная политика, социальный и человеческий капиталы, человеческий потенциал, наука, образование, реальное производство, историческая ситуация, исторический кризис, субъект, объект.
Реальность бизнеса такова, что «лидер производит технологии, а аутсайдер производит вещи». Сегодня, учитывая характерную для мира высокую динамику генерации и реализации продуктов фундаментальных научных исследований в глобальной системе разделения труда, решающую роль приобретают как качественно новые технологии, так и качественно новые механизмы функционирования производства. Но разработка подобных технологий и механизмов (при всей их глобальной сущности) практически никогда не может исходить исключительно из всеобщих объективных моментов и абстрактно-всеобщих теоретических оснований. Такую картину (да и то, лишь в вероятности) можно было бы наблюдать при их переносе на практически пустое социально-экономическое и социокультурное место. В этом случае социально-практическая трансгрессия могла бы и реализоваться. Но, как правило, людям приходится быть не столько идеалистами, сколько материалистами - то есть исходить из объективной реальности общественной жизни, включая объективные и субъективные обстоятельства места и времени. Практические политики и экономисты обречены исходить из наличного ресурсного, в том числе и человеческого «материала», быть
