CC BY
7
Труды Кольского научного центра РАН. Гуманитарные исследования. Вып. 22. 2022. Т. 13, № 2. С. 62-75.
Transactions of the tola Science Centre of RAS. Humanitarian Studies. Series 22. 2022. Vol. 13, no. 2. P. 62-75.
Научная статья
УДК 301.18(924.14/16)
doi:10.37614/2307-5252.2022.2.13.22.005
СИСТЕМА ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ В ПОЛИЭТНИЧЕСКОМ СООБЩЕСТВЕ СТРОИТЕЛЕЙ МУРМАНСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ
Ольга Васильевна Змеева
Центр гуманитарных проблем Баренц региона Федерального исследовательского центра «Кольский научный центр Российской академии наук», Апатиты, Россия, zmeyeva@rambler.ru, https://orcid.org/0000-0002-3909-1582
Аннотация
Цель статьи — на материале архивных документов и на основе концепции социального действия М. Вебера и Т. Парсонса выявить повторяющиеся типы взаимодействий участников строительства Мурманской железной дороги в 1915-1916 гг. Объект исследования — социальные группы, члены которых идентифицировались другими действующими субъектами как представители этнической общности. В качестве основных участников взаимодействия рассматриваются, с одной стороны, представители службы охраны, преимущественно стражники-«кавказцы», с другой стороны — находившиеся в прямой зависимости от них военнопленные и разнорабочие-китайцы. Представители этих групп — потенциально участники конфликтных ситуаций. Сделан вывод, что конфликтные и соперничающие формы интеракции можно представить как выстраиваемую общностями адаптационную систему, которая базировалась на реализации культурных моделей, привнесенных этническими группами в социальную структуру Мурманской железной дороги. Социальные взаимодействия, опирающиеся на ранее усвоенные культурные нормы и представления, адаптировались к новым обстоятельствам и способствовали реализации социального порядка, фактически основанного на коллективной социальной справедливости. Ключевые слова:
социальная система, структура, социальное действие, интеракция, конфликт, актор, этносоциальные группы, стражники, военнопленные, кавказцы, китайцы Благодарности:
статья выполнена по теме государственного задания Центра гуманитарных проблем Баренц региона Кольского научного центра Российской академии наук № FMEZ-2022-0028.
Для цитирования: Змеева О. В. Система взаимодействий в полиэтническом сообществе строителей Мурманской железной дороги // Труды Кольского научного центра РАН. Гуманитарные исследования. Вып. 22. 2022. Т. 13, № 2. С. 62-75. doi:10.37614/2307-5252.2022.2.13.22.005
Original article
THE SYSTEM OF INTERACTIONS IN THE MULTI-ETHNIC COMMUNITY OF BUILDERS OF THE MURMANSK RAILWAY
Olga V. Zmeeva
Barents Centre of the Humanities of the Kola Science Centre of the Russian Academy of Sciences, Apatity, Russia, zmeyeva@rambler.ru, https://orcid.org/0000-0002-3909-1582
© Змеева О. В., 2022
Abstract
The purpose of the article is to identify repetitive types of interactions among the participants in the construction of the Murmansk Railway in 1915-1916 based on the material of archival documents and on the basis of the social action concept of M. Weber and T. Parsons. The object of the study is social groups whose members were identified by other actors as representatives of an ethnic community. The main participants in the interaction are, on the one hand, representatives of the security service, mainly guards — "Caucasians", on the other hand, prisoners of war and laborers — Chinese who were directly dependent on them. Representatives of these groups are potentially participants in conflict situations. It is concluded that conflict and rival forms of interaction can be represented as an adaptive system built by communities, which was based on the implementation of cultural models introduced by ethnic groups into the social structure of the Murmansk Railway. Social interactions based on previously assimilated cultural norms and ideas adapted to new circumstances and contributed to the implementation of a social order that was actually based on collective social justice. Keywords:
social system, structure, social action, interaction, conflict, actor, ethnosocial groups, guards, prisoners of war, Caucasians, Chinese Acknowledgments:
the article was supported by the federal budget to carry out the state task of the Barents Centre of the Humanities of the Kola Science Centre of the Russian Academy of Sciences No. FMEZ-2022-0028.
For citation: Zmeeva O. V. The system of interactions in the multi-ethnic community of builders of the Murmansk Railway // Transactions of the Kola Science Centre of RAS. Humanitarian Studies. Series 22. 2022. Vol. 13, no. 2. P. 62-75. doi:10.37614/2307-5252.2022.2.13.22.005
Введение
Взаимодействие как философская категория включает целый ряд аспектов, отражающих процессы воздействия двух и более объектов друг на друга, взаимосвязи между ними, включающие компоненты «изменения состояния, взаимоперехода, а также порождение одним объектом другого» [1 : 81]. В структуре разнообразных интерпретаций понятия вычленяются «методологические эффекты» подобных связей, объединенные интегрирующим фактором, носящие объективный и универсальный характер [2 : 60-61]. Вслед за философским пониманием термина социальный аспект подразумевает, что система сложных форм взаимодействия субъектов / объектов может быть включена в структуру понятия общества. Социум, таким образом, в самом простом варианте является «продуктом» взаимодействия людей [1 : 81]. В этой связи особого внимания заслуживают единицы анализа систем социальных взаимодействий.
Основные понятия теории социального действия, родоначальником которой в социологической науке принято считать М. Вебера, остаются связующими элементами как концепций интерпретативной парадигмы (интеракционистской, этнометодологической, феноменологической) (подробнее см.: [3]), так и идей интегративного подхода (прежде всего в трудах П. Сорокина и Т. Парсонса) [4-9].
М. Вебер предложил понятие социального или «общностно ориентированного» действия для обозначения действий индивида, которые «субъективно осмысленно соотносятся с поведением других людей» [10 : 509]. Действия социальны, если они ориентированы на поведение других и имеют осознанный характер. Это значит, что социальное действие связано с ожиданием (или социальными установками) определенного общественного поведения, а также оно непременно направлено на индивида, совокупность индивидов или даже на социально общие структуры (например, государство).
Люди, совершающие социальные действия, называются акторами. Действие актора, которое осуществляется в ответ на действие, ранее совершенное другим актором в отношении действующего, — суть понятия «социальное взаимодействие» или «социальная интеракция». Как вид связи социальное взаимодействие — это и есть система взаимообусловленных действий. Социологическая энциклопедия предлагает такое определение: «Социальное взаимодействие — процесс непосредственного или опосредованного воздействия социальных объектов друг на друга, в котором взаимодействующие стороны связаны циклической причинной зависимостью» [11: 965].
Структурирование понятия «социальное взаимодействие», проведенное О. А. Врублевской, показало ряд особенностей, подчеркивающих его ценностный аспект. Интеракция рассматривается и как разрешение противоречий «в направленности особых интересов индивидов, социальных групп и общностей», и как «форма социальной коммуникации», и как «система взаимообусловленных социальных действий», и как «процесс воздействия субъектов друг на друга». Дефиниции объединены общими условиями: системой регулирования интересов (целей) акторов, взаимным воздействием друг на друга, то есть реализацией социальных действий партнеров, приспособлением действий одного к действиям другого, ожидаемым результатом со стороны другого, обменом действиями и т. п. [2 : 62-64].
Развивая концепцию социального действия, Т. Парсонс считал, что социальная система — это система процессов взаимодействия акторов, а структура социальной системы — это структура отношений между акторами, включенными в процессы взаимодействия [12 : 23]. Для изучения структуры социальной системы, связанной с отдельным актором, необходимо учитывать несколько обстоятельств. Во-первых, обозначить позицию актора в социальной системе относительно других акторов, то есть определить его статус. Во-вторых, необходимо определить, что актор делает по отношению к другим, то есть какие он выполняет (играет) роли. Первый аспект Т. Парсонс называет позиционным, а второй — процессуальным [12 : 24]. Сам актор как единица социальной системы — это «организованная система всей статусов и ролей, относящихся к нему как к социальному объекту и как к автору системы ролевых действий» [12 : 24].
Социальная система, таким образом, это своего рода сеть взаимодействий индивидов. При этом каждый отдельный человек — это одновременно и действующий субъект, преследующий собственные цели, и объект, на которого ориентированы действия другого индивида.
Настоящая статья нацелена на выявление повторяющихся типов интеракций участников строительства Мурманской железной дороги в 1915-1916 гг. Учитывая протяженность магистрали (987 верст)1 и массовое вовлечение в процесс строительства трудовых мигрантов, допустим, что на всех участках дороги социальная структура была более или менее идентична.
Объектом изучения стали крупные социальные группы, действующие субъекты которых воспринимались другими акторами как представители этнической общности. То есть ключевыми признаками при отборе были, прежде всего, социальный статус и этническая принадлежность работников. Неизменной стороной в ситуациях социальных взаимодействий выступали представители службы охраны, в частности, так называемые стражники-кавказцы. В качестве другой стороны мы рассматриваем социальные группы, которые находились
в непосредственной зависимости от охраны. Такими, очевидно, являлись группы военнопленных. Особого присмотра со стороны стражников требовали, помимо военнопленных, разнорабочие, а именно группы китайцев. Представители этих групп — потенциально участники конфликтных ситуаций.
В структуре социальных взаимодействий стражников с Кавказа и других участников строительства железнодорожной магистрали наиболее распространенной формой интеракции являлся конфликт. Такой дисбаланс закономерен, поскольку материалы архивных фондов сохранили в большей степени указания на нарушения норм, правил поведения. Документы содержат различного рода переписку, включающую детализированное санкционирование различных форм девиантного поведения. В данной работе представлен анализ документов из фондов Национального архива Республики Карелия (НАРК), посвященных различным аспектам социальных взаимодействий стражников-кавказцев и отдельных групп рабочих (военнопленных, «китайцев») — участников строительства Мурманской железной дороги в 1915-1917 гг.2.
Стражники в социальной структуре Мурманской железной дороги
Охрана Мурманской железной дороги состояла из этнически разнообразных команд стражников, которые выполняли функции охраны людей и объектов. Набор в стражники черкесов, ингушей, чеченцев, лезгин, киргизов и представителей некоторых других этнических групп осуществлялся вплоть до окончания строительства в 1916 г. и был решением Управления3. Аргументация выглядела просто: русские не хотят работать стражниками, поэтому комплектация службы охраны осуществляется за счет мотивированных «кавказцев». Олонецкий губернатор М. Зубовский еще до начала земляных работ сообщал, что «вообще не оказалось желающих поступить на службу, так как в настоящее время самый плохой чернорабочий получает за свой труд значительно больше полицейского урядника»4. Историк Т. И. Трошина предположила, что для охранных целей на север были отправлены «горские части, предположительно из Владикавказа» [13 : 160].
К январю 1917 г., по данным, полученным от Жандармского Управления, на железнодорожной линии находилось 3220 стражников5. Расчет сотрудников, необходимых для службы в охране, в 1915 г. производился, «считая 1 человека стражи на 30 военнопленных»6. Позднее правила расчета изменились. В «Справке к докладу Счетного Отдела от 13-го января 1917 г.» мы обнаруживаем другой принцип: один стражник на десять военнопленных, плюс 1 тыс. стражников, необходимых на линии «согласно постановления Особого Комитета, для охраны касс, сопровождения артельщиков»7. Охрана делилась на команды и распределялась по участкам пути. У команды стражников была определенная иерархия: взводный, старший стражник, дежурный по команде, стражники. Они имели военное подчинение и несли военно-полицейскую службу, для отражения вооруженного нападения могли использовать как холодное, так и огнестрельное оружие.
Управление, формируя охрану «из кавказских народностей», считало, что создает таким образом «терпимые условия» сосуществования разных этнических групп, а именно подданных Российской империи, китайских граждан, военнопленных австро-венгерского и германского подданств. Формируя «армию» рабочих, в которой к производственным отношениям добавилось смешение «языков, привычек и требований» разных «народностей» мира, руководство пыталось
упорядочить систему взаимодействия в этом искусственно созданном обществе8. Действия служб охраны регламентировались нормативно-правовыми документами (например, «Инструкцией стражникам, находящимся на постройке Мурманской железной дороги», «Положением о военнопленных», Уставом гарнизонной службы9) (подробнее см.: [14]).
Социальная структура Мурманской железной дороги включала вольнонаемных и военнопленных, начальников и охранников, местных и приезжих. Многочисленные этносоциальные группы были объединены общей целью строительства железной дороги, связывающей столицу империи и Мурманское побережье, обеспечивающей прямой выход в воды Северного Ледовитого океана: «Русские, финны, татары, армяне, черкесы, дагестанцы, чехи, венгры, немцы, китайцы — были собраны для одной цели и требовали особого напряжения организующей воли для согласования их действий... »10.
Необходимость совместного проживания (а на участках, например, к концу строительного сезона 1915 г. находилось более 60 тыс. человек [15 : 106]) создавала множество проблем. Они были связаны не только с климатической, но и с социально-культурной адаптацией участников строительства. Конечно, стражники не являлись исключением и часто оказывались в проблемных ситуациях. Отношения обострялись как внутри групп охраны, так и во взаимодействиях стражников с другими работниками. Но, поскольку группы охраны были востребованы системой в течение всего периода строительства, стражники в отдельных ситуациях имели возможность самостоятельно принимать решение о восстановлении нарушенного социального порядка [16].
Стражники и военнопленные: социальные взаимодействия
Среди групп — участников строительства Мурманской железной дороги особого внимания требуют те, над которыми осуществлялся постоянный контроль11. Одна из самых многочисленных групп — военнопленные12. Стражник проводил с военнопленными много времени, его обязанности не ограничивались сопровождением военнопленных до места работы. Они включали «наблюдение за правильностью исполнения военнопленными распоряжений технической администрации дорог и успешностью работ их на участках, наблюдение за порядком среди них, предупреждение и пресечение побегов, а также сопровождение пленных на работы»13.
Нормативная система требовала от представителей охраны пресекать все возможные нарушения, которые совершались военнопленными. При этом особым требованием к стражникам при взаимодействии с военнопленными являлась гуманность, что, как правило, не выполнялось стражниками-кавказцами. В функции охраны входил «ближайший надзор» за военнопленными на рабочем месте и в местах отдыха с обязательным контролем их деятельности. При совершении военнопленным серьезных правонарушений стражники имели возможность использовать оружие, например, в случае побега.
Система взаимосвязей стражников с военнопленными была основана, прежде всего, на статусном взаимодействии, соответствующем отношениям «начальник — подчиненный» или «полицейский — задержанный». Помимо того, что участники взаимодействия имели формальное положение, обе группы являлись исполнителями ролей, которые должны были соответствовать занимаемому статусу. Так, военнопленные, будучи захваченными лицами, свобода которых ограничена, выполняли роли неприятеля, противника, врага.
Имеющие власть стражники, не знающие языка военнопленного, в ситуациях непосредственного общения позволяли себе использовать методы принуждения в случае неповиновения или отказа выполнять запланированные работы. Но и военнопленные использовали насильственные методы. Яркий пример взаимного нанесения побоев показан в одном из «Докладов по делу охраны». Ротмистр Бородин свидетельствовал, что за невыход на работу группы военнопленных стражник наказал их, поставив «на стойку на два часа». Стражник Джеватханов расценил отказ одного из военнопленных выполнить распоряжение как «сопротивление» и ударил его «легко прикладом ружья». Реакция пленных на действия охранника была коллективной — «все семь пленных набросились на Джеватханова. Пленный Кудермин отнял у стражника винтовку, коей нанес ему 2 легких удара по левой руке, нанеся ссадину на локте, и повредил ноготь большого пальца»14.
Среди жалоб военнопленных на представителей охраны наиболее распространенными были указания на жестокость и побои со стороны стражников-кавказцев [17 : 128 ; 18 : 128]. В подобных случаях проявлялась высокая конфликтность взаимодействующих групп, особенно если учесть специфику территорий, на которых велось строительство магистрали, обстоятельства военного времени, а также сформированное отношение к военнопленным как представителям действующего противника. В этой связи можно предположить, что негативный аспект взаимодействия стражников и военнопленных являлся ожидаемым и с одной, и с другой стороны. Так, в телеграмме, направленной в Управление из Чупы в сентябре 1916 г., наблюдатель отмечал: «Крайне недостаточное количество стражников значительно понизило производительность труда военнопленных... чувствующих отсутствие силы, которая могла бы держать их в повиновении»15.
Создание стражниками и военнопленными конфликтных ситуаций, очевидно, влияло как на взаимодействия с вновь прибывшими участниками строительства, так и на динамику условий, в которых формировалась потенциальная заинтересованность в продолжении отношений. Казалось бы, усилия сторон в таком случае должны быть направлены на поиски решений, позволяющих сгладить текущие разногласия. Для того чтобы избежать побоев, военнопленному необходимо беспрекословно исполнять команды стражников. В итоге был бы реализован стандартный с психолого-социологической точки зрения подход, когда актуализируется «потребность сохранения социального взаимодействия или его организация на новых основаниях / интересах» [19 : 222].
На конфликтном взаимодействии стражников и военнопленных сказывались не только социальные ожидания каждой из групп и стремления реализовать свои интересы. С большой долей вероятности можно говорить о следовании привычным культурным моделям одной или обеими сторонами. В таком случае можно пренебречь вопросом о статусах участников взаимодействия и остановиться на исполнении ролей. Так, охрана пленных немцев, венгров и австрийцев в представлении стражников-горцев, не владеющих «европейским языком», могла осуществляться должным образом только путем невербального взаимодействия. Предположим, что когда стражники, исполнявшие во взаимодействии с военнопленными роль «воспитателей», использовали при наказании символические этнические предметы [14 : 65], они демонстрировали таким образом представителю другой этнокультуры «приемлемое» в данных обстоятельствах поведение. Руководство требовало
от подчиненных соблюдения порядка, сглаживания и разрешения конфликтов, а те, в свою очередь, пользовались универсальным языком силы по отношению к военнопленным. В таких ситуациях реализовывались и субъект-объектные отношения. Стражники, используя нагайку как необходимую меру наказания и вызывая тем самым «озлобленность пленных»16, показывали, что военнопленный на Мурманской железной дороге — это всего лишь объект, который должен выполнять необходимые действия.
Кроме форм конфликтного взаимодействия, отношения стражников и военнопленных имели и формы сотрудничества. Такие случаи квалифицировались как нарушения нормативной системы.
Учащению случаев побега военнопленных «способствовали не только суровые условия труда на стройке, но также принудительный и несправедливый характер организации работы» [18 : 76-77]. Как известно, решение Управления привлечь к несению службы охраны представителей Средней Азии и Кавказа не только не разрешило, но и усугубило уже существующую проблему. В отдельных случаях стражники кооперировались с военнопленными и другими рабочими, занимая единую с ними позицию в отношении несоответствия ожидаемых и предложенных условий работы. К. М. Агамирзоев приводит примеры ситуаций взаимодействия стражников-кавказцев и военнопленных, в которых обе группы вместе «отказывались выходить на работы, протестуя против подневольного труда и невыносимых бытовых условий» [20 : 35]. Объединение представителей охраны и военнопленных также способствовало своего рода стиранию статусных различий между ними: «стражники получали мизерное содержание, соответствующее содержанию самих военнопленных» [20 : 35]. Непонимание стражниками поставленных перед ними задач приводило к оставлению места службы, сговору с военнопленными, участию в торговых, игровых и других ненормативных способах взаимодействия с ними. Начальник работ на одном из участков сделал вывод о неподдающихся «инструктированию» кавказских инородцах и, соответственно, о невозможности поддерживания ими порядка военно-полицейской службы ввиду систематического самовольного оставления постов17. Формами девиантного поведения, которые практиковали стражники-кавказцы, являлись отъем имущества (или денег) у других рабочих, игры в карты, торговля в бараках и другие.
Более того, стражники-кавказцы демонстрировали традиционные поведенческие модели и при взаимодействии с вышестоящим начальством. Например, они предпочитали использовать «домашнюю», привезенную с собой одежду, отказываясь «переодеваться в форму стражников» [20 : 35]. Некоторые не считали нужным подчиняться вышестоящему начальству, оставляли военнопленных без охраны, способствовали побегам военнопленных. Проконтролировать стражников не представлялось возможным — отсутствие транспортных путей и большие расстояния оставляли целые участки дороги под контролем только стражников. Заведующий жандармским надзором села Кандалакша, имевший опыт работы со стражниками-«черкасами», в рапорте заключал: «Служба таких людей стражниками принесет особенно мало пользы, так как при отсутствии способов передвижения я решительно не имею возможности объезжать район отделения»18. Оставаясь старшими, пусть и на время, стражники распоряжались подчиненными, предметами и другими окружающими их объектами, что способствовало ситуативному достижению поставленных перед ними целей.
Стражники и китайцы: социальные взаимодействия
Внутри социальной системы Мурманской железной дороги, которая была структурирована по этносоциальному признаку [21], выделялись группы, склонные к конфликтам. Одной из наиболее крупных конфликтогенных общностей являлись китайские рабочие.
Китайцы рассматривались руководством как группа, к которой требовалось особое внимание. В отличие от военнопленных, за которыми был предписан постоянный надзор, китайские рабочие, казалось бы, такого контроля не требовали. Не имевшие профессионального образования китайцы в основном использовались как чернорабочие. При этом трудовые мигранты «составляли артели от 100 до 200 человек» [22 : 36].
Размещение рабочих в бараках по принципу, учитывающему статусную и этническую принадлежности участников, способствовало возникновению форм группового взаимодействия, которые включали девиантное поведение. Отдельные бараки для стражников-кавказцев, китайских рабочих, немцев, финнов и т. д. способствовали реализации известной миграционной стратегии — анклавизации. Естественно, отделение и объединение крупных этнических групп рабочих провоцировали конфликтующие стороны к затягиванию споров, а также создавали условия для формирования этнических субколлективов, которые чаще демонстрируют традиционные или аффективные социальные действия.
Являясь этническим рабочим коллективом, китайцы регулярно становились участниками бунтов или протестов, устраивали беспорядки [20 : 36]. За ними прочно закрепился стереотип конфликтной этнической группы. Нанятые и привезенные на работу в Россию китайцы и корейцы отказывались покидать страну, когда были закончены контракты. Они брались за любую работу, вызывая недовольство местных рабочих, которые требовали «вывести весь желтый труд» [23].
Самоорганизация и активное коллективное противостояние одной этнической группы другой провоцировали конфликтные взаимодействия. Они были связаны с условиями бытового содержания, с реализацией продовольствия и сроками выплаты жалованья. Приведем только один пример противостояния стражника китайским погромщикам: «.Во время обеда в барак № 3, что в Соломбала, в помещение кухни ворвались рабочие китайцы толпой человек до 200, которые произвели скандал: требуя белого хлеба вместо черного /белого хлеба не было/. Для удаления из кухни китайцев был позван стражник Султан Умалатов, который требовал, чтобы китайцы не скандалили и удалились из кухни. Однако китайцы не слушались стражника, а набросились на него: одни с палками, другие вынули ножи и бритвы, а один топор. Одному из служащих удалось топор вырвать у китайца, но в это время другие китайцы схватили сзади стражника за руки, а их соучастники выхватили из ножны шашку. К этому моменту явились другие стражники, и тогда китайцы поспешили разбегаться. Те, кои взяли шашку у стражника, выбежали на улицу, где, встретившись с городовым, бросили шашку, а сами убежали»19.
В данном случае предметом недовольства китайцев стало отсутствие определенного типа продукта. Появление стражника, требующего прекратить беспорядок, привело к вооруженному нападению на представителя охраны. Если подобный бунт рассматривать как отрицание социальных норм, то в данном случае группы китайских рабочих могут быть вполне сравнимы со стражниками-кавказцами, которые отвергают часть правил, например, во взаимодействиях с военнопленными. В ситуации коллективного мятежа стражник или стражники,
оказавшись в меньшинстве по сравнению с организованным коллективом китайских рабочих, вынуждены временно забыть о статусе надзирателя. В коллективном противостоянии и в ситуации необходимости поддерживать порядок стражники, по существу, меняются ролями с китайцами, играя роль потерпевших. Возможно, взаимодействие стражников и китайцев было построено на конкурентном принципе ситуативного удержания власти. Конфликт в таком случае может рассматриваться как элемент развития и становления структуры социальной системы.
Взаимодействия китайцев и стражников на строительстве Мурманской железной дороги предстают в достаточно жестоком противостоянии, включавшем использование оружия, нарушения телесной неприкосновенности человека. Обе противоборствующие группы для разрешения конфликта предпочитали использовать традиционные модели поведения, такие как месть за причиненный вред и оскорбления, непременное возвращение захваченного имущества и т. д.
Заключение
Казалось бы, формы взаимодействия стражников с представителями «охраняемых» групп на отдельных уровнях власти — подчинения сопряжены исключительно с девиантным и / или конфликтным поведением участников. Действительно, группы стражников-кавказцев регулярно создавали коммуникативные, бытовые и профессиональные проблемы. Именно поэтому начальники участков видели один из способов разрешения сложившейся ситуации в полной замене стражников-кавказцев русскими стражниками [14 : 66]. Быстро изменить положение дел не представлялось возможным из-за недостаточной численности охраны и трудной доступности отдельных участков, поэтому активно использовались формальные санкции: стражников самих подвергали дисциплинарным наказаниям, включая ограничение свободы.
Если рассматривать социальные взаимодействия между стражниками и участниками строительства с точки зрения реализации культурных моделей, привнесенных этническими группами в социальную структуру Мурманской железной дороги, то конфликтные и соперничающие формы интеракции можно представить как выстраиваемую общностями адаптационную систему. При этом в дальнейшем необходимо изучение традиционных систем представлений о нормах поведения, реального и ожидаемого, а также о принятых формах поощрения и наказания. Таким образом, социальные взаимодействия, опирающиеся на ранее усвоенные культурные нормы и представления, меняясь и адаптируясь к новым обстоятельствам, приводят к реализации акторами социального порядка, фактически основанного на коллективной социальной справедливости.
Мурманская железная дорога построена менее чем за полтора года: «Первая лопата земли была взята в начале июня 1916 года, а укладка сквозного рельсового пути от Петрозаводска до Северного Ледовитого океана была закончена 3 ноября 1916 года»20. Сам факт возведения крупного объекта за такой короткий срок подтверждает мысль о том, что созданная структура социальной системы функционировала как живой организм. Разнообразие форм социальных взаимодействий, которое существовало на рассматриваемом этапе, не было устойчивым, повторяемость их ограничивалась социальной средой. Постепенное выстраивание интеракций, потенциально-нормативное поведение способствовали формированию определенных типов отношений, стимулированных традиционными нормами, представлениями, ожиданиями.
Примечания
1 Мурманская железная дорога. Краткий очерк постройки железной дороги на Мурман с описанием ее района. Пг.: Издание Управления по постройке Мурманской железной дороги, 1916. С. 7.
2 Автор работала с материалами фондов № 20, 320, 777, 784 Национального архива Республики Карелия (НАРК).
3 Строительное управление Мурманской железной дороги (Управление по постройке Мурманской железной дороги).
4 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 4/25. Л. 4.
5 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 156.
6 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 4/28. Л. 16-16 об.
7 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 156.
8 Мурманская железная дорога. Краткий очерк постройки железной дороги на Мурман с описанием ее района. Пг.: Издание Управления по постройке Мурманской железной дороги, 1916. С. 71.
9 НАРК Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 180-190 об., то же: Ф. 320. Оп. 3. Д. 7/43. Л. 14-24; Положение о военнопленных / Военные уставы и наставления. Пг., 1914. 9 с.
10 Мурманская железная дорога. Краткий очерк постройки железной дороги на Мурман с описанием ее района. Пг.: Издание Управления по постройке Мурманской железной дороги, 1916. С. 72.
11 Наиболее крупные группы иностранных рабочих: военнопленные австро-венгерского и немецкого подданств, китайцы, канадцы. В «Справке к докладу Счетного Отдела от 13-го января 1917 г.» со ссылкой на сведения, полученные от Жандармского Управления, приведена конкретная цифра — 24 635 военнопленных (НАРК Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 156), китайцев — около 10 тыс. чел., канадцев — около 500 чел. (Мурманская железная дорога, 1916. С. 69-70).
12 Сведения о работавших на линии военнопленных различны. В официальном отчете о строительстве Мурманской железной дороги речь идет о приблизительной цифре — до 25 тыс. чел. к 1 сентября 1916 г. (Мурманская железная дорога, 1916. С. 69). По подсчетам А. А. Голубева — около 35 тыс. чел. на 1 февраля 1917 г. [17 : 119]. Р. Нахтигаль приводит данные о наибольшей концентрации военнопленных на линии к осени 1916 г. — 40 тыс. чел. [18 : 119]. В «Справке к докладу Счетного Отдела от 13-го января 1917 г.» — 24 635 военнопленных (НАРК Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 156).
13 НАРК Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 185.
14 НАРК Ф. 320. Оп. 3. Д. 5/36. Лл. 27-28.
15 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/ 362. Л. 69.
16 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 117/914. Л. 191.
17 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 68/531. Л. 24-25.
18 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 45/362. Л. 62 об.
19 НАРК. Ф. 320. Оп. 3. Д. 104/813. Л. 3-4.
20 Мурманская железная дорога. Краткий очерк постройки железной дороги на Мурман с описанием ее района. Пг.: Издание Управления по постройке Мурманской железной дороги, 1916. С. 23.
Список источников
1. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 81.
2. Врублевская О. А. О сущности понятия «социальное взаимодействие» в научных исследованиях // Сибирский журнал науки и технологий. 2006. № 5 (12). С. 60-65.
3. Кравченко Е. И. Теория социального действия: от Макса Вебера к феноменологам // Социологический журнал. 2001. № 3. С. 121-141.
4. Сорокин П. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет / Ин-т социологии. М.: Наука, 1994. 560 с.
5. Сорокин П. А. Социальная и культурная динамика. М.: Астрель, 2006. 1176 с.
6. Parsons T. The system of modern societies. Englewood Cliffs (N. J.): Prentice-Hall, 1971.152 p.
7. Парсонс Т. Система современных обществ / пер. с англ. Л. А. Седова и А. Д. Ковалева; под ред. М. С. Ковалевой. М.: Аспект-Пресс, 1998. 270 с.
8. Parsons T. The Structure of Social Action, New York: McGraw-Hill, 1949. 818 p.
9. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2018. 435 с.
10.Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 495-546.
11. Социальное взаимодействие // Социология. Энциклопедия. Минск: Книжный дом, 2003. С. 965.
12.Парсонс Т. Социальная система. М.: Академический проект, 2018. 530 с.
13.Трошина Т. И. Горцы на Европейском Севере России в годы «длинной войны» 1914-1920 гг. // Казаки и горцы в годы Первой мировой войны: материалы всерос. науч. конф. с междунар. участием (Ростов-на-Дону, 18-19 сентября 2014 г.) / отв. ред. акад. Г. Г. Матишов. Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2014. С.160-164.
14.Змеева О. В. Стражники Мурманской железной дороги: регулирование отношений и формирование этносоциального порядка (1915-1916 гг.) // Труды Кольского научного центра РАН. Гуманитарные исследования. Вып. 16. 2019. № 2 (10). С. 53-67.
15. Дубровская Е. Ю., Кораблев Н. А. Карелия в годы Первой мировой войны: 1914-1918. СПб.: Нестор-История, 2017. 432 с.
16. Змеева О. В. Мурманская железная дорога: установление и трансформация социального порядка // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2019. № 6 (183). С. 107-113.
17. Голубев А. А. Мурманская железная дорога. История строительства (1894-1917 гг.). СПб.: Петербургский гос. ун-т путей сообщения, 2011. 205 с.
18.Нахтигаль Р. Мурманская железная дорога (1915-1919 гг.): военная необходимость и экономические соображения: СПб.: Нестор-История, 2011. 320 с.
19. Пустовалова Е. В. Социальное взаимодействие в конфликте // Вестник НГУЭУ. 2020. № 1. С. 219-226.
20. Агамирзоев К. М. Путь на Север: исторический очерк. Петрозаводск: Скандинавия, 2008. 154 с.
21. Змеева О. В. Социальный порядок на Мурманстройке. Часть 1. Этнические группы — акторы социальной системы // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2021. Т. 43, № 8. С. 70-78.
22. Ярмолич Ф. К. Китайская диаспора на Кольском Севере в 20-е годы ХХ века: демографические характеристики // Живущие на Севере: вызов экстремальной среде. Мурманск, 2005. С. 36-39.
23. Трошина Т. И. «Желтый труд» на Европейском севере. Привлечение китайских рабочих на строительство Мурманской железной дороги и порта // Мурманск в истории Российской государственности: сб. докл. междунар. науч.-практич. конф. Екатеринбург: Сократ, 2016. С. 156-161.
References
1. Vzaimodejstvie [Interaction]. Filosofskij enciklopedicheskij slovar' [Philosophical Encyclopedic Dictionary]. Moscow, Sovetskaya enciklopediya, 1983, p. 81. (In Russ).
2. Vrublevskaya O. A. O sushchnosti ponyatiya "social'noe vzaimodejstvie" v nauchnyh issledovaniyah [On the essence of the concept of "social interaction" in scientific research]. Sibirskij zhurnal nauki i tekhnologij [Siberian Journal of Science and Technology], 2006, no. 5 (12), pp. 60-65. (In Russ.).
3. Kravchenko E. I. Teoriya social'nogo dejstviya: ot Maksa Vebera k fenomenologam [Theory of social action: from Max Weber to phenomenologists]. Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal], 2001, no. 3, pp. 121-141. (In Russ.).
4. Sorokin P. Obshchedostupnyj uchebnik sociologii. Stat'i raznyh let [Public textbook of sociology. Articles of different years]. Moscow, Nauka, 1994, 560 p. (In Russ.).
5. Sorokin P. A. Social'naya i kul'turnaya dinamika [Social and cultural dynamics]. Moscow, Astrel, 2006, 1176 p. (In Russ.).
6. Parsons T. The system of modern societies. Englewood Cliffs (N. J.), Prentice-Hall, 1971, 152 p.
7. Parsons T. Sistema sovremennyh obshchestv [The system of modern societies]. Moscow, Aspect-Press, 1998, 270 p. (In Russ.).
8. Parsons T. The Structure of Social Action. New York, McGraw-Hill, 1949, 818 p.
9. Parsons T. O strukture social'nogo dejstviya [On the structure of social action]. Moscow, Academic project, 2018, 435 p. (In Russ.).
10.Weber M. O nekotoryh kategoriyah ponimayushchej sociologii [About some categories of understanding sociology]. Veber M. Izbrannye proizvedeniya [M. Weber. Selected works]. Moscow, Progress, 1990, pp. 495-546. (In Russ.).
11.Social'noe vzaimodejstvie [Social interaction]. Sociologiya. Enciklopediya [Sociology. Encyclopedia]. Minsk, Book House, 2003, p. 965. (In Russ.).
12.Parsons T. Social'naya sistema [The Social System]. Moscow, Academic project, 2018, 530 p. (In Russ.).
13. Troshina T. I. Gorcy na Evropejskom Severe Rossii v gody "dlinnoj vojny" 1914-1920 gg. [Mountaineers in the European North of Russia during the "long war" of 1914-1920]. Kazaki i gorcy v gody Pervoj mirovoj vojny: materialy vseros. nauch. konf. s mezhdunar. uchastiem (Rostov-na-Donu, 18-19 sentyabrya 2014 g.) [Proceedings of the All-Russian Scientific Conference with International Participation "Cossacks and Mountaineers during the First World War]. Rostov-on-Don, Publishing House of the YUNTS RAS, 2014, pp. 160-164. (In Russ.).
14.Zmeeva O. V. Strazhniki Murmanskoj zheleznoj dorogi: regulirovanie otnoshenij i formirovanie etnosocial'nogo poryadka (1915-1916 gg.) [Guards of the Murmansk Railway: regulation of relations and formation of the ethno-social order (19151916)]. Trudy Kol'skogo nauchnogo centra RAN. Gumanitarnye issledovaniya [Transactions of the Kola Scientific Center of the Russian Academy of Sciences. Humanitarian Studies], Issue 16, 2019, no. 2 (10), pp. 53-67. (In Russ.).
15.Dubrovskaya E. Yu., Korablev N. A. Kareliya v gody Pervoj mirovoj vojny: 19141918 [Karelia during the First World War: 1914-1918]. Saint Petersburg, Nestor-History, 2017, 432 p. (In Russ.).
16.Zmeeva O. V. Murmanskaya zheleznaya doroga: ustanovlenie i transformaciya social'nogo poryadka [Murmansk Railway: establishment and transformation of social order]. Uchenye zapiski Petrozavodskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific Notes of Petrozavodsk State University], 2019, no. 6 (183), pp.107-113. (In Russ.).
17. Golubev A. A. Murmanskaya zheleznaya doroga. Istoriya stroitel'stva (1894-1917 gg.) [Murmansk Railway. History of construction (1894-1917)]. Saint Petersburg, Saint Petersburg State University of Railways, 2011, 205 p. (In Russ.).
18.Nachtigal R. Murmanskaya zheleznaya doroga (1915-1919 gg.): voennaya neobhodimost' i ekonomicheskie soobrazheniya [Murmansk Railway (1915-1919): military necessity and economic considerations]. Saint Petersburg, Nestor-Istoriya, 2011, 320 p. (In Russ.).
19.Pustovalova E. V. Social'noe vzaimodejstvie v konflikte [Social interaction in conflict]. Vestnik NGUEU [Herald of Novosibirsk State University of Economics and Management], 2020, no. 1, pp. 219-226. (In Russ.).
20.Agamirzoev K. M. Put' na Sever: istoricheskij ocherk [The Way to the North: a historical essay]. Petrozavodsk, Scandinavia, 2008, 154 p. (In Russ.).
21.Zmeeva O. V. Social'nyj poryadok na Murmanstrojke. Chast' 1. Etnicheskie gruppy — aktory social'noj sistemy [Social order in the Murmansk region. Part 1. Ethnic groups — actors of the social system]. Uchenye zapiski Petrozavodskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific Notes of Petrozavodsk State University], 2021, vol. 43, no. 8, pp. 70-78. (In Russ.).
22.Yarmolich F. K. Kitajskaya diaspora na Kol'skom Severe v 20-e gody XX veka: demograficheskie harakteristiki [The Chinese diaspora in the Kola North in the 20's of the twentieth century: demographic characteristics]. Zhivushchie na Severe: vyzov ekstremal'noj srede [Living in the North: challenging an extreme environment]. Murmansk, 2005, pp. 36-39. (In Russ.).
23. Troshina T. I. "Zheltyj trud" na Evropejskom severe. Privlechenie kitajskih rabochih na stroitel'stvo Murmanskoj zheleznoj dorogi i porta ['Yellow labor" in the European North. Attracting Chinese workers to the construction of the Murmansk railway and port]. Murmansk v istorii Rossijskoj gosudarstvennosti: sb. dokl. mezhdunar. nauch.-praktich. konf. [Collection of the Reports of the International Scientific and Practical Conference "Murmansk and History of Russian State System"]. Yekaterinburg, Socrates, 2016, pp. 156-161. (In Russ.).
Информация об авторе
О. В. Змеева — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник. Information about the author
O. V. Zmeeva — PhD (History), Senior Research Fellow.
Статья поступила в редакцию 31.03.2022; одобрена после рецензирования 14.04.2022; принята к публикации 19.04.2022.
The article was submitted 31.03.2022; approved after reviewing 14.04.2022; accepted for publication 19.04.2022.
