CC BY
77
М.В. Нежина
СИСТЕМА ОБЩЕСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ КРЕСТЬЯНСКОГО И КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ ПРИАМУРСКОГО КРАЯ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО ХХ в.)
Статья посвящена формированию системы общественного управления на вновь освоенных территориях Приамурского края во второй половине XIX - начале ХХ в.
Система общественного управления крестьянского и коренного населения Приамурского края, сложившаяся в дореволюционный период, является малоизученной в отечественной исторической литературе. Не будучи до настоящего времени темой специального исследования, она представлена фрагментарными сведениями о структурных элементах, вопросах компетенции, проблемах и направлениях функционирования сословного самоуправления земледельцев и аборигенов в обобщающих изданиях главного переселенческого управления и общеземской организации [1, 4], фундаментальных трудах по истории Сибири и Дальнего Востока [18], работах П.Ф. Унтербергера, А.И. Круша-нова, Л.М. и И.Л. Дамешек [13, 14, 21, 32, 33] и др. Некоторые аспекты преобразования общественного управления нашли отражение в ежегодных отчетах приамурских генерал-губернаторов [8, 9, 25] и военных губернаторов областей [5-7].
В данной статье представлены результаты исследования исторического опыта формирования системы общественного управления у крестьян и коренных жителей Амурской и Приморской (материковая часть) областей в дореволюционный период. Комплексное использование разнообразных источников, введение в научный оборот новых, преимущественно архивных, документов (материалы делопроизводства общественных учреждений) позволяют в значительной мере восполнить теоретический пробел в истории регионального самоуправления.
Процесс формирования крестьянского общественного управления на территории Приамурья и Приморья начался в середине XIX в., одновременно с открытием и освоением региона. Создание общественных структур у местного земледельческого населения вызывалось практическими задачами скорейшего обустройства и народнохозяйственного использования вновь присоединенного пограничного края. Однако значительным препятствием как в становлении системы крестьянского самоуправления, так и в решении колонизационных проблем стало отсутствие необходимых условий (прежде всего демографических и экономических). Эволюция института самоуправления амурского крестьянства в дореволюционный период включает несколько этапов, различающихся изменением его правового статуса:
1. 1856-1882 гг. - появление первых элементов общественного управления в процессе крестьянского переселения и начального освоения берегов Амура.
2. 1882-1902 гг. - преобразование общественного управления приамурских крестьян на основании Общего положения о крестьянах (19.02.1861 г.).
3. 1902 - февраль 1917 гг. - усиление административно-полицейского контроля над крестьянским самоуправлением. Введение института крестьянских начальников в Амурской и Приморской областях.
В рамках первого этапа на основаниях, признанных на первое время «удобоприменимыми к краю и достаточными для управления», сложилась упрощенная структура крестьянского общественного управления [10, 11]. Низшим звеном являлось сельское общество, образуемое причисленными в местные крестьяне земледельческими переселенцами, проживавшими на территории одного поселения (не менее 15 дворов) [15. С. 361; 20. С. 13; 26. С. 520]. На сельском сходе крестьяне избирали на трехлетний срок главу общества - начальника (старосту, старшину), кандидатура которого утверждалась военным губернатором области [27. Ф. 704. Оп. 1. Д. 1. Л. 25]. Состав, предметы, пределы власти и ответственность сельского управления определялись общими правилами Сибирского учреждения, подготовленного генерал-губернатором Сибири М.М. Сперанским и высочайше утвержденного 22 июля 1822 г. Надзор за деятельностью общественного управления осуществляли полиция и военный губернатор. Постепенно планировалось распространить на регион и волостное правление, представленное мирским сходом старшин селений, входящих в волость, волостным головой и писарем. Однако волости как территориальные единицы появились в дальневосточных областях только в 1880-е гг.
Отмена крепостного права в 1861 г. потребовала унификации общественного устройства и управления российского крестьянства. За основу были взяты принципы самоуправления, сложившегося у государственных крестьян европейской части страны по реформе П.Д. Киселева (1838 г.). Все земледельческое сословие передавалось в ведение общих губернских и уездных учреждений, одновременно создавалась двухуровневая система общественного управления: волостное и сельское. Преобразования осуществлялись в регионах страны не единовременно, а индивидуально, с учетом местных особенностей и возможностей. Так, в Европейской России оно началось указом 18 января 1866 г., в Западной Сибири - 29 ноября 1879 г. В Приамурском крае, до 1884 г. являвшемся составной частью Восточной Сибири, образование сельских обществ и волостей, а также сельского и волостного управлений на основаниях, изложенных в Общем положении о крестьянах 19 февраля 1861 г. и в дополнительных к нему постановлениях, официально разрешено императорским указом 27 мая
1882 г. По мнению Совета главного управления Восточной Сибири, возможность проведения реформы кресть-
янского управления в регионе имелась еще в 1871 г., поскольку крестьяне находились в ведении общих губернских и уездных учреждений «существующим положением дела» [17. С. 255; 19. С. 72]. Основные принципы Положения 19.02.1861 г. без затруднения могли быть применены к крестьянскому населению Амурской области, проживавшему по р. Зее и ее притокам, которое в 1871 г. состояло из 27 селений, расположенных на расстоянии 200 верст, с населением в 2300 душ мужского и 2112 душ женского пола. В Приморской области, где малочисленное крестьянское население было разбросано на больших расстояниях, а также в крестьянских селениях Амурской области, находившихся вверх и вниз по Амуру от Благовещенска, полное применение указанного Положения не представлялось возможным. Ввиду этого Совет вышел с предложением предоставить право руководствоваться данным законодательным документом губернским и областным начальствам в управлении крестьянами, «насколько позволят местные обстоятельства», с предварительного разрешения генерал-губернатора. Однако, изучив мнение местной администрации относительно возможности и целесообразности применения начал Положения 1861 г. к земледельческому населению Приамурья и Приморья, правительство отложило принятие решения до начала 80-х гг. XIX в.
Процесс преобразования крестьянского общественного устройства и управления в Приамурском крае имел ряд особенностей [12. Ф. 18. Оп. 1. Д. 3]. Во-первых, пределы отдельных волостей как по числу жителей, так и по наибольшему расстоянию отдельных селений от центра волостного управления устанавливал генерал-губернатор, предварительно рассмотрев дело сначала в губернском Совете, а затем в Совете главного управления Восточной Сибири. Во-вторых, наблюдение за общественным управлением крестьян, рассмотрение жалоб на действия должностных лиц сельского и волостного управления и наложение на них административных взысканий в случае нарушения ими служебных обязанностей возлагались на земских заседателей и особые присутствия. В Благовещенске особое присутствие учреждалось сначала под председательством окружного судьи, в составе чиновника особых поручений при военном губернаторе (он же - заведующий крестьянами), окружного стряпчего и казначея. С 1898 г. его состав несколько изменился: председательствовал в присутствии вице-губернатор Амурской области, а с введением в Приамурском крае податной инспекции уездных казначеев заменили податные инспектора [12. Ф. 15-и. Оп. 1. Д. 45. Л. 1]. Жалобы на постановления крестьянских присутствий в Амурской области приносились губернатору. Одновременно вводились две должности земских заседателей с назначением им содержания по 600 руб. в год. Из них одна половина суммы выдавалась в виде жалованья, а другая - в виде столовых. Помимо этого, каждому заседателю полагалось по 300 руб. в год на канцелярские расходы. Государственное финансирование содержания земских заседателей в области началось с 1 января 1883 г. [27. Ф. 712. Оп. 1. Д. 23. Л. 2-4]. После 1887 г. содержание чиновников по крестьянским делам относилось на счет земских сборов. С введением штатов Амурского окружного полицейского управления, с 1 апреля 1889 г. должности земских заседателей и чиновника, заведовавшего крестьянами, упразд-
няются, а на их место учреждаются должности начальников округов с канцелярией и трех участковых приставов. К ним перешли обязанности по наблюдению за общественным управлением крестьян [12. Ф. 15-и. Оп. 1. Д. 45. Л. 1]. Как отмечал по этому поводу в своем отчете приамурский генерал-губернатор С.М. Духовской: «Возложение обязанностей мировых посредников на чиновников полиции, у которых и по их прямой должности всегда бывает много дел, в то же время на них лежали обязанности судебных следователей, было крайне неудобным для крестьян и обременительным для чиновников» [27. Ф. 704. Оп. 1. Д. 216. Л. 1-3].
Создание учреждений крестьянского общественного управления и последующее их функционирование строилось на основе специально разработанных в главном управлении Восточной Сибири документов (инструкций, правил), отражающих особенности регионов [8. С. 137]. Руководство преобразованием общественного устройства и управления восточносибирских крестьян возлагалось на губернаторов и рекомендовалось производить постепенно, учитывая местные условия.
Крестьянское общественное управление на началах Общего положения 1861 г. в Приамурском крае формировалось в процессе реализации его в Амурской области. К началу реформ на ее территории находилось 5 сельских обществ, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга, уже устроенных на началах указов 19 февраля 1861 г. Предполагаемое общественное устройство должно было распространиться на 7800 душ обоего пола [28. С. 102]. Формирование волостного и сельского правления в Приамурье отражено в архивных документах того времени. Детальное изучение содержания материалов делопроизводства крестьянского общественного управления позволяет выделить в нем несколько последовательных этапов [16. С. 78]. Подготовительная работа началась в конце 1882 г. и включала два основных направления: избрание доверенных на сельских сходах, составивших особое собрание под началом заведующего крестьянами Амурской области, где и решался вопрос об образовании волостей и сельских обществ в соответствии с законом, а также сбор необходимых сведений, обеспечивающих учет местной специфики в процессе осуществления реформы. К их числу относились: сведения о численности населения, количестве дворов, расстоянии между селениями и от каждого из них до г. Благовещенска, о состоянии дорог от селения до селения и т.п. Этап практической реализации крестьянского законодательства начался 1 декабря
1883 г., когда по распоряжению генерал-губернатора Восточной Сибири из существовавших в Амурской области сельских обществ было образовано 6 крестьянских волостей: Амурско-Зейская, Томская, Черемховская, Ивановская, Гильчинская и Завитинская [12. Ф. 15-и. Оп. 1. Д. 45. Л. 3]. Важно, что при проектировании разделения волостей губернаторам областей предписывалось принять во внимание интересы сельских жителей и приступать к новому разделению не иначе, как с их ведома и согласия на сходах. Учитывались также и финансовые возможности крестьянских обществ. В частности, относительно отдаленных поселений генерал-губернатор отмечал, что дальность расстояния от центра волости не может служить главным основанием для образования отдельных сельских обществ (взамен волостей). Хотя последнее и допус-
калось, но при этом следовало обратить особое внимание на то, «могут ли эти общества численным составом своего населения удовлетворить выбору должностных лиц сельского управления и суда и не будут ли для них непомерно тяжелы расходы на содержание вышеупомянутых лиц, писаря и проч.» [12. Ф. 15-и. Оп. 1. Д. 45. Л. 10]. В каждом конкретном случае данные обстоятельства следовало подробно разъяснить обществу.
До 1889 г. волости находились в ведении особого чиновника, заведующего крестьянами, и двух заседателей, после - окружного начальника и трех участковых приставов [3. С. 3-7; 23. С. 1]. Постепенно, с увеличением количества волостей, возрастало и число приставов. Так, в 1899 г. в Амурской области было уже 8 волостей (Ивановская, Гильчинская, Завитинская, Песча-ноозерская, Амуро-Зейская, Краснояровская, Бельская, Томская), делами которых ведали начальник округа и четыре участковых пристава [24. С. 3-4].
Одновременно с созданием волостей шло формирование органов общественного управления. В каждой деревне сельскими старшинами созывались сходы, где крестьянам предлагалось избрать сельского старосту и, если найдут нужным, других должностных лиц. Здесь же назначались выборные (десятидворные) на волостной сход (от каждых 10 дворов по 1 человеку). В свою очередь, волостной сход (сельские старосты и десятидворные) собирался для выборов волостного старшины и других должностных лиц волостного правления. Общественные приговоры об избрании волостных старшин необходимо было представить заведующему крестьянами области не позднее 15 декабря 1883 г. Таким образом, преобразование общественного управления крестьян Амурской области на основе Положения 1861 г. ограничивалось двухнедельным сроком (от момента создания волостей). Кандидатура волостного старшины утверждалась в должности военным губернатором. Круг обязанностей должностных лиц сельского и волостного правлений, как и компетенция крестьянского самоуправления, определялись Общим положением о крестьянах, без каких-либо особенностей и ограничений.
Относительно самостоятельности в действиях перечисленных выборных органов примечательно, что еще на подготовительном этапе преобразований главное управление Восточной Сибири обратило внимание губернаторов на то, что «с введением у крестьян общественного управления на началах высочайших указов 19.02.1861 г., всякое вмешательство администрации в дела, предоставленные ведению общественных крестьянских учреждений, должно быть, безусловно, устранено» [28. С. 113]. Однако данная рекомендация оказалась мало осуществима на практике, поскольку само законодательство закладывало механизм административного вмешательства, осуществляемого посредством утверждения в должности избранных кандидатов общественного управления, приговоров, принимаемых сходами крестьян, составления различного рода инструкций и правил для организации надлежащего функционирования правлений сельских обществ и т.п. В целом в пределах компетенции, предусмотренной действующим законодательством, сельские и волостные правления в Приамурском крае ведали широким кругом хозяйственно-культурных вопросов без каких-либо ограничений. Источники финансирования мно-
гих проблем, касающихся компетенции общественного управления, определялись его органами самостоятельно. В этом отношении показателен тот факт, что в Амурской области уже в 1885 г. «для удовлетворения местных потребностей волостных и сельских обществ сами общества установили денежный сбор с работника 16-55-летнего возраста в размере 6-8 рублей» [22. C. 17].
В целях организации грамотной и эффективной работы выборных должностных лиц крестьянского общественного управления административные власти позаботились о снабжении их информационными, разъясняющими и руководящими материалами. Так, считая крайне полезным ознакомить волостные и сельские управления с законоположениями по крестьянским делам, Главное управление Восточной Сибири обратилось к губернаторам с просьбой указать им для добровольной подписки следующие сочинения [28. C. 107]:
1. Свод узаконений и распоряжений правительства по устройству быта крестьян 1861-1879 гг.
2. Руководство для крестьян, волостных судов и уездных и губернских по крестьянским делам учреждений к постановлению, обжалованию и отмене решений по делам, подсудным волостному суду (изд. 1879).
3. Сборник узаконений и распоряжений правительства о правах и обязанностях сельских обывателей об их управлении и поземельном устройстве (2-е изд., 1873).
Многогранная и сложная деятельность учреждений крестьянского общественного управления фиксировалась в материалах делопроизводства. При каждом волостном правлении велись книги, предусмотренные ст. 9091 Общего положения о крестьянах: приказов, приговоров волостного схода, оценок и договоров, решений волостного и третейских судов. Во всех волостях были заведены однообразные формы книг на печатных бланках, составленные в главном управлении Восточной Сибири. Чтобы справиться с большим объемом канцелярских дел, в некоторых сельских и волостных правлениях Приамурья писарь брал себе помощника (с назначением жалованья). Вообще, в условиях безграмотности основной массы крестьян региона роль писаря в сельских и волостных правлениях была очень высока.
На других территориях Приамурского края: в Приморской области, во Владивостокском губернаторстве, а также в тех местностях Амурской области, где вследствие разбросанности селений на значительном друг от друга расстоянии было бы затруднительным образовать волости, генерал-губернатору предоставлялось право разрешить устройство сельских обществ и их общественного управления применительно к началам, изложенным в ст. 38-115 Положения о крестьянах Закавказского края. В ходе преобразований вышеупомянутое право нашло применение на практике. Приамурский генерал-губернатор С.М. Духовской во всеподданнейшем отчете за 1893-1895 гг. отмечал, что в Приморской области «крестьяне ведаются чинами полиции, которые руководствуются в своей деятельности утвержденной генерал-губернатором инструкцией, составленной применительно к положению о крестьянах Закавказского края» [8. C. 137]. Сущность указанных начал Закавказского положения состояла в том, что по нему особого волостного устройства и управления не устанавливалось и сельское общество являлось не
только хозяйственной, но вместе с тем и административной единицей, причем вместо крестьянского волостного суда учреждался сельский. По воспоминаниям приморского военного губернатора П.Ф. Унтербергера, «крестьянское население области первоначально пользовалось общественным управлением на основании Закаспийского положения, впоследствии, в 1891 г., на него было распространено деление на волости и введено волостное самоуправление» [33. С. 274].
Должностным лицам волостных и сельских управлений крестьян Восточной Сибири присваивались те же отличительные знаки, которые устанавливались во внутренних губерниях России. Так, волостной старшина, его помощники, волостные заседатели и сельский староста носили особые знаки из светлой бронзы, на лицевой стороне которых был изображен герб губернии (области), с надписью вокруг согласно должности: «волостной старшина», «сельский староста» и пр. На оборотной стороне - вензелевое изображение имени императора Александра II, с надписью вокруг него: «19 февраля 1861 года». Эти знаки носились на особых бронзовых цепях волостными старшинами на шее, а прочими должностными лицами на груди [30. С. 112]. Расходы на изготовление таких отличительных знаков относились на счет мирских сборов каждой волости и сельского общества по принадлежности.
Таким образом, в начале 80-х гг. XIX в. на области Приамурского края распространились основы Общего положения 1861 г., за некоторыми особенностями, продиктованными местными условиями. В процессе создания системы крестьянского общественного управления соблюдались принципы целесообразности и последовательности, а также учитывались численность, интересы и материальные возможности сельского населения. Одновременно в целях осуществления руководства и контроля за самоуправлением крестьян создавалась целая система административных крестьянских учреждений (земские заседатели, особые присутствия), усиленная в последующем законодательстве о крестьянах (90-е гг. XIX в.): крестьянские начальники, их уездные съезды, присутствия. Структура и компетенция общественного управления крестьян Приамурского края не претерпели существенных изменений вплоть до 1917 г. Включение основной массы местного населения в систему самоуправления позволило решать сложные задачи хозяйственного и культурного развития региона преимущественно за счет общественных, а не государственных финансов, что не могло не сказаться на низких темпах и эффективности данного процесса.
В рамках исследуемого периода численность коренных местных жителей, проживающих в южных районах Дальнего Востока, постепенно сокращалась. По сведениям А.И. Крушанова, в 1897 г. их было 17,9 тыс. человек, в 1912 - 17,2 тыс., в 1916 г. стало 15,9 тыс. [2. С. 13]. Тенденция к снижению численности аборигенного населения обусловлена ухудшением условий их жизни, поскольку с приходом русских переселенцев, занимавших самые лучшие земли и места промысла, аборигены уходили в другие районы, где было меньше рыбы и зверя. Так, на севере Дальнего Востока, куда не так охотно переселялись русские и почти вовсе не проникали китайцы и корейцы, численность коренного населения не
только не сократилась, но и увеличилась. Н.В. Турчанинов в статистическом очерке о населении Азиатской России приводит сравнительные данные о соотношении численности русских и инородческих жителей: в
1897 г. на ДВ зарегистрировано русских - 235 484 чел., или 63,3%, коренных инородцев 54 466 чел. (14,6%). К 1911 г. в регионе проживало всего 855 тыс. душ обоего пола (около 0,4 чел. на квадратную версту). На долю русских из этого числа приходилось 632 500 душ, или 74%, на долю коренных инородцев - 45 800 душ, или 5,4% [31. С. 67].
В соответствии с типом хозяйствования коренное население в Российской империи делилось на три разряда: оседлых, кочевых и бродячих. Большая часть дальневосточных аборигенов относилась ко второму из них. В Амурской области, по данным на начало 1890 г., числилось около 3000 душ кочующего населения, занимающегося звериным промыслом, и только 200 чел. работали на приисках [23. С. 2]. Перепись инородцев области в 1900-1901 гг. определила их количество в трех горно-полицейских округах в 1157 чел. [12. Ф. 8-и. Оп. 1. Д. 57. Л. 6]. Приморская область, за исключением Уссурийского края, по оценке Н.В. Турчанинова, к 1914 г. практически не была затронута русской колонизацией и составляла область перекочевок немногочисленных инородцев тунгусского племени. Все народы Дальнего Востока причислялись к податному сословию «инородцев».
Управление кочевыми и бродячими инородцами в Приморской и Амурской областях возлагалось на военных губернаторов и осуществлялось в соответствии с особыми законоположениями о коренных народах Сибири и Дальнего Востока, «соображаясь при том с обычаями разных племен, вошедших в состав области, и с местными условиями». Основными законодательными актами являлись Устав и Положение об управлении инородцев, принятые в 1822 г. и действовавшие без существенных изменений до начала ХХ в. [10. С. 60;
11. С. 12-13]. Ко времени присоединения Приамурья к Российскому государству их основные положения устарели, поскольку не учитывали изменений, произошедших в общественном строе аборигенов. С 1880-х гг. в правительственной политике прослеживается тенденция к унификации системы управления русского и инородческого населения. В дореволюционной историографии данное стремление трактовалось как «мудрая политика равного попечения о нуждах и пользах всего населения империи, без различия отдельных, входящих в состав его народностей» [29. С. XI]. В советской и современной исторической литературе оно расценивается как политика русификации без учета национальных особенностей [13; 14. С. 20-22].
Первыми шагами в преобразовании управления инородцев Сибири и Дальнего Востока в 80-е гг. XIX столетия стали: ликвидация степных дум, функции которых передавались областной администрации, и учреждение управления старшин, подчинявшихся волостным управлениям. Одновременно министерство внутренних дел разрабатывало полномасштабную административную реформу, имевшую целью унификацию управления русского и инородческого населения указанных регионов.
В соответствии с законоположением о крестьянских начальниках, высочайше утвержденным 2 июня
1898 г., которое было приведено в действие в Амурской и Приморской областях в силу закона 27 мая 1902 г., инородцы, за исключением мелких племен, не оставивших еще бродячего образа жизни и потому не соответствовавших началам гражданственности, приравнивались к крестьянам. Вместо родового управления инородных управ вводилось сельское управление по крестьянскому образцу. Собрание коренных жителей избирало старшину, утверждавшегося в должности военным губернатором. Следующей, более крупной единицей местного управления становилась волость, образованная из нескольких сельских обществ. Обязанности должностных лиц сельского и волостного управления аборигенами принципиально не отличались от аналогичных функций лиц крестьянского управления. Для осуществления административного контроля за их деятельностью создавались крестьянские и инородческие начальники, уездный съезд крестьянских и инородческих начальников.
Особенностью развития системы крестьянского общественного управления в Приморской области стало создание смешанных составов ее структурных компонентов,
причем в некоторых волостях с преобладанием аборигенного населения (Мариинско-Успенской, например). Несмотря на численное превосходство и равное пользование всеми угодьями (лесными, рыболовными), размер волостных повинностей для коренных народов устанавливался вдвое меньше, чем с русских земледельцев, которые несли и другие платежи (губернский, церковный сборы и пр.). Подобная практика раскладки общественных повинностей вызывала недовольство крестьян и нередко становилась предметом бескомпромиссных дискуссий на сходах, а затем объектом разбирательства крестьянских административных учреждений.
К 1916 г. было разработано и частично введено в действие Положение об управлении инородцами Приамурского края, в соответствии с которым большая часть народов Дальнего Востока окончательно приравнивалась к крестьянскому сословию. Преобразование общественного устройства и управления аборигенного населения региона на началах законоположений о крестьянах второй половины XIX столетия, с одной стороны, ускорило прогресс в их социально-экономическом развитии, с другой - способствовало дальнейшей русификации коренных жителей, стиранию национальной индивидуальности, забвению традиций.
ЛИТЕРАТУРА
1. Азиатская Россия. СПб., 1914. Т. 1: Люди и порядки за Уралом.
2. Алексеев А.И., Морозов Б.Н. Освоение русского Дальнего Востока (конец XIX в. - 1917 г.). М.: Наука, 1989.
3. Волости и населенные места. Амурская область. Благовещенск, 1893. Ч. 2.
4. Восточные окраины России. Приморская и Амурская области; Приамурье: Факты, цифры, наблюдения. М., 1909.
5. Всеподданнейшие отчеты военного губернатора Приморской области за 1907-1908 гг.
6. Всеподданнейший отчет военного губернатора Амурской области за 1912-1913 гг. Благовещенск, 1915.
7. Всеподданнейший отчет военного губернатора Приморской области генерал-лейтенанта Чичагова за 1900 год. Владивосток, 1901.
8. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Духовского. 1893-1895 гг. СПб., 1895.
9. Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора Гродекова. 1898-1900 гг. Хабаровск, 1901.
10. Высочайше утвержденное Положение об управлении Амурской области. 8 декабря 1858 г. // Дальний Восток России в материалах законодательства. 1856-1861 гг. Владивосток, 2002.
11. Высочайше утвержденное Положение об управлении Приморской области. 31 октября 1856 г. // Дальний Восток России в материалах зако-
нодательства. 1856-1861 гг. Владивосток, 2002.
12. Государственный архив Амурской области (ГААО).
13. ДамешекЛ.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX - нач. ХХ в.). Иркутск, 1986.
14. Дамешек Л.М., Дамешек И.Л. Управление народами Сибири и дальнего Востока (XVII - нач. ХХ в.) // Исторический опыт открытия, засе-
ления и освоения Приамурья и Приморья в XVII - ХХ вв. (к 350-летию начала похода В.Д. Пояркова на Амур): Тезисы докладов и сообщений. Владивосток, 1993. Вып. 1.
15. Живописная Россия. СПб., 1895. Т. 12, ч. 2.
16. Журнал Главного Комитета об устройстве сельского состояния (1 и 15 февраля 1882 г. № 3) // Сборник главнейших официальных докумен-
тов по управлению Восточной Сибирью. Иркутск, 1883. Т. 16: Преобразование общественного управления государственных крестьян Восточной Сибири. Вып. 1.
17. Исторические сведения о деятельности графа М.М. Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 год: В 2 т. СПб., 1872. Т. 2. С. 255.
18. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII - февраль 1917 г.). М., 1991.
19. История Сибири с древнейших времен до наших дней. Л., 1968. Т. 3.
20. Краткий очерк Приамурского края (по официальным данным). СПб., 1892.
21. Крушанов А.И. Октябрь на Дальнем Востоке. Владивосток, 1968. Ч. 1.
22. Обзор Амурской области за 1885 год. Благовещенск, 1886.
23. Обзор Амурской области за 1889 г. Благовещенск, 1890.
24. Обзор Амурской области за 1899 г. Благовещенск, 1900.
25. Отчеты Приамурского генерал-губернатора за 1883-1885, 1886-1891, 1896-1897, 1898-1900, 1901-1902, 1906-1907 гг.
26. Романов В.Ф. Дальний Восток // Азиатская Россия. СПб., 1914. Т. 1.
27. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ).
28. Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибирью. Иркутск, 1883. Т. 6, вып. 1.
29. Сборник законов об устройстве крестьян и инородцев Сибири и Степного края / Сост. Г.Г. Савич. СПб., 1903.
30. Сборник узаконений и распоряжений правительства об устройстве сельского состояния и учреждений по крестьянским делам в Амурской и Приморской областях. Благовещенск, 1901.
31. Турчанинов Н.В. Население Азиатской России: Статистический очерк // Азиатская Россия / Издание переселенческого управления и главного управления землеустройства и земледелия. СПб., 1914. Т. 1: Люди и порядки за Уралом.
32. Унтербергер П.Ф. Приамурский край. 1906-1910 гг. СПб., 1912.
33. Унтербергер П.Ф. Приморская область. 1856-1898 гг. СПб., 1900.
Статья представлена кафедрой отечественной истории исторического факультета Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «Исторические науки» 6 сентября 2006 г., принята к печати 13 сентября 2006 г.
