CC BY
47
СИСТЕМА КОРПОРАТИВНЫХ ПЕНСИЙ КАК ИННОВАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ: «ОСОБЕННЫЕ» УСЛОВИЯ «СРЕДЫ ВНЕДРЕНИЯ»
(НА МАТЕРИАЛАХ ГОРНОЗАВОДСКИХ ТОВАРИЩЕСТВ КАЗЕННЫХ ГОРНЫХ ЗАВОДОВ УРАЛА В 1865-1912 гг.)
П.А. Орлов
Южно-Уральский государственный университет, г. Челябинск
В условиях кризисного развития современного российского общества, проблема поиска нового формата государственной социальной политики и придания устойчивости ее базовому элементу - пенсионной системе, приобрела особую актуальность, сделав «пенсионную» тематику сферой активного внимания не только научных кругов, но и широкой общественности. Очевидно, было бы неверным не учитывать крайне неблагоприятную демографическую ситуацию, придающую любым оперативным действиям Правительства РФ чрезвычайный характер. Характер, радикально изменивший саму систему государственных мер в отношении социально уязвимых слоев населения, новая парадигма обеспечения которых уже выразилась в постановке «социальной защиты» и развитии принципиально отличающейся от технологий «социального обеспечения» децентрализованной инфраструктуры корпоративного пенсионного страхования с негосударственными пенсиями. Тем не менее, вряд ли возможно утверждать об успешном и результативном окончании этих инноваций, в сути которых россиян привычно интересуют не «перспективы», а «гарантии»1. Немаловажно и то, как ускоренная «отмена» государственной собственности на средства производства, «взращивание» в постсоветской России крупного промышленного и финансового капитала обострили проблему реализации социально-трудовых прав работниками частных предприятий и меры влияния государства на эти, квалифицируемые как «корпоративные», отношения. Десятилетие «нового русского капитализма», определенно, стало временем повсеместного произвола работодателей как в вопросах налоговой причастности к формированию государственного социального бюджета, так и в части исполнения норм трудового и пенсионного законодательства по отношению к собственным работникам.
В целом, при всей вариативности направлений модернизации действующей рос-
сийской модели социального государства, в том числе и в плане осуществления принципов социально-ответственного бизнеса, логичным выглядит востребование уже имеющегося отечественного опыта социальных реформ, особенно в их территориальноотраслевом контексте. Последнее же совершенно невозможно без точного понимания того, что конкретно «имело место быть» в известные исторические эпохи, а именно в сложнейший период буржуазной трансформации второй половины XIX века. Притом, что первые факты государственных пенсий уместно относить к петровской эпохе (Морской устав 1720 г.), актом, унифицирующим разнообразные способы поддержки отставных, увечных и их семей, явился Устав о пенсиях и единовременных пособиях 1827 г.2 Унификация тогда коснулась исключительно казенных пенсионных расходов в отношении чинов казенных ведомств. В части же негосударственного (личного в страховых компаниях и, в особенности, корпоративного - в эмеритальных и пенсионных кассах) страхования имело место допущение определенного, хотя и контролируемого, разнообразия3. Разнообразия, отчетливо проявившегося уже после 1861 года в стратегических отраслях отечественной экономики (горнозаводской, железнодорожной) и ряде гражданских (юстиции, почтово-телеграфном, народного просвещения, экспедиции заготовления ценных бумаг, казенной продажи питей) ведомств.
Отметим, что интерес к изучению инноваций в области корпоративных страховых пенсий имеет определенную историографическую традицию, хотя в качестве самостоятельного объекта исследований по социально-экономической истории дореволюционной России они, по большому счету, не рассматривались. Мы склонны связывать это с тем, что ни историкам экономики, ни собственно историкам ретроспектива развития негосударственного добровольного пенсионного страхования не представлялась актуальной в ус-
ловиях эффективно действовавшей советской пенсионной системы. Однако обозначая отраслевые и ведомственные особенности реализации буржуазных реформ второй половины XIX века, авторы брались интерпретировать характер становления элементов отечественной системы социально-страховых гарантий в сфере труда. Так, в ряде публикаций4 «введение» добровольного пенсионного страхования на казенных заводах Урала трактовалось исключительно как создание дополнительного административного рычага воздействия на массы горнозаводских рабочих, сыгравшего роль нового изощренного средства капиталистической эксплуатации. В работах по социально-экономической истории Урала5 при известной, на уровне констатации, доле внимания горнозаводским товариществам казенных заводов и эмеритальной кассе горных инженеров, в целом зафиксированы лишь их формальные признаки. Говоря о степени изученности особенностей пенсионных касс МПС и эмеритальных касс гражданских ведомств, можно упомянуть серию статей6 по истории пенсионного обеспечения государственных служащих в Российской империи, однако и данные материалы лишены источнико-вой конкретики и, по сути, решают просветительские задачи. Это характерно и для части вузовских учебников, появившихся в связи с началом подготовки специалистов по страхованию, государственному и муниципальному управлению, кадровому менеджменту и социальной работе7. Полагаем, избранная тема и в настоящее момент остается вне осмысленной исследовательской практики. Проблемой представляется, например, отсутствие качественных исследований домохозяйств различных категорий промышленных рабочих и государственных служащих, принимая во внимание добровольность (осознанное желание включиться в страховые отношения с кассой долей своего семейного бюджета) определяющим принципом корпоративных пенсионных систем. В этой части методологически важным для нас стало обращение к проблематике «локальной истории»8, позволившей идентифицировать отраслевую и ведомственную практику учреждения страховых пенсий в ракурсе взаимодействий внутри конкретных служебно-профессиональных сообществ.
Учитывая заданный (позволяющий представить лишь некоторые научные итоги нашей работы) объем настоящей статьи, в качестве объяснения выбора ее темы отме-
тим следующее. Именно горнозаводские товарищества казенных горных заводов Урала стали исторически первым опытом постановки добровольного пенсионного страхования одной из многочисленных групп индустриальных рабочих России9, причем при отсутствии государственного рабочего законодательства как такового. Их инновационный характер проявился в том, что развитие системы товариществ «допускалось» в отрасли, никогда не бывшей исключительно «казенной». Но качества и емкость изменений существующих пенсионных отношений в ней оказались социальнорезультативными, способными предопределить перемены и на владельческих предприятиях Урала (хотя и при, бесспорно, ограниченных возможностях государственной бюрократии вторгаться в сферу вотчинных прав уральских заводчиков)10. Товарищества не рассматривались родом альтернативы для давно сложившейся практики обеспечения рабочих, потерявших трудоспособность11. Инициированные Горным департаментом, они задумывались не как государственные, а как публично-правовые организации с демократическим порядком учреждения и значительными элементами самоуправления в собственной регламентации. Организующее товарищество решение должно было приниматься «осознано всем сообществом занятых» на данном предприятии и «пожелавших быть в нем своими взносами»; а для «взятых в работу» позднее, поступление в товарищество считалось «обязательным, но воспринятым по доброй воле, предложением заводоуправления». Это исключило возможность их «централизованного введения» по всем казенным предприятиям Уральского горного управления, напротив, хронологически образование четырнадцати (в общем итоге) товариществ продолжался не менее 30 лет (табл. 1).
Наконец, «правильное исполнение идеи товариществ» на Урале стало именно «исполнением» отраслевого инновационного проекта (с заявленной проектной целью, с ранжированием задач и критериев их достижения, с выявлением ресурсов и угроз «нереализации»). Главной своеобразной чертой проекта представляются поначалу планируемые лишь гипотетически временные рамки, свидетельствующие о глубоком понимании высшими отраслевыми инстанциями условий «среды внедрения» и ключевых социальных факторов влияния в ней.
Таблица 1
Учреждение горнозаводских товариществ на казенных горных заводах Урала _______(вторая половина XIX века)*_______
Казенный округ Название товарищества Год создания
Златоустов- ский Златоустовское Миасское Кусинское Саткинское Артинское 1866 1866 1866 1886 1895
Гороблаго- датский Нижнетуринское Верхнетуринское Баранчинское Серебрянское Кушвинское 1865 1866 1866 1866 1867
Камско- Воткинский Боткинское 1873
Екатерин- бургский Каменское Нижнеисетское 1866 1867-упразднено в 1906 г.
Пермский Пермское 1886
* Кроме казенных заводов хребта Уральского, товарищества были созданы и в других промышленных центрах России (Алагирское - 1865 г., Илимское - 1869 г., Олонецкое- 1873 г.).
Юридическим началом инновации явились содержавшие принципиальные проектные идеи «Временные положения о кассах горнозаводских товариществ» 8.03.1861 г.12. Целью «необходимой при любом большом заводе или руднике меры» провозглашалось «попечение о рабочих в болезни, в старости, при несчасти-ях», призрение вдов, сирот и «вообще принятие действий, полезных горнорабочим». Предусматривалось, что обязательства товарищеских касс распределятся на три группы по отношению к самим участникам, их вдовам и их детям, а капитал товариществ, начисляясь по персональным счетам, должен был образовать фонды пенсий «эмеритальных» (выслуженных лично), «вдовьих» и «сиротских». «Непременным» участником кассы товарищества выступало конкретное казенное заводоуправление, обязанное ежегодно вносить равную совокупности взносов всех ее членов - физических лиц - сумму. «Производителем дел и полномочий товарищества» определялся попечительский приказ, чей председатель назначался заводоуправлением, а четыре члена избирались из товарищества на 3-летний срок.
Разработка конкретных правил устава и пенсионных норм для каждого вновь открывающегося товарищества объявлялась «вмененной функцией заводских контор». Эти правила определяли смысл каждого кассового
взноса и порядок исчисления соответствующего его конечной сумме размера индивидуальной пенсии. Так, по уставу крупнейшего на Урале Златоустовского товарищества, выдача постоянных пособий (пенсий) «шла», кроме прочих оснований, при наступлении «совершенной неспособности к занятию заводских должностей по болезни или увечью». При делении на пенсионные разряды учитывалась задельная (поденная) плата мастерового за урочные (договорные) работы (табл. 2). В целом будущая пенсия составлялась из суммы поступивших взносов (2-3 копейки с каждого рубля жалования) за максимальное количество лет в товариществе. Право на минимальную пенсию зависело «от непрерывных в 10 лет членства и взносов» (табл. 3). Размер пенсии по стажу в товариществе рассчитывался долями полной пенсии с учетом выслуги в определенном разряде.
Таблица 2
Распределение членов Златоустовского товарищества по разрядам и окладам пенсий*
№ разряда Сменное вознаграждение, руб. Полная пенсия, руб. / год
I 1,5-1,0 182
II 1,0-0,8 147
III 0,8-0,6 126
IV 0,6-0,4 98
V 0,4 - ниже 77
♦Златоустовский государственный архивный отдел (ЗГАО), Ф.И-19, Оп.1, Д.2632, Л.3-3 об., 5.
Следуя принципу «отложенной компенсации», товарищества практически сразу приобрели «каждодневно-разнообразную пользу». В заводские больницы, например, на первые два месяца болезни только члены товариществ помещались бесплатно. Болеющим бессемейным членам товариществ содержание не полагалось; но холостякам, имевшим на попечении нетрудоспособных родителей или ближайших родственников, за счет товарищеской кассы сохранялась треть; женатым без детей - половина; женатым с детьми - 2/3 оклада жалования. В то же время не принадлежавшие к товариществу рабочие могли со средств завода находиться в стационаре (с приостановлением всех заводских выплат) лишь месяц. Такие «расчеты заработных сумм болеющим членам товариществ» определялись уставами как пособия временные, из перечня которых особого внимания заслуживают так называемые «кассовые ссуды при чрезвычайных ситуациях».
Таблица 3
Схема расчета пенсии по продолжительности членства, выслуге по разряду, приостановлению членства и взносов в Златоустовском товариществе*
Срок членства, лет Оклад пенсии Срок выслуги по разряду, лет Срок отсутствия, лет Срок неуплаты, лет
Менее 10 10 15 20 25 30 35 40 1/7 полной пенсии 2/7 полной пенсии 3/7 полной пенсии 4/7 полной пенсии 5/7 полной пенсии 6/7 полной пенсии Полная пенсия Не менее 4 Не менее 6 Не менее 8 Не менее 10 Не менее 12 Не менее 14 Не менее 16 Не более 1 Не более 3 Не более 4 Не более 5 Не более 6 Не более 7 Не более 8 Не более 0,5 Не более 1 Не более 2 Не более 3 Не более 3,5 Не более 4
*ЗГАО, Ф.И-19, Оп.1, Д.2632, Л.7-8,Ю-10об.
На наш взгляд, именно ссуднокредитные (на праве расходования до 1/3 уставного капитала) операции стали важнейшей составляющей деятельности товариществ уже на первоначальном этапе. Возможность «пользовать ссуду» определял попечительский приказ (до 15 руб.), управитель завода (от 15 до 50 руб.) или окружной горный начальник (свыше 50 руб.). Доступная вне зависимости от членского стажа, она не могла превышать четверти годового оклада просителя, назначалась при «уважительных причинах», трех поручителях на срок до трех лет, без процентов или с процентами. Примечательно, что обсуждения «прав сохранения товарищеского стажа при переходах с завода на завод»13, условий «общего стабилизационного фонда товариществ»14 или «приема вольнонаемных»15 не отразилось в таких объемах архивных документов, какими представляются согласования по «делам о долгах и процентах по ссудам»16, показывающие, насколько серьезную ответственность за благополучие касс несли должностные лица попечительских приказов17, чьи финансовые решения ежегодно проверялись «от заводских начальств ревизиями» и утверждались общими собраниями членов товариществ. Реальная состоятельность системы товариществ доказывается еще и отсутствием фактов их закрытия18 по «причинам слабости капиталов» (табл. 4).
Результативный опыт утверждения добровольного пенсионного страхования был бы, бесспорно, совершенно иным при «небрежении учетом непосредственного влияния особенных условий уральской горнозаводской жизни»19, главным противоречием которых в пореформенную эпоху оставалось сочетание «заводского действия» с сопутствующим ему феодальным (не сельскохозяйственным, а за-
водским) землевладением, когда и земля, и завод выступали (одновременно и во взаимосвязи) элементами и производственноэкономической, и местной социальной инфраструктуры автономного окружного хозяйства20. Помещиками казенные администрации и заводчики были «поневоле», но в привычке экстенсивного развития уральского промышленного дела, земля представляла для них источник топливной базы, энергетических ресурсов, сырьевых запасов, «мастеровой и работной силы»21. Несомненный анахронизм, эта монополия, в свое время фактически отменила общинное землевладение и земельные переделы, установив уральскую общину не социально-экономической (с традиционными для центральных губерний России функциями вспомоществования и общинной благотворительности), а административно-фискальной единицей (волостью). Важно, что и церковь, сохраняясь экономически полностью зависимой от конкретных заводских средств, не была способна компенсировать текущие социальные потери нуждающихся прихожан. Соответственно, даже не влияние раскольнической идеологии на Урале, а лишь утилитарная практичность и установка на «экономию любыми средствами», приводили горнозаводского мастерового к «твердому, циничнопоследовательному и повальному поношению церковного статуса»22.
В общий фон господствующего в уральской горнозаводской зоне «традиционносвоеобразного уклада» необходимо добавить фактор катастрофического падения объемов производства и, в целом, отрицательных колебаний рыночной конъюнктуры на протяжении всего пореформенного времени. Наметившееся после 1864 г. десятилетие медленного восстановления докризисного уровня
Таблица 4
Основные показатели развития горнозаводских товариществ на казенных заводах Урала*
Годы Участников (в т. ч. женщин) Пенсионеров Общая пенсионная сумма Общий кассовый капитал
человек рублей
1898 9 355 1 490 33 465 1 053 192
1900 10 352 1 699 41 044 1 193 278
1902 10 854 1 926 51 013 1 344 738
1904 13 921 2 285 64 899 1 496 330
1906 16 239 2 870 90 140 1 656 528
1908 17 686 3 385 116 159 1 791 841
1910 19 844 4 194 150 782 1 923 633
1912 21 047 (302) 5 186 184 267 2 028 974
1914 21 975 (398) 5 801 204 265 2 105 499
* Тигранов Г.Ф. Очерк деятельности горнозаводских товариществ казенных горных заводов и рудников за 1897— 1901 гг. //Горный журнал. СПб., 1902. №12; Гусятников С.П. Очерк деятельности горнозаводских товариществ казенных горных заводов и рудников за 1902-1913 гг. // Горный журнал. СПб., 1915. №4.
прервалось спадом середины 70-х гг., а последовавшее оживление рынков - новым сокращением производства и продаж23 в 1880— 1881 гг. Все это «давало прямые основания опасаться за спокойствие в заводской среде по состоянию ничтожности заказов по Екатеринбургскому, Гороблагодатскому и Златоустовскому округам»24.
Тем не менее, пореформенное кризисное развитие лишь подтвердило устойчивость базовой формулы «локального горнозаводского мира»2 , сводившейся во взаимозависимость «завод - заводская администрация - мастеровые». Отношение рабочих к заводу, сформированное как восприятие «места, в котором жительствую», выражалось в демонстрируемой «растворенности» в его хозяйственном организме и готовности «постараться для него». Уважать, «по их разумению, должно было только тех лишь, среди «образованных», кто проявлял профессионализм в непосредственном заводском действии»26. Прозвища, обозначающие конкретных представителей системы управления («приказия»), фиксируют не только отношение мастеровых к уровням (по степени удаленности от «цеховой работы») в должностной иерархии, но и «стабиль-но-напряженную» социальную атмосферу заводской повседневности. Выделяя управителей, смотрителей, горных инженеров «сударями»; конторских - «присударями»; уставщиков, надсмотрщиков, цеховых надзирателей - «шошей»; в особую категорию традиционно составлялись те, от кого зависели «учеты трудов и работ» - расходчики, «неизменно
называемые собаками или псами» и приемщики, именуемые «кричными жомами»27.
Несмотря на законодательное утверждение, термин «горнозаводское население» весьма условно обозначал складывание единой сословной корпорации, которая и после 1861 г. сохранила свою своеобразную «кастовость». Причем вплоть до начала XX в. и по официальной переписке фигурируют не только названные в документах реформы «мастеровые» и «сельские работники», но и «цеховые», «крестьяне», «вспомогательные», «заводские крестьяне», «заводские люди/жители», «сельские обыватели». В рабочей же профессиональной среде базовым для ранжирования оставалось деление на «главных» («служащие», «должностные») и «простых» («кабанщики/углежоги, «куренные», «кричные мастера», «литейщики»). Важно, в этой связи, что в плане наличия особых идейно-психологических настроений «освобожденное» горнозаводское население сохраняло приверженность архитипическим основам сознания крестьянского, с присущим ему этатизмом (в котором «государство» и «высшая власть» выступают воплощением «ценности»). Одновременно укрепляется «комплекс самоуважения», на бытовом уровне выражавшийся в подчеркнуто почтительном отношении к наиболее сложным, требующим высокого мастерства, заводским профессиям (являющимся, в свою очередь, «свидетельством причастности», «родом потомственного служения» системе государства). Включая в порядок ведения своего пенсионного дела
лично императора28, «выставляя жалобщиком к окружному начальству» управителя завода, «настойчиво, даже нахально требуя принять в работы совершеннолетних сыновей»2, казенный мастеровой и собственное «контрактование» расценивал «большой, сделанной заводоуправлению, услугой, и был весьма этим горд»30.
Из четырежды (в 1873, 1881, 1893 и 1902 гг.) редактировавшихся «Временных положений о кассах горнозаводских товариществ», именно в последнем издании решилось принятие в товарищества «не связанных с заводами по контракту работников». Прежде только «законтрактованность» (наличие расчетной книжки) подразумевала возникновение «прав вступления», к которым, однако, мастеровые «отнюдь не спешили», несмотря даже на активную пропагандистскую деятельность заводоуправлений. Горный инженер В. Латынин, например, рассказывая о начале Нижнетуринского товарищества, поражался «стойкому поначалу нежеланию мастеровых входить в него»31. После «личных неоднократных объяснений о привлекательности такового», готовность появлялась, но «как речь заходила о необходимости вычетов по 3 копейки с рубля получаемого жалования в товарищескую кассу, они сразу называли это несправедливым». Подобная «осмотрительность» имела место и в Златоусте, где «согласовалось» лишь одно горнозаводское товарищество из «людей» Оружейной и Сталелитейной (Князе-Михайловской) фабрик. Рабочие же Златоустовского завода, «не верящие в ожидающую их собственную пользу, сначала никак не соглашались принять звание члена товарищества». Учреждение попечительского приказа состоялось в апреле 1866 г., «и лишь в начале 1871 г. пятеро заводских, видя смысл его по фабричным, изъявили охоту вступать». К концу года число «охотников выросло до полета» и, отчитываясь в Уральском горном управлении, Златоустовский управитель И. Иванов, выражал уверенность, что «рабочие по всем оставшимся заводским местам округа, в скорости будут более активны при убедительной выгоде состояния в товариществе»32. Это, однако, произошло не настолько «скоро», если Артинский завод непосредственно в Златоустовском округе стал последним, где в 1895 г. после полуторагодичных (по словам и.о. управителя завода, коллежского асессора Э.А. Гертума) «всяческих приготовлений, сложилось товарищество»33.
Таким образом, обусловленная имперским прагматизмом гибкость в понимании «особенной» системы уральского горнопромышленного дела, нерадикальный подход к оптимизации объективно неизбежных на фоне ее технико-технологической отсталости социальных потерь, позволяют оценить проект «горнозаводские товарищества на казенных горных заводах Урала» как вполне успешный. Определив мастеровых уральских казенных заводов «средой внедрения» для развития данной корпоративной пенсионной системы, государство на всех административных уровнях избегало форсировать принятие как принципиальных, так и практических решений относительно темпов институционализации добровольного пенсионного страхования в Горном ведомстве. На наш взгляд, ко времени окончания исследуемого периода, горнозаводские товарищества заняли прочное место в числе субъектов казенного заводоуправления на Урале.
1 Пенсионная реформа в России? // http://www. ress.ru/pension_reform.htm. Аналитический доклад Русского экономического общества. М., 2003.
2 ПСЗ-1. Т.29, №22498.
3 В отличие от эмеритальных касс, корпоративные пенсионные системы Горного ведомства и МПС основывались на принципе возникновения обязательств кассы по отношению к ее участникам после поступления средств, достаточных для удовлетворения этих обязательств (при не менее чем 10-летнем членском стаже). Преимуществом были, также, возможности переходов из одной кассы в другую с зачетом накоплений и права слияния касс в рамках одного ведомства.
4 Алферова Е.Ю., Юдина Л.С. Социальное страхование рабочих Урала (конец XIX в.—1917 г.). // Социально-экономическое и правовое положение рабочих Урала в период капитализма 1861-1917 гг. Свердловск, 1990; Ашмарина С.В., Бородкин Л.И. Травматизм и страхование горнозаводских рабочих в России в начале XX в.: количественный анализ. // Экономическая история. Обозрение. М., 2003. Вып. 9; Железкин В.Г. К вопросу о роли горнозаводских товариществ казенных горных заводов Урала // Развитие промышленности и рабочего класса горнозаводского Урала в досоветский период. Свердловск, 1982; Четин В.Е. О горнозаводских товариществах на Златоустовских заводах // Восьмые Бирю-ковские чтения. Челябинск, 1988.
5 Гаврилов Д.В. Рабочие Урала в период домонополистического капитализма (1861-1900): численность, состав, положение. М., 1985; Голикова С.В. Семья горнозаводского населения Урала XVIII-XIX веков: демографические процессы и традиции. Екатеринбург, 2001.
6 Воронин Ю.В.Пенсионное обеспечение в дореволюционной России // Пенсия. М., 1997. №7-9; Дегтярев Г.П. Пенсионное обеспечение государственных служащих в Российской империи в XVIII-XIX веках: исторические вехи // Пенсия. М., 1997. №10-12.
7 Михеев В.А. Основы социального партнерства: теория и политика. М., 2001; Фирсов М.В. История социальной работы в России: Учебное пособие. М., 1998; Шахов В.В. Страхование. М., 1999.
8 Архангельский С. Локальный метод в исторической науке // Краеведение. 1927. №2; Гамаюнов С.А. Местная история: проблемы методологии // Вопросы истории. 1996. №9.
9 По переписи 1897 г., из 215912 рабочих Урала, 134576 чел. трудились в горной и горнозаводской промышленности. См.: Гаврилов Д.В. Указ. соч. С. 98-101.
10 ГАСО, Ф.24, 0п.20. Д.2303, Л. 11-42 об.; Там же, Ф.14, Оп.1, Д. 506, Л.11.
11 Орлов П.А. Правовые и организационные особенности пенсионного обеспечения горнозаводского населения Южного Урала накануне и в пореформенный период // Промышленность Урала в Х1Х-ХХ веках. Сборник научных трудов. М.,2002. С.44-85; Он же. Модели пенсионного обеспечения на горнозаводском Урале в контексте индустриального процесса рубежа Х1Х-ХХ вв. // Урал в контексте российской модернизации. Сборник научных статей. Челябинск, 2005. С. 185-205.
12ПСЗ-П. Т.36, №36719.
13 О переводе В.Морозова с Кусинского в Златоустовский завод и зачислении в члены Златоустовского товарищества (1880 г.). ЗГАО, Ф.И-18, Оп.1, Д.213.
14 О помощи из Общего фонда горнозаводских товариществ вновь созданному Артинскому товариществу (1896 г.). ЗГАО, Ф.И-19, оп.1, д.3625.
|5ЗГАО, Ф.И-19, Оп.1, Д.3590, Л.94-121.
16 См.: ЗГАО, Ф.И-19, Оп.1, Д.2515, Л.1-8 об.
17 О растрате в Златоустовском товариществе (1884 г.) ЗГАО, Ф.И-19, Оп.1, Д.3066.
18 Нижнеисетское товарищество упразднено в 1906 г. в связи с закрытием Нижнеисетского завода. См.: Гусятников С.П. Указ. соч. С.40.
19 Тигранов Г.Ф. Горнозаводские товарищества казенных горных заводов и рудников в период с 1897 по 1901 г. //Горныйжурнал. СПб., 1902.№12. С.311.
20 Буранов Ю.А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала. 1861-1917 гг. М.,1982. С.8-20.
21 Алеврас H.H. Некоторые проблемы истории аграрных отношений на горнозаводском Урале капиталистического периода в советской историографической литературе // Промышленность и рабочий класс горнозаводского Урала в XVIII-начале XX вв. Свердловск, 1982. С. 112.
22 РГИА, Ф.37, Оп.З, Д.1259, Л.481-481об.
23 Очерки истории Челябинской области. Челябинск,1991. С.101.
24 ЗГАО. Ф.И-18, Оп.1, Д.98, Л.239.
25 Алеврас H.H. «Заперты мы на заводе»: локальный мир горнозаводской культуры дореволюционного Урала. // См.: http://www.newlocalhistory.com/ bookshelf/ ?tezi s=nlhvyp 1=30=46.
26 Грум-Гржимайло В.Е. Из жизни металлурга, рассказанной им самим. Екатеринбург, 1994. С.36.
27 Бажов П.П. Уральские были // Малахитовая провинция. Свердловск, 2001. С.315-316.
28 См.: ЗГАО, Ф.И-69, Оп.73, Д.52, Л.125-125об.
29 См.: ЗГАО, Ф.И-69, Оп.63, Д.67, Л.70-76об.
30 Латынин В. О Нижнетуринском горнозаводском товариществе //Горный журнал. СПб., 1865. № 9. С.346.
31 Там же. С.356-357.
32 ЗГАО, Ф.И-19, Оп.1, Д.2515, Л.28-29 об.
33 ЗГАО, Ф.И-19, Оп.1, Д.3625, Л.2.
