CC BY
250
УДК 80
СИНТАКСИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА И СИНТАКСИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА: ПОДХОДЫ К ВЫЯВЛЕНИЮ ЕДИНИЦ И ЗНАЧЕНИЙ
© 2009 г. Е.Л. Григорьян
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 150, Pushkinskaya St., 150, Rostov-on-Don, 344006,
philfac@philol. sfedu. ru philfac@philol. sfedu. ru
Рассматривается ряд подходов к исследованию синтаксической семантики, опирающихся на различные исходные языковые единицы (структуры, их компоненты или параметры) и выявляющих различные наборы соотносимых с ними значений. Делается вывод, что все эти подходы перспективны.
Ключевые слова: синтаксическая семантика, подлежащее, актантная структура, агентивность, диатезные преобразования.
An investigation of syntactic semantics presents special problems because a wide range of syntactic units and parameters can be taken as starting points of the study: syntactic constructions, their components (so-called syntaxemes) or features. Each of the approaches mentioned reveals different sets of meanings.
Keywords: syntactic semantics, actant structure, grammatical subject, agentivity, diathesis.
Описание синтаксической семантики представляет некоторую специфическую сложность по сравнению с задачами описания лексической семантики или семантики морфологических категорий. Если лексические и морфологические единицы нам изначально даны, то любое предложение сочетает множество параметров, и вопрос в том, какие из них выделить, на какие опираться, что положить в основу выделения и описания синтаксических единиц, допускает множество альтернативных решений. В лингвистической литературе представлен широкий спектр весьма разнородных подходов к исследованию и описанию синтаксической семантики, который и будет рассмотрен далее; нам представляется предпочтительным такой путь, чтобы наблюдались по возможности прямые и очевидные связи между двумя уровнями.
Во-первых, объектом описания могут быть (и чаще всего бывают) актантные структуры, с которыми связываются определенные типовые значения. Существует взгляд на синтаксическую семантику, согласно которому каждой конструкции соответствует своя типовая (стандартная, прототипическая) ситуация и для каждой конструкции есть своё прототипическое значение. Такой подход представлен, например, в работе М.Б. Бергельсон: «В качестве исходной точки для сопоставительного анализа берутся типовые значения, языковые функции, подлежащие регулярному выражению с помощью тех или иных конструкций» [1, с. 219] (курсив наш. - Е.Г.). В то же время любая структура может употребляться не только в своём прототипическом значении, а любой тип ситуации может быть обозначен разными синтаксическими способами. Сравним приводимые в той же работе примеры: «действие в обличии состояния - мне не пи-
шется», «состояние в обличии действия или признака -отец болеет», «выражение эмоций в виде действия - он грустит», «отношение под видом действия - касаться, содержать, вмещать» [1, с. 219].
Более подробный, но аналогичный подход представлен в [2]. Автор предлагает разделить собственную семантику глагола и те смыслы, которые вносятся актант-ной структурой. Так, обращаясь к часто приводимому разными авторами примеру Susan sneezed the napkin off the table1, он утверждает, что здесь наблюдается не новое лексическое значение глагола sneeze - он употреблён в своём обычном значении, - а происходит наложение собственного значения синтаксической конструкции 'caused motion' [2, с. 595]. К аналогичным выводам приводят и описанные в статье эксперименты: испытуемым предлагались предложения с нестандартной для данного глагола актантной структурой, и такие примеры получали закономерные интерпретации в связи с последней. Так, Jack thought the book to Anne было прокомментировано участником эксперимента: «sounds like ... as though he were transmitting the title of the book to her, some kind of brain wave» [2, с. 564], т.е. в соответствии с актантной структурой пример был понят как описывающий ситуацию передачи. Иначе говоря, 'передача', 'сообщение' -это семантика конструкции, а смысл 'телепатический
1 Букв.: «Сюзанна чихнула салфетку со стола». Далее английские примеры даются без перевода, так как при переводе не всегда сохраняется аналогичная синтаксическая структура, а кроме того, в русском языке подобное окказиональное употребление, как правило, сопровождается образованием приставочного глагола и таким образом изменяется не только синтаксис, но и лексический состав.
способ' вносится глаголом. Кроме того, проводился эксперимент с вымышленными глаголами, включенными в определенную синтаксическую конструкцию. В частности, фразу с искусственными лексическими единицами The rom tigged that it would seb испытуемые восприняли как обозначение ментального состояния или коммуникации [2, c. 574].
Э. Како предлагает список значений, передаваемых посредством конкретных синтаксических структур:
Другой вариант соотношения типовых структур с определенным набором значений представлен в работах воронежских авторов и их последователей. В качестве исходных синтаксических единиц используются структурные схемы предложений, определяемые как «устойчивые последовательности словоформ» [3, с. 375]; на содержательном уровне с ними соотносятся так называемые «синтаксические концепты» - типовые пропозиции, понимаемые как ментальные сущности. З.Д. Попова предлагает список структурных схем и соответствующих им синтаксических концептов (правда, не для каждой из них). Так, в русской синтаксической системе отмечаются «пять наиболее древних структурных схем, которые можно обнаружить и в других индоевропейских языках: кто/что есть где, кто/что есть какой, кто действует чем, кто идёт куда, кто делает что. На славянской почве сложилась схема кого/чего нет где; на восточнославянской - кому есть каково, и, видимо, уже в собственно русском языке формируется схема кто говорит/думает о чем» [3, с. 375] (утверждение о собственно русском характере этой схемы вызывает недоумение, но для рассматриваемой проблемы это не имеет принципиального значения). За схемой кого/чего нет где закреплен концепт небытие объекта [3, с. 380], схема кому есть каково вербализует концепт пациенс претерпевает состояние [3, с. 379] и т.д.
Согласно упомянутым авторам, синтаксические концепты конкретизируются применительно к определенному лексическому составу. Наблюдается взаимодействие схемы и её лексического наполнения, в результате чего образуются новые синтаксические концепты; эллиптические варианты сформированных ранее структур также дают толчок к образованию новых концептов. Так, например, «на основе схемы кто/что действует/проявляет себя чем, которая вербализует концепт инобытие объекта, сформировалась схема, несущая концепт состояние природы и окружающей среды» [3, с. 378]. С точки зрения З.Д. Поповой, «в современном русском языке по лексико-семантическим группам выступающих
каузация, физический контакт, движение, перемена местоположения, физическое изменение (изменение состояния), изменение посессивного отношения, коммуникация, ментальное состояние, приложение силы, создание, восприятие. Кроме того, приводится список конструкций, задействованных в экспериментах, который сопровождается наиболее характерными примерами из английского языка [2, с. 568] (Таблица).
в ней глаголов эта структурная схема представляет фактически уже несколько разных синтаксических концептов, хотя общность их исходной семантики ещё ощущается» [3, с. 375-376]. Далее приводятся разновидности этой схемы: кто/что проявляет себя звуками, кто/что проявляет себя запахами, кто/что проявляет себя свечением [3, с. 377] и утверждается, что в результате развития данной схемы формируется концепт в мире и в человеке самопроисходило/ самопроизошло [3, с. 380].
При описанном подходе во всех его вариантах исходной единицей является актантная структура, а её значением - тип ситуации. Структура предстает как некоторая целостность, при этом и выбор рассматриваемых структур, и способ их описания, и типы ситуаций, с которыми они соотносятся, у разных авторов различны. Рассмотренные работы также отличаются по набору компонентов, включаемых в синтаксическую схему; очевидно, что следует включать те, которые влияют на общую интерпретацию содержания высказывания.
Что касается корреляции структура ^ значение или структура ^ тип ситуации, языковой материал явно неоднороден. Традиционно для некоторых типов конструкций, а именно неопределенно-личных, обобщенно-личных и безличных, указываются значения (для последнего случая список значений, не совпадающий у разных авторов); в то же время для самых распространенных личных структур такой перечень не даётся, и едва ли он возможен. Актантная структура за исключением упомянутых структур и фразеологизированных конструкций (фразеосхем) малоинформативна. Чем более употребительна и нейтральна конструкция, тем меньше она имплицирует какую-либо семантику. Для неспециализированных конструкций, по-видимому, вообще невозможно указать какие-либо прямые семантические соответствия (ср. первые три типа в приведенном выше списке Э. Како).
Другой известный подход исходит из синтаксем, единиц, из которых строится высказывание, что ярко
Frame Example with real words
Intransitive The apple fell
Intransitive + Prepositional Phrase The dog ran to a tree
Transitive The pitcher threw the ball
Dative The merchant sold the ring to the customer
Double Object The merchant sold the customer the ring
Sentence Complement The woman thought that it would rain
Noun Phrase + Sentence Complement The teacher permitted the students to excuse themselves
представлено в «Синтаксическом словаре» Г.А. Золото-вой [4]. Синтаксема определяется как «минимальная, далее неделимая семантико-синтаксическая единица ... выступающая одновременно как носитель элементарного смысла и как конструктивный компонент более сложных синтаксических построений, характеризуемая . определённым набором синтаксических функций» [4, с. 4], причём выделяются в числе прочих так называемые свободные синтаксемы, функционирующие как целостные синтаксические единицы, возможные и в изолированном употреблении. В качестве синтаксем рассматриваются в основном падежные или предложно-падежные формы существительных (в словаре обзорно приводятся также адъективные, глагольные и адвербиальные синтаксемы, но они составляют очень небольшую и, можно сказать, добавочную часть словаря, во многих отношениях менее показательную). Согласно данной концепции, морфологическая форма в сочетании с обобщенным («категориально-семантическим») значением самого слова предопределяют её способность синтаксически реализоваться в определенных позициях [4, с. 4]. Таким образом, синтаксическая семантика определяется для морфологических форм с учётом общего характера лексической семантики слова. Фактически представлен набор детализированных падежных значений, при этом часто дополнительно конкретизируемых и в плане семантики, и в плане лексического состава и лексического окружения. Ср., например: «Директив - пространственный ориентир движения. За пределы Солнечной системы» [4, с. 179]; «Директив 1 -исходная точка движения и перемещения предмета. Из глубин Каспия» [4, с. 40]; «Локатив 1 - обозначение места через пограничную близость с названым предметом. У камина» [4, с. 104], «Локатив 2 (посессивный) - обозначение места по имени лица - хозяина, владельца (в его семье, доме, владениях). У Тихона. У предводительши. У шахтёров Моравии» [4, а 107]; «Субъект непроизвольного состояния, выраженного глагольной формой на -ся в 3 лице множественного числа (чаще всего с отрицанием). Мне не пишется» [4, с. 118].
Таким образом, отправным пунктом, исходной единицей для описания синтаксической семантики может быть структура как целостное образование или её конструктивные элементы, многие из которых могут и сами по себе составлять самостоятельную синтаксическую единицу.
Возможен и правомерен, однако, и третий подход: выявление значений, которые стоят за различиями структур, описывающих идентичные или сходные денотативные ситуации, в частности, за различными диатез-ными преобразованиями.
Насколько можно судить по литературе, в синтаксисе разных, в том числе неродственных и разносистемных языков находит регулярное выражение один и тот же круг семантических категорий, в частности:
(а) семантические роли типа «агенс», «средство», «пациенс» и т.п. (список различен у разных авторов);
(б) более элементарные значения, часто (но не обязательно) рассматриваемые как компоненты ролевых значений, типа «намерение», «контроль», «причина», «изменение под воздействием» (affectedness) и т.д.;
(в) некоторые параметры ситуаций: непосредственное/опосредованное воздействие (или наличие/отсутствие контакта), естественность/неестественность (т.е. нарушение естественного хода событий; иногда трактуется как приложение усилий), действие/состояние или динамичность/статичность и т.д. Эти значения, приведенные в последней рубрике, отмечаются в [5] применительно к варьированию валентностей и в первую очередь к каузативам разных типов; работа подводит итог рассмотрения многих разносистемных языков. См. также [6].
Вышеперечисленные значения выражаются в разных языках (и в пределах одного языка) различными синтаксическими способами. Можно выборочно проследить проявления некоторых из них в русском языке. Аналогичные явления отмечаются и в современном английском и французском языках, материал которых здесь не приводится по техническим причинам.
Так, в частности, каузальная связь является необходимой предпосылкой объединения двух ситуаций в одну, что на синтаксическом уровне выражается в обозначении одной предикативной единицей, а не последовательностью двух или нескольких, ср.:
(1) Под тесовой крышей сарая воет ветер, хлопает оторванная доска (Шолохов).
То же может быть выражено и простым предложением:
(1а) Ветер хлопает оторванной доской.
Но если две ситуации не связаны каузальными отношениями, такое слияние невозможно, как в следующем примере:
(1б) ... льет дождь, хлопает оторванная доска.
Кроме того, важен непосредственный контакт: изображение действия как цепочки событий характерно для ситуаций, в которых отсутствует контакт между агенсом, средством и объектом, изображение же ситуации как цепочки последовательных событий часто указывает на пространственный и/или временной разрыв, а также ослабление каузальной связи, значение ослабленного контроля или неконтролируемости ситуации; значительный разрыв такого рода делает невозможным представление ситуации как единого действия и приписывание его конкретному производителю (у Достоевского описывается ситуация, когда некто поджег дрова, сложенные около стены):
(2) Если бы не прибежал в ту же минуту хозяин, то дрова, разгоревшись, наверно бы сожгли дом (Достоевский).
Данная ситуация не может быть описана предложением преступник сжег бы дом, так как имеет место пространственный и временной разрыв, хотя каузальная связь и присутствует.
В этом плане прослеживается серия закономерностей. С подлежащим (за исключением пассивных конструкций) в типичном случае связывается каузальное значение, а с одушевленным подлежащим - агентивное; кроме того, присутствует сильная тенденция в нейтральной диатезе к прочтению её как описания намеренного и контролируемого действия. Наоборот, «смещение» соответствующего участника ситуации с позиции подлежащего часто связано с ослаблением этих значений или с выражением противоположных; подлежащие производ-
ных структур в свою очередь могут приобретать элемент каузального или даже (квази)агентивного значения.
Связь подлежащего с агентивностью особенно наглядна в таких примерах, когда данный способ обозначения не совпадает с более привычным описанием подобных ситуаций (в стандартном случае не предполагающих агенса или по крайней мере не связанных с намерением):
(3) Секретарь подкатил глаза и перекосил рот до самого уха (Чехов).
Ср.: более типичное у секретаря перекосило рот, что подразумевало бы непроизвольную реакцию, как это обычно бывает; однако в примере (3) явно выражено намерение ('состроил гримасу').
(4) Ведь ты только губишь себя своим отчаянием (Достоевский).
Приведенный пример указывает на то, что состояние отчаяния в данном случае зависит от человека и он может им управлять, т.е. имплицирует каузальное значение и контролируемость. Ср.: отчаяние тебя губит, что не предполагает такого смысла.
«Смещение» же с позиции подлежащего свидетельствует об ослаблении или утрате не только агентивного (для одушевленных актантов), но и каузального значения. Действие человека предстает как независимое от него событие:
(5) - А? так вот где ложечка наша нашлась! (Л. Толстой).
Ср.: так вот где мы нашли ложечку.
Выбор иного подлежащего, нежели агенс, часто служит показателем слабоконтролируемого (неосознаваемого, машинального) или неконтролируемого действия:
(6) И тут я сам не заметил, как руки мои открыли ящик, где лежал .злополучный роман (М. Булгаков).
Ср.: ... как я открыл ящик.
(7) Но как беспощадно-неблагодарно было всё то, что выходило из-под его кисти! Кисть невольно обращалась к затверженным формам, руки складывались на один заученный манер... (Гоголь).
Ср.: художник невольно обращался...
Как видно из примеров (6) и (7), в подобных деаген-тивных конструкциях подлежащее может приобретать оттенок каузального или даже квазиагентивного значения.
Изображение ситуаций как динамических (т.е. действий или процессов) или как статического состояния также коррелирует с определенными конструкциями. Статаль-ное и результативное значения пассива общеизвестны и постоянно отмечаются в литературе. Однако то же харак-
терно и для других диатез с устранением агенса (или понижением его ранга) и выдвижением иного подлежащего.
(8) А рядом с мужчиной, по ту сторону тележки, сидела женщина высокого роста, прямая как стрела. Голову ее покрывала дорогая черная шаль... (Тургенев).
Ср. описание соответствующего действия: женщина покрыла голову шалью.
Таким образом, отдельные структурные признаки соотносятся с отдельными признаками денотативной ситуации и с определенными смыслами, причём отмеченные корреляции представляют собой не жёсткое правило, а тенденцию.
Итак, в исследовании синтаксической семантики за основу может браться не структура как целое и не грамматически значимая словоформа, а параметры разного характера, в том числе синтаксический статус актанта или соотношение синтаксической структуры с другими конструкциями, представляющими идентичную или сходную денотативную ситуацию.
Рассмотренные подходы дают разные наборы семантических признаков, хотя в каких-то случаях пересекающиеся; вместе с тем все три подхода представляются перспективными.
Литература
1. Бергельсон М.Б. Прагматическая и социокультурная мотивированность языковой формы. М., 2007.
2. Kako E. The semantics of syntactic frames // Language and Cognitive Processes. 2006. Vol. 21, № 5.
3. Попова З.Д. Эволюционная природа синтаксической концептуализации // Филология и культура : материалы VI Междунар. науч. конф. 17-19 октября 2007 г. Тамбов, 2007.
4. Золотова Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса. М., 1988.
5. Dixon R.M.W. A typology of causative form, syntax, and meaning // Changing valency. Case study in transitivity. Cambridge, 2000.
6. Kirsner R.S. Iconicity and grammatical meaning // Typological studies in language. Vol. 6. Iconicity in syntax. Amsterdam, 1985.
Поступила в редакцию 24 апреля 2008 г.
