CC BY
134
УДК 81'11
Иосилевич Наталья Вячеславовна
доцент кафедры русского языка
Владимирского государственного университета
iva-vip33 @rambler.ru
Natalya V. Iosilevich
associate professor of Russian
of the Vladimir state university
iva-vip33@rambler.ru
ГРАММАТИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА: СООТНОШЕНИЕ ПОДЛЕЖАЩЕГО И ДОПОЛНЕНИЯ С АГЕНСОМ И
ПАЦИЕНСОМ
GRAMMATICAL SEMANTICS: SUBJECT AND ADDITION RATIO WITH THE AGENT AND PATSIYENS
Аннотация. В статье уточняются понятия семантического субъекта и семантического объекта с учетом истолкования семантики как многокомпонентной структуры, уточняется набор типичных структурных и семантических признаков подлежащего и дополнения. По итогам проведенного исследования сделан вывод о том, что в отношениях непосредственной корреляции с агенсом может находится только подлежащее или дополнение в форме творительного (агентивного) падежа, с пациенсом - только подлежащее или дополнение в форме винительного или дательного падежа.
Ключевые слова: агенс, пациенс, субъект, говорящий субъект, грамматика, семантика, дифференциация аспектов, дифференциация значений, многокомпонентный характер семантики.
Annotation. In the work clarifies the concepts of the semantic subject and semantic object with regard to the interpretation semantics as multi-component structure, defines the set of typical structural and semantic criteria subject to and supplements. According to the results of the study concluded that in relations direct correlation with the agent can be located only the subject or addition in the form of instrumental (agentive) case, with Pazienza - only subject or addition in the form accusative or dative case.
Key words: the agent, patient, subject, speaking subject, grammar, semantics, differentiation aspects, differentiation of values, multicomponent nature of semantics.
Учитывая известную обусловленность сущности семантических категорий их связью с денотативным уровнем, необходимо отметить, прежде всего, прямую зависимость их квалификации от языкового выражения. Семантическая, или смысловая, структура предложения относится в первую очередь к языку, являясь способом осмысления явлений реальной действительности, который находит соответствие в грамматическом способе
выражения. Поэтому вполне логичен и закономерен вывод о том, что категории семантической структуры предложения могут быть определены как единицы семантического плана в первую очередь на основании их формально-языкового выражения. Таким образом, понимая предложение как сложный двусторонний знак, стороны которого, план выражения и план содержания соответствуют двум самостоятельным уровням, грамматике и семантике, рассуждая о семантике, как о самостоятельном компоненте языка, мы имеем в виду семантическую структуру предложения, но, поскольку семантическая структура не наблюдаема, заключения о ней мы можем делать лишь исходя из данных грамматической структуры. В связи с этим закономерно предположение, что понятия субъекта и объекта выделяются, в первую очередь, в результате регулярного представления их в грамматической структуре предложения.
«Первоосновой семантической структуры является грамматическая семантика структурной схемы, которая сама по себе уже имеет уровневое строение, ибо включает отвлеченное значение компонентов схемы (определяемое их морфологическим выражением) и отношений между ними», -констатирует Н.Ю. Шведова [3].
Агенс и пациенс наиболее важными семантическими ролями считает, как отмечалось, А.Е. Кибрик, замечая при этом, что смыслы многих, хотя и далеко не всех, глаголов естественных языков могут быть единообразно представлены на таком уровне семантического представления, на котором их семантические валентности будут интерпретироваться в терминах агенса и/или пациенса [2].
Д.Д. Воронина, признавая, что агентивность - это только одна из возможных характеристик семантического субъекта и что «содержательно понятие субъекта гораздо шире понятия агенса или любого другого частного значения субъекта», при решении вопроса о семантике предложений типа Ему не читается определяет агенс как источник процессуального признака или состояния и считает, что в семантике субъекта-реципиенса «ему» нерасчлененно выражены значения агенса и детерминанта.
Иногда, понятия «агенс» и «пациенс» понимаются не как грамматическая оппозиция, а трактуются как субъект-агенс и субъект-пациенс и мыслятся в одном ряду с субъектом-реципиенсом (субъектом состояния), субъектом-посессором (субъектом обладания), субъектом-коактом (вынужденным субъектом) и другими лексически мотивированными значениями носителя предикативного признака. Понятие субъект-пациенс, на наш взгляд, не вполне конкретно, так как позволяет считать таковым и словоформу «меня» в предложении «Меня увлекла работа», и словоформу «я» в предложении «Я устал от работы». Между тем, если в первом случае значение пассивности обусловлено только грамматически (роль пациенса в залоговой конструкции), то во втором случае это значение мотивировано лексически. Во избежание подобных несоответствий следует четко разграничивать грамматически и лексически мотивированные значения.
В концепции Г.А. Золотовой, например, учитываются значения словоформ, мотивированные только лексически, на что, в частности, указывают
определения семантического субъекта как реального носителя действия, состояния. Признака в денотативной ситуации, а объекта как предмета как предмета, подвергающегося действию в денотативной ситуации. Говоря о таких методах анализа предложения, В.С. Юрченко заметил, что классификация синтаксических конструкций на чисто семантической основе всегда страдает одним недостатком: границы выделенных в ней групп являются размытыми.
Итак, определяющую роль в выявлении категорий грамматической семантики играет категория залога, которая имеет общеглагольный характер и осуществляется взаимодействием грамматики и семантики. При этом под семантикой структуры предложения понимается именно языковая семантика конструкции, при определении которой учитывается грамматика структурной схемы предложения. Одновременно подразумевается, что грамматические средства, маркирующие актанты, различают их семантические роли. Следовательно, имея фиксированный набор семантических ролей (агенс -пациенс), зная тип синтаксической конструкции (актив- пассив), можно определить семантическую роль каждого актанта по способу его вхождения в конструкцию (на правах подлежащего или дополнения). При этом при нейтральном порядке слов подлежащее актива - всегда агенс, подлежащее пассива - всегда пациенс, дополнение пассива - всегда агенс.
Если учитывать, что роль агенса или пациенса может иметь лишь актант предложенческой структуры, то есть словоформа, предполагаемая валентностью глагола-предиката и зависящая от него непосредственно, то логично предположить, что агенс и пациенс могут находится в отношениях корреляции только с актантными категориями членения предложения в других аспектах.Основной базой реализации понятий агенса и пациенса являются личные предложения (двусоставные и односоставные). В безличных предложениях элементы агенса и пациенса можно пытаться обнаружить только по аналогии с активом или пассивом. Но единственный актант безличных односоставных конструкций нельзя считать ни агенсом, ни пациенсом, поскольку в подобных конструкциях не выражается противопоставленность агенса и пациенса друг другу, которая, собственно, и составляет их сущность. Строго грамматическая мотивация значений агенса и пациенса в рамках залоговых отношений обусловливает их отношения только с субстантивами, реализующими актантную валентность глагольного предиката: подлежащим, прямым или косвенным дополнением.
Как было отмечено, роль агенса залоговой конструкции является типичной для подлежащего. Дополнение обычно коррелирует с семантической категорией пациенса. Эти соответствия наблюдаются в активных залоговых конструкциях: «Княжна удержала свою лошадь» (М.Ю. Лермонтов); «Земля отдавала последнюю влагу» (Л. Леонов).
В пассивных конструкциях подлежащее выполняет роль пациенса, а роль агенса выполняет дополнение. Таким субъектным (агентивным) дополнением считается субстантив в форме творительного падежа: «Рукопись Ивана Андреевича Гринева была доставлена уже одним из его внуков» (А. Пушкин); «Почти половина дома была уже покинута своими хозяевами» (А. Чехов);
«Вот высказано учеными предположение, что луна лежит на искусственной орбите» (В. Шукшин); «Молодежью шестидесятых годов все это схватывалось на лету» (И. Репин).
Роль агенса может выполнять несогласованное определение с оттенком значения дополнения, выраженное субстантивом в форме родительного падежа: «Приезд богатого соседа есть важная эпоха для деревенских жителей» (А. Пушкин); «Отсутствие Оленьки было тем более заметно, что она ушла внезапно, не сказав ни слова» (А. Чехов); «Кто-то из нас первым услышит пение жаворонка» (М. Алексеев). На возможность корреляций несогласованного определения с агенсом в таких предложениях указывают: 1) морфологическая представленность субстанциальной словоформой; 2) роль актанта отглагольного существительного, предусмотренная синтаксической валентностью последнего; 3) вхождение несогласованного определения в качестве поясняемого слова в состав такого сочетания, которое за счет событийной семантики главного компонента образует самостоятельную предикативную единицу, занимающую в свою очередь, позицию актанта-подлежащего или актанта-дополнения в основном предложении. Такие сочетания несогласованного определения с определяемым словом являются целостной номинацией, способной функционировать в качестве самостоятельного номинативного предложения: Приезд отца, Пение петухов, Шум деревьев. В.Б. Касевич подобные синтаксемы квалифицирует как моносинтаксические или моносинтаксемные. П. Адамец отмечает, что «всякое существительное, образованное от глагольного корня, например: чтение, поездка, договор - выполняет семантико-синтаксическую функцию содержательного ядра семантического предиката» [1].
Таким образом, сочетания данных несогласованных определений с определяемым словом имеют средства маркировки субъектно-предикатных отношений, осложняющих структуру предложения (в котором есть основной агенс) дополнительным предикативным отношением. Агенс в подобных случаях обнаруживается в трансформациях типа: «Присутствие постороннего лица было сперва даже приятно Елене» (И. Тургенев) - Постороннее лицо присутствовало; «Негодование врача было справедливо» (А. Чехов) - Врач негодовал; «Но радость прокурора была напрасна» (А. Чехов) - Прокурор радовался; «Прибытие вождя окрылило всех рабочих и крестьян Украины» (И. Бунин) - Вождь прибыл; «Прилет скворцов по времени совпадал с половодьем» (М. Алексеев) - Скворцы прилетели.
Итак, применительно к несогласованному определению можно говорить лишь об опосредованном характере корреляции его с агенсом, обусловленной осложненностью предложения, в составе которого находится несогласованное определение, дополнительным предикативным отношением.
В языке встречаются особые случаи функционирования дополнений -детерминирующие дополнения. Существенным структурно-семантическим признаком этих видов дополнение является отсутствие системно -обусловленной грамматической связи с каким-либо отдельным словом, так что свободно присоединяемая синтаксема не входит в качестве зависимого
компонента в словосочетание. В системе иерархических отношений между членами предложения детерминанты выделяются на первом уровне членения предложения как члены оппозиции «группа детерминанта - предикативная синтаксическая группа». На втором уровне членения выделяются главные члены в составе предикативной группы и второстепенные группы. Предложения с детерминантами имеют осложненную семантическую структуру.
Во взаимодействии с событийной (пропозитивной) семантикой остальной части высказывания у распространяющей синтаксемы в позиции детерминантного дополнения формируется значение субъектного распространителя всего высказывания: «У нас в полку я считался одним из лучших стрелков» (А. Пушкин); «У Плюшкина крестьяне помирают как мухи» (Н. Гоголь); «... как будто все время для меня остановилось, как будто одно ощущение, одно чувство должно было остаться с этого времени во мне навечно, ..и словно вся моя жизнь остановилась для меня» (Ф. Достоевский); «У меня, бывало, муха летит, так и муху слышно» (А. Чехов); «Ими овладел момент обычной предутренней нерешительности, когда в закутивших людях физическая усталость борется с непреодолимым раздражающим стремлением к новым прямым впечатлениям» (А. Куприн); «Средь людей я дружбы не имею» (С. Есенин); «Для зверей приятель я хороший» (С. Есенин); «Среди арестантов я помню человека с седой бородой. Его называли старостой» (К. Паустовский).
Среди подобных субъектных распространителей, выраженных субстантивом в косвенном падеже (с предлогом или без него) встречаются:
Синтаксемы в позиции косвенных дополнений с признаками детерминантов (позиция в абсолютном начале предложения, функция распространителя остальной части высказывания), но являющиеся зависимым членом словосочетания, на что указывает их обусловленность синтаксической или семантической валентностью глагола-предиката: «Тут мелькнула у него соблазнительная мысль» (И. Гончаров) - мысль мелькнула (у кого?) - у него; «У Даши все сильнее росло чувство не то возбуждения, не то беспокойства» (А. Толстой - чувство росло (у кого?) - у Даши; «Птице пришло время нести яйца» (А. Толстой - пришло время (кому?) - птице; «У него была жадность только к одному - к работе» (С. Крутилин) - жадность была (у кого?) - у него;
Синтаксемы в позиции детерминантного дополнения, имеющие факультативный характер, находящиеся за пределами внутренних связей структуры (связь подобных словоформ с остальной частью предложения характеризуется как «свободное присоединение»: «У меня жена и дети всякий день в театре» (Н. Гоголь); «У генерала собаки дорогие, породистые, а эта -черт знает что!» (А. Чехов); «Для нее Инсаров совершенно заслоняет собою то дело, которому он служит» (В. Вересаев); «У славян кувшинка считалась русалочьим, колдуньим цветком» (Н. Верзилин). Ср. косвенное управляемое дополнение абсолютного начала предложения в случаях инверсии в
стихотворной речи: «У бурмистра Власа бабушка Ненила починить избенку лесу попросила» (Н. Некрасов).
Независимо от связи распространяющих синтаксем обоих видов с остальной частью предложения ни те, ни другие не могут выступать в функции агенса или пациенса, так как находятся за пределами залоговых отношений «агенс (субстантив в форме именительного падежа) - предикат - пациенс (субстантив в форме винительного падежа без предлога)».
Следовательно, в отношениях непосредственной корреляции с агенсом может находиться только подлежащее или дополнение в форме творительного (агентивного) падежа, с пациенсом - только подлежащее или дополнение в форме винительного или дательного падежа.
Литература:
1. Адамец П.О. О семантико-синтаксических функциях девербативных и деадъективных существительных. ФН. 1073. №4. - С.40-46.
2. Кибрик А.Е. Подлежащее и проблема универсальной модели языка. Изв. АН СССР, Сер. Лит-ры и языка. 1979. - т.38. №4.
3. Шведова Н.Ю. К спорам о детерминантах. ФН. 1973. №5.
Literature:
1. Adamec P.O. ABOUT semantic-syntactical functions deverbative and readjusting nouns. SF. 1073. №4. - P.40-46.
2. Kibrik A.E. Subject and problem universal language models, Izv. An SSSR, Ser. Literature and language. 1979. - v.38. №4.
3. Shvedova POSTGRADUATE TO disputes about the determinants. SF. 1973.
№5.
