CC BY
28
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. ЯЗЫКОЗНАНИЕ
¿14 Л4 ¿54 ¿14 ¿14 ¿14 Й4 ¿14 ЛЧ ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿Й ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 ¿14 Й4 ¿14 ¿14 ¿14
Б01 10.24411/2223-0564-2019-10206 АШ Абдуллина, О.В. Лысош УДК 821(470+571).09
СИМВОЛЫ СНОВ В РОМАНЕ Т. ГАРИПОВОЙ «БЭЙРЭКЭЙ» («БУРЕНУШКА»)
Аннотация
Башкирская писательница Тансулпан Гарипова принесла в литературу свои темы, свое видение мира, женское начало. Многие запретные темы, свидетельствующие о женском восприятии мира, женском складе ума, вошли в ее творчество. Стремление к внимательному исследованию тончайших нюансов жизни приводит Т. Гарипову к попыткам в необычном ракурсе рассмотреть внутренний мир) героинь и героев. Этим желанием и продиктовано включение сновидений в структуру художественного текста романа «Бейрэкэй» (1997-2004; «Буренушка», 2009). Поиски новых приемов передачи душевных движений автором положили начало в башкирской! прозе особого типа психологизма, часто встречающегося в мировой и русской литературе, - сновид-ческого, соединяющего человеческое и природное, разрушающего грань между внутренним миром человека и миром непознаваемым.
13 статье анализируется феномен сновидений в романе Т. Гариповой «Буренушка», исследуютсясны героев в системе художественных средств писателя, их влияние на горизонт читательских ожиданий и интерпретацию произведения.
Прослеживаются видоизменения мотива сна, его динамика, раскрывается смысловой, жанровый и стилистический потенциал поэтики сна. Сон воспринимается не столько как психофизическое явление, а как важный элемент художественного произведения, имеющий репродуцирукицийсмысл, выполняющий символическую функцию в составе целого. Рассматриваются «вещие» сны героев, в которых проявляется сущность происходящего в произведении и заложено прогнозирующее начало.
Авторы статьи считают, что в своем романе Т. Гарипова создает особый язык сновидений, через который передает свое понимание человека, представляет свое художественное и философское мировосприятие и миропонимание.
Ключевые слова: роман, башкирская проза, Т. Гарипова, символика снов, художественный прием, художественный текст
Amina Sh. Abdullina, Olga V. Lysova
DREAM SYMBOLS IN THE NOVEL BURENUSHKA BY T. GARIPOVA
Абдуллина Амина Шакиръяновна, доктор филологических наук, доцент, профессор, заведующий кафедрой филологии факультета филологии и межкулътурных коммуникаций Бирского филиала Башкирского государственного университета (Бирск), e-mail: aminaabduüina@mailru
Лысова Ольга Васильевна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры филологии факультета филологии и межкультурных коммуникаций Бирского филиала Башкирского государственного университета (Бирск), e-mail: [email protected]
Amina Sh. Abdullina, Dr. Sc. (Philology), Associate Professor, Professor, Head of the Department of Philology, Faculty of Philology and Intercultural (Communication, Birsk Branch, Bashkir State University (Birsk), e-mail: aminaabdullina@mail. ru
Olga V Lysova, Cand.Sc. (Philology), Assistant Professor, Associate Professor of the Department of Philology, Faculty of Philology and Intercultural Communication, Birsk Branch, Bashkir State University (Birsk), e-mail: lysova_olga@inbox. ru
Abstract
The Bashkir writer Tansulpan Garipova brought her themes, her outlook and the feminine in literature. Many forbidden subjects testifying to the female perception of the world and the female mind penetrated into her literary works. The desire to study carefully the finest nuances of life has led T. Garipova to attempt to consider the inner world of the heroines and heroes from an unusual perspective. The inclusion of dreams in the structure of the artistic text of the novel Burenushka is conditioned by this very desire. The search for new techniques to render impulses by the author has laid the foundation in Bashkir prose for a peculiar type of psychologism often found in the world and Russian literatures, that is the psychology of dreams connecting the human and the natural, destroying the border of the inner world of man from the unknowable world.
The article analyzes the phenomenon of dreams in the novel Burenushka by T. Garipova. It considers the dreams of heroes in the system of the author's artistic means, their influence on the readers' expectations and interpretation of the work.
The authors of the article trace changes in the motif of dreams, its dynamics and reveal the semantic, genre and stylistic potential of the poetics of dreams. The dream is perceived less as a psychophysical phenomenon than as an important element of an artwork that has a reproducing meaning, performing a symbolic function in the whole. Attention is paid to characters' prophetic dreams in which the essence of all that is happening in the work is revealed and a predicting start has been laid.
The authors of the article believe that in her novel T. Garipova creates a special language of dreams through which she conveys her understanding the human and represents her artistic and philosophical worldview.
Key words: novel, Bashkir prose, T. Garipova, dream symbolics, artistic technique, literary text
В художественном мире Т. Гариповой сны занимают значительное место. Уже в первых произведениях отчетливо проявилось стремление автора к передаче внутреннего мира персонажа и атмосферы изображаемого времени через введение в структуру текста сновидений героев; на протяжении всего творческого пути Т. Гарипова с возрастающим мастерством передает сновид-ческую реальность.
Художественное изображение снов играло важную роль в фольклоре и литературе. В основе теории сновидений древних лежала вера в то, что у каждого человека есть душа, которая может отделяться от тела. Если душа покидает тело навсегда - наступает смерть, если временно - сон. Считалось, что во время странствий душа погруженного в сон человека посещает те места, видит тех людей и совершает те действия, которые видит спящий [16].
Мотивы сновидений популярны и тради-ционны и в русской классической литературе. В ХХ веке роль сновидения как способа выражения авторской позиции, внутреннего мира отдельных героев выражается в гораздо большей степени. Достаточно вспомнить Ф. Сологуба, И. Бунина Б. Пастернака, А. Ремизова, М. Булгакова, Ю. Трифонова, чтобы убедиться в значимости и действенности сновидческих ассоциаций и их особой функции в художественном тексте. Сновидение стало популярным в художественной литературе в силу своей безграничной и глубинной сущности, способствующей
проникновению в самые сложные лабиринты человеческой души и с поразительной откровенностью изображающей мучительный путь духовного становления и единения с миром. Они формируют у читателя «способность оценивать эстетическую ценность художественного высказывания» [13, с. 3].
Общепринятой теории сновидений не существует, т.к. исследование ведется в разных ракурсах, актуализирующих различные аспекты таинственного и загадочного явления, - сны и видения осмысливаются в рамках истории культуры, этнографии, медицины, философии, физиологии, психологии и других областей наук. Сон воспринимался З. Фрейдом в рамках теории бессознательного, Э. Фром и Ф. Ницше обратились к метафизической природе этого явления, представители физиологии И. Сеченов и И. Павлов рассматривали сон в физиологическом аспекте. Сновидения воспринимаются как освобождение духа человека, З. Фрейд называл их «душевной жизнью во время сна, целью которой является устранение мешающих сну раздражителей в форме галлюцинаторного исполнения неудовлетворенных в бодрствующем состоянии желаний» [15, с. 311]. Позже обратили внимание на мотив сна в понимании самого человека: сон как другая реальность, несущая скрытую информацию. Проблема сновидения как значимого структурного элемента художественного текста впервые была исследована учеными М. Бахтиным и Ю. Лотманом.
М. Бахтин оценивал сновидение как возможная переоценка ценностей, «рациональное объяснение» попадания героя в иной мир, где происходит «испытание идеи и ее носителя» [3, с. 29]. Ю. Лотмана сон прежде всего привлекает как структурный элемент произведения, как текст второго уровня, генератор новых смыслов. Исследуя тексты второго уровня, ученый пришел к выводу, что сновидение в художественном произведении является распространенным способом реализации модели - «текст в тексте». Он воспринимает сон как следствие реакции мозга на раздражение извне, связывающее человека с миром бессознательного [12], как информативную единицу.
Творчество Т. Гариповой - глубокие раздумья о смысле истории, судьбах народа, о прошлом, настоящем и будущем людей, всего человечества, выражает глубинные процессы действительности. Роман «Буренушка» - важная веха в жизненном и творческом пути писательницы. Произведение представляет собой нравственно-религиозное самоопределение, итог размышлений над насущными темами современности, реализованными в ее ранних рассказах и повестях, связанных, прежде всего, с проблемой человека. На примере семьи Фаузии-Барсынбики Т. Гарипова выразила свои сокровенные раздумья о причинах и сути катаклизмов, происходивших в России в XX веке. Проблема совести, преодоления заблуждений, обозначенная в малой прозе на локальном уровне как конфликт эгоцентризма и гуманистической морали, в романе представлена как противоборство религии, народной нравственности и коммунистической идеологии.
В центре авторского внимания - судьба человека, ценой тяжелых потерь обретающего трагическое знание, благодаря которому он поднимается на новый нравственный уровень.
В романе Т. Гариповой видят сны и близкие им состояния, сновидения различного характера - кошмары, галлюцинации, «вещие сны», состояние полусна-полуяви, видения, бред, они множатся, удваиваются, преображаются, приобретая символический и глубокий метафорический смысл.
В романе эпическое повествование движется параллельно в двух измерениях, в двух сферах бытия: в реальном пространстве мира и в фантасмагорической сфере многочисленных персонажных снов, сообщающихся друг с другом,
тематически и композиционно перекликающихся между собой.
Сны оказывают огромное влияние на душевное и психическое состояние героев. В произведении во сне изображаются события, возможные в реальной жизни героев, но в них присутствуют детали, противоречащие здравому смыслу. Один из типов сна в романе - это болезненные сны. [3, с. 29]. Как утверждает Ф.М. Достоевский, «в болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостью, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкостями, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев. Такие сны, болезненные сны, всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека» [10, с. 54]. Таким является сон Лидии Николаевны из третьей главы пятой части, который становится как бы продолжением событий, произошедших давным-давно. Во время сна душа Лидии Николаевны продолжает чувствовать, сопереживать, вспоминать, радоваться. Во сне проявляются потаенные мысли и желания героини, то, что она забыла, но вспомнила только во сне. По мнению психоаналитиков [2], сны построены по законам драматургии и включают в себя исходное событие, произошедшее накануне или давно, и ключевое событие, меняющее логику сна, - финал (который объясняет, для чего приснился сон). И, действительно, сон в корне изменил жизнь героини Лидии Николаевны и оказался символическим.
Сновидения передают интимный опыт человека, каждый из героев пытается уловить в них определенный смысл: «Женская коса, по мнению толкователей снов, - символ дороги, поэтому Хашим истолковал свой сон в том смысле, что Мадина, если бы заплела волосы в одну косу, собралась бы навестить его» [6, с. 84]. Ускользающая реальность сновидений, которую стремится удержать сознание Хашима, запечатлевается в памяти читателя не менее сильно, чем явь романа «Буренушка». Сны Фаузии-Барсынбики, Хасана о Саврасом, Мадины - все это законченные притчи, в которых воплощена философия башкирской писательницы. Писатель А. Ремизов
называет сны в литературе «снами в рассказах» [14, с. 277].
Т. Гарипова часто подчеркивает значимость снов для человека. Говоря о герое романа Аюпе Камалетдинове, автор замечает, что «в шестилетнем возрасте он осиротел. Мало того, что осиротел, - своими глазами видел, как убили самых близких ему людей, отца с матерью. Кажется, только что, перед пробуждением, они приснились, жаль, Аюп не может вспомнить, с кем из них разговаривал - с отцом или с матерью. Почему-то в последнее время, проснувшись, он тут же забывает, что ему приснилось, хотя помнит: что-то снилось. Досадно. Всю жизнь для него пусть и небольшим, а все же утешением было видеть родителей во сне» [4, с. 22]. Эти суждения позволяют понять символику снов в творчестве писательницы. Автор стремится представить развернутую, фантастически реальную, связную картину сновидения с опорой на сюжет, детали и подробности.
Сны не только прогнозируют судьбы персонажей и комментируют события, но и помогают особым образом организовать повествование. Они предоставляют возможность образно воплотить авторское отношение к излагаемым событиям, для читателей - возможность воспринять авторскую позицию через символику снов и самим включиться в пространство романа.
Сновидения в романе «Буренушка» выполняют функцию не просто пророческих, вещих снов, но и способствуют созданию ирреальности происходящего: «Хай, хай, хай, хай... - Капелла -выстроившиеся в несколько рядов мужчины в черных костюмах поверх белых рубашек - ритмично повторяет одно и то же звукосочетание, настраивает, прочищает голоса. - Хай, хай, хай. -Смущенная Мадина, стоя за дирижерским пультом, притронулась рукой к лежащей перед ней партитуре. «Поэма» Хачатуряна. Но не успела она объявить, что исполняет это произведение, рядом, как черт из табакерки, возник горбатый профессор» [9, с. 69]. Открытый финал в форме снов позволяет писателю изобразить зыбкость времени и колебания героев в выборе пути, при этом избежать навязывания своей точки зрения читателю. Сновидения в финале нескольких глав ещё не сбылись, но они выполняют свою определённую функцию, т.к. сон - это проекция в будущее и служит созданию особой атмосферы, предоставляя читателю возможность моделирования будущего.
С полным правом можно утверждать, что слова Ф. Достоевского относятся и к снам героев романа Т. Гариповой: «Иногда видит человек такие художественные сны, такую сложную и реальную действительность, такие события или даже целый мир событий, связанный такою интригой, с такими неожиданными подробностями, начиная с высших ваших проявлений до последней пуговицы на манишке, что, клянусь тебе, Лев Толстой не сочинит, а между тем видят такие сны иной раз вовсе не сочинители, совсем самые заурядные люди...» [10, с. 74].
Традиционно считается, что сны - это своего рода путешествия в другие измерения жизни. Любой сон - это преломление, отражение реальности с большей или меньшей степенью правдоподобия. Сны в романе Т. Гариповой являются отражениями привычной реальности, что расширяет семантический потенциал текста - все элементы, являющиеся отражениями друг друга, взаимосвязаны. Благодаря этому герои получают возможность влиять на события будущего, изменять настоящее и прошлое.
Границы сна в романе «Буренушка» в большинстве случаев четко маркированы, что помогает осознать перемещение в иную реальность: «Вот сейчас заснул с карандашом Лидии Николаевны, а приснилось ему ... Хатира?! - Аюпа Газизовича разбудил его собственный голос» [5, с. 23]. Сконцентрировавшись в момент выхода из реальности сна, герой, находящийся на границе пересечения нескольких реальностей, на границе сна и яви, может влиять на происходящие в них события, вспомнить то, что было давно, забылось, но благодаря сну начинает проясняться: «Молнией во тьме блеснуло в памяти это имя. Хатира! Да-да, была у него сестренка! Была! Вспомнил: мама металась на нарах, вскрикивая: «Ай, умру!..». У нее опухли груди, не могла кормить ребенка. «Малышка с голоду умрет.» -это опечаленный голос отца. Потом за окном остановилась подвода. В дом вошла женщина в тулупе. Вспомнилось еще, что она взяла ребенка из колыбели на руки, и цепочка событий тех дней в памяти оборвалась» [7, с. 23].
Иногда одна деталь, одно усилие воли в момент пробуждения может изменить произошедшее во сне страшное событие: «А может быть, все это - лишь сон? Вот она проснется и, чтобы страшный сон изгладился из памяти, отнесет какой-нибудь бедной старушонке подаяние» [5, с. 27]. Но бывает и наоборот. Сон и явь слиш-
ком реальны, граница между ними очень хрупка, поэтому иногда героям приходится прикладывать волевые усилия, чтобы сохранить реальность происходящего, не позволить ей стать сном: «Страшно подумать, что всего этого она может лишиться, и жизнь ее в Таулах окажется лишь коротким и сладким сном...» [9, с. 91].
Часто герои сами могут выбирать реальность, в которую хотят попасть во сне, но далеко не всегда это возможно: «Ночами, в короткие промежутки, когда ребенок спит, закрывает Мадина глаза, надеясь увидеть Абдельахата во сне, но едва он приснится - будит ее плач Даута...» [8, с. 29].
Сны построены так, что каждый новый сон обостряет моральные чувства, испытанные уже в предыдущем сне, проясняет его ценность, т.к. моральные чувства характеризуются тем, что в самом их переживании заключается нравственная оценка. Сновидения позволяют показать сдвиги в мироощущении, которые герой еще ясно не осознал. Они помогают читателю понять внутренние перемены, происшедшие с героем: «Ихсанбай начал сбрасывать с себя одежду. Все равно жарко. Костер распылался так, что терпеть около него стало невозможно. Встал бы, отошел в сторонку - ноги не слушаются. А костер уже не один, их много. А тут еще ветер усилился, засвистел в ветвях дерева, и сверху к ногам Ихсанбая упал человеческий череп. Следом посыпались другие кости. Это Ишмамат шутит, он ведь тогда, после выстрела, застрял в кроне дерева. Ихсан-бай кинул череп в костер. Пусть сгорит. Но он и сам объят пламенем. Ничего, потерпит, зато и все его грехи сгорят, огонь очищает, он предстанет перед детьми чистым. Ага, вон как раз Адель-гужина идет, надо сказать ей» [8, с. 119]. Этот сон играет действенную роль в жизни Ихсанбая: в результате прояснения скрытого стимула или чувства, прояснения, наступившего под влиянием сна, герой делает главный шаг или важнейшее открытие в своей жизни.
В поэтике романа башкирской писательницы заторможенное в сновидениях сознание открывает дорогу к бессознательному. В произведении во сне реализуются потаенные мечты Ихсанбая, ведущего двойной образ жизни, испытывающего зависть ко всем, кто добился успеха в жизни. Сон позволяет раскрыть скрытые бездны в душе героя, показать, что жизнь гораздо сложнее прописных истин. Сон - это код, переносящий земное в вечное. Сон рассматривается как «встреча реальных индивидуальных впечатлений дня
с архетипами коллективного бессознательного... Одновременно происходит встреча настоящего с прошлым и личного с общим» [11, с. 192].
Обостренным ощущением загадок бытия терзается герой Камалетдинов. В его личности чрезвычайно развитым оказывается сновидческое начало; по признанию героя, сны играют важную роль в его жизни и он старается разгадать их тайный смысл. Камалетдинов беззаветно предан делу партии, это человек внутренней честности, принципиальный, убежденный в гуманности существующей идеологии и способствующий ее утверждению. Его цели высоки и благородны, помыслы бескорыстны. Совершив массу ошибок, пройдя через страдания, мучительные сомнения, он в итоге понимает пагубность существующей системы. Герой в действительности, прежде представляющейся цельной и не несущей в себе неразрешимых конфликтов, увидел трагические противоречия. Камалетдинов постоянно оказывается в ситуации выбора, который обусловлен наличием у него двух установок. Первая предусматривает поведение, определяющееся его естественными наклонностями, идущими из глубины души, где Аюп Камалетдинов - натура мягкая, любящая, тянущаяся к искусству; вторая задается его социальной ролью, где Аюп - коммунист, строго следующий принципам партии. В душе героя растет раскол. Пройдя через цепи конфликтов и противоречий, он озадачен неожиданными для него вопросами о верности выбранного пути, нравственных ориентиров. Сознание греха становится началом духовного выздоровления, и герой отказывается от совершения того, что идет против совести. Происходит его перерождение: он осознает свою ответственность не только перед людьми, но и перед чем-то непостижимым, проникается ощущением неслучайности всего происходящего. Аюп Камалетдинов с горечью признает бессмысленность прожитых лет, свою причастность к людским бедам и кончает жизнь самоубийством.
Сон Аюпа Камалетдинова о никогда не виденной прежде сестре, где пунктирно выведенный событийный ряд сочетается с выпуклостью предметной детализации, выполняет компенсаторную функцию, т.к. восполняет упущенные, но чрезвычайно важные для самосознания героя фрагменты индивидуальной картины мира. Предметом художественного исследования в произведении становится активное проникновение сновидческого измерения в эмпирическое
бытие, когда герой, заснув «с карандашом Лидии Николаевны» (она-то и оказывается сестрой героя. - А.А., О.Л.), видит во сне свою сестру.
В область сновидений выведен один из кульминационных эпизодов в изображении судьбы Фаузии-Барсынбики. Рассказ героини о содержании сновидческого общения с умершей святой, после которой она предощущает и собственную смерть, высветляет драматизм характера и судьбы ее сына Ихсанбая, приоткрывает лики материнской любви-жертвы, любви-самоотречения, простирающейся за грани земной жизни, что находит отражение в финальном изречении сна: «Потерянную славу найдешь на выгоне, сущность свою - в собственном имени!» [6, с. 110]. Этот сон является одним из двигателей сюжета, вписанной в реальность сновидца микрофабулой, вырастающей до размеров полноценного самостоятельного фрагмента действительности.
Воздействием таинственных сновидений в значительной степени предопределено кульминационное событие в жизни и другого героя -конюха Хусаина. В романе он раскрывается как сновидец. Странности деревенского «чудака», особенности противоречивого душевного мира героя раскрываются и в психологических характеристиках, но сон о Саврасом, который улетел, как самолет в небо, и забрал его с собой, воспринимается Хусаином как предзнаменование смерти. Сон свидетельствует о влиянии неведомой силы на индивидуальное «я», о способности коренным образом изменить человека.
Мотивы сновидений в прозе Т. Гариповой оригинальны по характеру своего вхождения в художественное пространство произведения. Художественный прием сна играет существенную роль в композиции романа. Герои видят сны в самые трудные моменты своей жизни, что помогает им выйти из душевного кризиса; посредством снов и видений автор возвращает их в прошлое. В романе «Буренушка» Т. Гарипова «создает некий универсальный язык сновидений, через который передает свое понимание человека и представляет свое художественное и философское мировосприятие и миропонимание» [1, с. 1240].
Таким образом, мистический отсвет снов распространяется на судьбы многих героев романа. Сновидения в произведении способствуют расширению границ психологического анализа, усложнению повествовательной структуры, характеры многих героев раскрываются в контексте их снов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абдуллина А.Ш. Поэтика психологизма в романе Т. Гариповой «Буренушка» // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 1-1. С. 1240.
2. Аксенова М. От былин и летописей до классики XXI века: Энциклопедия для детей: в 12 т. Т. 9. Ч. 1. Литература. М: Астрель, 1999. 596 с.
3. БахтинМ.М. Проблемы поэтики Достоевского. М: Художественная литература, 1972. 470 с.
4. Гарипова Т. Буренушка // Бельские просторы. 2005. № 10. С. 3-47.
5. Гарипова Т. Буренушка // Бельские просторы. 2005. № 9. С. 3-49.
6. Гарипова Т. Буренушка // Бельские просторы. 2008. № 10. С. 80-128.
7. Гарипова Т. Буренушка // Бельские просторы. 2008. № 7. С. 9-51.
8. Гарипова Т. Буренушка // Бельские просторы. 2008. № 8. С. 9-44.
9. Гарипова Т. Буренушка // Бельские просторы. 2008. № 9. С. 69-109.
10. Достоевский Ф.М. Собрание соч. в 15 т. Т. 5. Л.: Наука, 1989. 574 с.
11. Коробова Е. Сближение отдаленных реальностей // Очерки по истории культуры. Саратов, 1994. С. 180-198.
12. Лотман Ю. Сон - семиотическое окно // Лотман Ю.М. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки (1968-1992). СПб.: Искусство, 2000. С. 123-126.
13. Лысова О.В., МешковаА.Д. Работа над звуковой организацией речи как основа эстетического развития учащихся // Русский язык в школе. 2015. № 1. С. 3-8.
14. Ремизов А. Сны и предсонье. СПб: Азбука, 2000. 432 с.
15. Фрейд З. Психология бессознательного. М: Просвещение, 1990. 448 с.
16. Хусаинов Г. Поэтика башкирской литературы. Историческая поэтика. В 2 ч. Ч. 2. Уфа, 2007. 350 с.
REFERENCES
1. Abdullina, A.Sh. Poetika psikhologizma v romane Т. Garipovoj "Burenushka" [The Poetics of Psychological Logic in the Novel Burenushka by T. Garipova]. In: Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya [Modern Problems of Science and Education.] 2015. No. 1-1. P. 1240 (inRuss.).
2. Aksenova, M. Ot bylin i letopisej do klassiki XXI veka: Entsiklopediya dlya detej: v 12 t. T. 9. Ch. 1.
Literatura [From Epics and Chronicles to the Classics of the 21st Century: Children's Encyclopedia: in 12 Vols. Vol. 9. Part 1. Literature]. Moscow: Astrel, 1999. 596 p. (in Russ.).
3. Bakhtin, M.M. Problemy poetiki Dostoevskogo [The Poetics of Dostoevsky]. Moscow: Khudozhestven-naya literatura, 1972. 470 p. (in Russ.).
4. Garipova, T. Burenushka. Belskie prostory - Belsky Open Spaces Journal. 2005. No. 10. P. 3-47 (in Russ.).
5. Garipova, T. Burenushka. Belskie prostory - Belsky Open Spaces Journal. 2005. No. 9. P. 3-49 (in Russ.).
6. Garipova, T. Burenushka. Belskie prostory - Belsky Open Spaces Journal. 2005. No. 10. P. 80-128 (in Russ.).
7. Garipova, T. Burenushka. Belskie prostory - Belsky Open Spaces Journal. 2005. No. 7. P. 9-51 (in Russ.).
8. Garipova, T. Burenushka. Belskie prostory - Belsky Open Spaces Journal. 2005. No. 8. P. 9-44 (in Russ.).
9. Garipova, T. Burenushka. Belskie prostory - Belsky Open Spaces Journal. 2005. No. 9. P. 69-109 (in Russ.).
10. Dostoevsky, F.M. Sobraniye sochineniy v 15 t. T. 5 [Collected Works in 15 Vols. Vol. 5]. Leningrad: Nauka, 1989. 574 p. (in Russ.).
11. Korobova, E. Sblizheniye otdalennykh real'-nostey [The Rapprochement of Distant Realities]. In:
Ocherki po istorii kul'tury [Essays on Cultural History]. Saratov, 1994. P. 180-198 (in Russ.).
12. Lotman, Y. Son - semioticheskoye okno [Dream as a Semiotic Window]. In: Kul'tura i vzryv. Vnutri myslyashchikh mirov. Stat'i. Issledovaniya. Zametki (1968-1992) [Culture and Explosion. Inside the Thinking Worlds. Articles. Research. Notes (1968-1992)]. St. Petersburg: Iskusstvo press, 2000. P. 123-126 (in Russ.).
13. Lysova, O.V., Meshkova, A.D. Rabota nad zvu-kovoj organizatsiej rechi kak osnova esteticheskogo raz-vitiya uchashchikhsya [Work on the Sound Organization of Speech as the Basis for the Aesthetic Development of Students]. In: Russkij yazyk v shkole - The Russian Language at School. 2015. No. 1. P. 3-8 (in Russ.).
14. Remizov, A. Sny ipredson'e [Dreams and Drowsing]. St. Petersburg: Azbuka, 2000. 432 p. (in Russ.).
15. Freud, S. Psikhologiya bessoznatel'nogo [The Psychology of the Unconscious]. Moscow: Prosveshche-nie, 1990. 448 p. (in Russ.).
16. Khusainov, G. Poetika bashkirskoj literatury. Is-toricheskaya poetika. V 2 ch. Ch. 2 [The Poetics of Bashkir Literature. Historical Poetics. In 2 Parts. Part 2]. Ufa, 2007. 350 p. (in Russ.).
Б01 10.24411/2223-0564-2019-10207 Ш.В. Нафиков УДК 81'373.2
ОБ ЭТИМОЛОГИИ НЕКОТОРЫХ БАШКИРСКИХ ГИДРОНИМОВ: ОПЫТ СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА
Аннотация
В статье приводится возможное объяснение гидронимов типа башк. Набак, Бамбук, Нэмэ^/Лэмэ^ в сравнении со сходными названиями водных объектов, отмеченных на карте Евразии в пределах бывшего СССР и в ряде зарубежных стран. Гидронимические ряды, содержащие названия наподобие Нем-Немунас-Немда-Немилен-Наб-Намган-Нампук-Нэмер, отмечены на весьма обширных пространствах от Западной Европы до Юго-Восточной Азии. Большинство названий передают значение 'жидкость, влага' и т.д.
HatyuKoe fflaMux Baxeeeuu, Kaududam $uмоnогmеcкuх nayK, cmapwuü ncyunbiü compyduuK omdena H3U-K03uanuH c naöopamopueü numeucmuKU u uufiopMa^ouubix mехноnогuü Opdenc «3hck nouemc» Hucmu-mymc ucmopuu, h3ukc u numepamypbi У$uмcкого $едерcwbного uccnедоeаmеnbcкого ^umpc PAH (Yfoc), e-mail: [email protected]
Shamil V Nafikov, Cand.Sc. (Philology), Senior Research Fellow, Department of Linguistics with Linguistics and Information Technologies Laboratory, the Order of Honour Institute for History, Language and Literature, Ufa Federal Research Centre, the Russian Academy of Sciences (Ufa), e-mail: [email protected]
