CC BY
30
DOI: 10.18454/IRJ.2016.47.145 Евстигнеева М.В.1, Бутыркина И.С.2
1 Кандидат филологических наук, 2Студент, Оренбургский государственный педагогический университет СИМВОЛИКА ОБРАЗА МОГИЛЫ В ПОЭЗИИ АНГЛИЙСКОГО РОМАНТИЗМА
Аннотация
В статье рассмотрены характерные для поэзии английского романтизма образы могилы, особенности поэтического воплощения и символического содержания данного мотива, трансформация образа и функциональный аспект в зависимости от мировосприятия автора. Предпринята попытка проанализировать различные подходы автора к пониманию и оценке данного концепта, рассмотреть символическое значение мотива «могила», его связь со смежными ему мотивами, такими как ночь, сон, тишина, тьма, смерть. Также была предпринята попытка доказать, что мотив «могила» является важнейшим смысловым элементом художественного текста, вскрывающий особенности не только одного художественного текста, но и всего творчества поэта или определенного периода в развитии литературы.
Ключевые слова: символика, образ, могила, Романтизм.
Evstigneeva M. V.1, Butyrkina I. S.2 1PhD in Philology, 2Student, Orenburg State Pedagogical University THE SYMBOLIC FEATURES OF THE GRAVE IMAGE IN THE ENGLISH ROMANTIC POETRY
Abstract
The article considers the specific images of grave in English Romantic poetry, the peculiarities of the poetic embodiment and symbolic meaning of this motive, the transformation of the image depending on the author's world perception. An attempt has been made to analyze the author's different approaches to the understanding and evaluation of this concept, the symbolic meaning of the motive «grave», its close connection between this motive and other similar motives such as «night», «dream», «silence», «darkness», «death». One more attempt has been made to prove that the motive «grave» is the most important semantic element of the literary text, which reveals the peculiarities of the poet's works or a certain period in the develop ment of literature.
Keywords: symbolics, image, grave, Romanticism.
Одним из самых значительных явлений английской литературы первой трети восемнадцатого века является «ночная», «кладбищенская» поэзия (англ. Graveyard poetry), которую следует рассматривать в контексте традиционной для английской поэзии того периода темы кладбища, так как кладбище становится постоянным местом действия лирических произведений.
К существенным характеристикам «кладбищенской поэзии» относят мысли о тщетности мира и бытия, печаль и грусть, мистический и зловещий поэтический пейзаж, кладбище. Эту поэзию отличает общее настроение меланхолии и отречения. «Интенсификация эмоции личности в рамках борьбы сентиментальной поэзии с гипертрофированным рационализмом эпохи, поиски нового типа образности...- все это не способствовало унификации стиля кладбищенской поэзии и заставляло исследователей трактовать явление как весьма условное и не принадлежащее одному какому-то литературному направлению» [4, с. 88].
Основным атрибутом кладбища в формальном и художественном планах данного образа являются могилы, среди которых бродит лирический герой и предается размышлениям о тайнах бытия. Лирические поэты создали особый комплекс мотивов: «ночь» («night»), «ночной пейзаж» («night landscape»), «кладбище» («cemetery/ churchyard/ graveyard»), «могила» («grave /tomb») и сформировали особый лирический хронотоп. Вместе с поэмами Роберта Блэра («The Grave», 1743) и Эдуарда Юнга («Night Thoughts», 1742 - 1743) появляются «кладбищенская» школа и «ночная» поэзия.
В обеих поэмах авторы используют характерные мотивы готических произведений («тени», «темнота», «сумрак», «неясность»), которые порождают «ощущение тайны, а также эмоции и страсти, чуждые рассудку» [4, с. 91] и настраивают на эмоциональное сопереживание и возвышенное чувство ужаса:
Эдвард Юнг Роберт Блэр
The land of apparitions, empty shades! All, all on earth, is shadow, all beyond Issubstance; WHILST some affect the sun, and some the shade, Some flee the city, some the hermitage;
Отличительной особенностью образа «могилы» («grave») является ее поливалентный характер. Входя с другими мотивами в единую систему, данное понятие может преобразовываться и присвоить иное семантическое наполнение. Другими словами, мотив «могила» может иметь несколько интерпретаций, как в поэмах разных авторов, так и в пределах одного лирического произведения. Дидактическая поэма Эдварда Юнга «Жалоба, или ночные думы о жизни, смерти и бессмертии» («The Complaint, or Night-Thoughts on Life, Death and Immortality») предлагает вниманию читателя несколько вариантов изображения могилы.
«Могила» («grave») у Э. Юнга - это «царство Ночи» («Night kingdom»), «унылый храм» («the dreary shrine»), «пустыня» («desert»), «одиночество», «уединение» («solitude»), «подвал печали» («creation's melancholyvault»), «земля теней и призраков» («the land of apparitions, empty shades»): Silence and darkness: solemn sisters! twins From ancient Night, who nurse the tender thought To reason, and on reason build resolve (That column of true majesty in man),
Assist me: I will thank you in the grave;
The grave, your kingdom: there this frame shall fall
A victim sacred to your dreary shrine [2, с. 6].
This is the desert, this the solitude:
How populous, how vital, is the grave!
This is creation's melancholy vault,
The vale funereal, the sad cypress gloom;
The land of apparitions, empty shades!
All, all on earth, is shadow, all beyond
Is substance; the reverse is Folly's creed:
How solid all, where change shall be no more! [2, с. 8]
Эпитеты «populous», «vital», относящиеся к слову «grave», подтверждают мысль, что данный мотив является одним из основных в поэме. Частой повторяемостью слова «grave» Э.Юнг «акцентирует внимание читателя на единстве трех компонентов поэмы «Night First» - «ночь» («night»), «смерть» («death»), «могила» («grave»)» [3, с. 34].
Поэма Роберта Блэра «Могила» («The Grave») наполнена мрачным готическим колоритом, при помощи которого автор создаёт образ ужасного пространства смерти. Ряды эмоционально окрашенных прилагательных, наречий, устойчивых словосочетаний позволяют автору наиболее полно и эмоционально изобразить зловещий холод могилы («dread» / «ужасный», «gloomy» / «мрачный», «rueful» / «унылый», «dark» / «темный», «glimmer» / «тусклый», «cheerless» / «угрюмый», «gloomy horrors» / «мрачный ужас», «supernumerary horror» / «беспредельный ужас», «cold moon» / «холодная луна», «low vaults» / «низкие своды», «witching time of night» / «колдовское время ночи»): Ah! how dark
Thy long-extended realms, and rueful wastes,
Where nought but silence reigns, and night, dark night,
Dark as was chaos ere the infant sun
Was roll'd together, or had tried his beams
Athwart the gloom profound! The sickly taper
By glimm'ring through thy low-brow'd misty vaults,
Furr'd round with mouldy damps and ropy slime,
Lets fall a supernumerary horror,
And only serves to make thy night more irksome! [1].
Эмоционально нагруженные прилагательные и натуралистические детали, используемые Блэром в своей поэме, призваны внушить отвращение и страх перед смертью, поэтому перед читателем предстают картины с призраками и ожившими мертвецами, а главным центром всего этого действия являются «пустые могилы» («hollow tombs»): Strange things, the neighbours say, have happen'd here. Wild shrieks have issued from the hollow tombs; Dead men have come again, and walk'd about; And the great bell has toll'd, unrung, untouch'd! Such tales their cheer, at wake or gossiping, When it draws near the witching-time of night. Oft in the lone church-yard at night I've seen, By glimpse of moon-shine, chequering through the trees, The school-boy [1].
Функция данных натуралистических деталей направлены на то, чтобы вызвать у читателя определенные эмоции, взволновать излишне рационализированный ум.
Для описания образа «могилы» («grave») Роберт Блэр использует такие эпитеты, как «dread» («ужасный»), «invidious» («ненавистный»), «dull» («тусклый»), в которых усматривается единая константа «ужаса» и «смирения»: Eternal King! whose potent arm sustains The keys of hell and death. The Grave, dread thing!
Invidious Grave—how dost thou rend in sunder Whom love has knit, and sympathy made one!
Dull Grave! thouspoil'st the dance of youthful blood, Strik'st out the dimple from the cheek of mirth, And every smirking feature from the face; [1]
Основная содержательная линия заключается в неизбежности смерти и всеобъемлющем чувстве печали. Однако трактовка «могилы» как обители смерти в негативном ключе не является единственной. В самом конце поэмы Роберт Блэр показывает смерть человека как некое «возвращение домой», в исходное состояние, в котором он пребывал перед тем, как начать жизнь на земле; это «счастливая встреча» («happy meeting») с Богом, и теперь ни «время» («time»), ни «смерть» («death») не смогут оборвать вновь связанные узы: Thrice happy meeting!
Nor time, nor death, shall ever part them more! 'Tis but a night, a long and moonless night; We make the grave our bed, and then are gone! [1]
«Могила» («grave») - это «постель /ложе» («bed»), последнее пристанище для человека, ищущего уединение и покой.
В поэме «Elegy over a Tomb» («У могилы») Эдвард Герберт показывает лирического героя, размышляющего среди могил и задающегося вопросом, возрождается ли на небесах внешняя и внутренняя красота человека, жизнь которого закончила свой ход. Образ «могилы» здесь играет ключевую роль, поскольку является моментом перехода от жизни к смерти. Герой может осознавать только то, что происходит на земле. Но здесь с последним вздохом умирает и красота, превращаясь в прах и тлен. Автор избегает прямого упоминания «могилы» и использует метафорические конструкции, например, «eternal night» («вечная ночь»), «endless heritage» («вечность»), чтобы подчеркнуть эмоциональную составляющую поэмы: Oh, if you did delight no more to stay Upon this low and earthly stage, But rather chose an endless heritage, Tell us at least, we pray, Where all the beauties that those ashes ow'd Are now bestow'd [1].
Обилие метафорических переносов с номинацией могилы можно также наблюдать и в поэме Генри Вагана «The Charnel House». Они не только входят в состав символических средств отображения действительности, но и вызывают в сознании читателя яркие, запоминающиеся образы и порождают сильные эмоции, что и отличает «кладбищенскую поэзию» от других направлений в литературе.
Все метафорические преобразования, находящие отражение в поэме Г. Вагана, можно представить в следующей схеме:
Таким образом, мотив «могила» («grave») представляет собой многомерное явление, структурный элемент внешнего и внутреннего процессов; это не просто термин, относящийся к формальной структуре произведения. Это средство изучения мировоззрения и психологии поэта, важнейший смысловой элемент художественного текста, вскрывающий особенности не только одного художественного текста, но и всего творчества поэта или определенного периода в развитии литературы, в данном случае, кладбищенской поэзии.
Исследуемый мотив, как и любое художественное слово, именует вещь, факт, событие или идею, однако, номинацией функции мотива не ограничиваются. Он несет в себе возможность иных трансформаций, вариантов, которые вскрывают глубокий смысл произведений, помогая читателю разгадать ряд иносказаний, скрытых идей и сравнений, превращая читателя из пассивного созерцателя в человека думающего, анализирующего, чувствующего.
Анализ мотива «могилы» («grave / tomb») показал поливалентный характер его семантического наполнения. Разнообразные трактовки данного мотива, несущего большую смысловую нагрузку, представляют особенности художественного видения мира разных поэтов.
Литература
1.English Poems [Электронный ресурс] URL: http://www.poemhunter.com/ (дата обращения 20.02.16)
2.Young E. Night Thoughts or, The Complaint and The Consolation. New York, Dover Publications, 1975. P. 404.
3.Бутыркина И. С. Ведущие мотивы поэмы Эдварда Юнга «The Complaint; or Night Thoughts on Life, Death and Immortality» // Международная студенческая научно - практическая конференция «Молодежь. Наука. Будущее». -Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2015. - С 33- 35.
4.Токарева Г. А. Природа жанровой поливалентности поэмы Р. Блэра «Могила» // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2015. - № 2. - С. 88 - 95.
References
1.English Poems [Jelektronnyj resurs] URL: http://www.poemhunter.com/ (data obrashhenija 20.02.16)
2.Young E. Night Thoughts or, The Complaint and The Consolation. New York, Dover Publications, 1975. P. 404.
3.Butyrkina I. S. Vedushhie motivy pojemy Jedvarda Junga «The Complaint; or Night Thoughts on Life, Death and Immortality» // Mezhdunarodnaja studencheskaja nauchno - prakticheskaja konferencija «Molodezh'. Nauka. Budushhee». -Orenburg: Izd-vo OGPU, 2015. - S 33- 35.
4.Tokareva G. A. Priroda zhanrovoj polivalentnosti pojemy R. Bljera «Mogila» // Vestnik Vjatskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta. - 2015. - № 2. - S. 88 - 95.
DOI: 10.18454/IRJ.2016.47.170 Ильющенко Н.С.
ORCID: 0000-0002-8204-6867, кандидат филологических наук, Российский государственный социальный университет СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СЕМНОГО СОСТАВА ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ
В АНГЛИЙСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ
Аннотация
Статья посвящена сопоставительному анализу семного состава фразеологических единиц в английском и русском языках. В работе мы исходим из определения термина "сема" как «минимальной предельной единице плана содержания», которая соотносится с определенными свойствами предметов и явлений. В статье анализируются узуальные и окказиональные семы в структуре значения фразеологических единиц, проводится исследование интегральных и дифференциальных сем в системе фразео-семантических парадигм. На основании анализа материала были выявлены наиболее характерные семантические компоненты в английских и русских фразеологизмах: определительные, определительно-обстоятельственные и субъектные семы.
Ключевые слова: компонентный анализ, фразеологическое значение, определительные семы, субъектные семы.
Ilyushchenko N.S.
ORCID: 0000-0002-8204-6867, PhD in Philology, Russian State Social University CONTRASTIVE ANALYSIS OF SEME COMPOSITION OF PHRASEOLOGICAL UNITS IN THE ENGLISH
AND RUSSIAN LANGUAGES
Abstract
The article deals with the contrastive analysis of seme composition of phraseological units in the English and Russian languages. The article defines the term "seme" as the "minimal unit of meaning" which correlates with particular properties of objects and phenomena. The article analyses usual and occasional semes in the significant structure ofphraseological units. It also describes integral and differential semes in phrasal-semantic paradigms. On the basis of analysis we elicit the most characteristic semantic components in the English and Russian phraseological units: attributive, attributive-adverbial and subject semes.
Keywords: component analysis, phraseological meaning, attributive semes, subject semes.
Проблема семантики языковых единиц, их содержательной структуры занимает центральное место в с овременных лингвистических исследованиях. Такое положение обусловлено как чисто теоретическими, так и практическими потребностями.
Во-первых, теория значения имеет общезначимый для лингвистики характер, а семасиология занимает среди других наук, связанных с изучением значения, «центральное место и преследует цель не только решить специально лингвистические проблемы значения, но и опираться при этом на общезначимую, общенаучную теорию и разрабатывать такую теорию» [15, 6]. Во-вторых, как отмечает В.Н. Телия: «Трудности, стоящие перед современными лексикографией и фразеографией, во многом обусловлены неразработанностью теоретических проблем семантики» [16, 137].
Согласно современным семасиологическим взглядам фразеологическое значение, как и лексическое, представляет собой сложное, многоаспектное образование, состоящее из упорядоченных семантических элементов или сем ( от греч. sema - знак), которые соотносятся с определенными свойствами предметов и явлений. Чешский лингвист В. Скаличка впервые предложил термин «сема» для обозначения микроэлемента значения. Под семой понимается «минимальная предельная единица плана содержания. Семы представляют собой элементарные отражения в языке различных сторон и свойств обозначаемых предметов и явлений действительности» [16, 37].
«Существуют разные подходы к компонентному анализу и несколько методов исследования семантики языковых единиц: метод интроспекции, основанный на интуиции исследователя, логико-лингвистический, включающий метод оппозиций и метод словарных дефиниций, а также метод синтаксической сочетаемости и другие» [11, 70]. Следует отметить, что при наличии значительного количества подходов в основе компонентного (или семного) анализа лежит реально существующее явление, которое на языковом уровне семы выражает признаки понятий о денотатах окружающего мира. Поэтому сегодня значительная часть исследований лексического значения слова использует именно компонентный (семный) анализ.
Изучение лексического значения слова проводилось в количество работах таких лингвистов, как Ю.Д. Апресян [1], В.Г. Гак [4], Г.В. Степанов [13], И.А. Стернин [14] и др.
Проблеме изучения фразеологического значения посвящено большое количество исследований. Здесь можно отметить фундаментальные монографические исследования В.Н. Телия [16], A.B. Кунина [9], Н.М. Шанского [19], А.Д. Райхштейна [12], В.М. Мокиенко [11], М.Л. Ковшовой [7], Е.Г. Чалковой [17] и др.
36
