CC BY
78
УДК 008:303.446.2(470.21)(045)
ПОПОВА Людмила Дмитриевна, доктор исторических наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения Поморского государственного университета имениМ.В. Ломоносова. Автор более 70 научных публикаций, в т. ч. 6 монографий и одного учебного пособия
СИМВОЛИКА АРХАНГЕЛЬСКА
В ГРАДОСТРОИТЕЛЬНОЙ ИДЕЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
В данной статье дан семиотический анализ петербургского и архангелогородского текстов русской культуры. Автор использует методологию сравнительно-типологического исследования образов двух исторических столиц Севера в мифогеографической перспективе.
Санкт-Петербург, Архангельск, Петр I, мифогеографическая перспектива, эсхатологическая панорама, культурный миф, «архитектурно-ландшафтная память»
В статье предпринят сравнительтельный анализ семиотиоческого пространства культуры Санкт-Петербурга и Архангельска в мифогеографической перспективе.
Мифология Архангельска и Санкт-Петербурга начинается с концепции или интерпретации образного восприятия двух северных «столиц», сохранивших «архитектурно-ландшафтную память» о Петре I как культурном герое Севера.
Три царских «похода» на Север закрепили историческую связь между Москвой и Архангельском, соединившим Москву с Западной Европой. Это потребовало укрепления северных границ России, внедрения новых, европейских, традиций, что проявилось прежде всего в строительстве Новодвинской крепости - первого бастионного укрепления западноевропейского типа. Таким образом, можно сказать, с Ново-двинки культура Русского Севера и начала европеизироваться. Значительный памятник оте© Попова Л.Д., 2011
чественной культуры, созданный не только по замыслу, но и при непосредственном участии Петра I, несет в себе идею создания крепости, имеющей градообразующее значение, что затем воплотится в Петропавловской, заложенной царем на Неве на Заячьем острове всего два года спустя.
В пространстве первой крепости центр фиксируется храмом во имя святых апостолов Петра и Павла, который царь собственноручно заложил в начале июня 1702 года, а 29 июня присутствовал при освящении. По представлениям христиан, апостол Петр является хранителем ключей от рая, и крепость с храмом заняла ключевое положение на о. Линский Прилук, открывая России выход к морю и одновременно защищая страну с моря от непрошенных гостей, параллельно включив в себя видимый и невидимый миры - материальную суть и духовные элементы.
Затем и в крепости на Неве начинают возводить деревянный же Петропавловский храм, что было, с одной стороны, проявлением авторитета городской традиции: копировались храмовые формы, а с другой - выстраиванием архитектурной и функциональной иерархии от периферийного града к главному на основе «архангелогородского мифа», воплощенного в образе Новодвинской крепости. Вскоре обе крепости стали называться Петропавловскими, но архангельская крепость более известна как Новодвинская.
Святой апостол Петр на Севере являлся покровителем рыбаков и рыбопромышленников, почти в каждом летнем жилье рыбачьей артели можно было найти образ святого покровителя. Петров день (29 июня) повсеместно слывет рыбачьим праздником: так заведено на Руси со стародавних времен. На Севере Петров день назывался Петровщиной и отмечался как летний праздник. Существовали особые обряды для него (вождение хороводов, катание на качелях, гигантских шагах, ломание веников и т.д.). «На место Петровщины сходились девицы в больших нарядах: цветные шелковые сарафаны, парчовые коротеньки, высокие золотые повязки на головах девиц, у молодух ярко-красные шелковые косынки на голове завязаны ку-стышками - широким бантом над лицом»1.
Петропавловских церквей на Русском Севере было много и до петровского времени. Подчеркнутого насаждения культа апостолов Петра и Павла в петровское время здесь не было. В традициях народной поморской культуры Петр I срубил деревянный крест в память его избавления от бури в Унских рогах Белого моря, как когда-то Никон (будущий патриарх) поставил по поморской традиции обетный крест за избавление от гибели на море: в опасные для жизни моменты поморы, выйдя на берег живыми, ставили обетные кресты.
Северяне, усвоив некоторые элементы иностранной культуры, оставались верными отечественным традициям и не спешили менять образ жизни. Да и сам российский царь ощущал внутреннюю связь с народным духовным наследием. Не случайно, попав в бурю, разыграв-
шуюся на Белом море, во время путешествия к Соловкам, царь молился апостолу Петру и дал обет: «Ежели благовременный подастся случай, и не воспрепятствуют государственные нужды, побывать в Риме и отдать поклонение мощам святого апостола Петра, своего патрона»2.
Тезоименной храм, как и сама крепость, явились и своеобразными пограничными знаками, отмечавшими пределы Российской Империи, символами вновь освоенного пространства, получили статус официальных, государственных в Архангельске, а затем в Санкт-Петербурге. Подобные храмы стали распространяться в северо-западных землях, в зоне русско-карело-финского пограничья: в заложенных Петром I Петрозаводске и Лодейном Поле были возведены патрональные кафедральные храмы во имя апостолов Петра и Павла3.
С историей морского флота связано имя апостола Андрея Первозванного4. На Русском Севере до петровской эпохи это имя почти не встречается. Впервые Андреевская церковь была построена в 1702 году Петром I на Соловецком Большом Заяцком острове. Затем Андреевский собор стал главным морским храмом новой столицы России, а Андреевский голубой косой крест лег в основу иконографии ордена Андрея Первозванного и флага российского военно-морского флота5. Как видим, в процессе своего путешествия по Северу царь строит новые храмы, в число которых входят и Соловецкие же часовни - Исаакия Далматского и Александра Невского. Впоследствии образ первого святого воплотился в Исаакиевском соборе, а второй - в монастыре Александра Невского в Санкт-Петербурге. Устанавливает Петр и топонимы.
Эти события нашли отражение в многочисленных преданиях и легендах Русского Севера, в них запечатлена и личность самого Петра I6. Так, особо отмечено имя царя: «Теперь прозывают Петр Первый, а мы не считаем, первый ли второй. Завсегда помор зовет - Петр Алексеевич или Петр Великий. Росту был великого, ну и по уму тоже. Как прозвал народ, так и зови». В народе говорили: «Не долго живал, а память на века оставил»7, наделяя царя ха-
рактеристиками сказочного богатыря, былинного героя, воина, покорившего все шведское царство: «Супротив его по целому свету не сыскать. Слыхал ли ты, как ен один целое швецкое царство повоевал и швецкую царицу в полон взял, но одначе пустил на все четыре стороны, потому она повинилась. Он же швецкого королевича Карлу на чепи во дворе держал»8. Тому, как отразился образа Петра I, идеология и мифология петровских преобразований в ономастике сакральной архитектуры Русского Севера посвящены работы Н.М. Теребихина9. В них Петр I предстает как культурный герой Русского Севера, первотворец предметного мира северно-русской культуры.
В работах философско-культурологического характера упоминается оппозиция «Архангельск - Петербург», которая никак не пробле-матизирована. Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский, исследуя концепцию «Москва - третий Рим» в идеологии Петра I, предтечей Петербурга называют Архангельск10. Н.М. Теребихин, взяв за основу приведенную концепцию, в своих работах прямо говорит о том, что Петербург -это прежде всего Ново-Архангельск, в сакральной топографии которого изначально была укоренена символика как Москвы (через образ архангела Михаила), так и Новгорода (через образ Спасо-Преображения)11 .
Действительно, в сакральном статусе двух морских городов есть много общего. Прежде всего следует отметить, что оба города возникли по волевому решению (как это было с городами, возводимыми по указанию Дария или Александра Македонского): Петербург был задуман и заложен в 1703 году Петром I как военная столица России12, Архангельск возник в конце XVI века по указу Ивана Грозного как город-порт, как оборонительный пункт Московского государства. Адмиралтейский остров начал застраиваться почти одновременно с Петербургом. Соломбальский адмиралтейский остров - вместе с Архангельском. Оба - приморские города, но стержнем всей градостроительной системы становятся мощные реки: в Петербурге - в гранитном обрамлении, а в Архангельске - в деревянном. Есть некоторые похожие ситуации в выборе места для городов. С потерей Нарвы во время Ливонской войны (1558-1583 годы) Россия лишилась возможнос-
ти вести торговлю с Западом через Балтийское море (кроме того, Черное море контролировалось турками и крымскими татарами, а вход в Неву - шведами), и северный путь в ту пору становился единственным «окном в Европу». Перед русскими властями встал вопрос о строительстве новой гавани в устье Северной Двины. Конфликт с Европой заставил выбрать для Петербурга «в общем-то довольно неудобный выход через Балтику, <...> удобнее было бы через Черное море»13. Оба «придвинутых к морю» города имели пограничное положение, поскольку возникли около новых торговых путей. Оба формировались как экономические центры, по составу населения были многонациональными и многосословными. Первыми жителями городов явились те люди, которые имели непосредственное отношение к торговле. Многие иностранцы оценили экономические возможности, старались поселиться в них, построить и дома и амбары со складами. В этих городах присутствуют профессиональные субкультуры корабелов, военных и гражданских моряков, пространство их нагружено морской символикой: изображения якорей и сами якоря на фасадах зданий и др.
И все же это два разных города: Петербург - столица, а Архангельск по отношению к нему - провинция. Н.П. Анциферов отмечал, что в северной столице России «все повествует о великой борьбе с природой. Здесь все “наперекор стихиям” <...> И город создается как антитеза окружающей природе, как вызов ей»14. Петербург возник на необжитом пространстве, поэтому и вступает в противоборство с природой. Архангельск создавался в единении с природным ландшафтом, в русле средневекового православия, сплавленного с традиционной народной культурой Поморья, в сочетании с европейской культурой.
В Петербурге соединились европейская христианская (протестантская) культура с европейской культурой русского дворянства. Даже имя города вначале звучало на голландский манер - Санкт Питер Бурх, затем изменилось на немецкое - Санкт-Петербург, строился город на отвоеванной у шведов земле15. На протяжении всех трех столетий он испытывал культурное влияние со стороны как «немецкого мира», так и «французской цивилизации»16. Этот город-
«парадиз» был таинственным и фантастическим, и вызывал мучительные раздумья Ф.Н. Достоевского, чертовщину в творчестве писателей, начиная с Н.В. Гоголя, создавших описания трущоб, образ «маленького человека». В цикле А.А. Блока «Страшный мир» Петербург пугающий, страшный становится адом. По мнению М.С. Уварова, «судьба Петербурга служит индикатором наиболее больных, трагических вех русской истории. Петербург называют иногда городом-призраком, городом-испы-танием»17. Архангельску такого внимания не уделялось. Возможно, потому, что судьба этого города другая, иной «дух места», иная «душа города».
Архангельск тоже таинственный город -город белых ночей, как и Петербург, но он другой. «Одиннадцать часов вечера, но светло, как днем. Улицы опустели, все спало. Как будто жители покинули город, и безлюдными стояли дома... даже суда были недвижны, а обычно шумная быстрая река как будто затихла и примолкла. <.. > Странная тайна чудилась в ночи, кроткая, нежная, чудесная. Человек чувствовал себя в царстве мира и покоя, как будто бы в глубине священной тайны», - так воспринимал Архангельск один англичанин18 .
В Архангельске нет «маленького человека» с его ущербностью, есть уникальность каждого в условиях свободной хозяйственной деятельности среди суровой природы, поэтому и образы другие. Былинных богатырей напоминают Матвей Корелянин из «Матвеевой радости» Б.В. Шергина; необыкновенные способности проявляет Сеня Малина (герой сказок С.Г. Писахова): с ветрами дружит, на радуге катается («Своя радуга»), с животными разговаривает («Морожены волки», «Медведь от поповского нашествия избавил») и т.д. Сеня Малина живет в особом, им созданном мире, однако этот мир неотделим от народного, где человек как микрокосм связывался с центром мироздания. Радуга символизирует «мост между сверхъестественным и естественным мирами», является хорошим предзнаменованием: «в иудейской и христианской традициях радуга считается знаком примирения Бога с жизнью на Земле после Потопа»19. Сеня Малина -творец и созидатель как и сам С. Писахов -одухотворенное зеркало Севера, весь Север со
всеми его особенностями отразился в нем (Ш. Галимов).
Поморы всегда обладали чувством собственного достоинства. Они размышляли о жизни, о смерти. У Шергина есть рассказ-быль
о братьях Личутиных («Для увеселенья») -попавших в бедствие промысловиках, которые, оказавшись в «относе морском» на небольшом островке, принялись, по обычаю, составлять «извещение» для укрепления духа своего, для поморской родовой памяти, для совести рода своего: один стал вырезать дивные узоры, а другой - стих о последних своих днях. «Чудное дело! Смерть наступила на остров, смерть взмахнулась косой, братья видят ее - и слагают гимн жизни, поют песнь красоте. И эпитафию они себе слагают в торжественных сти-хах»20 . Гибли поморы в относе морском, но не боялись смерти и воспринимали смерть как праздник. Подобных примеров можно привести множество. По мнению Д.С. Лихачева, поморы были не просто интеллигентные, они были мудрые. И никто из них не захотел бы переселиться в Петербург, но когда Петр брал их в матросы, они обеспечивали ему морские победы.
Петербургский «град Петров» стал идеей эпохи Петра, идеей государственного величия, непобедимости России. Трудно не согласиться с Ю.М. Лотманом и Б.А. Успенским в том, что аналогия с Римом определенно присутствовала в сознании строителей новой столицы21 . Однако зарождавшиеся образцы европейской архитектуры в Новодвинской крепости, скорее всего, имели свое продолжение в архитектуре Санкт-Петербурга.
Север и сакральная ориентация занимала ключевое место в геополитике Ивана Грозного, который, как впоследствии и Петр I, стремился к переносу столицы Российского царства в его северные пределы (Вологда). Архангельск возник не просто как очередной город: основание его было судьбоносным явлением в жизни страны, обусловленным необходимостью для Русского государства иметь новый торговый порт в пограничном пространстве Европейского Севера, что помогало определить пути дальнейших отношений с культурой Запада.
С возникновением Петербурга в культуре Архангельска, как и всего Русского Севера, московский период сменился петербургским.
Однако преобразования Петра, европеизация здесь были не столь заметны. Семиотическая идея «Москва - третий Рим», характерная для Петербурга22, также не получила особого развития в культуре Архангельска. Идеи русской традиционной культуры оставались центральными во всем искусстве Русского Севера. Деревянное зодчество, которое позволило Н. Рериху назвать Север «Римом России, русской Италией», былины, причитания, одежды, украшения -все то, что дал Север миру, уходит истоками в единую древнерусскую культуру.
Тем не менее результаты деятельности Петра I были велики: вплоть до начала XX века на Севере сохранялось благостное отношение к царской персоне. Как святыню сохраняли в Архангельске домик Петра I, который стоял на Марковом острове, соседнем с Линским Прилуком, откуда царь и обозревал новую цитадель. В 1710 году домик, поврежденный весенним льдом, был перенесен на форштадт, а в 1877-м - в Архангельск, где над ним соорудили деревянный футляр23 .
В 1911 году домик поставили на новом месте - на бульваре, неподалеку от Михайло-Архангельской церкви. Над ним устроили кирпичный павильон, в котором разместился петровский музей, а в 1933 году домик был разобран и перевезен в подмосковное село Коломен-ское24 . Рядом с домиком в 1914 году был поставлен памятник Петру I работы скульптора М.М. Антокольского. Во время его открытия был дан салют с судов, стоящих на рейде. Все корабли, украшенные флагами, прошли мимо памятника. В день открытия, 27 июня, была прекращена вся торговля в городе, а вечером около памятника открылось гуляние25 . Появление памятника усилило историческое значение Архангельска и подчеркнуло связь с
Петровской эпохой; ибо Петр I заботился не только о Новодвинской крепости, но и собственно о городе.
Возвращаясь к культурным мифам Архангельска и Санкт-Петербурга, можно сказать, что они все-таки выражают разные культурные традиции, поскольку каждый из них развивался своим путем. «Философский идеал Города, который был одним из кодов Петербурга XVIII века, прекрасно увязывался с “военным” или “табельным” (чиновным) Петербургом»26, не совмещался с Архангельском. Вся масса литературных текстов заставляет воспринимать Петербург как пространство, в котором таинственное и фантастическое является закономерным. Другая особенность пространствен-ности во времени наблюдается в Архангельске. Однако нельзя не согласиться с тем, что «экклесионимическая система Петербурга кон-таминируется с сакральной ономастикой Русского Севера, который явился для Петра опытным полем, пространством (полигоном), где формировалась идеология его преобразований, складывался образ новой молодой России»27 . В петровский период Архангельск оказался тем культурным мостом, через который новая столица приобретала морские коммуникации, «семиотический полиглотизм»28, обеспечивала встречу разных культур и разных языков, а затем формировала истинную «петербургскую культуру», на «которой зиждется петербургский миф»29 . Эсхатологическая панорама архангелогородского мифа порожденного переносом северной столицы на берега Невы звучит в образе Архангельска увиденного глазами Случевс-кого: «Мало городов в России, или, вернее, совсем нет, которые, подобно Архангельску, имели бы законченные, завершившиеся периоды существования»30 .
Примечания
1 Писахов С. «Уходящий старый быт...» беспокойный человек. Из прошлого города Архангельска // Его же. Сказки. Очерки. Письма. Архангельск, 1985. С. 254.
2 КриничнаяН.А. Предания Русского Севера. СПб., С. 183.
3 Там же.
4 Эта связь глубоко проанализирована Н.М. Теребихиным. См.: ТеребихинН.М. Лукоморье. Архангельск, 1998. С. 51.
5 Его же. Метафизика Севера: моногр. Архангельск, 2004. С. 117.
6 БарсовЕ.В. Петр Великий в народных преданиях Северного края. М., 1872; Криничная Н.А. Северные предания: Беломорско-Обонежский регион. Л., 1978.
7 Гемп К.П. Поморы о Петре Великом // Сказ о Беломорье. Словарь поморских речений / вступ. ст. Д. С. Лихачева, Ф.А. Абрамова; науч. ред. В.Н. Булатов; подгот. С.Я. Косухкина, Л.С. Скепнер. 2-е изд., доп. М.; Архангельск. 2004. С. 259.
8 Криничная Н.А. Указ соч. С. 203.
9 Теребихин Н.М. Образ Петра I в ономастике сакральной архитектуры Русского Севера (храмы, лабиринты, корабли) // Памятники архитектуры Русского Севера: сб. ст. / сост. и отв. ред. Л.Д. Попова. Архангельск, 1998. С. 246265; Его же. Петр I - культурный герой и ономатет Русского Севера // Метафизика Севера. Архангельск, 2004. С. 88-122.
10 Лотман Ю.М., Успенской Б.А. Отзвуки концепции «Москва - третий Рим» в идеологии Петра Первого // Лотман Ю. М. История и типология русской культуры / сост. Л.Н. Киселева, М.Ю. Лотман. СПб., 2002. С. 356.
11 Теребихин Н.М. Указ. соч. С. 248.
12 ЛотманЮ.М. Город и время // Метафизика Петербурга / отв. ред. Л. Морева. СПб., 1993. Вып. 1: Петербург: чт. по теории, истории и философии культуры. С. 56.
13 Лотман Ю.М. Город и время... С. 59.
14 АнциферовН.П. Душа Петербурга. Л., 1990. С. 18.
15 Там же. С. 16.
16 Спивак Д.Л. Метафизика Петербурга: Немецкий дух. СПб., 2003; Его же. Метафизика Петербурга: Французская цивилизация. СПб., 2005.
17 УваровМ.С. Архитектоника исповедального слова. СПб., 1998. С. 129.
18 Англичанин о Русском Севере // Изв. АОИРС. 1913. N° 6. С. 262.
19 Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М., 2000. С. 159.
20 ШергинБ.В. Запечатленная слава. М., 1967. С. 123.
21 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Указ. соч. С. 375.
22 См. об этом: Там же. С. 349-361.
23 ГААО (Гос. арх. Арх. обл.) Ф. 1. Оп. 10. Д. 270; Суслов В. Обзор древнерусских построек на Севере // Зодчий. 1883. N° 24; ГолубцовН. Домик Петра Великого в гор. Архангельске // Петр Великий на Севере. Архангельск, 1909. С. 84.
24 ГААО. Ф. 621. Оп. 1. Д. 1400. Л. 4. По другим данным, это произошло в 1924 г. См.: КибиревМ.Ф. Архангельск. Архангельск, 1959. С. 14.
25 Архангельск. 1914. № 123, 142, 143, 144.
26 Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // История и типология русской культуры / сост. Л.Н. Киселева, М.Ю. Лотман. СПб., 2002. С. 220.
27 Теребихин Н.М. Метафизика Севера. С. 108.
28 Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 333.
29 Hellberg-Hirn Elena. Imperial Imprints. Post-Soviet St. Petersburg. SKS Finnish Literature Societu, 2003. P 87.
30 Случевский К.К. По Северо-Западу России. Т. 1. «По Северу России». СПб., 1897. С. 228.
Popova Lyudmila
THE SIMBOLS OF ARCHANGELSK IN CITYBUILDING IDEA OF ST. PETERSBURG
The given article deals with the semiotic analysis of the St. Petersburg’s and Arkhangelsk’s texts of the Russian culture. The author uses methodology of the comparative-typological research of the images of two historical capitals of the North in the mytho-geographical perspective.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент - Теребихин Н.М., доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
