CC BY
33
УДК 316/347 (470.1 /2)(091)+008+271.2+256+13 0.3
ТЕРЕБИХИН Николай Михайлович, доктор философских наук, профессор кафедры культурологии ирелигиоведедения Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор более 200 научных публикаций, в т.ч. трех монографий
«ПЕТРОВСКИЙ ТЕКСТ.» ГЕОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА ПОМОРЬЯ - РОДИНЫ ЛОМОНОСОВА*
В статье анализируется генезис, структура и семантика «петровского текста» геокультурного пространства Поморья, связанного с именем и деяниями Петра Великого, предуготивившего явление гения северного Земномо-рья - М.В. Ломоносова.
Родина Ломоносова, геокультурное пространство, «петровский текст», Поморье, символ, образ
Говоря о геокультурном пространстве родины Ломоносова, о той животворящей почве, которая породила великого помора, приходится с сожалением констатировать, что до сих пор в историографии, культурологии и расхожем научном сознании сохраняются позитивистские интерпретации философии и феноменологии культуры Русского Севера, восходящие к идеям географического и социально-исторического детерминизма, в соответствии с которыми особенности поморской культуры и поморской антропологии (персонологии) возводятся или точнее низводятся к факторам природно-климатического (суровый и холодный Север) и социально-исторического характера (незатронутость Севера монголо-татарским нашествием, отсутствие помещичьего землевладения и крепостного права). Из этих внешних, т.н. «объектив-
ных обстоятельств» выводится и «базовая» поморская личность человека свободолюбивого и предприимчивого, пытливого умом и закаленного в горниле вековечной борьбы с суровой природой Арктики.
Концепции географического и социального детерминизма были подвергнуты решительной критике в трудах русских религиозных мыслителей и, в частности, Н.О. Лосского, разработавшего персоналистское учение о народе-этносе как личности высшего порядка: «Влияние территории, на которой живет народ, и климата нельзя понимать в духе географического материализма. Учение материалистов о том, что характер личности есть сполна продукт материальных условий жизни и общественной среды, представляет собой глубокое заблуждение. Согласно персонализму, весь мир состоит из
* Публикация осуществлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 08-06-98800-р-север-а «Исследование взаимодействия глобальных и локальных факторов в динамике развития этнокультурных ландшафтов Русского Севера»),
личностей, действительных и потенциальных, и каждая личность есть первичный элемент мира, непроизводный из других существ. Личность обладает свободою воли. Следовательно, территория и климат играют роль только поводов, на которые личность свободно отвечает своими чувствами и поступками. Поэтому на одни и те же условия среды одна личность может отвечать одними реакциями, а другая - прямо противоположными, например, встречая грозные опасности, одна личность отвечает отважной борьбой с ними, а другая -трусливым бегством от них»1.
В формировании и развитии «поморского текста» особое значение имеет «ломоносовский миф», рассматриваемый в контексте взаимосвязей «гения и места»2. Геокультурный образ Русского Севера (Поморья) как родины Ломоносова строится по законам архаического мифопоэтического видения мира, в котором «человек не более чем особая ипостась или инобытие места, характеризующееся, условно говоря, «активностью», а место - особая ипостась, состояние человека, разыгрывающего на новом уровне идею места сего и являющегося как некий дух места, как его персонификация»3. «“Народ - личность”, стремясь познать самого себя, и сейчас ставит перед собой вопрос, где он находится, потому что у него есть интуиции (или он даже уже знает - сознает это) относительно уз, связывающих его с местом, со своей землей, матерью сырой землей, с родиной: место и человек отражаются друг в друге»4.
М.В. Ломоносов как гений Поморья, как его дух и персонификация «разыгрывает» идею Северной России, раскрывает те геокультурные и геоисторические образы, которые формируют метафизику северных территорий. Русский Север (Поморье) являет собой уникальную единую в многообразии территорию, метафизика которой раскрывается в целостной совокупности разнородных и разновременных геокультур-ных и геоисторических образов, «текстов», пространственных мифов, знаков, символов, архетипов, образующих целокупный и семантически связный «северный (поморский) текст». Границы Поморья, занимавшего в XVI - XVII веках
почти половину территории Русского государства, были обрамлены священным поясом Никольских и Михайло-Архангельских храмов, раскрывавших северное и морское призвание России, ее великий североморский путь и исход. Михайло-Архангельские монастыри в Великом Устюге и Архангельске, Николо-Корель-ский монастырь в устье Северной Двины, Никольские и Михаило-Архангельские храмы Вычегодской и Вятской земель, «тридцать три Николы от Холмогор до Колы» образовывали плотное и сильное сакральное пространство Поморья, предуготовлявшего рождение его Гения - Ломоносова, насыщенное семантически яркими религиозными образами апокалиптической брани на краю времени и пространства, героического освоения новых языческих и инородческих территорий, путеводительства по земноморскому миротворному кругу Севера.
Наряду с Никольской, Михайло-Архангель-ской религиозной символикой геокультурного пространства Поморья - родины Ломоносова, в его метафизических глубинах укоренен образ Севера как светлого, преображенного Царства Небесного Иерусалима Нового, пространства «нового неба и новой земли», воплощенного в архитектурно-символических ансамблях Спасо-Преображенских храмов Холмогор и Архангельска - древнейших сакральных центров «старой» (Холмогоры) и «новой» (Архангельск) столицы Севера. Особое место в знаменовании Поморья как образа светлого, преображенного Севера занимают островные монастыри (Соловецкий, Валаамский и др.), которые в своем Спа-со-Преображенском умозрении в камне запечатлели идеи «островного богословия», «острова спасения», основанные на образах Апокалипсиса, связанных с символикой Преображения. Образ Преображения является центральным символом - иконой исторического движения русского народа, направленного на освоение просторов полуночных стран. По своей глубинной сущности это движение было религиозным исканием «нового неба и новой земли», изображенных в апокалиптических пророчествах Иоанна Богослова. Преображенская символика пронизывала не только метафизи-
ческую родовую, родильную, материнскую почву возрастания М.В. Ломоносова в духе, но и составляла один из центральных концептов -образов эпохи петровских преобразований. Преображение - частое слово в устах прославите-лей Петрова царствования5.
Из всей целокупной семиосферы Поморья, его образно-символического устроения для М.В. Ломоносова как гения северного место-развития наиболее значим был «петровский текст» Севера, во многом прообразовавший «петербургский текст» русской истории и культуры. Ломоносов явился одним из творцов петровского текста или мифа Севера, порождающим центром которого выступает образ Петра Великого как культурного героя - демиурга, приведшего Поморье из небытия к бытию («Пою премудрого российского Героя»). В ломоносовском изводе петровского текста Севера выделяется ряд сюжетов и мотивов, связанных с культуртрегерским подвигом Петра по преобразованию косной, хаотической иррегулярной стихии Поморья: участие Промысла Божия в деяниях Героя на суше и на море; поморское (северодвинское) прообразование Петербурга и всей новой «Петропавловской», «молодой» России; путешествующий, страннический, «попутный» характер Петра Великого и всех его маргинальных «новин» по переустройству «старого» Севера и его «допотопного флота» на «новый манер». Ломоносовская версия петровского мифа Севера весьма созвучна его «народной этимологии», запечатленной в исторических преданиях о культуртрегерском путешествии Петра по Северной России, во время которого Герой (Петр) постоянно сталкивается со священными каменными (петрографическими) знаками своей «воднокаменной» судьбы, перекраивает всю гидрологию и метеорологию Севера, укрощает и усмиряет его водно-морскую стихию, проводит «хирургическую» ревизию поморской местночтимой святости, строит новые города и крепости, учреждает «новоманерный» флот и, как культурный герой - ономатет, наделяет «безымянные» земли «старого» Севера, его города и веси новыми именами.
Прочтение ломоносовского текста поморс-
кой идеи предполагает обращение к петровскому контексту российской истории и историософии, в смысловом пространстве которых Ломоносов воспринимается как «реплика Петра Великого» (В.М. Живов), как его «оруженосец и духовный сын» (В.В. Розанов). В своей статье, посвященной 150-летию со дня кончины М.В. Ломоносова, В.В. Розанов раскрывает глубинную духовную связь великого преобразователя России и «праотца и русского духа, и русской науки, и русской судьбы, и русской неудачи...»6. «Ломоносов - главное, лучшее дитя Петра Великого за весь XVIII век, может быть - даже за два века, и он весь уродился и сформировался в исторического своего «батюшку». Как царь-воин и культуртрегер Петр -человек действия, вечного неостановимого движения. Вечная деятельность - суть Петра»7.
В своем «Слове похвальном Петру Великому» его духовный сын М.В. Ломоносов с «радостным удивлением» живописал странническую культуртрегерскую географию петровского «слова и дела»: «Что ж его путешествия или, лутче, быстропарящие летания? Едва услышало глас повеления его Белое, уже чувствует Балтийское море; едва путь кораблей его скрылся на водах Азовских, уже шумят уступающие ему Каспийские волны. И вы, великие реки, Южная Двина и Полночная, Днепр, Дон, Волга, Буг, Висла, Одра, Алба, Дунай, Секвана, Тамиза, Рен и прочие, скажите, сколь много кратвы удостоились изображать вид Великого Петра в струях ваших? Скажите? Я не могу исчислить! Мы ныне только с радостным удивлением смотрим, по каким путям он шествовал, под которым древом имел отдохновение, из которого источника утолял жажду, где с простыми людьми как простой работник трудился, где писал законы, где начертал корабли, пристани, крепости и где между тем как приятель обращался с подданными своими. Как небесные светила течением, как море приливом и отливом, так он попечением и трудами для нас был в непрестанном движении»8.
Подобно своему духовному отцу и предтече Ломоносов воплощает в себе тип воина и, одновременно, производителя, человека «ма-
териального действия», чья жертвенная и подвижническая жизнь направлена была на открытие, освоения и покорения внешнего мира с целью его материального преобразования и обустройства, на раздвиженье горизонтов мироздания и бесстрашного погружения в его пучины, исследовательского «заглядывания» в его зияющие бездны («открылась бездна звезд полна; звездам числа нет, бездне дна»). К Михаилу Ломоносову как к носителю и творцу поморской идеи с ее неизбывной тягой откровения иных миров приложимы проникновенные слова И.А. Ильина о своеобразии умозрения русского человека, который в своем стремлении к постижению тайн и законов окружающего природного мира «упивается интенсивностью бытия, мощью и красотой природных явлений, непосредственной близостью ее стихий, вчув-ствовании божественную сущность мира созерцанием хаоса, вглядыванием в первооснову и бездну бытия, откровением Бога в нем. И даже более того: в хаосе он ощущает зов из космоса; в разладе он предчувствует возникающую гармонию и будущую симфонию; мрачная бездна позволяет ему увидеть божественный свет; в безмерном и бесконечном ищет он закон и форму»9.
Как человек действия и движения, как «воин», чья воинская ипостась прозреваема уже
в самом священном имени его небесного покровителя - Архангела Михаила - предводителя небесного воинства и Ангела-хранителя Поморской земли, Ломоносов совершает странствования в чужие земли, энциклопедически осваивает иноземные знания и художества, создает и обустраивает храмы просвещения и науки.
Поэтому Ломоносов как гений Поморья, как истинный патриот России, воспевавший ее величие и мощь, стремился к «сохранению и размножению российского народа», пророчески предсказывал, что «российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном», и мечтал о воплощении всех своих планов «простирающихся к приращению общей пользы». В.В. Розанов, акцентируя русскость и северность «великой праведной личности Ломоносова», следующим образом определял ее суть: «Морозец, реализм, практичность и океаническая ширь порывов и замысла - может быть отпечаток от Ледовитого моря, оставшийся вечным на душе мальчика - вот суть Ломоносова, в котором мы видим чисто великорусскую породу..., видим чисто русский ко всему интерес и чисто русский во всем вкус <...>. Он весь и всегда стоял на своих ногах, прочный, крепкий. Да и маяк его плавания был близок и ярок: это - великий Петр»10.
Примечания
1ЛосскийН.А. Условия абсолютного добра. М., 1991, С. 268.
2 Замятина НЮ. Гений и место: варианты взаимодействия II Сакральная география и традиционнеы этнокультурные ландшафты народов Европейского Севера России: сб. науч. ст. / сост. Н.М. Теребихин. Архангельск, 2002. С. 94-103.
3 Топоров В.Н. О «евразийской» перспективе романа Андрея Белого «Петербург» и его фоносфере II Петербургский текст русской литературы. СПб., 2003. С. 488-489.
4 7ам же.
5 Топоров В.Н. Из истории петербуржского апполонизма: его золотые дни и крушение II Петербургский текст русской литературы. С. 261.
6 Розанов В.В. Ломоносов. Его личность и судьба// Опыты. Литературно-философский сборник. М., 1990. С. 335.
7 7ам же.
8ЛомоносовМ.В. Соч. М.; Л., 1961. С. 455-456.
9ИлъинИ.А. Сущность и своеобразие русской культуры II Москва. 1996. № 1. С. 176.
10Розанов В.В. Указ. соч. С. 336.
Terebikhin Nikolay
«PETROVSKY TEXT» OF POMORYE GEOCULTURAL SPACE -LOMONOSOV’S HOMELAND
The article analyses the genesis, structure and semantics of the «Petrovsky text» of Pomorye geocultural space connected with the name and deeds of Peter the Great that predestined the genius of the Northern Lands - M.V. Lomonosov.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент-£'.^. Аринин, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии ирегиогиве-дения Владимирского государственного университета
