CC BY
41
www.volsu.ru
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
СИЛА СЛАВЯНСКОГО СЛОВА В ИСТОРИИ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА: ПОЛЬСКО-РУССКИЕ КОНТАКТЫ XVH-XVIH ВЕКОВ.
О СЕРИИ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ МАЛОИЗУЧЕННЫХ ТЕКСТОВ РУССКИХ ПЕРЕВОДОВ СТАРОПОЛЬСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ДЛЯ «НЕПОЛЕЗНОГО ЧТЕНИЯ»
(Рец. на кн.: MaJek, E. Первый древнерусский перевод Апофегмат Беняша Будного. Исследование и издание текста [Текст] / Е. MaJek. - Lask : Oficyna Wydawnicza Leksem, 2011. - 215 s.; MaJek, E. Апофегматы Беняша Будного в переводе Петровского времени [Текст] / Е. MaJek, S. NikoJajew. - Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego,
2012. - 417 s.; MaJek, E. Повесть утешная о купце Беняша Будного в Польше и на Руси (между ренессансной новеллой и назидательной повестью) [Текст] / Е. MaJek. -
Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego, 2013. - 272 s.)
Тупикова Наталия Алексеевна
Доктор филологических наук,
профессор кафедры русского языка и документалистики, Волгоградский государственный университет [email protected], [email protected]
просп. Университетский, 100, 400062 г. Волгоград, Российская Федерация
Кропотливая, «усердная» изыскательская деятельность в том направлении, которое связано с изданием древних текстов, является одним из условий успешного хода и прогресса в области славянской филологии. Достойное место в этом плане должно занять
¡12 определение влияния польской литературной
о
традиции на русскую, которое, хотя и «только промежутками», по словам В.И. Ягича д [4, с. 887], наблюдалось в средневековый пе-Ц риод. Исследования памятников письменности, раскрывающие различные стороны куль-~ турно-языкового взаимодействия народов,
представляются чрезвычайно важными для осознания «цементирующей» доминанты духовного наследия славянского сообщества и роли конкретного человека в формировании этого наследия [2], нравственных и социальных ориентиров людей.
Рецензируемые книги, вышедшие в серии «Biblioteka przektad6w rosyjskich XVII-XVIII wieku z literatury staropolskiej», являются составной частью фундаментального труда Элизы Малэк, профессора Лодзинского университета, по разысканию, изучению и опубликованию забытых и малоизвестных
произведений [1; 5; 6], что потребовало анализа значительного корпуса переводных, рукописных и печатных, текстов на основе сочетания текстологического, литературоведческого, культурологического и лингвистического подходов.
Первая встреча русичей с книгой польского гуманиста Беняша Будного «Краткие и витиеватые повести» состоялась в ее польской версии и кириллической транслитерации. Однако уже вскоре появились два независимых друг от друга древнерусских перевода названного сборника (греч. Апофегматы). Сделавшие в московских землях на исходе XVII в. (в конце 1680-х гг.) своеобразную «карьеру» его автору, они еще почти два столетия потом распространялись в виде рукописных списков (Малэк 1, s. 18-21). В начале XVIII в. (1711 г.) третий перевод Апофегмат появился под названием «Краткие, витиеватые и нравоучительные повести». Небольшая книжечка стала «одной из немногих книг литературного содержания, удостоившихся печати только что введенным (1708 г.) гражданским шрифтом», и не раз подносилась государем Петром I в качестве подарка своим ближайшим вельможам (Малэк 2, s. 5-6). Другое сочинение Беняша Будного - польская обработка одной из новелл «Декамерона» Боккаччо, представленная как произведение «Повесть утешная о купце, который заложился с другим о добродетели жены своея», она привлекла внимание на Руси в конце XVII в. и функционировала в нескольких редакциях XVII-XVШ вв.: Первоначальной, Краткой, Распространенной, Назидательной, Сказочно-былинной. О популярности перевода свидетельствует хотя бы то, что Первоначальная редакция Повести оставалась в круге чтения любителей старинной литературы по меньшей мере до начала XIX в., Назидательная охотно использовалась в монастырской среде, много примеров обращения к названным рукописным древнерусским текстам, как утверждает Э. Малэк, имеется и в XIX-XX вв. (Малэк 3, s. 115, 121).
Столь счастливо известные при жизни и после смерти Будного его Повести, однако, лишь изредка оказывались в поле зрения ученых - полонистов и русистов, хотя отдельные апофегмы как источники изучения древнерусского языка еще Ф.И. Буслаев включил в одну
из первых исторических хрестоматий, заострив внимание тем самым на значимости такого рода переводных рукописей для преподавания словесности и ее истинного познания.
Возможности сегодня прикоснуться к уникальному материалу с целью его всестороннего изучения автор и руководитель рецензируемых исследований обязан академику Д.С. Лихачеву, личное знакомство с которым в свое время и творческое сотрудничество позволили добиться разрешения на нынешнюю публикацию Апофегматов Будного. Следует заметить, что в «Словаре книжников и книжности Древней Руси» под редакцией Д.С. Лихачева словарная статья «Апофегматы» содержит указание на роль исследований Э. Малэк, благодаря которым, в частности, выявлено стремление древнерусского переводчика XVII в. к тщательному отбору русских лексических эквивалентов, что обеспечило успех сочинений Будного на восточнославянской почве [3, с. 94-95].
Стержневой информацией всех трех рассматриваемых нами изданий является текстологическая характеристика списков с элементами палеографического, археографического, литературоведческого, культурологического и лингвистического анализа рукописей. Описание учитывает научные сведения о памятниках, полученные предшественниками, а также факты собственной реконструкции, гипотезы, высказанные исследователем по поводу особенностей протографа и подтверждаемые при сопоставлении копий разных русских переводов в соотнесении с польским оригиналом. Это дает возможность заполнить имеющиеся лакуны, зафиксировать типы искажений текста (отдельных слов или их частей и целых предложений, абзацев, фрагментов), которые следует связывать в одних случаях, как показывает в процессе анализа Э. Малэк, с ошибками писца-копииста, в других - с недостаточной квалификацией переводчика либо его мировоззренческими, художественными установками, языковыми и стилистическими предпочтениями. Многие примеры детального осмысления словоупотреблений (искажений при интерференции, передаче личных имен и топонимов, в словарном обозначении апофегм, словообразовательной и синтаксической структуре языковых единиц и
т. д.) свидетельствуют в пользу высказываемых автором версий по поводу дискуссионных вопросов (первичности / вторичности списков, прочтения «темных» мест, отсутствующих фрагментов, ложных представлений о реалиях, ментальных и других различий), что позволяет дать полное описание анализируемого материала.
Специфика собственно содержания переводов приводит исследователя к необходимости охарактеризовать переводческие стратегии и личность авторов переводов (Малэк 1, s. 29-45). Эта характеристика не является для ученого самоцелью, а служит, по нашему мнению, в ряде случаев основой для вытекающего из рассуждения концептуального вывода о языковой ситуации в последней трети XVII века. К такому заключению можно, например, прийти, читая подкрепленное аргументами рассуждение о первом переводчике «Кратких и витиеватых повестей» конца столетия, который, обнаруживая хорошее владение латынью и польским языком, тем не менее принадлежал к книжникам, все еще считавшим церковнославянский язык литературным в Московской Руси.
В процессе анализа переводческих стратегий появляются важные замечания о способах реализации в текстах комических эффектов, часто затемняющих смысл первоисточника, об отличных от польского текста акцентах в выражении соотношения «автор - читатель», культурно-идеологической роли поэтических вкраплений в древнерусских переводах и др. Большой интерес для истории русского литературного языка представляют наблюдения, касающиеся приемов деполониза-ции исходного текста. Многочисленные факты, приводимые исследователем, выстраиваются в определенную систему переводческих решений, отражающих попытки «очистить» произведения от «польщчизны»: речь идет не только о сознательном исключении некоторых апофегм, но и о переделках в соответствии с иным, чем в Речи Посполитой, пониманием иерархических отношений в обществе, иной ментальностью носителей русского языка. В таком ракурсе логичным представляется объяснение переводческих «вольностей» -проблемы проблем (!) - в аспекте рассматриваемых стратегий. И здесь вполне доверя-
ешь рассуждениям ученого о неслучайной, например, лексической замене слова куропатка на существительное, ситуативно более подходящее контексту, раб; пряники - на окказионализм с абстрактным значением сла-достотворение, образованный по модели словосложения, свойственной для книжного, церковнославянского языка; о мотивированной замене числительных в древнерусском тексте под влиянием внешних источников, известных переводчику, но незнакомых польскому автору; о случаях расширения исходного текста для смыслового усиления фрагмента за счет включения новых фраз назидательно-дидактического, императивного характера, напоминающих евангельские заповеди (Ма-лэк 1, s. 43-45).
Более или менее подробное изложение вопроса об истории изучения и издания древнерусских переводов сочинений Будного в рецензируемых книгах сопряжено с постоянным вниманием исследователя к языковой ткани текстов. От внимания автора не ускользают как важные детали, связанные с сохранением «гуманистической логики» польского писателя или заменой идей автора традиционным для носителя русского языка эпохи XVII в. теологическим нравоучением, так и случаи единичных стилистических «успехов и провалов». Комплексная характеристика списков переводов дается в исследовании в лучших традициях описания рукописей.
Свободный точный язык изложения позволяет легко воспринимать сложную научную информацию даже неискушенному читателю. Автор увлекает, а лучше сказать, вовлекает нас в свое рассуждение и в археографических обзорах, и в гипотетических рассуждениях о возможных источниках древнерусского перевода, и в процессе тек-столого-лингвистического сличения перевода с оригиналом, предлагая при этом самим проверить высказанные гипотезы на основе приводимых фактов (Малэк 3, s. 39-113). Какое удовольствие, например, доставляют сопоставления, подтверждающие и наши подспудные мысли о том, что «стремление сохранить стиль оригинала путем верного отражения синтаксиса и семантики первоисточника» неизбежно должно было обернуться (и оборачивается!) в древнерусском тексте
138
Н.А. Туликова. Сила славянского слова в истории русского литературного языка
обилием полонизмов типа: ехать до места Парижа, при той речи был, шуфляда -«выдвижной ящик», клейноты - «драгоценности», довод - «доказательство», казать -«велеть», добре ся рядил - «распорядился», бовем на месте русского союза и т. д. (Ма-лэк 3, s. 54). Какой радостью за древнего русича наполняется наше сердце, когда мы находим в многообразии фактов и примеров подтверждение тому, что переводчик бережно отнесся к тексту и получил произведение, не уступающее своими достоинствами польскому тексту! Как сразу мы прощаем русскому переводчику сознательное искажение первоисточника (?) (тут мы можем поспорить с исследователем, поскольку, скорее, это обусловлено действием традиции под влиянием церковно-книжного языка в период второй «книжной справы» и искусственной архаизации, то есть языковой ситуации, именуемой Б.А. Успенским «третьим южнославянским влиянием») с целью его изменения с помощью многословных сочетаний, «гиперславянизмов», сложных слов (чаще имен), созданных по книжным моделям (благопо-стоянный, благоразумный, благоотече-ственный, злокозненный, великохитръ-ственно, хитростроителница и др.), или дополнительное, не зафиксированное в польском варианте, расширение текста, чтобы в том числе на основе выражаемых смыслов дать подсказку читателю о векторе восприятия содержания и героев Повестей! В какой восторг приходим, например, от вставленного русским переводчиком деепричастия угобзив (во фразе о льстивом купце и тако угобзив его, что значит «ублаготворив», умаслив) (Малэк 3, s. 57-59, 77-86), сохраняющего в «своей исторической памяти» способность служить определительным уточнителем и «простирать» на читателя стилистический «аромат» старины архаичной лексемы, используемой в новом, переносном значении!
При сопоставлении принципов отбора и редактирования переводных текстов по разным спискам, здесь и там получая информацию о новых вставках в заголовочные комплексы и основной текст, заменах в разных списках нейтральных лексем на их аналоги с маркерами церковнославянизмов (типа: уве-
рился - изверился, перед - пред, злый - зло-вымышленный и др.), мы не остаемся в плену только общей тенденции - реставрации книжных традиций, получившей отражение и в сохранившихся списках XVIII в., но узнаем и о противоположных фактах - очищении текста от славянизмов и архаизмов общеславянского характера (в частности, в результате замен типа: аз - я, рек - говорил, рече -сказал, отвеща - сказал, восхощет - хочет, познати - познать, единожды - некогда, яко - что, чесо ради - для чего, не-полногл. - полногл., дв.ч. - мн.ч. и т. д.) (Малэк 2, s. 83-91).
В рецензируемых книгах (в том числе созданных в соавторстве) обращается внимание также на отличительные черты языка переводчиков, переписчиков (Малэк 2, s. 49-67). Особенности стиля проявляются, как показывают Э. Малэк и С. Николаев, например, при передаче смысла польских паремий, специальной лексики, имен собственных, слов, подверженных явлению интерференции и др. Есть случаи и подчеркнутого выражения собственной позиции при включении или невключении некоторых апофегм первоисточника. Но, надо сказать, хотя это и приводит к досадным пропускам фраз, а в ряде случаев - к искажению смысла текста (например: Nazyka- языка, 30 000 darikow - некий дар; synowca -сродника; mgstwo ich w lesie (то есть храбрость их неизвестно где) - храбрость и в лесу за кустом), к изменению стилистических акцентов (arfista - гуселник; jedbawnych stow (перен. приятных слов) - таковых слов и др.), к «буквализму» при переводе и появлению калек (hekatego oratora - геката витию и др.), что вызвано непониманием значения, отсутствием подходящего эквивалента или особыми трудностями перевода, простой небрежностью писца и некоторыми другими причинами, тем не менее анализ примеров в исследовании в основном нацелен на то, чтобы показать достоинство древнерусских текстов и полезное влияние деятельности переводчиков. Как о большой удаче и демонстрации хорошего чутья книжников говорится, когда, например, указываются такие, найденные русским толмачом, соответствия польским выражениям: по пруду быть и плотине - Wedle stanu ma by6 grobla; кто языком много шур-
мует, тот немного навоюет (отметим здесь, что в рецензируемом исследовании, к сожалению, не указывается на неточный эквивалент, полонизм, используемый переводчиком!) - Kto g§bq rad szermuje, ten niewiele nabije (Малэк 2, s. 53) и др. Не остаются незамеченными и вносимые в древнерусский текст фольклорные выражения, сказочно-былинная фразеология, разговорные конструкции, не адаптированные на русской почве заимствования, варваризмы, канцеляризмы и другие элементы документально-делового стиля (Малэк 3, s. 103-113).
Приводимые факты, как мы считаем, говорят о действии контртенденции, обозначенной В.В. Виноградовым, Б.А. Лариным и другими отечественными учеными, суть которой заключается в усилении на исходе XVII в. роли народно-разговорной стихии в литературных жанрах, в изменении норм под воздействием общегосударственного делового, светского языка, приобретавшего статус книжного во всех сферах общения и обусловившего преобразование языковой ситуации в Петровскую эпоху. А значит, на рубеже XVII-XVIII вв. мы имеем дело с одним из этапов непрерывной (!), многовековой истории русского литературного языка, и ни о каком декларируемом время от времени мнении по поводу «перерыва» традиции, литературного «безъязычия» не может быть речи.
Глубина, разносторонность и доказательность приведенных в монографических работах характеристик, убедительность анализа и соотнесения фактов, обоснованность позиции по ряду спорных вопросов или неясных текстологических признаков не оставляют сомнения в том, что сочинения Беняша Будного оказались востребованными далеким читателем из Московии на рубеже Средних веков и Нового времени, а разработанные Э. Малэк принципы издания переводов, предложенные публикации текстов занимательных рассказов, приводимые иллюстрации и факсимильное воспроизведение письменных памятников доставляют истинное удовольствие и в XXI в., продлевая жизнь вдохновенным творениям польского автора и русских переводчиков.
Исследование русских переводов Повестей Беняша Будного под углом рассмот-
рения процесса «вживления» в русскую культуру новых идей и понятий, нарративных и стилистико-языковых техник выражения «низового» содержания определяет закономерный успех издаваемой профессором Э. Малэк (в том числе в соавторстве с С. Николаевым) серии книг, которые, безусловно, свидетельствуют о воздействии польскоязычной традиции на русскую культуру. Изыскания в этой области и издание переводных произведений для «неполезного чтения» продолжаются.
Остается пожелать новых открытий!
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Малэк, Э. Разыскания по русской литературе XVII-XVIII вв. : Забытые и малоизученные произведения / Э. Малэк. - СПб. : Дмитрий Була-нин, 2008. - 400 с.
2. Молдован, А. В. Славистика сегодня / А. В. Молдован // Известия РАН. Серия литературы и языка. - 2009. - Т. 68, №№ 1. - С. 3-15.
3. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 1. А - З / отв. ред. Д. С. Лихачев. - СПб. : Дмитрий Буланин, 1992. - 410 с.
4. Ягич, И. В. История славянской филологии / И. В. Ягич. - М. : Индрик, 2003. - 976 с. - (Памятники древней письменности. Исследования. Тексты). - Репр. изд. 1910 г.
5. Maäek, E. Русская нарративная литература XVII-XVIII веков : Опыт указателя сюжетов / E. Maäek. - Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego,1996. -180 s.
6. Maäek, E. Русский перевод плутовского романа о Совизжале и его судьба в России / E. Maäek. - Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego, 2014. -375 s.
ИСТОЧНИКИ
Малэк 1 - Maäek, E. Первый древнерусский перевод Апофегмат Беняша Будного. Исследование и издание текста / E. Maäek.- Lask : Oficyna Wydawnicza Leksem, 2011. - 215 s.
Малэк 2 - Maäek, E. Апофегматы Беняша Будного в переводе Петровского времени / Е. Maäek, S. Nikoäajew. - Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego, 2012. -417 s.
Малэк 3 - Maäek, E. Повесть утешная о купце Беняша Будного в Польше и на Руси (между ренессан-сной новеллой и назидательной повестью) / Е. Maäek. -Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego, 2013. - 272 s.
140
Н.А. Тупикова. Сила славянского слова в истории русского литературного языка
REFERENCES
1. Maíek E. Razyskaniyapo russkoy literature XVII - XVIII vv. : Zabytye i maloizuchennye proizvedeniya [Research on the Russian Literature of th 17-18th Centuries: Forgotten and Poorly Studied Works]. Saint Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 2008. 400 p.
2. Moldovan A.V. Slavistika segodnya [Slavonic Philology Today]. Izvestiya RAN. Seriya literatury i yazyka, 2009, vol. 68, no. 1, pp. 3-15.
3. Likhachev D.S., ed. Slovar knizhnikov i knizhnosti Drevney Rusi. Vyp. 3 (XVII v.). Ch. 1. A -Z [Dictionary of the Scribes and Literature of Ancient Rus. Iss. 3 (17th cen.). Part 1. A - Z]. Saint Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 1992. 410 p.
4. Yagich I.V Istoriya slavyanskoy filologii [The History of Slavonic Philology]. Moscow, Indrik Publ., 2003. 976 p. (Ancient manuscripts. Research. Texts). Reproduction of 1910 Edition.
5. Maíek E. Russkaya narrativnaya literatura XVII - XVIII vekov: Opyt ukazatelya syuzhetov [The Russian Narrative Literature of 17-18th Centuries: Experience of Plot Index]. -Lódz, Wyd. Un-tu Lodzkiego Publ.,1996. 180 p.
6. Maiek E. Russkiy perevod plutovskogo romana o Sovizzhale i ego sudba v Rossii [Russian Translation of the Picaresque Novel on Sozzhival and Its Adaptation in Russia]. Lodz, Wyd. Un-tu Lodzkiego Publ., 2014. 375 p.
SOURCES
Matek E. Pervyy drevnerusskiy perevod Apofegmat Benjasha Budnogo. Issledovanie i izdanie teksta [The First Ancient Russian Translation of Apophthegma by Benjash Budny. Text Analysis and Edition]. Lask, Oficyna Wydawnicza Leksem Publ., 2011. 215 p.
Matek E., Niko^ajew S. Apofegmaty Benjasha Budnogo v perevode Petrovskogo vremeni [Translation of Apophthegma by Benjash Budny in the Times of Peter the Great]. Lodz, Wyd. Un-tu Lodzkiego Publ., 2012. 417 p.
Maiek E. Povest uteshnaya o kuptse Benjasha Budnogo v Polshe i na Rusi (mezhdu renessansnoy novelloy i nazidatelnoy povestyu) [Amusing Novella on Merchant Benjash Budny in Poland and in Russia (Between Renaissance Novella and Exemplum)]. Lodz, Wyd. Un-tu Lodzkiego Publ., 2013. 272 p.
THE POWER OF SLAVONIC WORD IN THE HISTORY OF THE RUSSIAN LITERARY LANGUAGE: POLISH AND RUSSIAN CONTACTS OF THE 17-18th CENTURIES. ON THE SERIES OF SCIENTIFIC RESEARCH ON LESS-STUDIED TEXTS OF RUSSIAN TRANSLATIONS OF OLD POLISH LITERATURE FOR "NON-EDUCATIVE READING"
(Book review: MaJek, E. The First Ancient Russian Translation of Apophthegma by Benjash Budny. Text Analysis and Edition [Text] / E. MaJek. - Lask : Oficyna Wydawnicza Leksem Publ., 2011. - 215 p.; MaJek, E. Translation of Apophthegma by Benjash Budny in the Times of Peter the Great [Text] / E. MaJek, S. NikoJajew. - Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego Publ., 2012. - 417 p.; MaJek, E. Amusing Novella on Merchant Benjash Budny in Poland and in Russia (Between Renaissance Novella and Exemplum) [Text] / E. MaJek. - Lodz : Wyd. Un-tu Lodzkiego Publ., 2013. - 272 p.)
Tupikova Nataliya Alekseevna
Doctor of Philological Sciences, Professor,
Department of Russian Language and Documentation Studies,
Volgograd State University
[email protected], [email protected]
Prosp. Universitetsky, 100, 400062 Volgograd, Russian Federation
