CC BY
47
А. К. Филиппов, К. А. Филиппов
«Сие изъясняю простым и весьма понятным примером». ЗАМЕТКИ ОБ ОСОБЕННОСТЯХ СТИЛЯ РИТОРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М. В. ЛОМОНОСОВА
В эпоху Просвещения учеными были сформулированы ключевые принципы научной коммуникации, одним из которых выступает стремление к стройности изложения и его доступности для читателя. Риторические сочинения М.В. Ломоносова в полной мере отвечают данному принципу, в них можно найти многочисленные фрагменты, в которых формулируются требования к текстам, создаваемым средствами русского языка - в частности, соответствие критериям ясности и понятности речевого произведения.
Ключевые слова: эпоха Просвещения, Ломоносов, русский язык, немецкий язык, научный стиль, риторика, терминология.
Одной из наиболее характерных черт научного стиля считается максимально точное изложение, не допускающее неоднозначного прочтения. В эпоху Просвещения стремление ученых к ясности изложения мысли соседствует со стремлением сделать родной язык средством научной коммуникации, понятным не только высшим слоям общества, но и простому народу.
В работах авторов немецких научных текстов по теории языка XVIII в. с завидной регулярностью встречаются понятия, свидетельствующие о рациональном подходе к описанию самых разнообразных языковых фактов. К ним относятся такие обозначения различных форм существования языка, как «литературный язык» (Hochsprache), «диалект» (Mundart), наименования отдельных групп лексики, например, «неологизм» (Neologismus), «архаизм» (Archaismus), «провинциализм» (Provinzialismus), «термин» (Kunstwort), оценка таких свойств родного языка, как «чистота» (Reinheit), «совершенство» (Vollkommenheit), «богатство» (Reichtum), «ясность» (Klarheit) и др. (Reichmann 1995: 169).
В качестве конкретных примеров авторской оценки качеств родного языка можно привести характеристику немецкого языка выдающимися представителями немецкого Просвещения. В своих трудах по немецкой грамматике Г. В. Лейбниц, Хр. Вольф и И. К. Готшед считали важными разные стороны
немецкого языка: у Лейбница - это «зеркало разума» (ein Spiegel des Verstandes), «богатство» (Reichthum), «изобилие» (Überfluss), «выразительный» (nachdrücklich), «крепкий» (kräftig); у Вольфа: «понятный (verständlich), «не бедный» (nicht so arm), «внятность, понятность» (Deutlichkeit), «крепкий» (kräftig), у Готшеда: «богатство» (Reichthum) и «изобилие» (Überfluß), как у Лейбница, «понятность» (Deutlichkeit), как у Вольфа, «краткость» (Kürze), «выразительность» (Nachdruck, ср. nachdrücklich у Лейбница) (Филиппов, Волков 2014: 27).
Представляется целесообразным сравнить приведенные выше характеристики немецкого языка с оценкой, которую дал русскому языку М. В. Ломоносов. Наиболее ярко он выразился по этому поводу в предисловии к «Российской грамматике» (1757). Для большей выразительности сравнения приведем эту цитату на немецком языке, взятую из перевода «Российской грамматики», выполненного в 1764 г. академическим архивариусом Лоренцом Стафенгагеном «под смотрением» самого Ломоносова: «Der Römische Kayser, Carl der Fünfte, soll gesagt haben, mit Gott müste man Spanisch, mit seinen Freunden Französisch, mit Feinden Deutsch und mit dem Frauenzimmer Italienisch reden; hätte er aber das Rußische gekannt, so würde er gewiß solches damit beschloßen haben, daß man mit ihnen allen sich der Rußischen Sprache anständig bedienen könne. Denn in dieser würde er das Erhabene des Spanischen, die Lebhafftigkeit des Französischen, die Zärtlichkeit des Italienischen, die Krafft des Deutschen, und überdem auch die Reichthum und die so nachdrückliche Kürze des Griechischen und Lateinischen angetroffen haben» (Lomonossow 1764: S. I). Нетрудно заметить, что здесь мы снова встречаем слова Reichthum, Kürze и nachdrücklich, как у Лейбница, Вольфа и Готшеда.
Среди приведенных выше наиболее употребительных рационалистических понятий немецкого Просвещения одно из первых мест занимает слово deutlich и его дериваты - существительное Deutlichkeit и глагол verdeutlichen (Reichmann 1995: 169). В двуязычном немецко-русском словаре (Vollständiges Deutsch-Russisches Lexicon), напечатанном в Санкт-Петербурге в 1798 г., в качестве русских эквивалентов прилагательного deutlich и его субстантивного деривата Deutlichkeit приводятся соответственно слова «явственный, вразумительный» и «явственность» (Vollständiges Deutsch-Russisches Lexicon 1798: 380).
Необходимо заметить, что современная трактовка понятия deutlich (и соответственно его дериватов) несколько шире интерпретации XVIII в., ср. deutlich 'klar' - «ясный, отчётливый», deutlich 'verständlich' - «понятный», deutlich 'vernehmbar' -«внятный, явственный» (Langenscheidt).
В семантическом плане наиболее близким значению слова deutlich оказывается прилагательное klar («ясный»), что лежит, на наш взгляд, в основе постоянной апелляции многих ученых-просветителей к этим характеристикам языка в своих изысканиях. Как известно, немецкое прилагательное klar восходит к латинскому clarus (см., например, Lexers Wörterbuch 1956: 109) - одной из самых употребительных лексических единиц в арсенале античных авторов. Так, в вышедшем в Йене четырехтомном словаре языка Цицерона (1873 г.), словарная статья к слову clarus вместе с контекстами занимает несколько страниц. В самом начале статьи дается следующее толкование слова: «clarus, hell, deutlich, laut, läuchtend, glänzend, berühmt, berüchtigt» (Lexikon 1873: 544) Нетрудно заметить, что второе место в этом ряду занимает уже отмеченное нами слово deutlich.
В самом начале своей известной работы «Размышления о познании, истине и идеях» (Betrachtungen über die Erkenntnis, die Wahrheit und die Ideen) Г. В. Лейбниц представляет свое понимание сущности познания: «Познание бывает или темным, или ясным, ясное в свою очередь бывает смутным или отчетливым, отчетливое - неадекватным или адекватным, а адекватное бывает символическим или интуитивным. Самое совершенное знание то, которое в одно и то же время адекватно и интуитивно» (Лейбниц 1984: 101) (Eine Erkenntnis ist nun entweder dunkel oder klar; die klare wiederum entweder verworren oder deutlich; die deutliche entweder inadäquat oder adäquat, und gleichfalls entweder symbolisch oder intuitiv. Die vollkommenste Erkenntnis ist diejenige, die zugleich adäquat und intuitiv ist) (Leibniz 2009: 9) \ Затем, последовательно раскрывая сущность каждой из вышеназванных характеристик познания, Лейбниц замечает, что «познание ясно тогда, когда я имею то,
1 Cp.: «Est ergo cognition vel obscura vel clara; & clara rursus vel confusa vel distincta; & distincta vel inadequata vel adaequata; item vel symbolica vel intuitiva: & quidem si simul adaequata & intuitiva sit, perfectissima est» (Leibnic 1740: 3-4).
по чему я могу узнать представляемый предмет; это познание в свою очередь бывает или смутным, или отчетливым» (Лейбниц 1984: 101) (Klar ist folglich eine Erkenntnis, wenn ich so besitze, daß ich aus ihr das Dargestellte wiedererkennen kann - und diese wiederum entweder verworren oder deutlich) (Leibniz 2009: 9) . В конце своих рассуждений ученый приходит к определению «отчетливого понятия» (Ein deutlicher Begriff): «Отчетливое же понятие - это такое, какое, например, имеют пробирщики о золоте, т. е. полученное благодаря признакам и пробам, которых достаточно для отличения золота от всех других подобных ему тел. Такие понятия мы имеем о том, что обще нескольким чувствам, например о величине, числе, фигуре и о многих душевных состояниях, как, например, страхе и надежде, - короче говоря, о том, относительно чего мы имеем номинальное определение, которое есть не что иное, как перечисление достаточных признаков» (Лейбниц 1984: 102) (Ein deutlicher Begriff aber ist ein solcher, wie ihn die Münzprüfer vom Golde haben, auf Grund von Merkmalen und Untersuchungen, die ausreichen, die Sache von allen anderen Körpern zu unterscheiden. Wir haben derartige Begriffe gewöhnlich von solchen Merkmalen, die mehreren Sinnen gemeinsam sind, wie die der Zahl, der Gestalt, und ebenso von den vielen Gemütsregungen wie Hoffnung und Furcht, kurz von alledem, wovon wir eine Nominaldefinition haben, die nichts anderes ist als eine Aufzählung der zureichenden Merkmale) (Leibniz 2009: 10) .
Христиан Вольф, следуя примеру Лейбница, обращается к словам deutlich и klar при объяснении философских понятий: «Если наше понятие ясно, то мы либо в состоянии приписать другому понятию признаки, позволяющие нам опознать некую вещь, или по крайней мере представить их отдельно нам самим, либо же мы не в состоянии сделать этого. В первом случае
2 Ср.: «Clara ergo cognitio est, cum habeo unde rem repraesentatam agnoscere possim, eaque rursus est vel confusa vel distincta» (Leibnic 1740: 4).
3 Ср.: «At distinctia notio est, qualem de auro habent docimastae, per notas scilicet & examina sufficienta ad rem ab aliis omnibus corporibus similibus discernendam: tales habero folemus circa notiones pluribus sensibus communes, ut numeri, magnitudinis, figurae, item circa multos affectus animi, ut spem, metum: verbo, circa omnia quorum habemus Definitionem nominalem, quae nihil aliud est, quam enumeratio notarum sufficientum» (Leibnic 1740: 5).
ясное понятие отчетливо, а в противном случае - неотчетливо. Например. Некто имеет ясное и отчетливое понятие об устройстве часов, если он может сказать нам, что это механизм, который показывает время согласно вращению стрелки, или возвещает оное благодаря удару колокола»4.
Последователь Вольфа И. К. Готшед в § 3 второй главы своей грамматики Grundlegung einer deutschen Sprachkunst среди черт, создающих совершенный облик языка, называет также Deutlichkeit: «Насколько богатство и изобилие составляют первую сторону совершенства языка, настолько очевидно, что вторую особенность составляет понятность языка. Потому что язык - это средство, с помощью которого люди выражают свои мысли, и притом с намерением, что они будут понятны другим людям»5.
В завершение нашего краткого обзора сочинений по теории языка в Германии XVIII в. обратимся к мнению одного из самых известных представителей позднего немецкого Просвещения И. К. Аделунгу. В двухтомном исследовании немецкого стиля Ueber den deutschen Styl (1785) немецкий ученый целую главу специально посвятил характеристике понятий Klarheit и Deutlichkeit. Эта глава так и называется Klarheit und Deutlichkeit. Мы приведем только одну цитату из раздела «Средство во избежание бессмыслицы» (Mittel, Unsinn zu vermeiden): «§ 8. Самое лучшее и почти что единственное средство состоит в том, чтобы каждую мысль представить себе так ясно и отчетливо, как это требуется для того, чтобы пробудить её снова у других в той же самой ясности. Когда ясно мыслят, то выражение отыскивается само собой, так как все наши ясные
4 «Ist unser Begriff klar; so sind wir entweder vermögend, die Merckmale, daraus wir eine Sache erkennen, einem andern herzusagen, oder wenigstens uns selbst besonders nach einander vorzustellen; oder wir befinden uns solches zu thun unvermögend. In dem ersten Falle ist der klare Begriff deutlich; in dem andern aber undeutlich. Z. E. Es hat einer einen klaren und deutlichen Begriff von einem Uhrwerke, wenn er uns sagen kan, es sei eine Maschine, welche durch Herumtreibung eines Zeigers die Stunde zeiget, oder durch den Schlag an eine Glocke dieselbe andeutet» (Wolff 1722: 2021). Здесь и далее перевод на русский язык - авт.
5 «Wie nun der Reichthum und Überfluß die erste Vollkommenheit einer Sprache abgeben: so ist es auch gewiß, daß die Deutlichkeit derselben die zweyte ist. Denn die Sprache ist das Mittel, wodurch man seine Gedanken, und zwar in der Absicht ausdrücket, daß sie von andern verstanden werden sollen» (Gottsched 1748: 14).
представления мы добываем внутри языка и с помощью языка, поэтому здесь бедность языка не может быть извинением» 6.
М. В. Ломоносов был хорошо знаком с основными тенденциями европейского Просвещения. Среди современных ученых он первым называет Лейбница, словно отдавая ему «первенство среди равных»: «Лейбниц, Кларк, Лок, премудрые рода человеческого учители, предложением правил, рассуждение и нравы управляющих, Платона и Сократа превысили» (Ломоносов 1950-1983: 1, 424). Самое серьезное влияние на гуманитарные воззрения М. В. Ломоносова оказали Хр. Вольф и И. К. Готшед. В «Проекте регламента Московских гимназий» 1755 г., отражающем учебно-научные предпочтения М. В. Ломоносова, в главе под названием «О книгах, по которым обучать в школах» Ломоносов прямо называет авторов, на трудах которых необходимо строить школьное образование в России: «§ 54. В школе первых оснований нужнейших наук, в первом и во втором классе употреблять из Волфова сокращения "Арифметику" и "Геометрию" (которые нарочно с немецкого перевесть и напечатать), географию употреблять Курасову, логику, метафизику и практическую филозофию учить по Тиммигову сокращению Волфианской философии на латинском языке» (Ломоносов 1950-1983: 9, 459); ср. также «§ 55. Немецкому языку учить по "Грамматике" Готтшедовой и по "Разговорам немецким", печатанным с российским переводом; в прозе читать и толковать сочинения Мосгеймовы, в стихах Каница и Гинтера и других» (Ломоносов 1950-1983: 9, 459). Как мы видим, в практических действиях М. В. Ломоносова по формированию системы образования в России прослеживаются его предпочтения, сформированные во время его пребывания за границей.
Поэтому, обращаясь к творческому наследию М. В. Ломоносова, можно без особого труда найти в его трудах - как естественнонаучных, так и гуманитарных - отголоски размышлений деятелей немецкого Просвещения по поводу ясности и точности изложения. Так, в «Слове о происхождении света,
6 «§ 8. Das vornehmste, und bey nahe einige Mittel bestehet darin, daß man sich jeden Gedanken so klar und deutlich denke, als erfordert wird, ihn in eben der Klarheit wieder bey andern zu erwecken. So bald man klar denkt, findet sich der Ausdruck von selbst, weil wir alle unsere klaren Vorstellungen in und mit der Sprache selbst erhalten, daher die Armuth der Sprache hier keine Entschuldigung seyn kann» (Adelung 1785: 133).
новую теорию о цветах представляющем» (1756) М. В. Ломоносов неоднократно подчеркивает свое стремление к понятности и доступности приводимого объяснения: «Показано выше, что лучи от лунного полукружия, стесненные зажигательным зеркалом, не показывают теплоты чувствительной, свет имеют, зрению едва сносный. Сие чудное свойство ясно и понятно будет по вышедоказанным положениям» (Ломоносов 19501983: 3, 328); «Разной величины частиц и вышепоказанного их расположения требует сама натура, которой равное оных повсюду разделение необходимо нужно, дабы повсюду одна пропорция была трех родов эфира и чтобы оная никаким стремлением или сопротивлением оныя не потеряла, и каждый бы род непрерывного совмещения не лишился. Сие изъясняю простым и весьма понятным примером» (Ломоносов 1950-1983: 3, 334 - здесь и далее разрядка наша - авт.).
В следующей выдержке из «Изъяснений, надлежащих к слову о электрических явлениях» (1753) можно усмотреть даже определенную долю критики со стороны М. В. Ломоносова в адрес Бенджамина Франклина, связанную с недостаточно детальным описанием механизма возникновения северного сияния в трудах последнего: «Он <Франклин> не объявляет, каким она <материя электрическая> способом производится; я изъясняю понятным образом. Он никакими не утверждает доводами; я, сверх того, истолкованием явлений подтверждаю» (Ломоносов 1950-1983: 3, 123).
Неоднократно употребляемые М. В. Ломоносовым в этих и других фрагментах прилагательные ясный и понятный следует трактовать как своего рода аналоги немецких klar и deutlich. Русский ученый прибегает и к другим способам выражения своей позиции, подчеркивая важность примеров и прочих «изъяснений», облегчающих восприятие текста читателем.
Наиболее ярко мысль о том, что изложение должно быть ориентировано на читателя (или слушателя), проявляется в тех сочинениях М. В. Ломоносова, которые изначально создавались как несущие дидактическую функцию - учебниках и руководствах. Обратимся к созданным М. В. Ломоносовым учебным текстам по риторике - раннему «Краткому руководству к риторике» (1744) и расширенному и дополненному «Краткому руководству к красноречию» (1748).
Тема «ясности» и «понятности» изложения естественным образом всплывает в сочинениях, посвященных теории и практике ораторского искусства, как одно из важнейших требований, предъявляемых к оратору при составлении текста. М. В. Ломоносов подчеркивает это в обоих своих риторических сочинениях: «По вступлении предлагается тема кратко и ясно. А потом, если она нечто гисторическое или другое что, истолкования требующее, в себе заключает, присовокупляется истолкование, которое составлено бывает из распространенных идей по правилам третьей главы первыя части. В истолковании надлежит наблюдать: 1) краткость речей, и для того должно стараться, чтобы периоды были коротки, однако притом ясны и удобопонятны; 2) ясность, и для того должно больше употреблять слов свойственных, нежели тропов» (Ломоносов 1950-1983: 7, 66-67); «Распространение риторическое есть присовокупление идей к кратким предложениям, которые их изъяснить и в уме живяе представить могут. И посему риторические распространения не должны быть пустые собрания речений, мало или ничего к вещи принадлежащих, которые больше разум отягощают и отнимают краткого слова ясность» (Ломоносов 1950-1983: 7, 127). В первом примере обращает на себя внимание то, что ясность речи М. В. Ломоносов связывает с ее краткостью, и настаивает на том, даже в тех случаях, когда сформулированный тезис требует дополнительного объяснения («истолкования»), оно также должно быть лаконичным. Стоит также отметить употребление сложного слова удобопонятный вместо более широко употребительного понятный - его тоже можно рассматривать как своего рода разворот к читателю или слушателю (удобство восприятия ставится во главу угла).
Не менее требователен М. В. Ломоносов на страницах «Краткого руководства к красноречию» и к самому себе как к автору труда, который должен служить учебным пособием. Именно «для яснейшего понятия» он представляет соотношение между «терминами» (простыми идеями), выводимыми из них первичными и вторичными идеями в виде таблицы (7, 113— 115). В другом месте главы «О изобретении простых идей» М. В. Ломоносов подчеркивает важность примеров, иллюстрирующих то или иное правило (в данном случае - правило формирования «первых», «вторичных» и «третичных» идей):
«Для лучшего изъяснения (в рукописном варианте М. В. Ломоносов, подбирая наиболее подходящее слово для выражения своей мысли, перебирает также варианты «истолкование» и «понятие», останавливаясь в конце концов на «изъяснении» -авт.) сих правил предлагаем в пример вышепомянутую тему: неусыпный труд препятства преодолевает с изысканием и присовокуплением к каждому термину идей первых и вторичных из мест риторических».
Примечательно, что в двух риторических трактатах М. В. Ломоносова почти не упоминается имя Аристотеля (в КРР - ни разу, в КРК - два раза, причем только в примерах), в то время как имя Цицерона (в КРР - 5 раз, в КРК - 75 раз). Такая внушительная разница объясняется, на наш взгляд, перенесением на русскую почву европейской традиции противопоставления риторики и красноречия, согласно которой первая трактуется как сугубо теоретическая дисциплина, входящая в состав второй, более общей. Следование этой традиции можно наблюдать в риторических трудах М. В. Ломоносова, что выражается: а) в значительном расширении иллюстративной части в «Кратком руководстве к красноречию» при сохранении теоретической (что находит отражении и в смене названия трактата); б) в приводимых М. В. Ломоносовым определениях понятий «риторика» и «красноречие»; в) в выборе М. В. Ломоносовым цитируемых авторов (большое количество примеров из сочинений Цицерона при почти полном отсутствии упоминаний Аристотеля).
Несомненно, М. В. Ломоносову были известны труды Аристотеля, упоминание об этом мы находим в разных областях его наследия. Тем не менее мы хотим подчеркнуть, что в своем риторическом творчестве М. В. Ломоносов руководствуется принципами построения речи, заложенными в античной риторике. Для сравнения мы приведем две идентичные в содержательном плане цитаты из Аристотеля и Цицерона, в которых говорится о ясности, понятности речи оратора и её обращенности к аудитории. Ср.: «Достоинство стиля - в ясности, доказательство тому: если речь не ясна, она не выполняет своей задачи» (Аристотель 2000: 114); «...именно речь внушительная, пышная, отвечающая и чувствам, и мыслям слушателей, составляет неотъемлемое достояние оратора» (Цицерон 1994: 87).
Для достижения наибольшей убедительности М. В. Ломоносов советует прибегать к известному риторическому приёму -созданию эффекта личного присутствия слушателя в том или ином событии: «Искусный ритор при возбуждении и утолении страстей должен стараться, как бы подобные случаи так живо слушателям в слове изобразить, чтобы они предлагаемое дело как перед глазами ясно видели» (Ломоносов 1950-1983: 7, 170). В данном случае мы имеем дело с приёмом, к которому прибегали многие авторы; в качестве иллюстрации сошлемся на Готшеда, который неоднократно описывает этот способ аргументации на страницах своей риторики Auführliche Redekunst. Ср.: «Если таким образом содержание всей речи ещё раз представить перед глазами слушателя, то закономерно последует возбуждение страстей» (Wenn nun dergestalt der Innhalt der ganzen Rede beim Zuhörer nochmals vor Augen gestellet worden: so folget von Rechts wegen die Erregung der Affecten) (Gottsched 1739: 197). Этот прием показался Готшеду настолько очевидным, что в заключение фрагмента он заявляет: «Итак, мы не будем более останавливаться на доказательстве такой ясной вещи» (Wir wollen uns nämlich bey dem Beweise einer so klaren Sache nicht länger aufhalten) (Там же).
Подводя итог, можно сформулировать следующие основные выводы. Традиция немецкого Просвещения (представленная такими именами, как Г. В. Лейбниц, Хр. Вольф, И. К. Готшед) сформулировала список важнейших свойств национального языка, среди которых - богатство (Reichtum), выразительность (Nachdruck), понятность (Deutlichkeit) и мн. др. Прилагательное deutlich и его синоним klar выражают один из ключевых принципов всей эпохи Просвещения - стремление к стройности изложения и его доступности для читателя. Изучая сочинения М. В. Ломоносова, можно говорить об усвоении им указанных идей и перенесении их на русскую почву. Ярким примером отношения русского ученого к родному языку служит его знаменитое предисловие к «Российской грамматике», которое перекликается с идеями немецких просветителей. В других произведениях М. В. Ломоносова также можно найти многочисленные фрагменты, где формулируются требования к текстам, создаваемым средствами русского языка - в частности, соответствие критериям ясности и понятности. Большое количество примеров подобного рода обнаруживается в его
трактатах по риторике («Краткое руководство к риторике» и «Краткое руководство к красноречию»), где ясность рассматривается как одно из основных требований, предъявляемых к оратору. Такой принцип построения речи был заложен еще в античной риторике и позднее неоднократно был описан в трудах европейских авторов - в частности, И. К. Готшеда.
Литература
Adelung, J. Chr. 1785: Ueber den deutschen Styl. Erster Theil. Berlin: Boß und Sohn.
Aristotle 2000: RITORIKA [RHETORIC]. (Translated from old Greek and commented by O. P. Tsybenko, edited by O. A. Sychev and I. V. Peshkov.) POETIKA [POETICS]. (Translated by V. G. Appelrot, edited by F. A. Petrovskiy.). Introductory article by V. N. Marov. Moscow: Labirint.
Аристотель 2000: РИТОРИКА. (Перевод с древнегреч. и примечания О. П. Цыбенко под ред. О. А. Сычева и И. В. Пешкова.) ПОЭТИКА. (Перевод В. Г. Аппельрота под ред. Ф. А. Петровского.) Сопровождающая статья В. Н. Марова. М.: Лабиринт.
Cicero, M. T. 1994: Tri traktata ob oratorskom iskusstve [Three treatises about oratory art]. Translated from Latin by F. A. Petrovskiy, I. P. Strelnikova, M. L. Gasparov, edited by M. L. Gasparov. Moscow: Ladomir. Цицерон, М. Т. 1994: Три трактата об ораторском искусстве / Пер. с лат. Ф. А. Петровского, И. П. Стрельниковй, М. Л. Гаспарова. / Под ред. М. Л. Гаспарова. М.: Ладомир. Filippov, K. A.; Volkov, S. S. 2014: M. V. Lomonosov and 18th century European scientific discourse: G. V. Leibniz, Chr. Wolff, I. Chr. Gottsched: a scientific report. Saint Petersburg: Saint Petersburg State University. RIO. The faculty of philology. Филиппов, К.А.; Волков, С.С. 2014: М.В. Ломоносов и европейский научный дискурс XVIII в.: Г.В. Лейбниц, Х. Вольф, И.К. Готтшед: научн. доклад. СПб.: СПбГУ. РИО. Филол. ф-т. Gottsched, J. Chr. 1739: Johannes Christoph Gottscheds Ausführliche Redekunst, nach Anleitung der alten Griechen und Römer, wie auch der neuern Ausländer; in zween Theilen verfasset und mit Exempeln erläutert. 2. Aufl. - Leipzig: Breitkopf. Gottsched, J. Chr. 1748: Grundlegung einer deutschen Sprachkunst, nach den Mustern der besten Schriftsteller des vorigen und jetzigen Jahrhunderts abgefasset von Johann Christoph Gottscheden. Leipzig: Breitkopf. 834 S. Langenscheidt: Langenscheidt online dictionaries: with usage examples, useful expressions, synonyms and pronunciation. URL: https://en.langenscheidt.com/german-russian/deutlich (access date 31.03.17).
Leibnic, G. W. 1740: Gottofredi Guilelmi Leibnizii Meditationes de cognitione, veritate et idels. Honoratissimis atove doctissimis
avditoribvs svis. Commendat Georg. Christ. Stellwag. Phil. prof. Typis Marggrafianis. Leibniz, G. W. 1984: Sochineniya v chetyrekk tomakh [Works in four volumes]. Vol. 3 / Edited, compiled, introductory articles and notes by G. G. Mayorov and A. L. Subbotin; translated by Y. M. Borovskoy et al. Moscow: Mysl'. (Philosophical heritage. Vol. 92). Data at head of title: The Academy of Sciences of the USSR. Institute of Phlosophy.
Лейбниц, Г. В. 1984: Сочинения в четырех томах. Т. 3 /Ред. и сост., авт. вступит. статей и примеч. Г. Г. Майоров и
A. Л. Субботин; перевод Я. М. Боровского и др. М.: Мысль. (Филос. наследие. Т. 92). В надзаг.: АН СССР. Ин-т философии.
Leibniz, G. W. 2009: Fünf Schriften zur Logik und Metaphysik. Übersetzt und herausgegeben von Herbert Herring. Stuttgart: Philipp Reclam jun.
Lexers Wörterbuch 1956: Matthias Lexers mittelhochdeutsches
Taschenwörterbuch. 28. Aufl. - Leipzig: Hirzel Verlag. Lexikon 1873: Lexikon zu den Reden des Cicero mit Angaben sämtlicher
Stellen: von H. Merguet. Erster Band. - Jena: Maukes Verlag. Lomonosov, M. V. 1950-1983. Polnoe sobranie sochineniy [Full collection of works] / The Academy of Sciences of the USSR. [Chief editors: S. I. Vavilov, T. P. Kravets; editorial board: V. V. Vinogradov, B. D. Grekov, A. V. Topchiev, S. G. Barkhu-darov, A. I. Andreev, G. P. Blok, G. A. Knyazev, V. L. Chenakal]. Moscow, Leningrad.
Ломоносов, М. В. 1950-1983. Полное собрание сочинений / АН СССР; [Глав. ред.: С. И. Вавилов, Т. П. Кравец; Редкол.:
B. В. Виноградов, Б. Д. Греков, А. В. Топчиев, С. Г. Бархударов, А. И. Андреев, Г. П. Блок, Г. А. Князев, В. Л. Ченакал]. М.; Л.
Lomonossow, M. V. 1764: Russische Grammatik verfasset von Hern Michael Lomonossow. Aus dem Russischen übersetzt von Johann Lorenz Stavenhagen. St. Petersburg. Reichmann, O.: 1995: Die Konzepte von Deutlichkeit und Eindeutigkeit in der rationalistischen Sprachtheorie des 18. Jahrhunderts. In: Sprachgeschichte des Neuhochdeutschen: Gegenstände, Methoden, Theorien / Andreas Gardt, Klaus J. Mattheier, Oskar Reichmann (Hrsg.). Tübingen: Max Niemeyer Verlag. S. 169-198. Vollständiges Deutsch-Russisches Lexicon, 1798: Vollständiges DeutschRussisches Lexicon, nach dem grossen grammatikalisch-kritischen Wörterbuche des Herrn Adelung ausgearbeitet und mit allen zur vollkommenen Kenntniß der deutschen Sprache nöthigen Phraseologien und Erläuterungen versehen; herausgegeben von einer Gesellschaft der Gelehrten. Erster Band A-L. St. Peterburg: Kayserliche Buchdruckerey bey J. J. Weitbrecht. Wolff, Chr. 1722: Vernünftige Gedanken von den Kräfften des Menschlichen Verstandes und ihrem richtigen Gebrauche in Erkänntnis der Wahrheit, den Liebhabern der Wahrheit mitgetheilet von Christian Wolffen. 3. Aufl. Halle: Rengerische Buchhandlung.
A. K . Filippov, K. A. Filippov. «This I elucidate with an example simple and most clear». Notes on Style of Rhetoric Works by M. V. Lomonosov
European scholars of the Enlightenment founded key principles of modern scientific communication, one of them being coherence of discourse and its comprehensibility for the reader. Authors of 18th century German texts on language theory frequently refer to multiple notions witnessing their rational approach to the description of various linguistic phenomena. Among the most commonly used rationalistic notions of the German Enlightenment are those expressed by adjectives deutlich and klar and their substantives Deutlichkeit and Klarheit. M. V. Lomonosov's initiatives aimed at building an education system in Russia indicate his preferences influenced by his contacts with European scientists and acquaintance with their works during his probation in Marburg in 17361739. M. V. Lomonosov was well aware of European Enlightenment's major tendencies as presented in the works by G. W. Leibniz, Chr. Wolff and J. Chr. Gottsched. These ideas had a profound influence on M. V. Lomonosov's own views. His works on natural science and humanities show the ideas of German authors about clarity and comprehensibility of discourse adopted by the Russian scholar. M. V. Lomonosov's own works are written with a strict accordance to this principle, demonstrating the transfer of the ideas of European Enlightenment on Russian soil. Studying M. V. Lomonosov's legacy, one can easily find multiple fragments containing the description of criteria that texts wirtten in Russian should meet - among others, those of ясность and понятность (Russian analogs for German Klarheit and Deutlichkeit respectively). This can be seen especially clearly in his texts on rhetoric where ясность is regarded as one of the main qualities of an orator and his speech.
Keywords: the age of Enlightenment, Lomonosov, Russian language, German language, scientific prose style, rhetoric, terminology.
