CC BY
38кыйгаларны яцача бэялэYе билгелэп утелэ, шул ук вакытта Россиядэ Чынгызыйларнын тарихын яктыртуда бэхэсле моментлар булуы турында да эйтелэ. Бэялэмэнен авторы А.В.Беляковнын хезмэте Ьичшиксез югары фэнни эИзмияткэ ия Иэм бу проблематика буенча яца фэнни эзлэнYлэргэ этэргеч бирэ, дигэн нэти^э ясый.
M.V. Moiseyev
PORTRAIT OF GENGHISID CORPORATION IN RUSSIA
(the review on: Belyakov A. V. Chingisidi v Rossii XV-XVII vekov: prosopograficheskoe issledovanie (Genghisids in Russia in the XV-XVII centuries: prosopographic research).
Ryazan: «Ryazan. Mip», 2011. - 512 pр. Circulation is 1000 copies)
Keywords: Genghisids, sluzhily tsarevitches, east policy.
Annotation. In this article A.V. Belyakov's monograph devoted to process of incorporation of Genghisids in structure of the Russian nobility is considered. Undoubted advantages of the research, new treatments of events are noted, but also disputed issues in the history of Genghisids in Russia are specified. As a whole, according to the reviewer, A.V. Belyakov's research has undoubted high scientific value and stimulates further research in this subject.
Моисеев Максим Владимирович - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории, философии и культурологии Московского государственного гуманитарного университета им. М.А.Шолохова (г.Москва).
E-mail: maksi-moisee@yandex.ru
Моисеев Максим Владимир улы - тарих фэннэре кандидаты, М.А. Шолохов исемендэге МэскэY дэYлэт гуманитар университеты тарих, фэлсэфэ, культурология кафедрасыньщ елкэн укытучысы (МэскэY шэhэре).
Moiseyev Maksim Vladimirovich - candidate of historical sciences, the senior teacher of chair of history, philosophy and cultural science, M.A.Sholokhov Moscow State University for the Humanities (Moscow).
УДК 930.23(571)
Д.Н. Маслюженко
Сибирское ханство: опыт историко-археологического анализа
(рецензия на: Матвеев А.В., Татауров С.Ф. Сибирское ханство: военно-политические аспекты истории. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2012. - 260 с.)
Ключевые слова: Кучум, Сибирское ханство, Абдаллах II, Бухарское ханство.
Аннотация. Статья посвящена обзору монографии А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова «Сибирское ханство: военно-политические аспекты истории», являющейся интересным опытом историко-археологического исследования. В рецензии анализируются основные взгляды авторов на проблемы становления Сибирского ханства, в частности на процесс влияния Бухарского ханства, а также показываются некоторые ошибочные трактовки этого процесса.
В 2012 году вышло две новые монографии, посвященные истории Сибирского ханства. Это работа В.В.Трепавлова «Сибирский юрт после Ермака» [Трепавлов, 2012] и указанная в названии рецензии книга А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова. В первой из них, построенной на значительном комплексе малоизвестных архивных источников из фондов РГАДА, истории Сибирского ханства при Кучуме посвящено только две первые главы, в то время как все остальные «отданы» Кучумо-вичам. В отличие от нее во второй работе анализируется именно деятельность хана Кучума. При этом она представляет редкий пример удачного синтеза археологических и исторических источников, потенциально способного изменить точки зрения на многие проблемы сибирской истории XVI века. До сих пор в историографии существовало только одно подобное исследование - это книга
В.И.Соболева «История Сибирских ханств (по археологическим материалам)» [Соболев, 2008], представляющая собой кандидатскую диссертацию автора, изданную уже после его смерти.
В связи с явной неординарностью и редкостью исследований, основанных на синтезе разнородных источников и представляющих новые археологические материалы по западносибирской археологии позднего средневековья, нам кажется необходимым проанализировать ряд выводов, к которым пришли авторы книги. А.В.Матвеев и С.Ф.Татауров хорошо известны среди специалистов как по работам в области археологии и этнографии, так и по изданным в последнее время статьям, посвященным административной структуре, определению границ, внешней политике, торговле, специфики военного дела Сибирского ханства Кучума.
Во введении авторы изложили свое видение основных проблем в изучении Сибирского ханства, ставших основой для написания книги. Они отмечают, что «... с каждой изданной монографией историкам становилось очевидно, что без расширения источниковой базы переход на более высокий уровень исследований сибирской государственности невозможен. Выход из сложившейся ситуации видится в привлечении исследователями новых видов источников» (с.6). Под последними авторы подразумевают результаты археологических исследований.
Первая глава состоит из 7 разделов.
В разделе 1.1 выявлены основные этапы изучения военного дела Сибирского ханства в отечественной исторической науке, делая значительный уклон в сторону археологической литературы по этой теме. В целом представленный очерк историографии охватил все исследования, хотя бы косвенно затрагивающие эту проблематику. Значительного внимания заслуживает вклад авторов в археологическое изучение памятников сибирских татар.
Второй раздел посвящен войне и политике в истории Сибирского ханства и является единственной частью книги, построенной преимущественно на письменных источниках. В силу научных интересов автора рецензии на этой главе необходимо остановится подробнее. Авторы исходят из давно отстаиваемой ими идеи о доминирующем влиянии Бухарского ханства во главе c Абдалла-хом II в создании ханства Кучума. Для Бухары появление союзного государства было «удачным ходом в борьбе против казахов» (с.33), использованным в дальнейшем и против Москвы (с.44). Именно противостояние исламского мира Средней Азии с центром в Бухаре и христианского Московского царства при периодическом вмешательстве казахов, по мнению авторов, предопределило весь ход сибирской истории второй половины XVI века. При этом Сибирское ханство стало для бухарских светских и духовных лидеров «разменной монетой, которая отсрочила приход Московского царства в Среднюю Азию и гибель Бухары почти на 300 лет» (с.53).
Сама по себе идея активного вмешательства Абдаллаха II и суфийских шейхов Средней Азии в сибирские дела имеет давние корни в отечественной историографии. При этом в большинстве работ (Г.Ф.Миллер, С.В.Бахрушин, Х.З.Зияев) она анализируется лишь в общих чертах. Несколько более подробный характер носит историография исламизации Сибири при братьях Ахмед-Гирее и Кучуме (Д.М.Исхаков, А.К.Бустанов и другие). В работе А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова влияние Бухары на Сибирь доведено до абсолютного и всеобъемлющего. При этом авторы указывают, что «возможно ... именно там (в Бухаре. - Д.М.) строились планы всех антирусских восстаний и военных выступлений, которые охватили юг и юго-восток Русского царства в 1571-1572 и последующих годах» (с.34).
В связи с этим постараемся кратко изложить позицию авторов по этому вопросу, соблюдая хронологический порядок (с.33-48).
Итак, по мнению авторов, захват Москвой Казани и Астрахани в 1550-х гг. и начавшиеся гонения на мусульман привели к миграции последних в среднеазиатские города и осознанию духовных лидеров последних возможности продолжения русских походов в восточном направлении. При этом потенциальными союзниками Москвы были лидеры «Ногайских и Казахских Орд». Именно после астраханского похода султан Абдаллах сформировал «сильный военный отряд под руководством Кучума», который проник на территорию Тюменского княжества (sic) и разорил юрты местных жителей, дойдя практически до столицы. Впечатляющая демонстрация военной силы стала причиной посольства Едигера в Москву в поиске военной помощи. Вскоре после этого Абдаллах получил полную поддержку мусульманской элиты в разгроме Сибирского княжества Тайбугидов и наказании Едигера, «предавшего идеи ислама». В результате в 1563 году в ходе нового похода Кучума, организованного бухарским лидером, был захвачен Искер. При этом «смена правящей династии. была положительно воспринята Московским царством, поскольку Кучум стал исправно слать в Москву дань», в отличие от его предшественников. Несколько последующих лет характеризуются внутрен-
ней борьбой в ханстве, поскольку «Тайбугиды, несмотря на военный разгром, продолжали владеть местными ресурсами...». Источником военной силы для Кучума были вожди родовых подразделений Ногайских и Казахских орд, переселявшиеся в Сибирь по приглашению хана. С этим же, видимо, были связаны и внутренние реформы Кучума. Обострение отношений с Москвой было связано с убийством казахским ханом Шигаем брата Кучума Ахмед-Гирея, что рассматривалось как прямой вызов Бухаре. После того, как «в 1572 году послы Сибирского ханства наблюдали разорение Москвы крымским ханом», Кучум прекратил выплату дани, начались походы на Пермь, многочисленные восстания во владениях Строгановых, а также исламизация Сибири. В том же году, «вероятно, по согласованию с Абдаллах-султаном» Маметкул перебил русское посольство Третьяка Чубукова к казахскому хану Хакк-Назару. Несмотря на упоминание лишь одного похода Маметкула в русских источниках, авторы считают, что они осуществлялись регулярно, нагнетая обстановку на границах Московского царства. Это было воспринято как «пощечина» Ивану IV от бывшего вассала и привело к переориентации Москвы на восточное направление, что впоследствии стимулировало покорение Сибири. При этом и в период 1584-1598 гг. за плечами Кучума была военная, политическая и материальная мощь Бухары.
В общих чертах такова, по мнению А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова, концепция создания и первых лет существования Сибирского ханства. В ней, несомненно, есть рациональное зерно, она способна объяснить ряд малоизученных моментов в истории этого государства, однако нам бы хотелось обратить внимание на некоторые хронологические нестыковки, отчасти объяснимые восприятием авторами рецензируемой работы концепции красноярского публициста Д.Н.Верхотурова «Покорение Сибири: мифы и реальность» [Верхотуров, 2005].
Прежде всего, в известных нам письменных источниках нет даже косвенной информации об участии султана Абдаллаха в формировании отряда Кучума*. На тот момент будущий бухарский лидер был лишь одним из многих среднеазиатских Шейбанидов, претендовавших на власть среди узбекских племен. К тому сам султан правил только небольшим городом Кермином на юге Узбекистана и вряд ли имел силы для организации для столь масштабных акций. Вызывает сомнение сама возможность построения им столь глобальных планов в отношении отдаленных северных территорий. Причем, по данным В.В.Бартольда, в 963/1555-1556 гг. султан был вынужден бежать из своих наследственных владений. Лишь в 1557 году, спустя год после смерти лидера узбеков хана Науруз-Ахмеда, при поддержке суфийских шейхов Абдаллах захватил Бухару, а в 1561 году сумел провозгласить своего отца Искандера верховным ханом всех узбеков. На протяжении всех 1570-х гг. он вел ожесточенные войны с другими представителями династии Шейбанидов [Бар-тольд, 1964, с.487-488].
Источники связывают Кучума в период до сибирского похода либо с ногайским территориями (скорее всего, Алтыулами во главе с Шихмамаевичами), либо с «Казачьей Ордой» (казахами). Причем, по мнению В.В.Трепавлова, Алтыулы некоторое время кочевали вместе с казахами Хакк-Назара. Лишь отец Кучума Муртаза, по данным Г.Ф.Миллера, именовался «ханом Большой Бухары», хотя его владения до сих пор не идентифицированы и, видимо, не имели большого значения среди прочих земель среднеазиатских Шейбанидов. Междоусобные войны среди них могли подтолкнуть его к попытке возврата юрта, который с определенной долей условности можно назвать наследственным. Условность заключалась в том, что собственно Шибаниды, похоже, никогда не правили на Иртыше, поскольку их родовой юрт располагалась к западу от этой реки.
Тем более, ни один источник не подтверждает поход Кучума в Сибирь в 1554 году. Нам уже приходилось ранее писать, что обращение сибирского бека Едигера (кстати, еще раз обращу внимание на то, что ханом он никогда не был и не мог быть в силу происхождения) в январе 1555 года к Ивану IV, скорее всего, связано с инерцией на аналогичные действия ногайского бия Исмаила. Он был одним из крупнейших степных союзников Москвы и при этом тестем Едигера. Летописная фраза «... чтобы. взял за себя по свое имя, и от сторон от всех заступил, и дань на них свою положил, и дорогу своего прислал, кому дань собират...» не отражает реальной внешней опасности, а скорее является частью ритуала признания вассалитета. К тому же эта цитата известна нам в передаче русских летописцев, при этом А.К.Бустанов уже отмечал различные противоречия даже при
* Выбранный формат рецензии на книгу не позволяет нам продублировать здесь ссылки на все имеющиеся письменные источники. Их более подробный анализ проведен в ряде наших статей [Маслюженко, 2008, с.118-137; Маслюженко, Рябинина, 2009, с.97-111; Маслюженко, 2010, с.9-21]. Ссылки в квадратных скобках проставлены только на работы, которые стали нам известны или вышли уже после публикаций указанных выше статей. В тексте рецензии в круглых скобках идут ссылки на страницы из рецензируемой книги.
переводе ханских писем на русский язык, что приводило к искажению формуляра в угоду московской идеологии [Бустанов, 2011, с.34 и далее]. Следует учитывать и позицию В.В.Трепавлова о том, что в условиях постзолотоордынской государственности бек не рассматривался как самостоятельный правитель, и должен был получить ярлык на княжение от верховного правителя, в качестве которого после захвата Казани мог выступать русский царь.
Вопрос о реальной причине этого обращения именно в 1555 году, видимо, не может быть решен однозначно в силу отсутствия надежной источниковой базы. Рискну предположить, что в данном случае мы недооцениваем роль Шибанидов в событиях на юге Сибири во второй четверти XV века. Хотя после массовых миграций начала века их возможности здесь резко уменьшились, но поддержка ногаев и наличие здесь т.н. «шибанских татар» говорит о сохранении ими части владений. В конце концов, до сих пор никто не смог предложить логичного объяснения тому, почему Шибаниды, например Мамук-хан, после убийства своего лидера Ибрахима Тайбугидами не стали мстить, а сконцентрировались на казанском направлении. Быть может прав А.К.Бустанов, который считает, что Тайбугиды могли быть беклярибеками Сибирского юрта [Бустанов, 2011, с.34]. Продолжая эту мысль и с учетом высказываний В.В.Трепавлова о специфике власти беков [Трепавлов, 2009, с.386], можно предположить, что их сюзеренами могли быть лишь Шибаниды (Муртаза?). В таком случае и Сибирское княжество нет резона рассматривать как полностью независимое государство, а скорее как форму распространения власти Шибанидов на восточные земли, расположенные за пределами бывшего улуса Шибана.
В таком случае именно обращение Едигера в Москву, связанное с влиянием на него Исмаила, и спровоцировало начало военных действий против Искера. Только прибывший в ноябре 1557 года в Москву сибирский посол Боянда привез письмо, в котором говорится «что их воевал Шибанский царевич и людей поимал многих». И даже при этом сибирский даруга Дмитрий Куров «сказывал, что им было возможно сполна дань прислати, да не похотели», то есть реальный ущерб этого похода был минимален.
Таким образом, имеющиеся письменные источники позволяют нарисовать абсолютно иную картину причин похода Шибанидов, причем сам Кучум упоминается лишь в 1560-х гг. Следует признать, что у нас нет информации о событиях в Сибири в самом конце 1550-х - начале 1560-х гг. В это время в ногайских степях продолжался конфликт между Исмаилом и его сторонниками и Шихма-маевичами, которые окончательно уходят за Яик. К тому же в 1558 году Москва вступает в долгую и кровопролитную Ливонскую войну, что привело к уменьшению значения восточного вопроса в русской международной политике. В 1563 году в Москве было одновременно три посольства из Сибири - от хана Муртазы, его сына Ахмед-Гирея и бека Едигера. В конце лета - начале осени 1563 года в Искере к власти приходят Шибаниды в лице Кучума. Причем официальная Никоновская летопись отмечает, что «сибирские люди... дани государевым данщиком давати не учали и взяли к себе на Сибирь царевича». Кстати, именно в 1563 году Шихмамаевичи вместе с ташкентским правителем Бабой б. Бараком напали на владения Исмаила [Трепавлов, 2011, с.83]. Таким образом, роль Абдал-лаха II и суффийской элиты в этих событиях мало заметна, в гораздо большей степени видны противоречия внутри ногайской верхушки, в том числе и по московскому вопросу, заложником которых стал Едигер и его окружение.
Обратим внимание на то, что данные о вооруженном захвате Искера исходят из различных версий Сибирских летописей, которые в рассказах о дорусском прошлом во многом ориентируются на то, что мы бы условно называли «Тайбугидской легендой». Данная легенда отражала идеологию династии и призвана была подчеркнуть роль этого княжеского рода в Сибирском юрте, легитимность их политических прав. Заподозрить в подобном московских летописцев, в особенности связанных с Казенным приказом [подробнее об этом: Клосс, 1980, с.196], чрезвычайно сложно. Таким образом, нет резона настаивать на сугубо военном характере прихода к власти Кучума в Иске-ре, скорее речь шла о возвращении ханов на престол, только произошедшем не в утратившей значение Чинги-Туре, а в Искере, и смене из-за промосковских действий Едигера клановой принадлежности местного беклярибека. В связи с этим обратим внимание, что, если сын Едигера оказался при московском дворе, то сын Бекбулата был отослан в Бухару. Очевидно, что при открытой междинастической борьбе нахождение в Бухаре прямого конкурента было невозможным, если не рассматривать его как аманата.
Все это позволяет по-иному взглянуть и на вопрос о взаимоотношениях с местной сибирской элитой. Мы уже писали о том, что длительное исчезновение Кучума и его родственников с международной ареной по непонятной причине в историографии традиционно связывается с их попытками
подавления внутреннего сопротивления в ханстве. По подобному пути идут и авторы рецензируемой работы, добавляя к этому, что Кучум в эти годы платил дань в Москву.
Отсутствие информации в источниках не позволяет нам однозначно высказаться по этому вопросу, хотя у нас есть косвенная информация о нападениях Муртазы на русские владения в 15641565 гг. Видимо, после этого он и его старший сын Ахмед-Гирей уходят обратно в Бухару, оставляя Кучума в Искере. Вообще на данный момент любые высказывания о специфике политики и внутреннего устройства Сибирского ханства в первые, годы его существования имеют «гадательный» характер и строятся скорее на историографической традиции, исходящей от С.В.Бахрушина и З.Я.Бояршиновой. При этом на наш взгляд, очевидно, что факт приглашения хана на престол однозначно говорит о наличие у него значительной внутренней поддержки. К ней, видимо, относились и представители «Тайбугина юрта», поскольку грамота царя Федора Ивановича Кучуму от 1597 года говорит о них: «на которых людеи тебе была большая надежа» [Трепавлов, 2011, с.74]. Можно говорить и о наличии при Кучуме достаточно больших отрядов ногаев, причем их размер по мере усиления брачных связей с мангытской элитой должно было увеличиваться. Преобладание ногаев подчеркивается и характерной фразой из устной легенды о Кучуме, записанной Н.Ф.Катановым: «Пока он (т.е. Кучум - Д.М.) рос, народом его управлял султан Ногай». Однако происхождение иных племен, особенно отстаиваемая авторами на основании популярной работы М.Абдирова версия их казахского происхождения, требует гораздо боле тщательного анализа, который должен абстрагироваться от некоторых «достижений» национальной историографии. Так, например, происхождение племени табын с большой долей вероятности можно связать с улусом Шибана, то есть в XVI веке оно было местным для территории юго-западной Сибири [Этнокультурная история, 2012, с.26-35]. По всей видимости, при дальнейшей работе в этом направлении можно будет найти истоки и других племен из «шибанских татар» или узбеков. Перспективными видятся поиски связи между племенами Сибирского ханства с упоминаемыми в составе кочевых узбеков хана Абу-л-Хайра, который одним из первых использовал Чинги-Туру как ханскую столицу.
Только гипотетически, с учетом хорошо аргументированной версии А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова, можно предположить, что уже в эти годы началось расширение границ Сибирского ханства. Лишь в 1569 году Кучум впервые отправил первое посольство в Москву, что привело к дальнейшим переговорам о подписании шертной грамоты между правителями. Причины обращения в Москву могут быть связаны с изменениями в политике казахов во главе с ханом Хакк-Назаром, который разгромил ближайших союзников Кучума ногаев. Однако дальнейшие отношения с Москвой были прекращены как по причине сокрушительных для Москвы результатов крымского похода 1571 (!) года, так и в связи с вмешательством в 1572 году в сибирские дела бухарских родственников хана (вплоть до соправления Кучума и Ахмед-Гирея в 1574-1578 гг.) при поддержке суффийских шейхов. Именно с этого момента сибирско-московские отношения начинают ухудшаться и характеризуются периодическими походами, при этом Москва в условиях европейских проблем старалась дистанцироваться от этих вопросов, переложив все на плечи промышленников Строгановых. На первое место выходят и экономические противоречия, в том числе борьба за контроль над пушной торговлей. Это позволяет в большей степени согласиться с авторской реконструкцией последующих событий.
Как мне кажется, предложенные здесь размышления показывают, что при всей своей логичности версия прихода Кучума к власти по А.В.Матвееву и С.Ф.Татаурову требует некоторой корректировки. Прежде всего, это должно коснуться признания меньшей роли в этих и последующих событиях бухарского хана Абдаллаха II, чье поддержки мы не наблюдаем ни в период 1550-1560-х гг., ни тем более в событиях 1580-1590-х гг. Напротив, необходимо признать более значительную роль ногаев, особенно из семьи Шихмамаевичей, в истории Сибирского юрта этого времени. В связи с этим обращу внимание на одну мысль В.В.Трепавлова, который указывает, что в татарской исторической традиции среди владений, подчинявшихся хану Абдаллаху II, Сибирь не значится [Трепавлов, 2012, с.45].
Завершая характеристику этого раздела, отмечу еще два имеющихся исторических заблуждения. Во-первых, это касается разгрома Маметкулом, племянником Кучума, в июле 1573 года московского посольства в «Казатцкую орду» во главе с Третьяком Чубуковым. Считается, что это посольство могло вести грамоту Хакк-Назару о совместных действиях против сибирского хана. Однако реального текста грамоты нам обнаружить не удалось, он неизвестен и по летописным источникам. К тому же Москва в переписке с ногаями отмечала, что постоянных контактов с Хакк-Назаром у нее не было. Разгром посольства носил случайный характер, оно просто оказалось на
пути похода Маметкула. Во-вторых, в литературе неоднократно встречается упоминание о переговорах Искера с Крымом, в том числе и по вопросам предоставления последним артиллерии против русских войск. Автор также использовал эту любопытную информацию из работы В.Д.Назарова. Однако в марте 2012 года на конференции по тюрко-татарским государствам в Казани в устной беседе с автором рецензии известный московский специалист по истории Крымского ханства А.В.Виноградов указал на то, что текста соответствующего документа в РГАДА обнаружить не удалось. Несомненно, разгром крымским войском Москвы в 1571 году спровоцировал рост антимосковских настроений среди многих тюркоязычных групп, но не все восстания при этом режиссировались Крымом, Бухарой или Искером. Может быть отсутствие единого сценария антимосковской борьбы и стало одной из причин поражения татарской государственности.
Раздел 1.3 посвящен одному из наиболее актуальных вопросов - выявлению границ Сибирского ханства. Авторы провели значительные по объему картографические и археологические работы по их выявлению. В данном случае конкретизация границ и ее укрепление городками позволяет действительно по-иному взглянуть на политику Кучума. Особенно импонирует позиция А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова о том, что «сибирские правители. намеренно дистанцировались от кочевого мира и стали создавать государство по подобию Казанского или Бухарского ханства» (с.55). Несомненно, это задает новое направление в исследовании сибирской истории позднего средневековья.
В разделе 1.4 рассмотрены вопросы этнического состава и численности населения Сибирского ханства. Омская этнографическая школа Н.А.Томилова имеет давний и заслуженно признанный опыт работы в этом направлении, в том числе и в этноархеологических исследованиях. Чрезвычайно интересен авторский анализ проблемы этнической интерпретации населения тех городков, которые известны в письменных источниках как татарские, но при археологическом изучении они определялись как «нетатарские». А.В.Матвеев и С.Ф.Татауров убедительно показали, что в условиях полиэтничности и активных торговых связей сибирского населения большинство предметов их материальной культуры не может выступать этническими маркерами. В качестве такового авторы предлагают рассматривать керамические комплексы, с чем мы полностью согласны. Любопытно, что близкая по орнаментации керамика под условным названием «позднебакальская» известна и на р.Исеть, где в XV-XVI вв. проживали значительные группы тюменских татар. Возможно, ее концентрация на некоторых городищах может характеризовать их как племенные центры.
В разделе 1.5 подведены итоги работ над выявлением городов и пограничных городков Сибирского ханства, некоторые из которых были раскопаны непосредственно авторами. Укрепленные населенные пункты удалось разделить на военно-административные центры и форпосты (пограничные военно-оборонительные пункты). Рассмотренные материалы позволяют говорить о достаточно продуманной концепции государственного строительства в Сибирском юрте. Однако всех очевидных плюсах интерпретации археологических материалов возникают некоторые вопросы критического отношения к собственно историческому материалу.
Прежде всего, это относится к характерному для многих последних работ преувеличению роли в сибирской истории Кизыл-Туры. Этот город напрямую связан с «Тайбугидской легендой» и степенью доверия авторов к ней. В имеющихся письменных источниках (за пределами Сибирских летописей) упоминаются как центры владений лишь Чинги-Тура и Искер. Возможно, загадка Кизыл-Туры будет разрешена после публикации материалов ее раскопок Е.М.Данченко. Обратим внимание на частое использование авторами по отношению к представителям династии Тайбуги-дов термина «хан», на которые они никогда не претендовали и не могли претендовать в силу происхождения, при этом шибанид Хаджи-Мухаммад, один из основных противников Абу-л-Хайр-хана, по неизвестной нам причине назван Тайбугидом (с.95-98). Проблема использования политической терминологии по отношению к истории сибирской государственности становится все более очевидной и, видимо, требует публикации отдельной работы в виде энциклопедического словаря.
Раздел 1.6 посвящен административно-территориальному устройству Сибирского ханства, которое авторы считают «становым хребтом государства». При этом они исходили из необходимости учитывать местную специфику на фоне общепринятых постзолотоордынских черт. Авторы приходят к справедливому, на наш взгляд, выводу. «При отсутствии единого принципа административно-территориального деления и всех сложностей во взаимоотношениях с местной родовой знатью практически вся территория государства была под контролем хана и его чиновников. Собранные налоги позволяли Кучуму содержать армию, достаточную для защиты своих границ и для ведения военных компаний на сопредельных и даже весьма удаленных территориях. Работоспособность и
эффективность системы управления Сибирского ханства признала и русская администрация...» (с.137).
В разделе 1.7 рассмотрены основные пути сообщения Сибирского ханства. Этому вопросу придается особое значение, поскольку авторы считают, что «само возникновение средневековых государственных образований в Тоболо-Иртышской лесостепи во многом было связано с задачами международной торговли и складыванием транзитных межрегиональных торговых путей». Реконструкция главных путей сообщения стало основой для вывода о том, что во второй половине XVI века Сибирское ханство являлось местом пересечения трансевразийских торговых путей и местных путей сообщения, по которым шли караваны и военные отряды. В Сибирском ханстве в 15701580-х гг. существовала государственная система сухопутных коммуникаций (с.150).
Глава 2 состоит из трех разделов: 2.1 посвящен армии сибирского хана Кучума, в 2.2 выявлен комплекс вооружения воина Сибирского ханства, 2.3 посвящен оборонительной системе ханства. В совокупности они представляют первый в историографии Сибирского ханства опыт реконструкции всех сторон военного дела этого позднесредневекового государства. Весьма импонирует точка зрения авторов, выраженная в заключение книги, о том, что ханство обладало достаточно мощной и мобильной профессиональной гвардией, действия которой не всегда успешно поддерживали союзные войска и ополчения. Слабость их военной выучки и вооружения особенно проявилось в борьбе с Ермаком. Наверное, одним из самых любопытных выводов авторов является то, что «одной из решающих причин поражения сибирского войска стала его неспособность использования огнестрельного оружия. К этому оказалась не готова военная организация Сибирского ханства, основанная на традиционной тактике действия конных отрядов; армия Сибирского ханства оказалась не способной к революционным преобразованиям в структуре войска, комплектования оружия и боеприпасов» (с.224). Подобный вывод объясняет некоторые причины поражения Кучума и потери им ханства. При этом он выгодно отличается от традиционного взгляда на татарских воинов Сибирского ханства как на людей, незнакомых с практикой применения огнестрельного орудия и напуганных его использованием казаками.
Книга снабжена большим количеством иллюстраций, среди которых особый интерес имеют сведенные воедино планы укрепленных центров Сибирского ханства, которые сами по себе являются источниками для реконструкции оборонительных систем этих городков.
Несмотря на указанные выше замечания относительно правомерности некоторых исторических трактовок, книга А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова является значительным вкладом в дело изучения Сибирского ханства в частности и сибирской тюрко-татарской государственности в целом. Надеюсь, что этому исследованию уготована долгая научная жизнь, которая откроет дорогу археологическому изучению позднесредневековой истории тюрко-татарских групп Западной Сибири.
Список источников и литературы
Бартольд, 1964 - Бартольд В.В. Абдулла б. Искендер // Сочинения. Т.2. 4.II. М.: Наука, 1964. С.487-
488.
Бустанов, 2011 - Бустанов А.К. Деньги и письма сибирских ханов. Опыт источниковедческого исследования. Saarbrucken, 2011. - 60 с.
Верхотуров, 2005 - Верхотуров Д.Н. Покорение Сибири: мифы и реальность. М.: Олма-пресс, 2005. -351 с.
Клосс, 1980 - Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII вв. М.: Наука, 1980. - 312 с.
Маслюженко, 2008 - Маслюженко Д.Н. Этнополитическая история лесостепного Притоболья в средние века. Монография. Курган: Изд-во Курганского гос.университета, 2008. - 168 с.
Маслюженко, Рябинина, 2009 - Маслюженко Д.Н., Рябинина Е.А. Реставрация Шибанидов в Сибири и правление Кучум хана во второй половине XVI века // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып.1. Казань, 2009. С.97-111.
Маслюженко, 2010 - Маслюженко Д.Н. Сибирская княжеская династия Тайбугидов: истоки формирования и мифологизация генеалогии // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып.2. Казань, 2010. С.9-21.
Соболев, 2008 - Соболев В.И. История Сибирских ханств (по археологическим материалам). Новосибирск: Наука, 2008. - 356 с.
Трепавлов, 2009 - Трепавлов В.В. Родоначальники Аштарханидов в Дешт-и Кипчаке (заметки о предыстории бухарской династии) // Тюркологический сборник. 2007-2008: история и культуры тюркских народов России и сопредельных стран. М.: Вост. лит., 2009. С.370-395.
Трепавлов, 2011 - Трепавлов В.В. Тюркские народы средневековой Евразии. Избранные труды. Казань: ООО «Фолиант», 2011. - 252 с.
Трепавлов, 2012 - Трепавлов В.В. Сибирский юрт после Ермака. М.: Вост. лит, 2012. - 231 с.
Этнокультурная история, 2012 - Этнокультурная история населения Сафакулевского района (с древнейших времен до начала XX века) / под ред. Д.Н.Маслюженко. Курган: Изд-во Курганского гос. университета, 2012. - 102 с.
Д.Н. Маслюженко
СЕБЕР ХАНЛЫГЫ: ТАРИХИ-АРХЕОЛОГИК АНАЛИЗ ТЭ^РИБЭСЕ
(А.В.Матвеев h9M С.Ф.Татауровныц «Сибирское ханство: военно-политические аспекты истории» («Себер ханлыгы: хэрби-сэяси тарих аспектлары».
Казан: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2012. - 260 б.) исемле китабына бэялэмэ)
Ачкыч сузлэр: Кучем, Себер ханлыгы, Абдулла11 II, Бохара ханлыгы.
Кыскача эчтэлек. Мэкалэ А.В.Матвеевнын и С.Ф.Татауровныц «Себер ханлыгы: тарихньщ хэрби-сэяси аспектлары» исемле кызыклы тарихи-археологик ейрэну урнэге булган китабына кузэту рэвешендэ язылган. Бэялэмэдэ авторларныц Себер ханлыгы оешу мэсъэлэсенэ карашлары, шул исэптэн бу вакыйгаларга Бохара ханлыгы йогынтысы, анализлана. Бу процесс хакында авторларныц кайбер ялгыш фикерлэре турында да эйтелэ.
D.N. Maslyuzhenko
THE SIBERIAN KHANATE: EXPERIENCE OF HISTORICAL AND ARCHAEOLOGICAL ANALYSIS
(the review on: Matveev A.V., Tataurov S.F. Sibirskoe khanstvo: voenno-politicheskie aspekti istorii (The Siberian khanate: military-political aspects of history). Kazan: Publishing house «Fan» of AS RT, 2012. - 260 pр.)
Keywords: Kuchum, the Siberian khanate, Abdallakh II, the Bukhara khanate.
Annotation. Article is devoted to the review of the monograph of A.V.Matveev and S.F.Tataurov «The Siberian khanate: military-political aspects of history» being a useful experience of historical and archaeological research. In the review the main views of authors of problems of formation of the Siberian khanate, in particular on process influence of the Bukhara khanate are analyzed, and also shows some wrong treatments of this process.
Маслюженко Денис Николаевич - кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой «Культурология», зам. декана исторического факультета Курганского государственного университета (г.Курган).
E-mail: denmas13@yandex.ru
Маслюженко Денис Николай улы - тарих фэннэре кандидаты, доцент, Курган дэулэт университеты «Культурология» кафедрасыныц медире hэм тарих факультетыныц декан урынбасары (Курган шэhэре)
Maslyuzhenko Denis Nikolaevich - candidate of historical sciences, associate professor, head of the department «Cultural science», deputy dean of the department of history of the Kurgan state university (Kurgan).
УДК 930.23(47)
Р. Г. Галлям
Непревзойденный труд по социально-экономической истории Казанского ханства
(рецензия на: Мухамедьяров Ш.Ф. Социально-экономический и государственный строй Казанского ханства (XV - первая половина XVI вв.).
Казань: Изд-во «Ихлас», Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2012. - 276 с. Тираж 300 экз.)
Ключевые слова: Казанское ханство, социально-экономическое развитие, феодальное развитие, политический строй ханства.
Аннотация. В обзоре монографии известного татарского историка Ш.Ф.Мухамедъярова «Социально-экономический и государственный строй Казанского ханства (XV - первая половина XVI вв.)», которая является рукописью его кандидатской диссертации, защищенной в 1951 г., повествуется о структуре книги, ее новизне и вкладе ученого в изучение социально-экономических процессов в ханстве.
