CC BY
30ГЛ. Бакаева
Сибирские татары в составе Российского государства в XVII—XVIII вв.
Сибирские татары, составлявшее население Сибирского ханства, после присоединения к Российскому государству, продолжали строить свою жизнь на основе традиционных норм. Ясак, который платили сибирские татары Кучуму, остался тем же: русское правительство просто перевело ясак на себя. По мнению С.В.Бахрушина, ясак существовал в Сибири задолго до ее вхождения в состав России. Он указывал на то, что существовала историческая преемственность в организации сбора ясака и технике обложения. Новые власти, как утверждал историк, воспользовались при раскладке ясака старыми единицами: «В ясачных волостях Тобольского и близлежащих уездов легко угадать «агарянские веси», входившие в состав прежнего Кучумова царства, а близлежащими агентами при сборе ясака явились те князьки и старшины, отцы и деды которых служили Кучуму». В основу деления на ясачные волости легли уделы, владения вассалов Кучума. Так, например, Бабасанскую волость Тобольского уезда, по мнению С.В.Бахрушина, образовали владения Бабасан-мурзы, аналогичное происхождение имели и другие татарские волости Сибири (Бахрушин, 1955, с.49).
Как и в Сибирском ханстве, ясак взимался в основном «мягкой рухлядью» - пушниной. При этом первоначально Москва не стала вводить для татар жестких окладов - воеводам предписывалось собирать ясак с «инородцев» «как кому из них мочно заплатите, смотря по тамошнему делу... по вотчинам и по промыслам, чтоб государевой казне не было убыли, а земле тягости не навесть и людей ясачных от государя не отгонять» (Огородников, 1921, с.6-7).
В XVIII в. ясаком у сибирских татар облагались только мужчины в возрасте от 18 до 50 лет; старые, увечные, бедные и больные освобождались от уплаты ясака. В сохранившемся документе 1720 г. находим по этому поводу предписание: «А которые по данным розыску и по свидетельству ясашных людей престарелы и больны и увечны или ... за промыслом не ходят, а буде у тех братья и племянники и зятья ясак збирать с детей их и
братьев или племянников, буде на них особого ясаку не положено. А буде у каково ясашного человека будет сын один, а буде сына нет, а буде племянник или брат, а такие немногие люди писать вместо престарелые. А буде у ясашного у престарелого и увечного будут сыны два или три, и его ясак класть на одного, а на тех класть особо ясак по рассмотрении как бы не было в тягость» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д. 2183. Л. 7-7 об.)
Наряду с ясаком татары платили так называемые «поминки», которые правительство постепенно превратило в принудительно-добровольный сбор. Так, ясачный татарин Тюменского уезда Мамеко Кызылтаев в 1721 г. в прошении об освобождении его от платежа по старости, указывал, что он в течение 47 лет платил ясак «деньгами по 30 алтын, по полпятидесяти деньги да мягкой рухляди по 2 лисицы, да в поминочные лисиц по осьмнадцать да две деньги на год» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д. 2183. Л.6 об.).
К началу XVIII в. все татарские волости находились в окладном ясаке. Размеры окладов не были одинаковыми в разных волостях. Так, в приходной книге за 1726 г. ясаку и поминков Тобольского уезда с волостных ясашных людей требовалось взять по волостям порознь: волости Аремзяна с человека ясака и поминков собирать по 10 рублей 2 копейки, волости Карбина - на 10 рублей 4 алтына, волости Надцов - на 2 руб. 80 алтын, волости Лабутана - на 2 руб. 10 алтын, городка Кошуков - на 1 руб. 80 алтын и т.д. В Тарском уезде в это время разные татарские волости тоже различались по сумме выплачиваемого ясака. В Туринском уезде в ясачных волсотях Епанчина, Кокузовской, Индричеева, Илясова, Куртумова с ясачного человека взималось «мягкой рухляди» на 1 руб. 10 коп.(РГАДА. Ф. 199. оп. 495. Д.1. Л. 1-22 об.; Ф. 199. оп. 481. (4). Л. 23 об. - 29; Ф. 199. Ч.З (2). Л. 65-66).
В Тюменском уезде в первой половине XVIII в. с татар ясак взимался частью пушниной, частью - деньгами. В 1723 г. с татар требовалось собирать ясак деньгами «по рублю да мягкой рухлядью по оценке тюменских купеческих русских людей и татар ... с
Бачкурской по 12 лисиц, с Терсяцкой волости по 3 лисицы по 40 белок, с Иленской - по 12 лисиц, с Шикчинской волости по 14 лисиц» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д. 2183. Л. 14).
Власти предписывали татарам в случае «недобычи мягкой рухляди» покупать ее, хотя и разрешали вносить ясак деньгами. С сибирских татар власти требовали вносить ясак преимущественно лисицей, которая считалась наиболее дорогим мехом. Однако, как видно из дела за 1726 г., разрешалось вносить ясак другими, менее ценными мехами: горностаями, белками, бобрами и др. (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д. 2184. Л.4).
В Тюменском и Туринском уездах некоторые татары платили ясак хлебом. В 1759— 1769 гг. в Тюменском такой ясак платили 14 татар. На каждого плательщика был установлен ясак ячменем по 4 четверти и 4 четверика в год (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д. 2197. Л. 13 об.). В Туринском уезде, по данным Г.Ф.Миллера, хлебный ясак платили новокре-щенные татары и русские ясачные, всего 116 человек (РГАДА. Ф. 199. ч.З (2). Л.72).
Вместе с тем, Российское государство из состава общины выделяет тарханов, т.е. служилую знать, освобождая их от уплаты ясака, устанавливает за службу денежное и хлебное жалованье. Служилые татары («йомышлы»), наряду с ясачными, являлись коренным населением Сибири. В состав юртовских служилых татар вошли бывшие кучумовские «мурзы» и «мурзичи», «беки» (владельцы самостоятельных уделов), племенные князцы, духовенство (Бахрушин, 1937, с.164-165).
Юртовские служилые татары в Тобольском уезде проживали в Тобольске и соседних селениях по Тоболу и Иртышу. В состав служилых татар входили отставные служилые татары, их дети и захребетники. В XVI 11-ХX вв. служилые татары проживали в г. Тобольске и в селениях-юртах совместно с ясачными татарами. В 1782 г. всех служилых татар в Тобольском уезде (включая отставных и их детей) насчитывалось 864 мужчины, а в 1816 г. их было 721 (РГИА. Ф. 1341. Оп.1. Д. 295. Л. 191 об,-192 об.; Ф. 1264. Оп. 1. Д.4. Л. 147 об,-148).
В Тарском уезде служилые татары жили в юртах Кыргапских, Туралинских, Аиткуловых, Атацких, Шиховых, деревнях Иткучакова, Атацкой, Бабиной, Сеитовой, Батугановой. Во всех селениях Тарского уезда в начале XVIII в. числилось 64 служилых татарина, 58 захребетников (Томилов, 1981, с. 67, 149). По мнению Б.О. Долгих, тарские служилые татары
происходили из волости Аллы (Долгих, 1960, с.49).
Тюменские служилые татары проживали совместно с татарами в юртах по Тоболу от устья Исети до устья Иски. По мнению Б.О. Долгих, служилые татары Тюменского уезда и татары Каскаринской волости «в прошлом составляли нечто целое ... были известны под названием андреевских...» (Долгих, 1960, с.43, 46-47). По данным H.A. Томилова, в 1699 г. тюменских служилых татар насчитывалось 119 человек, захребетников - 105 человек (Томилов, 1981, с.44, таблица 3).
Русские власти первоначально оставили и прежний порядок общинного управления сибирских татар. Местные татары имели издревле особенных властелинов под именем «князцов» и «ясаулов». В течение всего XVIII в. на окраинах бывшего Сибирского ханства прежние звания еще сохранялись. В частности, в 1726 г. во главе татарских волостей Тюменского округа были «ясаулы» Кучук Кыр-наев, Тогильды Куртбаков, Инестезяр Уртякова в Иленской волости - Окун Ишбулин (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д. 2184. Л. 11). В 1782 г. в Тарском уезде во главе четырех волостей были «князцы»: в Коурдакской, Саргацкой, Тавской и Отуской и Аялымской. Во главе Подгородной и Остяцкой волостей в этот период стояли старшины (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 154. Оп. 8. Д. 31. Л. 953-1150).
Ясаулы занимались непосредственным сбором ясака в селениях волости и находились в подчинении старшины. В документе 1766 г. видим, что у тюменских ясачных татар «ясаулы с ясашных и захребетных людей с ясашных по десяти, а с захребетных по 13-ти копеек с души поборы собирали по приказу старшины Ермакова» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д.2225. Л. 1 об.-2).
В старшины выбирали из «прожиточных», «добрых», «неподозрительных», «непьяниц», «в штрафах и начетах и наказаниях ни в каких не бывавших». (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д.2213. Л. 10, 14; Ф. 47. Оп.1. Д. 2188. Л. 5 об.). Эти формулировки спускались сверху -именно таких людей власти хотели видеть на выборных должностях. В 1755 г. Тюменская воеводская канцелярия обращалась к татарам Тюменского уезда с требованием выбора к «хлебному ясаку в ясаул... понеже нынешний 755 год приходит уже ко окончанию и наступает 756 год... велено выбрать вам из своих человека доброго, прожиточного, не подозрительного и не пьяницу, на коих нечетов и
доимок не было» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д.2214. Л. 1).
Срок службы старшин у татар еще в XVIII в. не был точно определен администрацией. Так, старшина Подгородной татарской волости Тарского уезда Нияс Абышкин находился в должности 21 год (с июня 1766 г. до 1787 г.). Князец Аялынской волости - 42 года (Валеев, 1993, С.58). Старшина Тюменского уезда Мул-лабак Кучаков исполнял свои обязанности 18 лет (ГУТО ГАТО. Ф. 10. Оп.1. Д. 806. Л. 1-1 об.)
Освобождение от должности ожидало лиц, находившихся под следствием или судом. Например, старшина Тавской и Отуской волостей Тарского уезда Маметей Рахмабердин в 1789 г. был освобожден от должности «по привлечению по делу» (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 341. Оп.1. Д. 43. Л. 60-60 об.). Пьянство также служило препятствием для несения должности старшины. В 1790 г. татары Тавской и Отуской волостей не пожелали иметь у себя старшиной Мусу Ильчебагина за пьянство и «буйственные поступки». Кроме того, жители отмечали, что Ильчебагин «другой, а не нашей волости, как исстари у нас находились старшинами из тех же наших волостей» (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 341. Оп.1. Д. 43. Л. 60-об.-61). Таким образом, татары ссылались при выборе старшины на древний обычай - выбирать из той волости, в которой он проживал.
Центральная власть предписывала местным чиновникам не вмешиваться в процедуру выборов на мирские должности. По указу генерал-губернатора Тобольского наместничества Е.П.Кашкина предписывалось, чтобы «в бываемые между ясашными народами выборы по волостям князцов никто вмешиваться не долженствует, а сами они тот выбор между собою чинить должны». Здесь же указывалось, что о необходимости выборов волость должна объявить нижнему земскому суду, который затем докладывает наместническому правлению «о позволении приступить в той волости к назначенному выбору». По указу требовалось, чтобы нижний земский суд удостоверил подлинность выборов «сообща ли всей той волости жителей согласия учинен ..., о чем с прописанием всех обстоятельств и доносит наместническому правлению, которое и утверждает, быть ли избираемому князцу или нет» (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 341. Оп.1. Д. 43. Л. 79-79 об.). Однако, несмотря на указания центральных властей о невмешательстве в ход
выборов старшин, имели место попытки назначения на должность по своему усмотрению. В 1790 г. вследствие отстранения от должности старшины Рахманбердина по причине «нахождения под следствием», Тобольское наместническое правление определило старшиной Тавской и Отуской волостей Мусу Ильчибагина. Однако, как указывалось выше, община не пожелала мириться с назначением Ильчибагина и выбрала «по общему согласию» Апса-ляма Аптрашитова (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 341. Оп.1. Д. 43. Л. 75-75 об.).
Значительное место в социально-экономической и административной жизни общины-селения принадлежало старосте. В XVI1-XV111 вв. у татар человека, занимавшего выборную должность в деревне, называли десятником, либо сотником, либо «выборным». Так, в конце XVI11 в. в Уватской, Коурдатской, Салинской и Супринской волостей Тобольского округа во главе всех юрт находились десятники. В Тарском округе, в Аялымской волости во главе деревень Устарской, Чиплярова, Инцизской, Бергамацкой, Черталинской, Ельменева, Сеито-ва, Ашинской, Туралинской, Кузенева, Сутон-чинской, Апталова, Ковинской и Уйской были выборные. Сотники были в Усть-Ишимском острожке, в деревнях Ильчибагиной, Ашеван-ской, а остальные селения Тарского округа возглавляли десятники (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 154. Оп.8. Д.289. Лл. 151-191 об., 206-226, 802-954). Звание «десятника» и «сотника» необходимо рассматривать как реликт военно-административной системы Сибирского ханства.
Десятники сохранялись в каждом татарском селении до конца XIX в. Они отвечали, прежде всего, за своевременный сбор ясака, а позже податей в сельской общине. Они наделялись полицейскими полномочиями. Десятникам вменялось в обязанность «в юртах смотреть накрепко, чтоб воров, разбойников, татей, беглых солдат, драгун, матросов и рекрут и беглых же дворцовых и помещиковых крестьян также и других пришлых гулящих не имеющих у себя свободных прямых отпусков или по себе поручных записей не было, а ежели таковые явятся, то их поймав, объявлять в ... воеводской канцелярии немедленно». Такой, в частности, наказ получил уличный десятник Урускул Уразымбетев от надворного советника воеводы Михаила Ладыгина в 1749 г. Десятнику предписывалось «по прошествию каждого месяца подавать в ... воеводскую канцелярию ежемесячные сказки, смотреть накрепко с неусып-
ным попечением, чтоб в тех юртах заповедными товарами никто отнюдь не торговали и никакого озорничества, драк и протчих продерзностей и непотребств чинено отнюдь не было и беспашпортовых тех юрт жители никто ни для чего в другие городы и уезды не ездили». Также десятник обязан был принимать меры против скотского и конского падежа, лесных пожаров, а если таковые случались, должны были объявлять в Тюменскую воеводскую канцелярию (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп.1. Д.2213. Л. 7).
Староста отвечал за созыв сельских сходов и председательствовал на них. Являясь выборным лицом, староста не мог самовольно решать возникавшие вопросы, а выносил их на рассмотрение схода. При совершении преступления пострадавший или свидетель сообщал о случившемся десятнику, который собирал немедленно сход с привлечением ответчика. Так, в один из февральских дней 1766 г. пришла в мирскую избу жена тюменского ясачного татарина Науразбига Кутлушева с жалобой на захребетного татарина Усмана Илчикова, который был отыскан через уличного десятника «и по приводе в мирскую избу прибывших тогда немалого числа татар» был собран сход (ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп. 1. Д.2225. Л. 1).
Таким образом, анализ исполнительных органов общинного самоуправления тоболо-иртышских татар на протяжении XVI 1-ХVIII в. показывает, что состав исполнительных органов определялся традицией. Обычаем определялись срок службы выборных, их функции.
Важной составной частью политики Российского государства являлась конфессиональная политика в отношении сибирских «инородцев». Основной целью этой политики являлось распространение православия, которое, в свою очередь, являлось важным инструментом для «обрусения» этих народов. Все это должно было коснуться и сибирских татар, которые являлись мусульманами-суннитами. Однако в XVII в. официальная власть не так рьяно содействовала распространению православия среди нерусских народов Сибири. В этот период власти разрешали крестить «иноверцев» только добровольно. Так, в указе 1685 г. местным властям предписывалось «добровольно хотящих в православную христианскую веру принимать, и крестить, и ... которые крестятся, и к тем держать ласку и привет, и чтоб на них смотря и иные иноземцы православные христианские веры пожелали» (Сословно-правовое..., 1999, с. 57-58). Полити-
ка веротерпимости и запрещение массового крещения было связано, как отмечает Н.А. Миненко, с опасением «потерять такой важный источник доходов, как ясачные платежи» (Миненко, 1975, с. 263-264), поскольку при переходе в разряд «новокрещенных» с ясачных людей слагалась обязанность по уплате ясака.
Однако, начиная с правления Петра 1, политика в отношении сибирских «инородцев», в том числе и татар-мусульман Сибири, начинает изменяться. Уже в 1714 г. выходит указ о насильственном крещении татар, наряду с остяками и вогулами (Щеглов, 1993, с.112). В 1703 г. был издан закон о запрете строить мусульманские мечети вблизи от церквей (Щеглов, 1993, с. 105). В первой половине XVIII в. в городах Тобольске и Таре и в уездах из 133 мечетей было сломано 98 (ПСЗ. Т.ХГ^. Ст.609). Насильственные методы инициировались архимандритом Филофеем Лещинским. Он проводил крещение татар с помощью грозных указов и солдат, о чем сообщал в Москву и Петербург. По данным И.И.Огрызко, в 1752 г. 56 человек тюменских, тобольских и тарских татар подали челобитную Сенату, в которой писали, что всех их «...запирали в темницы и не давали пищи многие дни, потом ковали в железы, и на шею чепи, и привешивали кверху за шею железом... и без всякого чувства накладывали кресты» (Огрызко, 1941, с.66).
Но не только принуждением действовали власти. Российское государство поощряло перешедших в христианскую веру. Новокре-щенным предоставлялись разного рода податные льготы, награды, в том числе и денежные (законы 1720, 1721, 1722, 1731, 1740 гг.) (ПСЗ. Т. XI. № 8236. п. 15).
Применение этих методов обеспечило некоторый успех, хотя число перешедших в православие в целом было небольшим. Так, по данным ревизии 1782 г. в городе Тюмени и уезде числилось крещенными 173 душ обоего пола, в Туринском уезде - 265 чел. В Тарском уезде - 146 чел. (ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 154. Оп 8. Д. 26. Л. 1031; Д. 31. Л. 953, 989; Д. 38. Л. 1-11).
Власти опасались влияния татар-мусульман на новокрещенных и пытались оградить последних от нежелательного соседства переселением их в другие деревни. Указы 1747 и 1757 гг. запрещали строить мечети в селениях, где православное и мусульманское население проживало смешанно (Щеглов, 1993:118,157). Эту же цель преследовал запрет
мусульманским миссионерам проводить проповеди среди русских христиан и новокре-щенных. Дело в том, что в еще 1724 г. Ф. Лещинский писал Синоду о том, что татары «подъезжают к новокрещенным и, смущая, велят именем своего начальника Сабанака церкви жечь, попов и причетников до смерти побивать и кресты побросать» (Огрызко, 1941: 68). Ответом на это явился указ от 7 сентября 1727 г., в котором говорилось: «Буде кого басурман какими-нибудь мерами и насиль-ством или обманом русского человека в свою басурманскую веру принудит и по своей басурманской вере обрежет ... и того басур-мана по сыску казнить, сжечь огнем без всякого милосердия...» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. On. 1. Д. 4719. Л. 6.). В то же время, власти оказывали поддержку христианским проповедникам. Указ от 28 сентября 1744 г. гласил: «Когда в татарские жилища будут приезжать русские духовные персоны для проповеди слова божия и им татарам тем проповедникам никакого озлобления и препятствия не чинить и ежели кто из них татар по своему соизволению пожелают воспринять веру греческого исповедания, им татарам желающим никаких озлоблений и обид не чинить» (ГУТО ГАТО. Ф. 47. On. 1. Д. 4726. Л. 38).
Таким образом, Российское государство в XVI1-XV111 вв. не стало проводить мер, направленных на ломку традиционной жизни сибирских татар, а во многом использовало сложившиеся в Сибирском ханстве элементы управления и самоуправления - ясачную систему, а при ее раскладке - волости, уделы вассалов Кучума, верхушку сибирско-татар-ской общины - князьков, есаулов, десятников,
сотников и др. Характеризуя конфессиональную политику Российских властей в отношении сибирских татар в XVII в., можно назвать ее политикой веротерпимости. Однако, уже начиная с начала XVIII в., лояльная политика сменяется методами прямого насилия, продолжавшимися до правления Екатерины 11.
Примечания
Бахрушин С.В.Сибирские служилые татары в XVII в. // Исторические записки. - 1937. -Т.1.-С. 55-80.
Бахрушин C.B. Ясак в Сибири // Научные труды. - Т.З. - 4.2. - М, 1955. - С. 49-85.
Валеев Ф.Т. Сибирские татары. - Казань, 1993.
Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. - М., 1960.
Миненко H.A. Северо-Западная Сибирь в XVIII - первой половине XIX в. - Новосибирск: Наука, 1975.
Огородников Б.И. Очерк истории Сибири до начала XIX столетия. - Ч. 1. - Иркутск, 1920.
Огрызко И.И. Христианизация народов Тобольского Севера в XVI11 в. - Л., 1941.
Сословно-правовое положение и административное устройство коренных народов Северо-Западной Сибири (конец XVI - начало XX века). Сб. правовых актов и документов. -Тюмень, 1999.
Томилов H.A. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в XVI - первой четверти XIX в. - Томск, 1981.
Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. -Сургут, 1993.
