CC BY
133
ЭКО. - 2013. - №1
АНИСИМОВА A.A., ЕЧЕВСКАЯ О.Г.
Сибирская идентичность как фактор устойчивого развития Сибири*
A.A. АНИСИМОВА. E-mail: [email protected],
О.Г. ЕЧЕВСКАЯ, кандидат социологических наук, Новосибирский
государственный университет. E-mail: [email protected]
В статье обсуждаются сибирская идентичность, ее содержание, условия возникновения, предпосылки формирования и вклад (фактический и потенциальный) в устойчивое развитие региона. Описаны сценарии, по которым могут развиваться события в регионе, в зависимости от того, в какой форме «центром» признается и воспринимается сибирская идентичность и ее значимость. Негативный вариант- отношение к региональной идентичности как к угрозе, позитивный - как к ресурсу. Показаны положительные и отрицательные влияния региональной идентичности на развитие региона в рамках каждого из описанных сценариев.
Ключевы/е слова: региональная идентичность, Сибирь, устойчивое развитие
С 1990-х годов исследователи говорят о необходимости изменения полуколониального типа отношений Сибири с метрополией и более эффективном использовании ресурсного и человеческого потенциала региона в интересах его жителей. Сейчас мы видим ту же диспропорцию: «на бумаге» -понимание важности комплексного подхода к развитию региона, построение стратегий устойчивого развития, дающих долгосрочный эффект1, на деле - освоенческие проекты, имеющие целью выкачивание ресурсов из региона, а не его развитие с учетом интересов населения. В качестве такого
* Статья написана на данных исследования «Сибиряк: составляющие образа, особенности идентичности», проведенного авторами в 2011 г. в трех крупных городах Сибири (Новосибирске, Омске, Иркутске) при поддержке Фонда им. Фридриха Эберта.
Информационную базу исследования составили тексты 60 глубинных интервью (15 экспертных, 45 - с жителями городов).Жители сибирских городов отбирались так, чтобы учесть вариативность в семейных историях и личных биографиях информантов, тем самым рассмотрев различные варианты попадания в Сибирь и осуществления различных форм деятельности на ее территории. В число экспертов вошли те, кто в своей профессиональной деятельности имеют дело с проявлениями сибирской идентичности или участвуют в ее исследовании и трансляции.
1 Программа «Археология» от 19 сентября 2012 г. Полный текст дискуссии: 1Ж1_: http://finam.fm/archive-view/6788/
яркого примера можно привести дискуссию в телевизионной программе «Археология», тема выпуска - «Нужна ли России Сибирь»2, где сама постановка вопроса - нужна ли Сибирь России и если да, то зачем? - показывает односторонний и несимметричный характер отношения к региону со стороны центра. Такой же подход в использовании трудовых ресурсов заметен при реализации большинства проектов в Сибири в настоящее время. Привлекаются трудовые мигранты из ближнего и дальнего зарубежья и топ-менеджеры из Москвы, что не создает благоприятных условий для местного населения и не работает на удержание имеющихся в Сибири квалифицированных кадров.
Последние исследования и события показывают, что жители Сибири осознают и «остаточность» своего положения, и низкий приоритет своих интересов в проектах развития региона, и противоречия между декларируемыми целями и результатами реализуемых проектов, что закладывает основу протестных настроений, которые проявляются в массовой миграции населения (отток населения из Сибири между последними переписями составил более 1 млн человек3), «антимосковском» Манифесте социалистов Сибири4 или регистрации «Сибирской национальной автономии».
Действительно, в большинстве проектов по освоению Сибири возможности решения проблем и развития региона «снизу», самими жителями, не предусматриваются вовсе, население (по умолчанию) воспринимается как пассивный реципиент политики, проводимой «центром». При этом в академических текстах встречаются утверждения о том, что в Сибири живут люди, небезразличные к судьбе региона, способные внести вклад в его устойчивое развитие:
2 Программа «Археология» от 19 сентября 2012 г. Полный текст дискуссии: URL: http://finam.fm/archive-view/6788/
3 Попов А., Чернышев С. Мертвый Восток // Эксперт. - 2012. - № 27 (810). URL: http://expert.ru/expert/2012/27/mertvyij-vostok/
4 Манифест утверждает, что «Подготавливая и продвигая циничный проект (О развитии Сибири и Дальнего Востока. - Прим. авт.) (вне зависимости от того, будет он принят в таком виде или смягчён), российские власти открыто признали, что рассматривают территорию Сибири как колонию московского капитала». Предлагается создать Федерацию социалистов Сибири для борьбы с колониальной политикой. Информационный портал GlobalSib от 29.09.2012. «Левые объединятся против колониальной политики в Сибири». URL: http:// globalsib.com/15689
«Специфические навыки [сибиряков] позволяют сформировать и то, что сейчас принято называть моделью устойчивого социально-экономического развития - с точки зрения не только экологии, но и рачительного отношения к природным ресурсам и в целом формирования благоприятной среды проживания и деятельности для нынешнего и будущих поколений»5.
Но фактически, когда речь заходит о развитии Сибири, о людях упоминают только в контексте необходимости привлечения их в Сибирь «извне» и закрепления на территории региона. Те же, кто живет в Сибири сейчас, остаются как бы «между строк» и в текстах проектов, а зачастую и в мероприятиях по их реализации. Проявления же субъектности и регионального патриотизма воспринимаются как угроза.
В центральной прессе ведутся рассуждения о том, что людей удерживали денежные вливания в сибирский регион, сейчас же, когда развитие региона за счет федерального бюджета практически сведено к нулю, а местные бюджеты не в состоянии обеспечить насущные потребности жителей региона, среди жителей Сибири стойко преобладают отъездные настроения. Например, по данным опроса ВЦИОМ, проведенного в апреле-мае 2012 г., 40% населения Сибири и Дальнего Востока хотели бы уехать жить в другое место6.
Не вдаваясь в подробности методик проведения количественных опросов, можно сказать, что тезис о желании значительного количества жителей Сибири уехать из региона представляется нам спорным. Выводы о преобладании у сибиряков отъездных настроений во многом основаны на предположении о том, что у жителей Сибири - ментальность «временщиков», у них отсутствует сибирская идентичность -устойчивая культурная, ментальная характеристика, предполагающая, в том числе, ощущение привязанности, принадлежности и небезразличия к Сибири и ее развитию. Между тем наше исследование свидетельствует о том, что идентификация с малой родиной или со всей Сибирью в целом, эмоциональная привязанность к родному краю, желание работать на его благо с тем, чтобы изменить ситуацию в регионе к лучшему, являются важными характеристиками сибиряков.
5 Крюков В.А. Сибирь - проблемная территория с великим прошлым и неясным будущим? // ЭКО. - 2011. - № 9. - С. 3.
6 Попов А., Чернышев С. Мертвый Восток // Эксперт. - 2012. - № 27 (810). URL: http://expert.ru/expert/2012/27/mertvyij-vostok/
При этом сибирская идентичность не несет в себе угрозы сепаратизма, как это часто пытаются представить федеральные медиа. Большинство опрошенных хотят, чтобы Сибирь была частью единого федеративного государства, но при этом сибиряки имели возможность работать и зарабатывать на своей земле, развивать свой край, растить здесь детей, не тревожась об их будущем. В регионе есть силы и люди, готовые делать многое для развития региона. Далее мы демонстрируем, что сибирская идентичность, деятельностная, удерживающая людей в регионе, может стать важным фактором долгосрочного, устойчивого развития Сибири.
Что такое «сибирская идентичность»?
В литературе чаще всего встречаются определения сибирской идентичности как территориальной7 и региональной. М. Жигунова выделяет пять способов понимания самого определения «сибиряки»8:
• территориальное (сибиряки - это топоним);
• региональное (сибиряки- люди, родившиеся и долго живущие в Сибири);
• культурно-историческое (сибиряки - коренные, местные жители Сибири (аборигены);
• психологическое (сибиряки - особый тип людей с характерными чертами: крепкие, здоровые, с хорошими адаптационными способностями, и т.д.);
• этническое (сибиряки- «смешанный этнос», сложившийся на основе русских, с вкраплениями казахов, татар, украинцев, и многих других народов).
Но при всем разнообразии пониманий сибирской идентичности, вопросы о том, как и почему человек ощущает или не ощущает себя сибиряком, какими смыслами наполняется для него это понятие, остаются открытыми, хотя именно это имеет все большее значение для понимания логики и динамики процессов регионального самосознания в современном обществе. Мы попытались восполнить этот пробел.
7 Мосиенко Н.Л. Социально-территориальная структура пространства городской агломерации / Под ред. Е.Е. Горяченко. ИЭОПП СО РАН.-Новосибирск, 2010.
8 Жигунова М. Этносоциология русских в Сибири: проблемы современной идентичности // Этносоциальные процессы в Сибири: темат.сб. Новосибирск: Сиб.науч.изд-во, 1998. -С. 191-195.
Итак, в нашем исследовании идентичность - это способ классификации окружающего мира, в основе которого лежит (коллективное) представление индивидов о себе, формирующееся в процессе взаимодействия с окружающей действительностью, как продукт социальной, экономической и политической активности индивидов в сходных условиях жизни.
Предпосылки формирования сибирской идентичности
Среди предпосылок формирования сибирской идентичности мы выделили две группы: макрофакторы, связанные преимущественно с пространственно-территориальной средой обитания и взаимодействием с ней человека, и факторы микроуровня, обусловленные индивидуальной биографией информанта и историей его семьи.
В ходе исследования мы пришли к выводу, что так называемые «объективные» факторы формирования сибирской идентичности, например давность переселения семьи информанта или его самого в Сибирь, не играют решающей роли. Не выявлено однозначной связи между идентичностью и длительностью проживания в Сибири. Гораздо важнее, по нашему мнению, факторы, связанные с видом деятельности человека и его взаимодействием со средой обитания. Даже вполне «объективные» социально-демографические предпосылки, например, возраст переселения в Сибирь и поддержание контактов с «исторической родиной», носят деятельностный характер.
Результаты исследования показали также, что чем в более раннем возрасте человек приехал в Сибирь, тем с большей вероятностью (и в большей степени) он ощущает себя сибиряком. Это может указывать на важность процессов ранней социализации для формирования идентичности. Среди информантов встречались люди, переехавшие в Сибирь 50 лет назад уже взрослыми людьми, которые продолжают считать себя москвичами, одесситами и т.д., поддерживать родственные и дружеские связи в месте их рождения или проживания до приезда в Сибирь. И в том, и в другом случае именно процессы деятельности (социализация или поддержание связей с исторической родиной) способствовали либо формированию сибирской идентичности, либо поддержанию старой.
Мы выделили 2 группы предпосылок формирования сибирской идентичности, связанные непосредственно с деятельностью на территории Сибири.
1. Деятельность, связанная с публичной сферой жизни.
Из проведенных интервью становится ясно, что в процессе профессиональной, общественной, политической деятельности на территории Сибири люди «становятся» сибиряками, обретают общие ценности, мнения, специфическое видение социально-экономических, экологических, политических проблем региона. Это характерно для участников сибирских социалистических строек:
«Они что-то здесь создали, построили и остались здесь жить, и эта принадлежность к общему делу в Сибири... позволяет им чувствовать себя сибиряками» (м., 50, Иркутск).
В этом случае формирование сибирской идентичности берет свое начало от сильной локальной привязки к территории, в освоении которой принимал непосредственное участие, основанной на собственной вовлеченности в общую деятельность, на общем менталитете и ценностях:
«Братск - интересно, у них процентов 60 населения это первая волна, вот те самые комсомольцы-добровольцы, Братская ГЭС. Там до сих пор есть люди, которые могут сказать: вот тут стояла моя палатка, вот этот энергоблок я построил. И вот этот вот менталитет палаточного Братска.... То же самое - Усть-Илимск. Это менталитет комсомольских строек» (м., 40, Иркутск).
Это и участие в экологическом движении, борьбе за сохранение природы своего региона. Такая деятельность способствует формированию сибирской идентичности через осознание ценности сибирской земли и своих прав как жителей этого региона:
«Проблема Байкала и митинги затронула не только экологическую проблему, но и проблему прав живущих здесь людей. И отсюда начинается понятие «сибиряк» как основа солидарности. Мы живем на Байкале и поэтому мы - сибиряки. И все, кто выходят на митинги за Байкал вместе с нами, даже в Москве, они тоже сибиряки, в том смысле, что они ценят эту землю» (ж., 32, Иркутск).
Деятельность, связанная с публичной сферой жизни информанта, с одной стороны, касается преобразования внешней среды в самом широком смысле слова, включенности индивида в социально-экономические процессы, протекающие на территории, выполнения им определенных общественно значимых функций, и таким образом, привязана и к территории, и к социуму.
С другой стороны, в ходе осуществления деятельности индивид обретает специфические качества и черты характера, особые ценности, в частности, связанные с проживанием в трудных бытовых условиях и условиях сурового климата. Лейтмотив многих интервью: сибиряками не столько рождаются, сколько «становятся», а факт рождения человека в Сибири не является принципиальным:
«Если даже не родиться в Сибири, а приехать и прожить лет 10-15, то станешь сибиряком... Весь этот быт, и люди себя здесь ведут по-другому - более щедрые, более открытые. А те, кто не приживается, те все равно уезжают» (м., 50, Иркутск).
Таким образом, в ходе деятельности в публичной сфере жизни индивид обретает особое, небезразличное отношение к территории, на которой он живет и трудится, и как результат этого - особый способ категоризации внешней действительности, который и лежит в основе идентичности.
2. Деятельность, связанная с приватной сферой жизни, способствующая формированию сибирской идентичности, может быть связана с важными этапами личной биографии человека: созданием семьи, рождением детей в Сибири:
- «Я уже сибирячкой стала.
- Как вы стали сибирячкой? Когда?
- Ну, наверное, когда детей-сибиряков народишь. Ну, и где муж» (ж., 48, Иркутск).
При этом могут иметь значение как важные личные биографические этапы, так и значимые элементы биографий членов семьи:
«Конечно, мы скучаем по родине, по Армении. Но теперь здесь наша работа, мои дети, здесь они получили образование, и будущее свое видят здесь - Сибирь для нас стала вторым домом» (ж., 45, Омск).
Способствует формированию сибирской идентичности и постепенное узнавание истории, культуры, природы Сибири, и как результат, появление любви к этому краю, гордости за него:
«Когда встречалась с мужем, мы с ним прошли все музеи... И я уже горжусь, что я живу в Иркутске... В Художественном музее есть знаменитые картины и скульптуры, ну и Рерих конечно... Конечно, это очень интересно и гордо, что я здесь рядышком живу. мы здесь уже себя ощущаем сибиряками, уже причастность ощущаешь к Сибири, вот, например, на станции Зима родился Евтушенко, вот это да!» (ж., 48, Иркутск).
Осмысление и соотнесение своих личных качеств и черт характера с характером города, территории, нахождение соответствия между ними также способствует формированию локальной идентичности:
«Иркутск - он такой бунтарский, со своим мнением город. Мне это нравится, я сама такая, люблю сама во всем разобраться, составить свое мнение» (ж., 48, Иркутск).
В плане осмысления значения и роли Сибири в жизни переселенцев интервью демонстрируют эволюцию в их восприятии этого края, в частности, переход от прагматичного отношения к Сибири как к месту краткосрочного пребывания с личными практическими целями к созидательному отношению, ориентированному на долгосрочную перспективу:
«.для человека с Запада Сибирь была - приехал, денег срубил, уехал. И я с таким же ощущением сюда приехала, а получилось по-другому» (ж., 48, Иркутск).
«Как сибиряком стать - полюбить это надо, надо сюда прижиться, если тебе это к душе... Люди, которые тут осваивают вахтовым методом, уехали-приехали, они не сибиряки, они просто тут работают. Но они, наверное, тут жить не хотят. Сибиряк - это более глубокое чувство: если даже я потом уеду куда-то, но столько лет я была сибиряком, то я останусь сибиряком» (ж., 59, Омск).
В основе сибирской идентичности - не ментальность «временщика», а напротив, ощущение долгосрочной причастности и привязанности, заинтересованность в долгосрочном развитии Сибири, желание для региона лучшего будущего и готовность внести свой вклад в построение этого будущего:
3 ЭКО №1, 2013
«Можно приехать... и стать сибиряком. Наверное, когда человек поживет здесь и осознает, что можно от этой земли не только брать, но и делать что-то здесь, полезное, оставить что-то для потомков - тогда он становится сибиряком» (ж., 32, Иркутск).
Таким образом, личный опыт жизни в Сибири способствует формированию сибирской идентичности в тех случаях, когда имеют место активное познание края, эмоциональная привязанность к нему, проживание на данной территории важных этапов личной биографии. Сибирская идентичность при этом оказывается сопряженной с деятельностной установкой на преобразование условий жизни, способствующее развитию сибирского региона.
Формы проявления сибирской идентичности
Сибирская идентичность имеет еще и консолидирующий характер, она способна объединять людей для решения общих проблем и задач. Однако важным подкрепляющим стимулом является внешнее признание значимости и важности сибирского региона и его жителей - и как самостоятельного субъекта деятельности, и как части единой страны.
Особенно ярко это проявляется в интервью с людьми старшего поколения, демонстрирующих ностальгию по Советскому Союзу с сильной ролью в нем Сибири:
«В советское время, мы, как говорится, "были всем", у нас же были в основном оборонные заводы, и самолетостроение. к нам космонавты из Звездного приезжали, а сейчас у нас же ничего не осталось... я когда была студенткой, очень гордилась, что мы были сибиряками, а сейчас Омск - это захолустье...» (ж., 59, Омск).
В советское время сибирская идентичность существовала как важная и непротиворечивая часть идентичности советского человека:
«Самое, наверное, точное для меня - назвать себя советский человек. Потом уже россиянка, потом сибирячка, и в последнюю очередь я назвала бы себя татаркой» (ж., 58, Иркутск).
Тогда идентификация с Сибирью носила позитивный характер, люди гордились тем, что они сибиряки. Сибирская
идентичность «работала» и на региональный патриотизм, и на общероссийский (общесоюзный). В разных частях нашей страны Сибирь воспринималась как ее важная, неотъемлемая часть, а ее жители вызывали уважение и своим особым «сибирским» характером, и трудом на благо всей страны.
«Мы ездили поездами Иркутск - Адлер, Иркутск - Симферополь, Иркутск - Москва, Иркутск - Усть-Илимск... уже по европейской части когда едешь. очень многие говорили нам, что сибиряки сильно отличаются от европейской части России, и нам было любопытно... Говорят, насколько люди у вас открытее, и щедрее, и проще, без какого-то местечкового чванства, или какой-то глупости, жадности, и так далее. Вот их поражала щедрость сибиряков» (ж., 58, Иркутск).
Все это способствовало формированию позитивного образа сибиряка и объединению на основе позитивной идентификации. В постсоветский период чувство единства страны постепенно исчезает, все острее оформляется противопоставление между федеральным центром и регионами, между Европейской Россией и Сибирью.
Наше исследование показывает, что именно из этого противопоставления сегодня часто берет свое начало сибирская идентичность. Нарративы9 жителей Сибири демонстрируют важность самоидентификации «сибиряк» в контексте осознаваемых различий между Европейской Россией, Москвой и «тем, что за Уралом» - Азиатской Россией и Сибирью. Эти различия касаются, прежде всего, отношения центра к сибирской территории, к способам ее освоения, которые часто описываются в терминах отношений между метрополией и колонией:
«Есть Москва, и есть вся остальная страна. Но к провинции европейской части России нет отношения как к колонии. Вроде та же нищета, но такого целенаправленного наплевательского отношения и выкачивания ресурсов не видно» (м., 44, Иркутск).
«Москва дает - лишь бы не потонули, по минимуму, у хозяина свои цели, а хозяин - Москва» (ж., 48, Омск).
9 Нарратив - исторически и культурно обоснованная интерпретация некоторого аспекта мира с определенной позиции.
На фоне этого противопоставления самоидентификация «сибиряк» часто приобретает протестный характер, если же говорить о сибиряках как об общности, то объединение теперь происходит через негативную идентификацию и протест против политики федерального центра по отношению к Сибири: «Если Сибирь долгое время оставлять на положении колонии - когда мы отдаем все, а получаем по остаточному принципу - протестные настроения могут превалировать» (м., 60, Новосибирск).
Выражая свое несогласие с существующей ситуацией, навязанной федеральным центром, люди видят разные пути выхода из создавшейся ситуации. Кто-то апеллирует к местным властям, считая, что именно они должны добиваться перераспределения доходов в пользу региона, взаимодействуя с федеральными властями:
«Хотелось бы общим государством быть. Если мы на этой территории, если мы владеем, то чтобы наши, наши, не федералы, а наши владели. А то, наверное, наши власти и не знают, сколько выкачивается с нашей земли. Наши власти должны все-таки упор делать, чтобы нам было хорошо, людям в регионе... Чтобы было видно по нам, что мы богатые, богатый край - богатые люди, а у нас богатый край - а богатый кто-то другой» (ж., 46, Омск).
Другие не верят властям и не верят в возможность решения проблемы самими жителями Сибири «мирным путем»:
«Но мы же все равно ничего не решим, простые люди. Один не решит человек, много... может, и сделают. Но как? Все сейчас обросло криминалом. Если революция будет какая-то, то, может, что-то изменится. А так нет. Вся местная власть под Москвой. Все бесполезно, только если переворот какой-нибудь» (м., 45, Омск).
Третьи считают, что инициаторами изменений должны быть в первую очередь именно простые граждане. Именно они должны оказывать давление на власть, с тем чтобы заставить ее обратить внимание на свои проблемы:
«.проблема - это пассивность населения. Это какой-то двоякий процесс, с одной стороны мы пассивны .мы терпим,
ждем, пока нам дадут сверху. Ну и из-за этого соответственно, если во власти такой застой, то начинают возникать проблемы с развитием... каких-то твоих собственных возможностей. То есть, нету потребности у власти удовлетворять то, на что низкий спрос... Но сейчас в стране такая ситуация общая, как будто все затаились и чего-то ждут - что будет. И ничего не делают сами по себе. Мне кажется, что такая ситуация очень просто решится, когда мы начнем просто быть смелее, обращаться со своими вопросами и проблемами» (ж., 26, Омск).
Можно говорить о том, что, в зависимости от характера включенности людей в различные виды деятельности, на территории их протест имеет разные формы проявления (от пассивного осознания проблем до политической активности), и основан он на знании разных аспектов жизни и социально-экономических проблем Сибири.
Сибирская идентичность как ресурс развития Сибири: два сценария
В плане идентификации с Сибирью протестность может приводить к двум противоположным результатам: отказ от идентификации с Сибирью, часто сочетающийся с отъездны-ми настроениями, и напротив, усиление сибирской идентичности, когда она может стать основой для коллективных действий. Именно в этом контексте идентичность может и должна рассматриваться как ресурс преобразования и развития Сибири силами самих сибиряков.
Но важно осознавать, что такой позитивный сценарий (сильная идентичность - устойчивое развитие и региона, и страны в целом) не является единственно возможным. Негативный сценарий весьма вероятен в том случае, если будут и дальше развиваться тенденции к колониальному формату взаимодействия центра и региона, сдерживание проявлений сибирской идентичности и регионального патриотизма.
Уже сейчас видно, что в условиях существующего на сегодняшний день противопоставления «центр - Сибирь», при отсутствии признания со стороны федерального центра региональная идентичность как ресурс не работает на единство страны:
«Конечно, каждый должен начинать с себя. И здесь есть люди, у которых хороший бизнес. Но если бы меня спросили, хочу ли я, чтобы Сибирь отделилась? Я бы, наверное, сказала, что да. Потому что такое ощущение, что мы тут пашем в этом снегу, в этом морозе, в отсутствии радостей жизни, а все уходит туда» (ж., 26, Омск).
Если непризнание Сибири со стороны центра будет сохранять сегодняшние масштабы или нарастать, то консолидация на базе сибирской идентичности с целью решения назревших проблем региона может привести к росту сепаратистских тенденций (в настоящий момент они являются маргинальными):
«Вот это, понимаете, центростремительные силы русского государства, это сохраняется. Это наследственный что ли какой-то дух, дух построения империи, он сохранился. Поэтому я думаю, что эти все разговоры про автономию, это все несерьезно. Но если метрополия не осознает, что если она будет и дальше так вот манкировать, то. революция всегда начинается с малого, эти настроения просто будут укрепляться, и в конце концов Москве покажут дулю... в конце концов ресурсы-то все у нас» (ж., 58, Иркутск).
Большинство наших информантов высказали мнение, что в принципе Сибирь могла бы прожить и без России:
«За счет своих ресурсов мы можем, потому что у нас есть лес, пушнина, нефть, как отдельный регион мы могли бы прожить отдельно без Москвы» (ж., 50, Омск).
Однако все опрошенные согласны с тем, что такой путь развития событий был бы крайне нежелательным, вынужденным, и сопровождался бы большими социальными потрясениями, гораздо предпочтительнее было бы развитие реального федерализма, установление равноправных отношений между центром и регионами:
«Яхочу, чтобы не мы просили у Кремля, а чтобы был нормальный общественный договор, собрались люди, граждане и заключили ясно и честно правила игры. Это очень сложно сделать, но тем не менее другого выхода, мне кажется, нет... у меня вообще довольно пессимистичные прогнозы на будущее,
мне кажется, что если люди не смогут договориться, то будет что-то страшное» (м., 33, Новосибирск).
«Нет, не надо никакую автономию. Нужно баланс политических сил в стране менять. В конце концов, у нас федеративное государство, в котором у всех субъектов Федерации равные права. Вот поэтому нужно четкое выстраивание баланса политических сил, чтобы субъекты Федерации имели реальные права, мы могли реально выбирать власть» (ж., 58, Иркутск).
И хотя в настоящее время наблюдается рассогласование между протестными настроениями и деятельностью10, есть основания полагать, что при сохранении существующего положения вещей такая рассогласованность будет уменьшаться:
«. если у людей возникнет дефицит позитивного проекта, а федеральный центр не предложит позитивного проекта, или то, что предложено федеральным центром, будет заведомо "мимо"; люди начнут думать... как им чем-то стать» (м., 40, Иркутск).
Уже сейчас можно говорить о проявлениях консолидации на основе негативной протестной идентификации в политической, культурной и общественной жизни. Так, в 2011г. гражданскими активистами был снят фильм «Нефть в обмен на ничего», рассказывающий о проблемах региона и их укорененности в несимметричных отношениях региона и федерального центра11. В марте 2012 г. была учреждена организация под названием «Сибирская национальная автономия»12, в сентябре 2012 г. был сформулирован «Манифест социалистов» как прямая и открытая протестная реакция на «освоен-ческий» и «колониальный», по признанию авторов манифеста, проект федерального центра по освоению Сибири и Дальнего Востока, и т.д.
На основании материалов нашего исследования можно сделать вывод о том, что в Сибири сегодня сформировалось
10 Анисимова А., Ечевская О. Сибирская идентичность как политическое высказывание // Pro et Contra. - 2012. - № 3, май-июнь. - С. 62-75.
11 Фильм Артема Лоскутова и Дмитрия Марголина показан в ряде сибирских и российских городов. URL: http://oil-for-nothing.ru/
12 Подробнее о целях создания автономии URL: http://globalsib.com/13898/
четкое осознание жителями проблем региона и источников этих проблем, причем единодушное среди самых разных слоев населения. Что касается возможных путей выхода из кризисной ситуации (а именно такой она видится подавляющему большинству опрошенных), то здесь мнения разнятся.
Одни рассматривают варианты отъезда из Сибири, или, в случае невозможности или нежелания уехать, хотят обеспечить детям возможность выехать из региона, поскольку не видят здесь перспектив. Другие предлагают варианты, предполагающие различные формы реализации протеста, в том случае, если негативные тенденции (колонизации и депривации) будут закрепляться. Третьи говорят о необходимости развития институтов федеративного государства и стремлении к «истинному федерализму», что предполагает как региональные инициативы и активное участие жителей в решении проблем региона, так и поддержание региональных инициатив (или, по крайней мере, отсутствие серьезных барьеров на пути их реализации) и идентичностей со стороны федерального центра.
Именно последний вариант открывает возможности реализации ресурсного потенциала сибирской идентичности.
Сибирская идентичность
как фактор устойчивого развития
Как показало проведенное исследование, сибирская идентичность - это не только форма выражения протеста, но и, хотя с некоторыми оговорками, основа сообщества, в котором взаимодействие если не реализовано фактически, то его необходимость ощущается и проявляется в определенных ситуациях, «включающих» осознание общего интереса. Самым ярким примером сообществ, имеющих в основе сибирскую идентичность, является формирование сибирских землячеств в других городах России - сибиряки, переезжающие в другие города, продолжают общаться «со своими»:
«Здесь, конечно, более спокойно, эта московская суета. Хорошо, что там есть не новосибирская даже, а академгород-ковская диаспора, в которой они [дети, уехавшие в Москву работать. - Прим. авт.] там общаются... все равно как-то что-то тянет» (м., 62, Новосибирск).
С другой стороны, даже сегодня, когда сообщество в современных городах перестает быть необходимым условием выживания, примеры взаимопомощи и «работы сообщества» встречаются во многих интервью:
«И сегодня коммунальность, пусть и слабая, у нас есть, на помощь люди друг другу приходят. Вот, к примеру, у коллеги мать престарелая болеет, приедут эти на скорой, и ищут по соседям, кто носилки понесет, даже на улице. И ведь идут, несут эти носилки, здесь это еще сохранилось» (ж., 59, Омск).
В целом можно говорить о том, что общность проживающих в Сибири людей, имеющих сформированную в результате деятельности на территории Сибири идентичность, представляет собой силу, способную к объединению сибиряков вокруг решения общих (как для людей, так и для территории) проблем, а сообщество, объединенное на основе позитивной идентификации, способно внести существенный вклад в устойчивое развитие региона.
Сибиряков объединяет, во-первых, сходство условий жизни и деятельность по преобразованию этих условий: здесь и близость к природе, и знание, что и как делать на этой земле, и опыт преобразования и освоения пространства, и т.д. Во-вторых, это привязка к земле как особой ценности. В целом - специфическое отношение к природе, в частности -наличие значимых мест, которые во многом определяют жизнь на территории и отношение к ней.
«Байкал как сакральная ценность объединяет очень разных людей в регионе, людей, которые в других обстоятельствах даже не разговаривали бы друг с другом. Их региональная идентичность строится вокруг Байкала» (м., 62, Иркутск).
Еще одна важная особенность жизни в Сибири - многонациональный состав населения, привычка к разнообразию, более высокий уровень этнической толерантности:
«Здесь пестрый этнический состав, пестрота в содружестве, поэтому... взаимопомощь без оглядки на этническое происхождение. Просто соседская община» (ж., 59, Омск).
Что, безусловно, не означает отсутствия проблем, связанных с этническим разнообразием, но многонациональный
состав населения, разнообразие как естественная среда обитания является отличительной чертой «сибирского сообщества»:
«И в этом, наверное, главное отличие [Сибири]. Я не скажу, что это терпимость, но хотя бы знание о том, что существует разное, это, я думаю, важная вещь в основе культурных практик в Сибири» (ж., 32. Иркутск).
Это в определенной мере способствует сравнительно более легкой интеграции самых разных «других», приезжающих жить в Сибирь:
«Я чувствую себя сибирячкой... и я очень счастлива, что нахожусь здесь, потому что в Сибири угара шовинистического, по крайней мере, на моей памяти, никогда не было» (ж., 58, Иркутск).
Таким образом, люди, живущие в Сибири и имеющие сформированную (в результате деятельности на территории) сибирскую идентичность, объединены неравнодушным отношением к своей земле, а также умениями и знаниями о том, что и как на этой земле и для этой земли делать. Кроме того, опыт интеграции «разных» и традиции взаимопомощи как важные черты «сибирского сообщества» являются ценным ресурсом для гармоничного долгосрочного развития Сибири. Живущие в этом регионе люди уже сейчас формируют сообщество, которое способно решать задачи объединения, интеграции и удержания людей на территории Сибири.
Наконец, накапливаются позитивные примеры решения сообществом («простыми людьми») проблем, актуальных для большинства жителей города или региона. Люди, живущие в Сибири, постепенно приобретают навыки инициативных действий по решению локальных проблем и реализации интересов. Наиболее часто в интервью встречаются примеры, связанные с деятельностью экологических движений и просто жителей восточносибирских городов по защите общей сакральной ценности - Байкала:
«В 2006 году у нас были митинги в защиту Байкала, и многие говорят, что для них это было поворотным моментом, когда они поняли, что хотят что-то делать, и что это может быть успешным. Это была мощная кампания, которая затронула не только экологическую проблему, но и права живущих здесь людей (ж., 32, Иркутск).
Пока рано говорить о широкой распространенности гражданских региональных инициатив. В настоящее время сибиряки объединяются преимущественно в критических ситуациях, или тогда, когда затронут интерес подавляющего большинства, но появляются прецеденты гражданской мобилизации и успешного решения объединившей людей конкретной проблемы:
«Только на народ надежда, на власть никакой надежды нет. Население все-таки может что-то... Этот пример - он такой яркий, прошлогодний, про детей13, когда это всех взволновало. Есть потенциал - взять и потребовать то, на что люди имеют право... Так что осторожнее надо к Сибири относиться, здесь помимо ресурсов есть еще скрытые человеческие ресурсы, которые мобилизуются, как выясняется» (ж., 38, Новосибирск).
Но то, что позитивный опыт быстро накапливается, и формы объединения жителей для совместного решения актуальных для региона проблем становятся разнообразнее, показывает большой потенциал и сообщества, и цементирующей его сибирской идентичности, которые в условиях позитивного сценария (признание и поддержка региональных инициатив, партнерские отношения центра и региона) представляют собой ценный ресурс устойчивого развития Сибири.
* * *
Итак, сибирская идентичность имеет деятельностную природу и формируется в процессе (и в результате) социальной и политической активности жителей Сибири в регионе. Она становится основанием для объединения людей и может быть фундаментом для совместных действий. Однако сейчас объединение на основе сибирской идентичности происходит в контексте негативного противопоставления «центр - регион» и осознания несправедливости, дисбаланса, относительно
13 Ситуация с всплеском гражданской активности в Новосибирске, спровоцированном смертью восьмимесячного сына жительницы Новосибирска Дарьи Макаровой - ребенок не получил своевременно помощи, потому что «Скорая», не имевшая необходимого оборудования, несколько часов везла его по пробкам до больницы. Этот случай вызвал массовый подъем жителей города, что в итоге существенно улучшило ситуацию с детской медициной в Новосибирске: были оборудованы автомобили детской реанимации, в отдаленном районе города было открыто детское отделение, и т.д.
депривированной позиции Сибири в рамках этого противопоставления. Кроме того, у жителей региона существует потребность в признании значимости региона для развития страны в целом и прав жителей Сибири на участие в развитии региона, признание региональных инициатив и более полную реализацию их интересов при разработке проектов развития Сибири. Это является условием вырастания сибирской идентичности в прочную основу для позитивной идентификации и устойчивого развития региона.
В настоящее время Сибирь, по мнению наших информантов, воспринимается «центром» как ресурсный придаток, а сильная региональная идентичность - как угроза территориальной целостности страны, что провоцирует стремление к сдерживанию ее проявлений «извне» и негативную идентификацию с усилением центробежных тенденций в регионе «изнутри».
При продолжении и усилении наблюдающихся сегодня тенденций (растущая централизация, колониальный подход к «освоению» Сибири, отсутствие признания значимости региона как сильной и важной части страны, подавление проявлений региональной идентичности, и т.д.) протестные настроения сибиряков будут расти, а центробежные тенденции -усиливаться. Негативная идентификация будет приводить к росту протестной идентичности и усилению сепаратистских настроений.
Другим вариантом развития могло бы быть выравнивание отношений между центром и Сибирью, развитие институтов федеративного государства, поддержка региональных инициатив. Неотъемлемой частью этого сценария является признание жителей региона активными участниками совместных с «центром» усилий по развитию Сибири, значимости региональной идентичности и поощрение ее проявлений как основы совместной деятельности сибиряков по улучшению жизни в регионе.
Данный вариант развития представляется единственно разумным, а по сути, и единственно возможным в долгосрочной перспективе. Его реализация во многом зависит от признания того факта, что сибирская идентичность может и должна стать основой для устойчивого развития Сибири и более полной реализации человеческого потенциала, пока еще имеющегося в регионе.
