CC BY
20
УДК 94(571); 316.421
СИБИРЬ - ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ МЕГАРЕГИОНА*
О. А. Донских
Новосибирский государственный университет экономики и управления — НИНХ», Фонд социо-прогностических исследований «Тренды», Новосибирск, Россия
olegdonskikh@yandex.ru
В статье исследуется динамика процесса географического осознания Сибири в ключе формирования представления о Сибири как географической и культурной общности. При этом приводятся, в частности, вполне легендарные свидетельства иностранных путешественников, которые практически до конца XVII века получали о ней довольно случайные сведения от русских купцов, а также данные сибирских летописей. На основе представления об империи как политическом устройстве, господствовавшем в последние 2500 лет истории человечества, рассматриваются культурно-политические факторы, определившие целостность представления о Сибири как о специфическом мегарегионе. Специально анализируется вопрос о характере освоения Сибири в плане типа соответствующей колонизации. Делается вывод о том, что для населения Сибири, несмотря на то что она использовалась и даже прославилась в качестве места ссылки, не характерно сознание колониальной территории. Уже с конца XVIII века формируется представление о сибиряках как особой группе русского населения.
Ключевые слова: Сибирь, сибирские летописи, культурная и политическая идентичность ме-гарегиона, сибиряк.
DOI: 10.17212/2075-0862-2017-1.1-118-127
Что касается русских, то «Сибирью» в конце XVI века очевидно называется территория Зауралья до Оби.
Е.И. Дергачева-Скоп. Летописи сибирские
The very fabric of society can be seen as being composed of affinal frontiers on a myriad of scales, from the person and the body to society itself and the cosmos ... and affinity's most important feature may be as a dangerous but vital source of social renewal: people must risk engaging with the frontiers of society in order to allow society itself to continue to exist»**
M. Brightman, V. Grotti and O. Ulturgasheva
Понятие Сибири как в географическом, так и в политическом и культурном отношении в действительности являет-
ся вполне динамическим, учитывая то, как менялось его реальное содержание на протяжении последних четырех веков. Со сто-
Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ, проект № 15-07-00034 «Сибирь как мегарегион в по-лицентричном мире: экономические и геополитические параметры».
Саму ткань общества можно рассматривать как состоящую из бесконечного количества границ в мириадах измерений, начиная от индивида до самого общества и космоса, и наиболее важная особенность сходства состоит в том, что оно может быть одновременно и опасным и в то же время жизненно важным источником социального обновления: люди должны рисковать взаимодействовать с границами общества, чтобы общество продолжало существовать [9, с. 9].
роны географической можно отметить, по крайней мере, три важнейших этапа: 1) когда «Сибирью» называлась территория от Урала до Оби; 2) когда это слово применялось к колоссальной территории от Урала до Тихого океана на востоке и Северного Ледовитого на севере (стоит заметить, что еще в 1913 году слово «Сибирь» не являлось административным термином и часто использовался термин «Азиатская Россия»); 3) когда Сибирский федеральный округ оказался зажатым между Уральским и Дальневосточным федеральными округами (при этом за счет включения в последний Якутии Сибирский федеральный округ оказался по площади меньше Дальневосточного).
В действительности только к концу правления Петра становятся понятны реальные размеры этого территориального владения России. Очень показательны в связи с этим представления, которые складывались о Сибири у иностранцев. Собственно говоря, до XVII века иностранцы могли получать сведения о Сибири только от русских, хотя московское правительство препятствовало этому. «Лишь редко, уже на исходе XVII в., мы встретим у русских, сообщающих иностранцам сведения о Сибири, не проявление корысти или наивного легкомыслия, а попытку сознательного содействия восстановлению географической истины» [1, с. КУШ].
Еще в XV веке о Сибири существовали только легендарные рассказы вроде того, что встречается в книге Иоганна Шильт-бергера, написанной в первой половине XV века. В страну Сибирь из Великой Татарии шли два месяца. «В стране этой находится гора, называемая А р б у с (АЬшб) и простирающаяся на тридцать два дня ходьбы; живущие там люди полагают, что за го-
рой этой находится пустыня, доходящая до оконечности света...» [Там же, с. 45].
Если пространство до Урала было освоено существенно раньше и, соответственно, сведения о нем были вполне адекватны, то Зауралье еще в начале XVI века описывалось весьма легендарно. По словам Павла Иовия (первая четверть XVI века), было известно, что из Югории привозят драгоценные меха и что к северу есть море, которое «имеет такое огромное протяжение, что, по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая.» [Там же, с. 80]. По данным же Сигизмунда Герберштейна, относящимся примерно к тому же времени, река Обь течет из некоего легендарного Китайского озера [Там же, с. 89].
С. Коллинз в середине XVII века также пишет о Сибири еще весьма смутно как об «обширной малоизвестной области, простирающейся до Китайской стены» [Там же, с. 307]. На севере Сибири, вдоль Оби, устье которой находится неизвестно где, по его данным, живут каннибалы-самоеды. А в южных частях Сибири находится «дикая страна, называемая степью» [Там же, с. 309]. Примерно в это же время Я. Рейтенфельс пишет о том, что «Сибирь, некогда царство гуннов, а ныне обширнейшая русская область, широко раскинулась около реки Яика». При этом он упоминает поселение Томск и реку Енисей, которая «разливается подобно Нилу» [Там же, с. 315].
Исаак Масса, голландский купец, в качестве посланника Генеральных штатов побывавший в России в самом начале XVII века, пишет об Оби, где «есть местность, которая называется С и б и р ь (Siberia), а в ней город Сибирь (Siber)» [Там же, с. 219]. Он описывает несколько горо-
дов, начиная от Верхотурья, и Енисей, который больше Оби «и на восточном берегу своем имеет высокие горы, среди которых есть такие, которые извергают огонь и серу» [1, с. 221]. Масса, вторя Рейтенфель-су, пишет и о разливах Енисея, подобных Нилу, что потом повторяется и другими рассказчиками. При этом о восточной границе Сибири у него весьма смутное представление: «Я придерживаюсь того мнения, что около этой страны начинается граница царства Катайского (С^а1а), которое граничит с Хиной... Все же есть основания предполагать, что Америка соединяется около Китая с какой-нибудь из частей старого мира подобно тому, как Африка соединяется с Азией узким перешейком около Красного моря» [Там же, с. 224, 225].
Собственно говоря, несколько более правдоподобная информация появляется, когда возникает возможность объединить сведения, полученные при движении на восток, со сведениями, которыми располагала противоположная сторона — со стороны Китая. В частности, интересно мнение французского иезуита Жербильона, который в качестве представителя китайской стороны участвовал в китайско-русских переговорах в Нерчинске в 1689 году, завершившихся заключением соответствующего договора. Согласно этому договору Россия, в частности, потеряла Приамурье. Жерби-льон занимался определением границ между двумя государствами. При этом свои сведения он получил от «одного русского жителя Тобольска, оставшегося жить в Китае и получившего здесь должность и звание младшего мандарина, а также из рассказов других купцов» [Там же, с. 388]. Жербильон говорит о той части Тартарии, которая находится под владычеством москвитян: «Эта часть наиболее обширна, ибо она прости-
рается с запада на восток от Московии до Восточного моря (mer orientale) и с севера на юг от Ледовитого моря... до 50-го градуса северной широты в западной части и до 55-го градуса в самой восточной части.» [Там же, с. 389]. Граница была проведена по реке Аргунь и далее по Становому хребту к берегу Охотского моря. Показательно, что восточный участок границы был обозначен еще весьма смутно, однако в этом тексте уже прослеживаются векторы, указывающие на реальные размеры Сибири.
Что касается русских, то Сибирью в конце XVI века называется территория Зауралья до Оби. Одной из первых сибирских летописей является летопись, составленная тобольским архиепископом Киприаном в 1622 году. Естественно, поскольку летопись составлялась в монастыре, отмечается роль православия в освоении Сибири. Даже самое название летописи уже об этом свидетельствует: «Летопись сибирская. О взятии Сибирския земли: како благочестивому Государю Царю и Великому Князю Ивану Васильевичу Всея Русии, подарова Бог Сибирское государство обладати ему Государю и победити Муртазелиева сына Кучума Салтана Сибирского, и сына его Царевича Маметкула взятии жива; и како просвети Бог Сибирскую землю святым крещением и святыми Божиими церквами и утверди в ней святительский престол Архиеписку-пию» [5, с. 11]. В Румянцевском летописце конца XVI века говорится: «Земля Сибирская от Московского государства лежит в восточном направлении, от Москвы на расстоянии 2000 верст. Между ними хребты и горы такие высокие, что иные вершины достигают облаков небесных. И реки многочисленные (в горах) берут начало: одни текут в русские области, другие — в Сибирскую землю.» [4, с. 9]. «По прошествии
какого-то времени Моамет, Адеров сын... поставил для себя город на реке Иртыше и назвал Сибирь. Здесь жил и умер. А тот город был столицей, потому-то и вся страна называлась Сибирью» [Там же, с. 11]. В начале XVII века русским уже хорошо известны не только народы, живущие в бассейне Оби вплоть до Ледовитого океана, но и народы бассейна Енисея и живущие еще дальше на Лене якуты. При этом обязательно упоминается об их ложной вере. Одни поклоняются «идолам бездушным», другие, татары, придерживаются магометанской веры, третьи, калмыки, приняли ложное вероучение от китайцев. И только русские пришли с правильной верой: «С той поры солнце Евангелия землю Сибирскую просветило и Псалтири вознесся глас» [Там же, с. 97].
История дальнейшего освоения Сибири как территории простирается на весь XVII век, а уже к концу царствования Петра в Европе появляются карты, которые примерно соответствуют современным представлениям об этом громадном регионе. Можно в этом отношении сослаться на карту, составленную Рейнером и Джошуа Оттенс в Амстердаме в 1724 году: «Carte Nouvelle de Tout L'Empire de la Grande Russie Dans L'Estat Ou Il S'Este Trouve A La Mort De Pierre Le Grand...» (рис. 1). В любом случае речь идет о регионе, который занимает территорию от Урала до Тихоокеанского побережья и от Великой степи до Северного Ледовитого океана [6]. Учитывая, что сведения для этой карты, по всей видимости, были представлены московским правительством, очевидно, что
Рис. 1. Карта России работы Рейнера и Джошуа Оттенс, 1724 г.
масштаб владения русскими был уже вполне осознан.
Возникает интересный вопрос: конечно, русские пришли на территории, которые были заселены разными этническими группами с разными верованиями и уровнем культуры. Вполне справедливо поставить вопрос о том, кем осознавали себя те русские люди, которые оставались жить на этой земле и в каких отношениях они оказывались с теми народами, которые населяли эти земли раньше. Иначе говоря, как формировалась идентичность человека, с начала XVII века называвшего себя сибиряком.
Здесь пересекается несколько существенно разных вопросов. Первый касается имперских амбиций того государства, которое присоединяет к себе новые территории. В последнее время меняются взгляды на роль империй в историческом процессе. С одной стороны, подчеркивается жестокость самого процесса присоединения, который очень редко оказывается бескровным для колонизируемой страны. И в истории Сибири можно насчитать огромное количество соответствующих примеров. Но во многом болезненный процесс приобщения к империи приводил и к появлению новых возможностей. Империи могут определяться по-разному, но есть, по крайней мере, две черты, общие для всех.
Во-первых, для того чтобы считаться империей, необходимо управлять «значительным количеством разных народов, каждый из которых обладает своей культурной идентичностью и отдельной территорией». Во-вторых, империи характеризуются свободными границами и потенциально неограниченным аппетитом. Они «способны глотать и переваривать все больше и больше наций и территорий, не меняя своих
базовых структур или идентичности» [12, с. 212]. «Реальность такова, что империя — это наиболее общая форма политической организации в последние 2500 лет. Большинство человечества за последние две с половиной тысячи лет жило в империях. Империя — это, кроме всего, очень стабильная форма управления» [Там же, с. 214]. Об этом же пишут Джейн Бербенк и Фредерик Купер в своей фундаментальной книге об империях. Мир наций-государств насчитывает не больше 60 лет. «На протяжении истории большинство народов жили в политических объединениях, которые вовсе не претендовали на то, чтобы представлять отдельные народы. Представление государства как соответствующего нации — это современный подход, не только практически не реализуемый, но и далеко не универсально желаемый» [10, с. 1]. Если принимать эту точку зрения, то фактически можно говорить о том, что Россия начинает вести себя как империя уже с середины XVI века. В этом смысле провозглашение Петра императором — это завершение, а не начало процесса.
В освоении Сибири идентичность русских проявилась в двух аспектах. Первым, безусловно, является православие, вторым — организация миров, которые в своем сознании опирались на наличие высшей государевой воли.
Множество этнических групп, составлявших сибирское население, постепенно приобщалось к православной вере. Естественно, что остававшиеся в Сибири русские вначале должны были сохранить свою веру сами и уже потом в процессе общения передавали свои религиозные верования и ритуалы подчиненному населению. Церкви строились практически сразу после постройки острога. Так, Енисейский острог
был построен в 1619 году, а «первая енисейская церковь Введения Пречистой Богородицы была построена не позднее конца зимы 1625/26 г. Вторая, церковь Богоявления Иисуса Христа, с приделами Николая Чудотворца и св. Михаила Малеина, появилась к 1636 году» [2, с. 40]. С конца XVII по двадцатые годы ХХ века ведется активная миссионерская работа по обращению сибирских инородцев в православие. Результаты этой работы, как и методы ее проведения, можно оценивать по-разному, но тем не менее именно православие стало одной из важнейших составляющих самосознания сибиряков. В Сибири появляются подвижники благочестия, некоторые из них были канонизированы. В конце XIX века в разных источниках (от «Месяцеслова» до агиографических сборников Е. Поселянина и архиепископа Никодима (Кононова)) упоминается от семи до двадцати четырех подвижников, почитавшихся в Сибири, включая таких знаменитых, как апостол Сибири и Америки св. равноапостольный Иннокентий (Вениаминов), основатель Алтайской духовной миссии преп. Макарий (Глухарев), Иоанн, митрополит Тобольский и всея Сибири [8, с. 213—222]. А в Собор Сибирских святых (празднование установлено в 1984 году) включено уже 33 имени. Эти факты особенно интересны, если учесть, что, учитывая немирный характер государственного продвижения на восток, наряду с русскими казаками в военные отряды входили люди других национальностей и других христианских исповеданий. Тем не менее, когда в Сибири становится все больше крестьянского населения, положение православия все более упрочивается.
Вторым важным элементом общественного сознания русского населения Сибири в период с XVII до конца XVIII в. был
комплекс взглядов, соединявший идею государевой воли как единственного источника власти в государстве с представлениями наивного народного монархизма об «истинном государе», который правит «по правде», опираясь на миры, «землю» в борьбе с боярами и воеводами, предающими эту «правду» [7, с. 25].
Челобитчики доказывали, что воеводы, нерадиво исполняющие свои обязанности, грабящие и притесняющие местное население, самовольными распоряжениями нарушающие права миров и исключительную царскую прерогативу власти, являются изменниками «государеву делу». Характерно, что в Сибири подобное использование населением «государева слова и дела» в борьбе с насилиями местной администрации прослеживается буквально с первых же лет освоения региона» [Там же]. Поскольку Сибирь находится уж очень далеко от столицы, бывали случаи, когда «к расследованию (особенно связанному с жалобами на воевод) активно подключалась церковь, имевшая в Сибири XVII века определенные функции контроля за светскими властями». Иногда же следствие по обвинению воеводы в «слове и деле государеве» велось гласно, «всем миром», «всеми градцкими людьми». Но в ряде случаев все следствие с самого начала Москва оставляла за собой» [Там же, с. 28, 29]. Таким образом, за плечами первопроходцев, несмотря на всю огромность территории, постоянно ощущалось дыхание мощного государства, которое могло посылать сюда все больше и больше населения, говорившего на русском языке и исповедовавшего православную веру.
Здесь же необходимо отметить, что поскольку Сибирь не знала крепостничества, то складывавшиеся миры начинали осознавать свою особость. Не случайно имен-
но в Сибири в конце XVIII века появился первый в России провинциальный журнал «Иртыш, превращающийся в Иппокре-ну» (рис. 2), просуществовавший, правда, всего около двух лет в 1789-1791 гг. [3].
В западной литературе, посвященной освоению Сибири, сложились две существенно разные точки зрения на этот процесс. Мартин Аст пишет: «Завоевание и эксплуатация Сибири должно рассматриваться как продолжение средневековой колонизации территорий, либо как вариант современной европейской экспансии — иначе говоря, было ли это aedificatio terrae or colonialism?» [13, с. 181]. Вольфганг Рейнхард рассматривает освоение Сибири как продолжение процесса средневековой колонизации восточных территорий, подобно тому как европейцы осваивали Австралию, Северную Америку и Аргентину. Андреа Каппелер указывает на судьбу сибирских народов и неудержимую охоту за мехами. Для него Сибирь выступает в качестве «Дикого Востока» (по аналогии с американским «Диким Западом»). Фернан Бродель также рассматривает русскую эксплуатацию Сибири как часть европейской заморской экспансии [Там же]. Клаус Зернак подчеркивает универсальный аспект русского продвижения на восток, которое продолжалось почти тысячу лет. И тогда этот процесс становится естественной частью последовательной европейской экспансии: «создание Germania Slavica (VIII—XIV века). Polonia Polonica (XIII—XIV века), Polonia Ruthenica (XV—XVI века), Rossia Rossica, Rossia Fenni-ca, Rossia Moscovitica (XII—XVI века), Ros-
sia БМпса (ХУ1-ХХ века) [Там же, с. 182]. Мартин Аст в своей статье предлагает компромиссную схему, в которой начало освоения Сибири рассматривается одновременно в качестве средневекового продвижения и нововременного европейского колониализма. Эта схема представляется наиболее адекватной сибирской ситуации.
Необходимо отметить, что в отличие от обычной европейской колониальной политики русский царь не оставил автономии Сибирскому ханству, а принял Сибирь под свою руку изначально как одну из русских земель, провозгласив себя царем Сибири. И если вначале строительство острогов при военном продвижении на восток служило целям установления политического господства, то постепенно все большую роль играло оседлое русское население, последовательно вытеснявшее прежних жителей. Именно это население, организованное в миры, и стало рассматривать себя как коренных сибиряков. И когда после реформы 1861 года в Сибирь потекли так называемые «самоточные» переселенцы, они уже встречались с давно оседлыми и привыкшими к суровым условиям Сибири людьми. В то же время новые переселенцы принесли значительные новшества, такие как русский плуг вместо сибирской деревянной сохи, зимний обогрев стаек для животных, использование органических удобрений [11]. Это определило серьезный экономический подъем в конце XIX века. Увеличение населения вело к тому, что старое население все менее охотно принимало новых переселенцев, и начали возникать серьезные конфликты, ко-
: иртышь {
♦ ПРЕВРАЩАЮЩИМИ ВЪ НПО- ♦
КРЕНУ.
♦ ЕЖЕМЕСЯЧНОЕ СОЧИНЕН 1Е> ♦
■ ¡шиш)
♦ ошъ * ф Тобо/.ьскаго главЯ1го н.ролнаго училища. >*
♦ МЬСЯЦЪ СЕНЬТЯБРЬ ♦
♦ 1789 гожа. £
рлзвлэымл умЪ И руки, ♦
Велитпъ любить торги науки, * Н счастье дома находить. *
♦ Ска Д^ящ! юг^вэт »Ъ I -«си. ев$. лмб» ров. ем ▼
{ ВЪ ТОБОЛЬСКЕ ♦
♦ (Ъ Tnnerp.fi> Тоб. Купц. ВС: КоряжАМ.. »
Рис. 2. Обложка журнала «Иртыш, превращающийся в Иппокрену»
торые вели к тому, что многие из приехавших в Сибирь вынуждены были возвращаться обратно в Россию. Именно в конце XIX века и складывается ставшее в XX веке традиционным представление о сибиряке как человеке особой крепости и здоровья. И именно эти люди в конечном итоге определили специфику Сибири как мега-региона не только политически, но и экономически и культурно.
Литература
1. Алексеев М.П. Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII—XVII вв.: введение, тексты и комментарии. — Изд. 3-е. — Новосибирск: Наука, 2006. -504 с.
2. Бродников АА. К вопросу о времени строительства первых православных храмов в Енисейском остроге // Религиозные и политические идеи в произведениях деятелей русской культуры XVI-XXI вв. - Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2015. - С. 32-40.
3. Иртыш, превращающийся в Ипокре-ну. Обложка [Электронный ресурс]. — URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1% 80%D1%82%D1%8B%D1%88,_%D0%BF%D 1%80%D0%B5%D0%B2%D1%80%D0%B0% D1%89%D0%B0%D1%8E%D1%89%D0%B8 %D0%B9%D1%81%D1%8F_%D0%B2_%D0 %98%D0%BF%D0%BF%D0%BE%D0%BA% D1%80%D0%B5%D0%BD%D1%83#/media/ File:IRTYSH_1789_September_title_page.jpg (дата обращения: 07.02.2017).
4. Летописи сибирские / сост. и пер. Е.И. Дергачева-Скоп. — Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1991. — 272 с.
5. Летопись сибирская [Электронный ресурс]. — СПб.: Тип. Департамента народного просвещения, 1821. — URL: http:// frontiers.loc.gov/cgi-bin/ampage?coUId=mt fxtx&fileName=txs/s00032//mtfxtxs00032.
db&recNum—3&itemLink—r?intldl/ mtfront:@field(NUMBER+@ od1(mtfxtx+s00032))&linkText—0 (дата обращения: 07.02.2017).
6. Карта России [Электронный ресурс]. — Амстердам, 1724. — URL: https://www.raremaps. com/gallery/detail/26206/Carte_Nouvelle_de_ Tout_LEmpire_de_la_Grande_Russie_Dans_ LEstat_Ou_Il/Ottens.html (дата обращения: 07.02.2017).
7. Покровский Н.Н. Сибирские материалы XVII—XVIII вв. по «слову и делу государеву» как источник по истории общественного сознания // Источники по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. — Новосибирск: Наука, 1988. — 272 с.
8. Чернышова Н.К.. Сибирские святые и подвижники благочестия в агиографических сборниках конца XIX — начала XX в. // Религиозные и политические идеи в произведениях деятелей русской культуры XVI-XXI вв. — Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2015. - 506 с.
9. Brightman M., Grotti V., Ulturgasheva O. Introduction: rethinking the 'frontier' in Amazonia and Siberia: extractive economies, indigenous politics and social transformations // The Cambridge Journal of Anthropology. - 2006/2007. - Vol. 26, iss. 2. - P. 1-12.
10. Burbank J., Cooper F. Empires in world history: power and the politics of difference. - Princeton, NJ: Princeton University Press, 2010. - 511 p.
11. Goriushkin L.M. Migration, settlement and the rural economy of Siberia, 1861-1914 // The History of Siberia: from Russian conquest to revolution / ed. by A. Wood. - London: Routledge, 1991. - P. 140-157.
12. Harari Y.N. Sapiens: a brief history of humankind. - London: Vintage Books, 2011. - 498 p.
13. Aust M. Rossia Siberica: Russian-Siberian history compared to medieval conquest and modern colonialism // Review: a Journal of the Fernand Braudel Center. - 2004. - Vol. 27, N 3. -P. 181-205.
SIBERIA: THE PROBLEM OF THE FORMATION OF THE UNITY OF MEGAREGION
O.A. Donskikh
Novosibirsk State University of Economics and Management,
Fund for Socio-Prognostic Research Trends" Novosibirsk, Russian Federation
olegdonskikh@yandex.ru
This article examines the dynamics of the process of geographical perception of Siberia, in the aspect of the forming of the idea of Siberia as geographical and cultural unity. There are presented, in particular, quite legendary testimonies of foreign travelers who almost up to the end of the 17th century were getting pretty random information from Russian merchants; some data from the proper Siberian Chronicles is also given. Taking into account the idea of empire as a political structure that prevailed in the last 2,500 years of human history, author deals with the cultural and political factors which has determined the integrity of the idea of Siberia as a specific megaregion. Particularly the question of the nature of the development of Siberia in terms of the corresponding type of colonization is examined. It is concluded that the population of Siberia, despite the fact that it was used and even became in the first place famous as a region of exile, the consciousness of Siberians is not typical for colonial territory. Since the end of the 18th century the representation of a Siberian as a special group of the Russian population is firmly established.
Keywords: Siberia, the Siberian chronicle, cultural and political identity of the megaregion, Siberian.
DOI: 10.17212/2075-0862-2017-1.1-118-127
References
1. Alekseev M.P. Sibir' v izvestiyakh zapadno-evropeiskikh puteshestvennikov i pisatelei, XIII—XVII vv.: vvedenie, teksty i kommentarii [Siberia in the data of Western European travelers and writers, XIII—XVII centuries: introduction, texts and commentaries]. 3rd ed. Novosibirsk, Nauka Publ., 2006. 504 p.
2. Brodnikov A.A. K voprosu o vremeni stroi-tel'stva pervykh pravoslavnykh khramov v Eni-seiskom ostroge [The question of the time of the building of the Orthodox churches in Eniseisky fortress]. Religioznye i politicheskie idei v proizvedeniyakh deyatelei russkoi kul'tury XVI—XXI vv. [Religious and political ideas in the works of the representatives of Russian culture XVI-XXI centuries]. Novosibirsk, SB RAS Publ., 2015, pp. 32-40.
3. Irtysh, prevrashchayushchiisya v Ipokrenu. Oblozhka [Irtysh, transforming into Ipokrena. Cover]. Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki/ %D0%98%D1%80%D1%82%D1%8B%D1%88, _%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B2%D1%8
0%D0%B0%D1%89%D0%B0%D1%8E%D1%8
9%D0%B8%D0%B9%D1%81%D1%8F_%D0%
B2_%D0%98%D0%BF%D0%BF%D0%BE%D
0%BA%D1%80%D0%B5%D0%BD%D1%83#/
media/File:IRTYSH_1789_September_title_page.
jpg (accessed 07.02.2017)
4. Dergacheva-Skop E.I., comp. Letopisi sibirskie [Siberian chronicles]. Novosibirsk, Novosibirskoe knizhnoe izdatel'stvo Publ., 1991. 272 p.
5. Letopis' sibirskaya [Chronicle of Siberia]. St. Petersburg, Departament narodnogo prosveshcheniya Publ., 1821. Available at: http://frontiers.loc.gov/cgi-bin/ampage? collId=mtfxtx&fileName=txs/s00032// mtfxtxs00032.db&recNum=5&itemLink=r?intldl/ mtfront:@field(NUMBER+@
od1 (mtfxtx+s00032)) &linkText=0 (acces s ed 07.02.2017)
6. Karta Rossii [Map of Russia]. Amsterdam, 1724. Available at: https://www.raremaps.com/ gallery/detail/26206/Carte_Nouvelle_de_Tout_
LEmpire_de_la_Grande_Russie_Dans_LEstat_ Ou_Il/Ottens.html (accessed 07.02.2017)
7. Pokrovskii N.N. Sibirskie materialy XVII— XVIII vv. po "slovu i delu gosudarevu" kak istochnik po istorii obshchestvennogo soznaniya [Siberian data of XVII—XVIII centuries refered to "the word and deal of the tsar" as the source for the history of social consciousness]. Istochniki po istorii obshchestvennoi mysli i kul'tury epokhipozdnego feodalizma [The sources for the history of social thought and culture of the epoch of the late feudalism]. Novosibirsk, Nauka Publ., 1988. 272 p.
8. Chernyshova N.K. Sibirskie svyatye i podvizhniki blagochestiya v agiograficheskikh sbornikakh kontsa XIX — nachala XX v [Siberian saints and the ascetics in the hagiographic sourcebooks of the end of XIX — beginning of XX century]. Religioznye i politicheskie idei v proizvedeniyakh deyatelei russkoi kul'tury XVI—XXI vv. [Religious and political ideas in the works of the representatives of Russian culture XVI—XXI centuries]. Novosibirsk, SB RAS Publ., 2015. 506 p.
9. Brightman M., Grotti V, Ulturgasheva O. Introduction: rethinking the 'frontier' in Amazonia and Siberia: extractive economies, indigenous politics and social transformations. The Cambridge Journal of Anthropology, 2006/2007, vol. 26, iss. 2, pp. 1-12.
10. Burbank J., Cooper F. Empires in world history: power and the politics of difference. Princeton, NJ, Princeton University Press, 2010. 511 p.
11. Goriushkin L.M. Migration, settlement and the rural economy of Siberia, 1861-1914. The history of Siberia: from Russian conquest to revolution. Ed. by A. Wood. London, Routledge, 1991, pp. 140-157.
12. Harari YN. Sapiens: a brief history of humankind. London, Vintage Books, 2011. 498 p.
13. Aust M. Rossia Siberica: Russian-Siberian history compared to medieval conquest and modern colonialism. Review: a Journal of the Fernand Braudel Center, 2004, vol. 27, no. 3, pp. 181-205.
