CC BY
13References and Sources
1. Pavlyuchenkov S.A. Voennyj kommunizm v Rossii: vlast' i massy. - M.: Russkoe knigoizdatel'skoe tovarishchestvo - Istoriya, 1997. - 272 s.
2. Gosudarstvennyj arhiv Krasnodarskogo kraya (GAKK). F. R-158. Op. 1. D. 42.
3. GAKK. F. R-158. Op. 1. D. 3.
4. Muhachev Yu.V. Idejno-politicheskoe bankrotstvo planov burzhuaznogo restavratorstva v SSSR. - M.: Mysl'. 1982. - 270 s.
5. GAKK. R-158. Op. 1. D. 11.
6. GAKK. F. R-581. Op. 1. D. 189.
7. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii (RGASPI). F. 64. Op. 1. D. 96.
8. Glavnoe Upravlenie MVD Rossii po Krasnodarskomu krayu. Otdel special'nyh fondov F. 18. Op. 1. D. 4.
9. Centr dokumentacii novejshej istorii Krasnodarskogo kraya (CDNIKK). F. 17. Op. 1. D. 20.
10. GAKK. F. R-382. Op. 1. D. 4.
11. GAKK. F. R-756. Op. 1. D. 770. 12 CDNIKK. F. 1. Op. 1. D. 112.
13. GAKK. F. R. 990. Op. 2. D. 112.
14. CDNIKK. F. 1. Op. 1. D. 293.
15. Centr dokumentacii novejshej istorii Rostovskoj oblasti (CDNIRO). F. 4. Op. 1. D. 67.
16. Lenin V.I. III Kongress Kommunisticheskogo Internacionala // Poln. sobr. soch. - M., 1977. - T. 44. - S. 1-61.
17. Skorik A.P. Bor'ba donskih kazakov s sovetskoj vlast'yu v nachale 1920-h godov: istoricheskie fakty i ocenka v dokumentah epohi // Strategicheskoe planirovanie v polietnicheskom makroregione v usloviyah neravnomernogo razvitiya i rosta napryazhyonnosti: mater. vseros. nauch. konf. - Rostov n/D, 2013. - S. 128-131.
18. GAKK. F. R-382. Op. 1. D. 544.
19. Pyl'cina M.V. Pravovoe regulirovanie edinogo sel'skohozyajstvennogo naloga v gody nepa // Nauka. Mysl': elektronnyj periodicheskij zhurnal. -2016. - № 4. - S. 193-197
20. CDNIKK. F. 1. Op. 1. D. 33.
21. Zima V.F. Prodovol'stvennaya problema v SSSR na pervom etape novoj ekonomicheskoj politiki v 1921-1925 gg. // Izvestiya Vuzov. Povolzhskij region. Gumanitarnye nauki. - 2019. - N° 3 (51). - S. 51-66.
22. GAKK. F. R-389. Op. 1. D. 8.
23. O sovetskom stroitel'stve // SU RSFSR. 1921. № 1. St. 1.
24. Bugaj N.F. Chrezvychajnye organy Sovetskoj vlasti: revkomy 1918-1921 gg. - M., 1990. - 320 s.
25. Kondrat'ev Yu.V. Volostnye reformy serediny 1920-h godov (po materialam Kaluzhskoj gubernii) // Obshchestvo i vlast' v imperatorskoj Rossii, SSSR i sovremennoj Rossijskoj Federacii: mater. mezhdunar. nauch. konf. 2014 g. - M., 2018. - 336 s.
26. CDNIKK. F. 9. Op. 3. D. 12.
27. RGASPI. F. 17. Op. 11. D. 194.
28. GAKK. F. R-382. Op. 1. D. 53.
29. CDNIKK. F. 8. Op. 1. D. 87.
30. O perevyborah v Sovety v tekh rajonah, gde imeli mesto nepravil'nosti v rabote izbiratel'nyh komissij: Postanovlenie Prezidiuma Central'nogo Ispolnitel'nogo Komiteta Sovetov SSSR ot 29 dekabrya 1924 g. // SZ SSSR. - 1925. - № 1. - St. 3.
31. Turicyn I.V. Velikaya rossijskaya revolyuciya 1905-1927 gg.: ot istoricheskih klishe - k novomu ponimaniyu fenomena // Sovremennaya nauchnaya mysl'. - 2017. - №6. - S.30-39.
ЯХУТЛЬ ЮРИЙ АСЛАНБИЕВИЧ - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории России, Кубанский государственный университет ([email protected]).
YAKHUTL', YURIY A. - Doctor of History, Associate Professor, Professor of the Department of History of Russia, Kuban State University ([email protected]).
УДК 94(47).084.6:373(470.41) DOI: 10.24412/2308-264X-2023-2-128-134
ЖУРАВЛЕВ Д.С.
ШКОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ РЕФОРМЫ КОНЦА 1920-Х - 1930-Х ГГ. КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ НОВОГО ДЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА
(НА ПРИМЕРЕ ГОРОДА КАЗАНЬ)
Ключевые слова: советское образование, образовательная политика, школьные образовательные реформы, школьное строительство, советский ребенок, период реконструкции, детское пространство, повседневность.
В статье представлен результат исследования школьных образовательных реформ конца 1920-х - 1930-х гг., как основополагающего фактора в формировании «нового» детского школьного пространства и школьной повседневности. На основе анализа архивных документов из фондов Государственного архива Республики Татарстан показано, что происходившие в городе Казани преобразования школьного пространства отражали ключевые процессы, происходившие в этот период в стране. Изученные материалы показали, что исследуемый период в сфере формирования системы школьного образования отличался неравномерностью и характеризовался различными структурными и методологическими изменениями. В первую очередь, для них были характерны активное строительство школ и расширение сети типовых школьных учреждений, унификация и идеологизация школьного образования, поощрение самодеятельности и общественной активности школьников. Строительство новых школ и реформирование школьного образования формировали качественно новое детское пространство школы. Воспитание школой молодого поколения с укрепившимися советскими ценностями и идеалами происходило, в том числе, посредством переформатирования самого школьного пространства (красные уголки, актовые залы, библиотеки, стенгазеты, социалистическое соревнование и т.д.).
ZHURAVLEV, D.S.
SCHOOL EDUCATIONAL REFORMS IN THE END OF 1920S-1930S AS A FACTOR IN THE FORMATION OF A NEW CHILDREN'S SPACE (BY THE EXAMPLE OF THE CITY OF KAZAN)
Key words: Soviet education, educational policy, school educational reforms, school construction, Soviet child, reconstruction period, children's space, everyday life.
The article presents the result of a study of school educational reforms of the late 1920s - 1930s as a fundamental factor in the formation of a "new" children's school space and school everyday life. Based on the analysis of archival documents from the funds of the State Archives of the Republic of Tatarstan, it is shown that the transformations of the school space that took place in the city of Kazan reflected the key processes that took place in this period in the country. The studied materials showed that the period under study in the field of formation of the school education system was characterized by unevenness and was characterized by various structural and methodological changes. First of all, they were characterized by the active construction of schools and the expansion of the network of standard school institutions, the unification and ideologization of school education, the encouragement of amateur performance and social activity of schoolchildren. The construction of new schools and the reform of school education formed a qualitatively new school space for children. The upbringing of the young generation with strengthened Soviet values and ideals by the school took place, among other things, by reformatting the school space itself (red corners, assembly halls, libraries, wall newspapers, socialist competition, etc.).
С момента установления Советской властью настойчиво декларировалась и воплощалась в жизнь установка на повышение уровня грамотности и достижение цели всеобщего образования населения. Советская школа должна была стать местом целенаправленного и систематического выстраивания «нового» детского пространства, которое целенаправленно изменялось и использовалось в целях формирования новой «советской» личности ребенка. Школы становились тем местом, где традиционные ценности и взгляды на воспитание и жизнь столкнулись с настойчивой «идеологизацией» и «советизацией» подрастающего поколения. В результате, школа выступала, как это подчеркивал И.С. Кон, ярким примером образовательно-воспитательного детского локуса, т.е. места обладающего всеми возможностями описать «где, как и в каком статусе дети участвуют в общественной жизни, как это сказывается на их жизненном пути» [1, c. 12-15].
В рамках советского города, школа целенаправленно превращалась в один из ключевых «локусов» детской повседневности, созданный специально для детей с учетом возрастных особенностей и потребностей, в том числе досуговых, с присущими ему отдельными компонентами детского пространства, такими как классные комнаты, детские площадки, школьные уголки и т.д. В результате, именно школьное пространство со временем становится все более эффективным инструментом политизации детского сознания через советское информационно-культурное развитие ребенка [2, с. 48-49].
Главной целью советской политики в отношении детей было создание полноценных советских граждан, личностей качественно нового порядка, способных построить новый советский мир «победившего пролетариата». Как точно подметила в своей работе Е.Ю. Быкова: «Школа должна работать на общество, а не на отдельного ребенка, создавать достойного члена советского государства. Этому подчинено и все планирование системы образования, в частности, создание Единой трудовой школы с комплексными программами обучения (особенно ярко проявившимися в школе 1 ступени), и затем, к 1930-м годам, переход к предметному обучению» [3, с. 186-187]. В итоге, реформирование школьного образования в конце 1920-х - 1930-х гг. достаточно значимо повлияло на изменения в школьном городском образовательном пространстве Советской России. Увеличение темпов школьного строительства, унификация школьного образования и топографическое расширение сети типовых школьных учреждений изменили городскую среду, повлияв как на детскую повседневность, так и на повседневность всех задействованных в образовательном процессе.
Стоит отметить, что конец 1920-х годов являлся временем напряженного поиска и экспериментов в школьном образовании. Школа называлась Единой трудовой. Образовательный процесс объединял мальчиков и девочек разных сословий и вероисповеданий. Однако средств не хватало. Школы функционировали, в том числе, за счет «самообложения». В результате, недостаток финансирования отражался на учебном процессе и материальном аспекте школьного образовательного пространства. А.Ю. Рожков, в частности, пишет о том, что «многие школы не имели даже собственных помещений» [4, с. 136].
Потребность в расширении масштабов школьного строительства подтверждается и архивными данными Татарстана. Так, согласно выписке из протокола №26 заседания Наркомата ТАССР от 5 апреля 1929 г., было решено: «одновременно, для равномерного обеспечения школьно-строительных работ, ввиду острой потребности в школьных помещениях на местах и необходимости выполнения школьной строительной программы в соответствии с планом всеобщего обучения принять необходимые меры к усилению школьного строительства по
местному бюджету» [5, л. 14]. Наряду со строительством новых школьных зданий, в Казани под школы выделялись здания церквей, мечетей и другие пригодные помещения. Однако в данном плане современники фиксировали целый ряд трудностей. Согласно имеющимся данным, обеспеченность пригодными помещениями составляла 32 % от общего числа зданий, 40% фонда помещений требовали капитального ремонта. Из них 28 % являлись совершенно непригодными помещениями [6, с. 38-39]. При этом серьезные претензии выдвигались зачастую и к качеству ремонта. Так, в «Акте осмотра школы в рабочем и национальном районе города Казань в НовоТатарской Слободе» от 1927 г. комиссия отмечала небрежную рубку стен, развалы, отсутствие затяжек при пролетах, стены не приведены в одну плоскость, зыбкость междуэтажного перекрытия [7, л. 26-27].
Разумеется, теснота зданий и классных помещений негативно сказывалась на учебном процессе. Работа в несколько смен и разделение на группы в этот период становятся распространенным явлением в системе школьного образования. Недостаточное финансовое обеспечение школ в 1920-е годы порождало хронические проблемы с материальным обеспечением школ. В частности, в Казани возникали серьезные проблемы с обеспеченностью школьной мебелью. Необходимые для организации учебного процесса парты, шкафы для хранения учебной литературы, доски и оборудование попросту отсутствовали. Предметное школьное пространство напрямую влияло на детское пространство и школьную повседневность в городе. Недостаточная кубатура классных помещений, недостаточное освещение и обучение по сменам отражалось на интеллектуальном и физическом развитии детей. «Поколение учащихся 1920-х годов в целом характеризуется довольно низким уровнем физического развития» - пишет А.Ю. Рожков [8, с. 165]. Кроме того, страдал и интеллект. Тот же А.Ю. Рожков приводит данные исследований советских психотехников 1920 - 1930-х годов, отмечавших, что средний советский школьник отставал по умственному развитию от американского на 7%, с известными вариациями, в зависимости от социального положения [8, с. 121-122].
Одним из вариантов решения данных проблем, связанных с нехваткой финансирования, стали культурные и общественно-трудовые мероприятия, влившиеся в детское школьное пространство. Так, например, в школах Казани ставились спектакли, доход с которых поступали в школьные фонды [9, л. 15]. Кроме того, концепция трудового воспитания подрастающего поколения привнесла в школьное пространство работу на школьном участке. Выделенная школам земля засевалась хлебом и огородными культурами, а учебные материалы закупались в ряде случаев в счет будущего урожая [10, с. 88-89].
Осмысливая важность отмеченных проблем, начиная с 1930-х годов, государство стало все больше принимать участие как в финансировании образования, так и в образовательной и воспитательной жизни школ. В частности, в Казани отмечался процесс активного расширения сети школ. Причем для каждого их типа были установлены соответствующие нормы кубатуры здания и определен состав помещений - как учебных, так и учебно-вспомогательных кабинетов [11, с. 6369]. Постановление СНК СССР 1934 г. «О начальной и средней школе», установившее наличие школ трех типов, запустило в Казани программу расширения и постройки новых типовых школьных зданий. В результате, можно отметить не только позитивную тенденцию в школьном образовании, но и, главное, рост потребностей в такой работе, выражавшийся в появлении «регламента» организации детского школьного пространства, в т.ч. коэффициента освещения, оборудования специальных кабинетов и лабораторий и т.д. [11, с. 71-74].
В школьное детское пространство внедрялись совершенно новые пространственные «локусы». В городах создавались фабрично-заводские школы, школы первой и второй ступени. Расширялся охват обучением детей школьного возраста. Архивные документы позволяют сделать вполне определенные выводы относительно расположения и масштабов нового школьного строительства. Например, из дела 1936 г. «Об отводе участка Гороно под строительство школы» [12, л.л. 12-15] мы узнаем, что общая площадь выделенного участка составляла 6324 кв. м. Документ содержит план строительства, включающий само здание школы, а также площадку для массовых игр, хозяйственный двор, хозяйственный сарай, кладовую и ряд мелких хозяйственных помещений. При этом школа строилась в непосредственной близости к уже построенной типовой школе №75 (школа, возведенная в 1936 г. в районе Калужской горы). Постановление № 677 содержит заявку Гороно об отводе участка для школы на 880 человек в районе Калугиной горы
[13, л.л. 38-39]. Документ содержит описание плана участка расположения школы (участок к западу от 1го земляного моста через овраг по дороге, соединяющей Академическую улицу с Калугиной горой).
Заметим, что эти и другие школьные учреждения, как фактор формирования городского детского пространства, располагались в наиболее крупных градостроительных районах города. Школы обеспечивали детей дошкольного и школьного возраста доступом к спортивной, досуговой и образовательной среде. Вместе с тем, они выполняли роль своего рода идеологического института, утверждавшего советские идеалы в детской среде. Охват городских районов школами позволял приобщать все к советским ценностям большее количество детей.
Говоря об успехах в сферах расширения и совершенствования школьного строительства, следует привести данные из постановления народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции 1930 г. В его профильном разделе «По обследованию школьного строительства» содержится информация об активном наращивании образовательно-потенциала Татарской республики (в сравнении с данными по РСФСР в процентном охвате детей школьного возраста в разрезе города и деревни). В частности, в документе отмечалось, что удельный вес учащихся детей в возрасте от 8 до 11 лет в общей детской массе составлял 86%, в то время как в РСФРС он находился на уровне 54,9 % [14, с. 125-128].
В целом, начиная с 1930-х годов, школа становится ключевым пунктом не только в ликвидации неграмотности, но и в подготовке к политехническому и вузовскому образованию. Также, начиная с 1930-х годов, можно говорить об «авторитаризации» и «советизации» школы. Эти процессы имели целью дисциплинировать детей, сформировать иерархичность и четкую формализацию согласно возрастным рамкам. В совместном постановлении от 25 августа 1932 г. «Об учебных программах и работе начальных и средних школ» Совнарком и Центральный Комитет дали указание Наркомпросу «ликвидировать» «извращённый лабораторно-бригадный метод» и вернуться к традиционному процессу обучения с уроками и классами [15, с. 83]. При этом, учитывая местные условия и особенности Казани, органам народного образования предоставлялось право вносить в школьные программы необходимые изменения и дополнения при условии сохранения основных стержневых тем [2, с. 53]. Таким образом, дети обучались все же по стандартизированным программам. В них воспитывалось чувство коллективной ответственности за отношение к учебе, выполнение общественно-важных поручений и практических задач.
Воспоминания и описание школ можно встретить в мемуарах многих современников -поэтов, писателей, историков и пр. Так, для примера хотелось бы рассмотреть воспоминания Г.Н. Вульфсона в которых присутствуют оценки его казанской школы. Ранние годы мемуариста в этих воспоминаниях стали, по существу, объектом умолчания [16, с. 56-57]. Однако описание школьных лет им дано достаточно ярко. По приезде в Казань в 1933 г. Григорий поступил в школу № 4 им. Ленина, расположенную в самом центре города - в отстроенном в 1914 г. здании бывшего Казанского повивального института, в непосредственной близости от университета. Рассказ о школе представлен удачными, подчас забавными портретными зарисовками учителей, сценок из школьной повседневности и пр. К сожалению, в воспоминаниях нет ни слова об историческом контексте. Иногда из текста вообще трудно понять, что речь идет о пространстве советской школы, а не дореволюционной гимназии. Это можно определить лишь по косвенным данным, например, по упоминанию подготовленного учеником доклада «Пушкин - декабрист», или по включению в школьный рукописный журнал статьи о романе Горького «Мать», или по описанию одежды учителей и факту совместного обучения мальчиков и девочек [16, с. 57-58].
Еще одной важнейшей составляющей школьного детского пространства стали «детские политические организации», в частности пионерское движение. Именно пионеры, ввиду возрастных особенностей, стали особой составной частью механизма, направленного на формирование базовых ценностных установок советского общества и формирование нового советского типа личности. Несмотря на то что именно пионерская организация представляла детям пространство для волеизъявления, она же и четко ограничивала их определенными рамками (Уставом, клятвой и пр.). Новое школьное пространство целенаправленно формировалось властью. Однако такой способ организации детских политических движений был также результатом субъективной потребности самих подростков и молодежи в объединении для участия
в социальной и политической жизни [17, с. 221]. Еще одной важнейшей задачей пионерского движения стала шефская работа. Шефство организовывалось над членами какой-либо организации или кругом менее грамотных и «современных» лиц. Безусловно, это способствовало более эффективной социализации подрастающего поколения.
С развитием пионерского движения и, в целом, детского политического движения, в школах появлялись актовые залы, красные уголки, помещения для клубной деятельности и пр. В содержание клубного дня входила непосредственно клубная работа, выражавшаяся в деятельности различных кружков (политических, литературных, художественных) и массовая работа (игры, праздники, вечера, агитсуды) [18, с. 156-157]. Н наш взгляд, практика товарищеского суда в школе применялась как некая «предварительная цензура», в рамках которой ребенок, с его не устоявшейся психикой и боязнью быть исключенным из коллектива, самолично приходил к потребности раскаяться и встать на путь исправления. Несомненно, главной причиной этого было именно публичное осуждение и отсутствие альтернативной социальной группы.
В любой общеобразовательной школе этого периода присутствовал так называемый красный уголок, в дальнейшем переименованный в Ленинский уголок. Ленинский уголок стал обязательным элементом детского школьного пространства. Здесь ключевыми элементами оформления становятся декорации из ярко-красной материи и портрет Ленина. Очень часто в школах выставлялись портреты других руководителей партии и правительства, а также идеологически выдержанные произведения искусства или скульптуры [19, с. 23]. Кроме того, именно в школах был наиболее сильный отклик на ключевые юбилейные даты, проходили грандиозные манифестации, демонстрирующие и укрепляющие культурную память, патриотизм учащихся. Эти факты дополнительно подтверждают то, что именно создание привлекательного детского советского пространства, в т.ч. путем организации концертно-манифестационной деятельности являлось одной из ключевых целей детского политического движения в пространстве школы [10, с. 132]. Наряду с этим, в школе работали кружки Литературного чтения (в 6-7 классах), драматический, математический, хоровой, оборонный и другие.
Интересным «трендом», характерным для рубежа 1920-1930-х годов, стало школьное социалистическое соревнование. Эта тенденция находила свое непосредственное воплощение в школьной жизни. В соревнование были вовлечены не только пионеры, но и отдельные группы школьников (звездочки, дружины и пр.), классы. В основном это было состязание либо в образовательной сфере, либо в сфере общественные активности. Результаты соревнования широко освещались в стенгазетах. При этом оно задумывалось как масштабный всеохватный проект, способствовавший активизации активности детей, педагогов и родителей.
С развитием шефского движения и по мере дальнейшей идеологизации школьного обучения, ключевое место в детском пространстве школы, влиявшим на образовательный и воспитательный процесс учащихся, стали занимать библиотеки. Так, в г. Казани детская библиотека действовала при рабочем клубе Пороховского района. Детское отделение им. А.С. Пушкина имелось при Центральной библиотеке им. Ленина. Отделение для детей имелось и в центральной восточной библиотеке-музее им. М. Вахитова [11, с. 159-163]. Вместе с тем, начиная с второй половины 1920-х годов, под запрет попали многие детские авторы, а все русские сказки в которых фигурировали слова «царь», «царевич», «Царь-батюшка», «Господь бог», «рай» и «ад» признавались чуждыми политически и идейно для советских детей. Однако, согласно опросам, данная политика не была удачной ввиду того что сказки и приключения оставались на первом месте среди наиболее читаемой детской литературы, в сравнении с «революционной литературой» [20, с. 42].
Несмотря на неизбежные издержки времени, главным для него оставался курс на последовательный подъем образовательного уровня населения. Причем, он обеспечивался активностью самых широких слоев. В учебниках и букварях этого периода очень часто присутствуют лозунги «В бой за грамоту!» «За всеобуч» и т.д. Разумеется, при этом центральное значение имело воспитание детей на основе новых ценностей. Советские школьные символы, вписанные в школьную повседневность, такие как октябрятская звезда и пионерский галстук, несли в себе важные нормативные смыслы. При этом в ситуации взаимодействия, например, пионер всегда изображался выше или во главе октябрят, как их старший товарищ, наставник, руководитель занятия, игры. В этой связи нельзя не отметить, что игры занимали важное место в
воспитание советского ребенка. С конца 1920-х годов для идеологически верного воспитания учащиеся начальной школы играли в игры, напоминающие и несущие посыл взрослой жизни и общественной пользы. Детские площадки, вписанные в школьное детское пространство, становились прекрасным местом для организации воспитания через досуг [2, с. 68]. В 1930-е годы особое распространение в детских играх получает милитаризированный аспект. Однако, разумеется, время игр было ограничено учебой и общественными делами.
В ситуации, когда классные помещения в школах становились центром идеологической жизни учащихся, важным способом формирования детской личности стал контроль над воспринимаемой информацией. В каждом классе располагались портреты вождей мирового пролетариата - Маркса, Энгельса, Ленина. Стены украшались стенгазетами и досками с «успевающими» учащимися. В школах Казани в красных или Ленинских уголках стояли бюсты Ленина и Сталина, как символы мудрости. Ленин позиционировался как друг детей, спортсменов и ученых. Изречение - «Учится, учится и еще раз учится» стало ключевым и присутствовало в большинстве учебных помещений, а также часто становилось украшением школьных фасадов. В классных кабинетах чаще всего располагались изречения Ленина, а стенгазеты содержали стихи и песни о Ленине и Сталине. Да и сами детские образы очень часто в это время выступали инструментом советского образования и воспитания. Ключевыми школьными образами этого периода становятся пионеры и комсомольцы с их символикой.
Таким образом, изучение школьного детского пространства с использованием архивных материалов города Казань позволяет расширить наши представления об истории советского города. Изучение школьной повседневности позволяет более широко изучить вопросы преобразования советского общества и формирования нового - советского - человека. По существу, школа конца 1920-1930-х годов представляла собой «общество в миниатюре». Это был особый локус городского детского пространства со своим самоуправлением, политическими движениями, идеологией, прессой, возможностью выявления или поощрения отдельных лиц, действительно мощно воздействовавшим на детскую психику.
Рассмотренные материалы позволяют утверждать, что государство рассматривало детей не только как индивидуальность и как ценность для будущего страны, но и как важную идеологическую деталь государственного строя. При этом детское школьное сообщество являлось механизмом, нуждавшимся в преобразованиях и избавлении от «некачественных» характеристик. Пионерские собрания, митинги, школьные комитеты и школьное самоуправление, вписанные в школьное детское пространство и выстроенные согласно политике формирования нового советского человека, направляли и формировали детей в нужном русле, в соответствии с необходимой смысловой и идеологической нагрузкой. Государство создавало «правильное» пространство в школе, в результате чего планировало получить «правильных» советских граждан. Власть меняла и задавала конкретные параметры конструирования школьного детского пространства. В свою очередь, школа создавала и формировала необходимое советскому руководству психологическое и социально-бытовое пространство, идеологически и политически правильные навыки межличностного общения, самоопределения, особенности самосознания и восприятия общества, отношения к знаниям, труду и пр. Именно поэтому школа играла важную роль в жизни детей и являлась проводником новых взглядов, научного знания и идеологических установок.
Литература и источники
1. Кон И.С. Открытия Филиппа Арьеса и гендерные аспекты истории детства // Вестник РГГУ. - 2010. - №15. - С. 12-24.
2. ПоздняковА.Н. Власть, общество и школьные реформы в России (конец XIX начале XXI вв.). - Саратов: Прогресс, 2005. -250 с.
3. Быкова Е. Ю. Реформирование системы школьного образования в СССР в 1917-1930 гг.: организационные и идеологические аспекты // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. - 2011. - №1. - С. 179-189.
4. РожковА.Ю. Борьба с беспризорностью в первое советское десятилетие // Вопросы истории. - 2000. - № 11. - С. 134-139.
5. Государственный архив Республики Татарстан (ГА РТ). Ф. Р-3682. (Министерство образования и науки республики Татарстан (1920-1945 гг.) Оп.1. Д.1492.
6. Былинкин Н.П., Калмыкова В.Н., Рябушин А.В. История советской архитектуры (1917-1954 гг.). - М.: Стройиздат, 1985. -256 с.
7. ГА РТ. Ф. Р-3682. Оп.1. Д. 1491.
8. Рожков, А.Ю. В кругу сверстников: Жизненный мир молодого человека в Советской России 1920-х годов. - М.: Изд-во «НЛО», 2014. - 640 с.
9. ГА РТ. Ф.Р-3682. Оп.1. Д.1202.
10. Галлямова А.Г. История Татарстана: модернизация по-советски (вторая половина 1940-х - первая половина 1980-х гг.). -Казань: Магариф, 2010. - 223 с.
11. ТутаевМ.З. Развитие народного образования в Татарии (1917-1940 гг.). - Казань: Тат. кн. изд-во, 1975. - 204 с.
12. ГА РТ. Ф. Р-1583. (Главное управление архитектуры и градостроительства администрации г. Казани, 1929-1945 гг.). Оп.2. Д.41.
13. ГА РТ. Ф. Р-1583. Оп.2. Д.42.
14. Культурное строительство в РСФСР. Статистический сборник. - М.: Госстатиздат, 1958. - 459 с.
15. Елисеев А.Л. Разработка и основные положения государственной молодежной политики в РФ на рубеже XX-XXI веков // Среднерусский вестник общественных наук. - 2014. - № 4. - С.82-86.
16. Вишленкова Е.А. Григорий Наумович Вульфсон // Фронтовики - ученые Казанского университета. - Казань, 2000. - С.56-65.
17. Кузина Н.П., Колмаков М.Н., Равкин З.И. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. - М.: Педагогика, 1980. - 456 с.
18. ГессенВ.Ю. Комсомол и юные пионеры. Очерк истории комсомольского и пионерского движения в СССР. - Л.: Госиздат. 1926. - 162 с.
19. Ривес С.М. О воспитании социалистического отношения к труду // Советская педагогика. - 1940. - № 2. - С. 20-29.
20. Балашов Е.М. Школа в российском обществе 1917-1927 гг.: Становление «нового человека». - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2003. - 236 с.
References and Sources
1. Kon I.S. Otkrytiya Filippa Ar'esa i gendernye aspekty istorii detstva // Vestnik RGGU. - 2010. - №15. - S. 12-24.
2. Pozdnyakov A.N. Vlast', obshchestvo i shkol'nye reformy v Rossii (konec XIX nachale XXI vv.). - Saratov: Progress, 2005. - 250 s.
3. Bykova E. Yu. Reformirovanie sistemy shkol'nogo obrazovaniya v SSSR v 1917-1930 gg.: organizacionnye i ideologicheskie aspekty // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sociologiya. Politologiya. - 2011. - №1. - S. 179-189.
4. Rozhkov A.Yu. Bor'ba s besprizornost'yu v pervoe sovetskoe desyatiletie // Voprosy istorii. - 2000. - № 11. - C. 134-139.
5. Gosudarstvennyj arhiv Respubliki Tatarstan (GA RT). F. R-3682. (Ministerstvo obrazovaniya i nauki respubliki Tatarstan (1920-1945 gg.) Op.1. D.1492.
6. Bylinkin N.P., Kalmykova V.N., Ryabushin A.V. Istoriya sovetskoj arhitektury (1917-1954 gg.). - M.: Strojizdat, 1985. - 256 s.
7. GA RT. F. R-3682. Op.1. D. 1491.
8. Rozhkov, A.Yu. V krugu sverstnikov: Zhiznennyj mir molodogo cheloveka v Sovetskoj Rossii 1920-h godov. - M.: Izd-vo «NLO», 2014. - 640 s.
9. GA RT. F.R-3682. Op.1. D.1202.
10. Gallyamova A.G. Istoriya Tatarstana: modernizaciya po-sovetski (vtoraya polovina 1940-h - pervaya polovina 1980-h gg.). - Kazan': Magarif, 2010. - 223 s.
11. Tutaev M.Z. Razvitie narodnogo obrazovaniya v Tatarii (1917-1940 gg.). - Kazan': Tat. kn. izd-vo, 1975. - 204 s.
12. GA RT. F. R-1583. (Glavnoe upravlenie arhitektury i gradostroitel'stva administracii g. Kazani, 1929-1945 gg.). Op.2. D.41.
13. GA RT. F. R-1583. Op.2. D.42.
14. Kul'turnoe stroitel'stvo v RSFSR. Statisticheskij sbornik. - M.: Gosstatizdat, 1958. - 459 s.
15. Eliseev A.L. Razrabotka i osnovnye polozheniya gosudarstvennoj molodezhnoj politiki v RF na rubezhe XX-XXI vekov // Srednerusskij vestnik obshchestvennyh nauk. - 2014. - № 4. - S.82-86.
16. Vishlenkova E.A. Grigorij Naumovich Vul'fson // Frontoviki - uchenye Kazanskogo universiteta. - Kazan', 2000. - S.56-65.
17. Kuzina N.P., Kolmakov M.N., Ravkin Z.I. Ocherki istorii shkoly i pedagogicheskoj mysli narodov SSSR. - M.: Pedagogika, 1980. - 456 s.
18. Gessen V.Yu. Komsomol i yunye pionery. Ocherk istorii komsomol'skogo i pionerskogo dvizheniya v SSSR. - L.: Gosizdat. 1926. - 162 s.
19. Rives S.M. O vospitanii socialisticheskogo otnosheniya k trudu // Sovetskaya pedagogika. - 1940. - № 2. - S. 20-29.
20. Balashov E.M. Shkola v rossijskom obshchestve 1917-1927 gg.: Stanovlenie «novogo cheloveka». - SPb.: Izd-vo «Dmitrij Bulanin», 2003. - 236 s.
ЖУРАВЛЕВ ДЕНИС СЕРГЕЕВИЧ - аспирант кафедры отечественной истории Института международных отношений, Казанский (Приволжский) федеральный университет ([email protected]).
ZHURAVLEV, DENIS S. - Ph.D. Student, Department of National History, Institute of International Relations, Kazan (Volga Region) Federal University ([email protected]).
УДК 94(560)«1939/42»:327 DOI: 10.24412/2308-264X-2023-2-134-142
МУСАЕВА С.И., ДЖАБРАИЛОВ Ю.М. ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ МЕРОПРИЯТИЯ ТУРЦИИ НАКАНУНЕ И В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (1939-1942 ГГ.)
Ключевые слова: Турция, Вторая мировая война, внешняя политика, Балканская Антанта, Ближневосточная Антанта, внутренняя политика, договоры, законы, экономика страны.
В статье рассмотрена деятельность политического руководства Турецкой Республики накануне и в начальный период Второй мировой войны, связанная с выработкой ее внешнеполитического курса и обеспечением безопасности. Отмечено, что политику Турции определяла политика лавирования и сближения, с одной стороны, с англо-французским блоком, а с другой - с фашистской группировкой держав «оси». Заключение англо-франко-турецких (1939) и германо-турецких (1941 г.) договоров о дружбе, взаимопомощи и ненападении, а также подписанных в их развитие торгово-экономических договоров создало для страны возможность сохранить нейтралитет и не быть втянутой в войну. При этом укрепление политических отношений Турции с европейскими державами сопровождалось постепенным охлаждением отношений с Советским Союзом. Проводя политический курс, направленный на сохранение национальной независимости, при невовлечении страны в войну, власти Турции большое внимание уделяли перестройке экономики на военный лад. В этой связи показана деятельность по мобилизации материальных ресурсов и созданию необходимых государственных резервов на случай участия страны в военных действиях.
MUSAYEVA, S.I., DZHABRAILOV, Yu-М. MILITARY AND POLITICAL EVENTS OF TURKEY ON THE EVE AND DURING THE INITIAL PERIOD
OF THE SECOND WORLD WAR (1939-1942)
