CC BY
467
Любовь БОРУСЯК
Школьная литература: почему ее не любят школьники
По результатам исследования российских школьников и студентов
Проблемная ситуация
В последние годы литература в школе привлекает все больше внимания как в профессиональной среде, так и за ее пределами. Для страны, которую многие десятилетия было принято называть литературоцентричной, в которой основой культуры, ее базой была именно литература, снижение интереса к чтению в молодежной среде воспринимается как начало утраты культурной, если не национальной идентичности. И действительно, молодежь, как и население страны в целом, читает меньше, что показывают многочисленные исследования. Так, по данным ВЦИОМа, в 2014 году 36% россиян вообще не читали книг, что вдвое больше, чем было четверть века назад1. По данным «Левада-Центра» (Всероссийский опрос, апрель 2016), регулярно читают художественную литературу 24% россиян, а делают это редко или не читают вообще 57%2. Молодежь читает больше, чем население в целом, но и среди молодых людей не-читающих немало — 36% среди проживающих в средних и крупных городах3. Такие же результаты получены Михаилом Илле во время опроса молодых жителей Санкт-Петербурга (2014, 4022 респондента): 36% опрошенных не читают художественную литературу4.
Ничего специфического в снижении читательской активности в стране нет. Подобные тренды наблюдаются и в других странах, причем везде они вызывают большую тревогу в обществе. Так, в статье «Чтение и класс читателей в XXI веке» ее авторы приводят обзор читательской активности в разных странах мира, и везде доля нечитающих высока5.
1 Отраслевой доклад-2016 «Книжный рынок России. Состояние, тенденции и перспективы развития» // Книжная индустрия: электрон. журнал / под ред. В.В. Григорьева. 2016.
2 Общественное мнение- 2016. М.: Левада-Центр, 2017. С. 155.
3 ГудковЛ.Д., ДубинБ.В., ЗоркаяН.А. Молодежь России. Московская школа политических исследований, 2011. С. 80. URL: http://www.levada. ru/sites/default/files/molodezh.pdf/
4 Илле М.Е. Молодежь и чтение художественной литературы: мат. IV ВСК. М.: РОС, 2012. С. 5602.
5 Грисволд В., Мак-Доннел Т., Райт Н. Чтение и класс читателей в
XXI веке // Новое литературное обозрение. 2010. № 102. URL: http://
magazines.russ.ru/nlo/2010/102/ve24.html.
Литературоцентричность снижается, и не только на уровне читательских практик6. По результатам Всероссийского опроса «Левада-Центра» (май 2017), взрослые россияне полагают, что среди школьных предметов наибольшее внимание следует уделять преподаванию истории (52%), русского языка (44%), математики (38%); литература с 32% осталась на скромном четвертом месте. А ровно четверть века назад литература (наравне с только появляющейся вместе с компьютерами компьютерной грамотностью) была лидером подобного опроса7.
Поскольку главным институтом, который призван формировать интерес к чтению и читательскую активность, является школа, снижение интереса молодежи к чтению часто объясняют именно тем, что этому предмету уделяется недостаточно внимания, либо тем, что школе не удается выполнить свою основную функцию. В частности, регулярно говорится, что в современной школе количество часов преподавания литературы сократилось, хотя на самом деле оно выросло8. При этом решение проблемы ищется по-разному. Так, министр образования РФ Ольга Васильева на Петербургском экономическом форуме 2017 года назвала идеальным решением введение обязательного ЕГЭ по литературе9. В учительской среде у этой идеи есть как сторонники10, так и противники11.
В соответствии с существующим ФГОС среднего (полного) общего образования12 не предполагается жесткой единой программы преподавания литературы в старших классах школы, но фактически большинство школ работают именно по единой программе, причем
6 О социокультурных причинах ухода литературоцентричности в нашей культуре см.: Дубин Б.В., Гудков Л.Д. Интеллигенция. Заметки о литературо-политических иллюзиях. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2009.
7 http://www.levada.ru/2017/06/06.
8 Асонова Е., Павловец М. Школа должна давать старт траектории чтения, а не завершать ее. URL: http://www.pravoslavie.ru/93893.html.
9 http://www.ug.ru/news/21953.
10 См., например, мнения учителей И. Кабыш и М. Алимова. URL: http://echo.msk.ru/programs/assembly/1995946-echo/
11 http://www.arh.aif.ru/society/education/946737.
12 Утвержден приказом Минобрнауки России от 17 апреля 2012 г. № 413. URL: http://www.ug.ru/new_standardsZ5.
76% жителей России высказываются за создание единого учебника по литературе, и только 10% относятся к этому отрицательно1. А единый учебник предполагает и единую программу. Но у разнообразия программ тоже есть свои сторонники, благодаря которым удалось включить вариативность программы в ФГОС по литературе2.
Отметим, что дискуссии о литературе в школе, которая не выполняет свою основную функцию — формирование компетентного читателя, имеют длительную историю. В частности, еще в 1962 году об этом писал Корней Чуковский: «Но всегда ли школа обогащает литературой, поэзией, искусством духовную, эмоциональную жизнь своих юных питомцев? Нет, для множества школьников литература — самый скучный, ненавистный предмет. Главное качество, которое усваивают дети на уроках словесности, — скрытность, лицемерие, неискренность. Школьников насильно принуждают любить тех писателей, к которым они равнодушны, приучают лукавить и фальшивить, скрывать свои настоящие мнения об авторах, навязанных им школьной программой, и заявлять о своем пылком преклонении перед теми из них, кто внушает им зевотную скуку»3. Как показало наше исследование, за полувековой срок практически ничего не изменилось, так же как минимальны изменения в самой школьной программе, в основном сложившейся в 1930-е годы.
Описание исследования
В 2016 году нами был проведен опрос учеников 10—11-х классов о читательской активности, литературных предпочтениях, об отношении к русской классической, а также современной русской и зарубежной литературе. Основное внимание при этом уделялось тому, как соотносятся ценности чтения вообще и чтения русской классики в частности, как они формируют основные социальные институты и читательские практики: интерес к русской классике, реальное знакомство с текстами литературных произведений и другие способы знакомства с их содержанием и
1 http://www.levada.ru/2017/06/06.
2 См., напр.: Павловец М. Школьный канон как поле битвы: купель без ребенка // Неприкосновенный запас, 2016. 5 (109). C. 125-145. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2016/5/shkolnyj-kanon-kak-pole-bitvy-kupel-bez-rebenka.html. Волков С. Урок литературы - смерть чтению? URL: http://lib.1september.ru/view_article.php?id=201000105.
3 Чуковский К.И. Живой как жизнь. М.: Время, 2014, С. 191.
пр. В опросе приняли участие 700 школьников из Москвы, Подольска, Тулы, Оренбурга, Челябинска, Кирова, Сарова, Пензы. Бумажную анкету в каждой из школ заполняли все ученики одного из 10-х и 11-х классов в параллели. Анкета4 включала как закрытые, так и открытые вопросы.
В 2016 и 2017 годах были проведены серии фокус-групп (по три фокус-группы в каждой) со студентами второго курса гуманитарного факультета одного из ведущих московских вузов. Выбор таких респондентов был обусловлен тем, что все они окончили гуманитарные классы школ, но не поступили на филологические или связанные с филологией или журналистикой факультеты. Они недавно окончили школу, большинство из них любит читать, а потому проблемы школьного литературного образования представляют для них большую важность, чем для других недавних школьников.
Читательская активность современных старшеклассников
Школьная программа в старших классах содержит столь значительное количество литературных произведений, многие из которых очень велики по объему, что для основной части школьников знакомство со всей программой целиком недоступно. О том, что они читают почти все произведения школьной программы, в ходе опроса сообщили лишь 16,5% респондентов (14,2% юношей и 18,3% девушек). Большинство опрошенных читает только некоторые произведения — 76%, а 8% сообщили, что практически не читают ничего из школьной программы. Среди юношей таких 10%, среди девушек только 6%.
При этом выяснилось, что сегодня, когда доступность интернета для подростков очень высока, у многих молодых людей изменилось само представление о чтении книги. И речь идет не только о чтении с электронных носителей. В качестве чтения стали выступать и другие способы знакомства с произведением: краткие пересказы на интернет-ресурсах5, аудиокниги,
4 Подробно результаты исследования см.: Борусяк Л.Ф. Классическая школа, неклассические дети. Чтение современного школьника: программное, свободное, проблемное / Совпадение. М., 2016. С. 42-50.
5 Самый популярный ресурс такого рода Брифли (https://briefly.ru/) ежемесячно посещает около 6 млн человек, в основном именно школьники. Для них на сайте есть специальный раздел «Школьное», где все произведения для удобства обращения к ним распределены по классам - с 5-го по 11-й. Предполагается, что ученикам младших классов помощь сайта еще не нужна.
экранизации и театральные постановки и пр. В частности, называя в качестве понравившегося произведения из школьной программы «Обломова» И. Гончарова, отвечая на следующий вопрос, указывают, что книгу не читали, но смотрели фильм Н. Михалкова «Несколько дней из жизни Обломова». А вот те, кто этот роман указывают в качестве непонравившегося, обычно либо пытались читать, но не смогли, либо прибегали к услугам Брифли и подобных ресурсов, но им не понравился сюжет. Вообще нет ни одного произведения крупнее рассказа, с которым не знакомились бы в пересказе или в экранизации. Несколько старшеклассников сообщили, что даже «Евгения Онегина» они не читали, а смотрели фильм 1999 года с Ральфом Файнсом в главной роли. Но самыми любимыми экранизациями, кроме «Обломова», являются «Анна Каренина» с Кирой Найтли в главной роли (Великобритания, 2012), «Жестокий романс» Э. Рязанова и «Война и мир» С. Бондарчука.
Если говорить о тех произведениях, которые получили больше всего положительных оценок, то и у юношей, и у девушек первое место занимает «Преступление и наказание» Ф. Достоевского, второе — «Отцы и дети» И. Тургенева, на третьем у девушек «Мастер и Маргарита», у юношей для третьего места не оказалось произведения, набравшего значительное число упоминаний. Скромная позиция культового для читающей молодежи романа Михаила Булгакова объясняется тем, что большинство респондентов к моменту опроса еще не проходили это произведение в школе1. Что касается непонравившихся произведений, то девушки чаще всего называли «Войну и мир», пьесы А. Островского и «Обломова», а у юношей самым популярным ответом был «все». Иными словами, не нашлось ни одного произведения школьной программы, которое бы их увлекло.
О том, что ничего не читают сверх школьной программы, сообщили 19,2% старшеклассников (27,5% юношей и 12,4% девушек), одну-две книги в месяц — 53% (50,7 и 54,7% со-
1 О том, что «Мастер и Маргарита» действительно самое любимое произведение у читающей молодежи, свидетельствует то, что роман лидирует по числу упоминаний на личных страницах молодежи в социальной сети «ВКонтакте»: как у юношей, так и у девушек, как у москвичей, так и у жителей небольших городов. См.: БорусякЛ.Ф. Любимые авторы. Любимые книги: что читает современная молодежь (по данным анализа сети «ВКонтакте») // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2015. № 1(119). С. 90-105.
ответственно). Иными словами, не более двух книг в месяц читает около 3/4 учеников 10-х и 11-х классов (2/3 девушек и 4/5 юношей). Такие гендерные различия вообще характерны, женщины любого возраста читают больше, чем мужчины. Понятно, что активных читателей больше среди девушек: не менее пяти книг в месяц среди них читают 11,3%, а среди юношей лишь 3,5%.
Лидерами внешкольного, внепрограммного чтения у девушек являются Эрих Мария Ремарк, Михаил Булгаков (к моменту опроса его в школе еще не проходили, поэтому можно считать, что это было свободное чтение) и Рэй Брэдбери; у юношей — Булгаков, Джек Лондон и Стивен Кинг. При этом упоминаний Булгакова у девушек заметно выше, чем у юношей, которые чаще не называли любимых авторов в силу меньшей читательской активности.
Уроки литературе в школе: они совсем другие
У значительной части подростков уроки литературы в школе ничем не отличались от остальных школьных уроков, что показали результаты опроса старшеклассников. Это был такой же урок, на котором надо получить оценку и забыть, а для подготовки нужно прочитать произведение. При этом девушки большего ждут от уроков литературы, чем юноши, но чаще пользуются Брифли и подобными порталами. Это не потому, что они меньше читают и чаще испытывают такую необходимость. Просто они не считают возможным прийти на урок совсем не подготовленными, а примерно 10% юношей считают это вполне допустимым. Поэтому нам хотелось выяснить мнение о школьных уроках литературы у той молодежи, для которой они особенно важны: любят читать, в школе учились в гуманитарных классах, где литературе уделяют больше внимания. Именно такая молодежь стала участниками проведенных нами фокус-групп — второкурсники гуманитарного факультета одного из московских топ-вузов.
В ходе фокус-групп девушки были единодушны в том, что в идеале литература — особый предмет, выделяющийся на фоне остальных. Юноши не были столь категоричны, у них мнения разделились, не все согласны с тем, что уроки литературы чем-то отличаются от уроков химии или каких-то еще. Это связано с тем, что юноши менее конформны, далеко не во всем готовы принимать те ценности,
которые формирует школа1. Характерна фраза одного из юношей на фокус-группе: «Классика — это не для мальчиков»2. Не говоря уже о том, что они меньше читают, в том числе произведения школьной программы. Но все же большинство юношей хотели бы видеть уроки литературы в школе особыми, не такими, как остальные.
В чем же образованная, читающая молодежь хочет видеть отличие литературы от других предметов? В самом общем виде это было сформулировано так: «Литература — это нечто большее». Литература — это нечто большее, чем просто предмет, потому что литература — это основа всей культуры, а значит, этот лите-ратуроцентризм, пусть уходящий, но еще сохраняющийся в обществе, отраженным светом падает и на уроки литературы. Обычный урок подростки характеризуют как передачу объективных и не подлежащих сомнению знаний от эксперта-учителя к ученику, то есть здесь нормой представляются субъект-объектные отношения, и это не вызывает протестов: «На уроке биологии тебе рассказывают какие-то теории, и ты просто познаешь мир», «На других предметах есть какой-то набор теоретических знаний, и он строго ограничен. Пока у нас нет какой-то новой теории, нельзя двигаться дальше», «Возможно, на уроке математики ты можешь придумать какое-то оригинальное решение задачи, но тут ты ограничен какими-то рамками программы, а ответ все равно такой же». С литературой все иначе. Во-первых, литература — это не только набор знаний. В течение школьной жизни дети слышат, что литература воспитывает, меняет людей, формирует их личности, духовно развивает и т.д., причем не вся литература, а только русская классика. Большинство школьников это усваивают. 16,5% старшеклассников на вопрос, для чего читать русскую классику, ответили, что «классика развивает и учит»; столько же полагают, что классика прививает детям вечные ценности; 6,6% — что воспитывает и пр., то есть классика делает из тебя другого человека, не такого, каков ты есть. Естественно, при таком усвоенном представлении школьная литература — «это нечто большее». Ни один школьный предмет не нагружен таким количеством разнообразных социокуль-
1 О гендерных различиях в отношении литературы в школе см.: Бору-сякЛ. Ценить и быть послушными: школьная литература и гендерная социализация // Неприкосновенный запас. № 105 (1/2016). URL: http:// www.nlobooks.ru/node/7124#sthash.zVt6CjT8.dpuf.
2 Здесь и далее все ответы респондентов даются курсивом.
турных и духовно-нравственных коннотаций. Впрочем, 17,2% юношей заявили, что не имеет никакого смысла читать классику (среди девочек таких лишь 4,2%), то есть литература — это самый обычный предмет.
Второе отличие литературы от других предметов заключается, по мнению участников фокус-групп, в том, что это единственный школьный предмет, где не должно быть готовых ответов на все вопросы, что это уроки, когда надо размышлять, и здесь она отличается даже от истории, где такие единственно правильные ответы есть: «Я считаю, что литература — это место, где бы ты мог выразить свое мнение, пусть оно даже будет и неправильным. И чтобы преподаватель тебя выслушал и как-то помог проанализировать», «О законах жизни, а тут нет одного ответа», «Когда ты находишь свое мнение, это самое ценное. Это очень интересно, и это выделяет литературу среди других школьных предметов» и пр. А раз так, то на уроках литературы должны преобладать субъект-субъектные отношения между учителями и учениками, должно быть интересно.
И третье, чего ждут от урока литературы те, кто не разочаровался окончательно в школе вообще и в этих уроках в частности, — возможность раскрыться, показать себя личностью: «Я думаю, урок литературы — это и личное тоже, тут ты должен иметь возможность приоткрыться, высказать свое, личное».
Литература в школе: что нравится, что не нравится?
Практически все участники фокус-групп учились в двух-трех школах, и о каждой остались разные воспоминания. Если обобщить позитивные воспоминания, то все они связаны с учителем, которого называют хорошим или замечательным. Именно личность учителя считают главным фактором, который делает уроки литературы интересными или вызывающими болезненные воспоминания. Как от урока литературы ждут или перестали ждать того, чтобы он был «особым», так и от учителя литературы ждут гораздо большего, чем от преподавателей других предметов. От остальных учителей ожидают лояльности, минимального уважения к ученикам, знания предмета и способности понятно и интересно о нем рассказывать. От учителя литературы ждут гораздо большего.
Например, он не должен требовать обязательного чтения всей литературы по программе. Во-первых, потому что прочитать все
произведения практически невозможно, программа перегружена. А во-вторых, потому что, по мнению подростков, читать надо то, что нравится, что не вызывает скуки и отвращения. Это же художественная литература, а не просто сухой учебник. От выпускников школы не ждут, что они будут и дальше обязательно заниматься биологией или географией и читать книги по этим наукам. Предполагается, что школа дает минимум, который в дальнейшем пополняют преимущественно те, кто занимается этими науками профессионально. От уроков литературы общество ждет, чтобы бывшие школьники продолжали читать и дальше, причем по собственному желанию и независимо от того, будет ли их профессия связана с литературой. Здесь, парадоксальным образом, выясняется, что учителя, которые требуют, чтобы школьники читали все произведения по программе, не способствуют, а препятствуют достижению этой цели. Учить уроки по всем предметам может быть скучно и сложно, но в отношении других предметов требования это делать не воспринимается как насилие, это правило игры, которое в силу возможностей надо удовлетворять хотя бы минимально. А в случае с литературой требование читать произведения, которые скучны, слишком велики по объему, сложны для понимания, а таких очень много, воспринимаются именно как принуждение и насилие. В какой-то мере ситуация с обязательной программой по литературе объективно способствует тому, что учитель требует от основной части школьников невыполнимого, а школьники вынуждены обманывать. Для не любящих читать подростков это не является существенной проблемой — литература тогда встает в общий список предметов, лишается или изначально не имеет повышенной социокультурной нагрузки. Теми же, для кого литература (не школьная, а просто литература) ценна, это воспринимается болезненно. Одно дело чтение учебника, который не обязан быть интересным, вызывать какие-то эмоции, другое — русской классики, ценность которой успешно внушается на протяжении всего периода обучения.
В ходе опроса старшеклассников мы выяснили, что половина подростков считает: русская классика актуальна и будет актуальной всегда. Среди юношей так ответили 44%, среди девушек — 57%. Выше отмечалось, что большинство юношей и практически все девушки полагают, что читать русскую классику
надо. Речь идет об абстрактной классике, но, когда речь заходит об отдельных произведениях, выясняется, что школьники испытывают от чтения скуку и мучение. Поэтому с большим воодушевлением участники фокус-групп рассказывали об учителях, которые разрешали не читать то, что не нравится: «У нас в школе был хороший учитель литературы, и в принципе не обязательно было все читать по программе. Я читала только то, что мне нравилось». Или разрешали читать не произведение целиком, а только фрагменты: «У нас такая учительница была хорошая, она не требовала читать всю "Войну и мир", все равно ведь никто не прочитает, разрешала прочитать только несколько важных отрывков», «Она разрешила нам не читать "Войну и мир", у нас были прекрасные уроки медленного чтения интересных отрывков». Или вместо положенного по программе произведения можно было прочитать какое-то другое, которое больше нравится: «Ну не мог я читать "Мастера и Маргариту", не понимал ничего, тогда наша учительница разрешила мне прочесть "Белую гвардию"».
Хороший урок литературы, по мнению респондентов, это урок, который проходит в нетрадиционной форме, чего практически не ждут от других уроков. С особым чувством участники фокус-групп вспоминали, как они делали самостоятельные проекты под руководством учительницы или уроки были театрализованными, и как это было интересно: «В 5-6-7-м классе я делала что-то про Пушкина. Сначала я писала про отношения с няней, потом про его любовные стихи, потом я сравнивала его портреты. Например, в исполнении Кипренского и в исполнении Тропинина», «Наша преподавательница, она была такая очень творческая женщина, у нее был свой театральный кружок, и она нас заставляла некоторые сценки разыгрывать прямо в рамках уроков литературы. Это было настолько замечательно, поскольку мы все совершенно искренне готовились к этому, это нам так нравилось», «У нас на уроках мальчики часто читали стихи под гитару. Это была их инициатива, они какую-то мелодию брали, придумывали. Еще мы очень часто писали и издавали свои сборники. Один год это были былины, другой год юмористические рассказы. Нам это очень нравилось, мы участвовали в разных конкурсах, и мне кажется, это учило нас выражать свои мысли правильно. И еще чувствовать» и пр. При этом почти все пишут, что в старших классах литература стала обычным предметом, на котором учеников готовили к экзаменам.
И здесь уже творческий подход учеников не приветствовался, привычная субъектность терялась.
Современные старшеклассники, которые с детства привыкли к горизонтальной, субъект-субъектной коммуникации при общении в интернете, к возможности высказать свое мнение, в до сих пор консервативной школе более болезненно, чем прежние поколения, переживают свою объектность, воспринимают ее как насилие. И особенно остро воспринимают это на уроках литературы, потому что о книгах можно и даже принято говорить, а в школе этого обычно не происходит. Поэтому главное, чего ждут от учителей и от уроков литературы, — это возможность высказать свое мнение и быть услышанными. При этом большинство респондентов, которые учились в гуманитарных гимназиях, говорили о принуждении и насилии на уроках литературы как школьной норме. По-видимому, это действительно норма, если учесть, какими словами некоторые из них характеризуют даже хороших, любимых учителей литературы: «Про тех, кому литература была неинтересна, наша своеобразная, но хорошая Ирина Николаевна говорила про моих одноклассников: "Братья наши меньшие", «Одна замечательная преподавательница была, которая просто заставила меня полюбить русскую литературу».
Тема возможности высказать свое мнение без последующих репрессий повторялась на всех фокус-группах и практически всеми участниками. Но при этом в большинстве случаяев сообщалось, что возможности такой не было или за высказанное мнение наступала расплата. Приведу несколько примеров: «Я не помню, какую книгу мы обсуждали, у меня спросили мое мнение, я сказала, что герой правильно поступил, высказала свое мнение. А у учительницы были такие огромные глаза: "Ты что? Это неправильно! Даже не думай!" А самое смешное, что вопрос прозвучал: "Каково твое мнение?", но при этом оно обязательно должно подстраиваться под какие-то рамки, быть таким, как требуется», «На уроках литературы я всегда удивлялась, почему за свое отношение к героям я получала плохие оценки от учителя. Потому что кроме самого произведения и учебника надо было читать аннотации нашей учительницы. Она брала их из разных сборников для учителей, если эти мнения совпадали с ее. И от того, повторяли ли мы это мнение, зависели оценки. У нее было только одно правильное мнение — ее, а больше никакие мнения не могли быть». Это воспринимается под-
ростками как несправедливость, а потому с их стороны возникает пассивное или активное сопротивление. С возмущением, но и как форму возмездия учителям они повторяли: «И она у меня отбила всякую любовь к чтению», «После таких уроков я вообще читать перестал, хотя и раньше не очень любил». Как норму они воспринимают то, что цель уроков литературы — привить любовь к чтению, но, если учитель не позволяет высказать свое мнение, тогда в качестве наказания учителю они этой любви испытывать не будут. А это означает, что учитель не справился со своей главной функцией, то есть он плохой учитель.
И очень типично, что хорошим уроком литературы считают тот, на котором литературное произведение является лишь поводом поговорить о жизни, ее проблемах. Часть респондентов во время опроса писали, а участники фокус-групп говорили: произведения они не читали, не видя в этом смысла, только быстро проглядывали краткое изложение, другие читали, но главный акцент делают совсем не на художественных достоинствах книг. Гораздо важнее для них были бурные и интересные дискуссии на действительно важные для них темы. Общей канвы сюжета многим из них вполне достаточно, чтобы поговорить на волнующие темы, а хороший учитель — это тот, кто такие беседы поддерживает: «Я очень любила наши школьные уроки литературы. Мне казалось, что вот заходишь в класс, садишься, и прям воздуху больше становится, есть чем дышать. Когда мы читали "Анну Каренину" в школе, нас все время спрашивали: "А вот поставьте себя на это место, на место Анны, и как бы вы поступили?" Вот если надо выбирать между мужем, сыном, любовником, что делать? И мы должны были это себе представлять. Во время урока, когда все время думаешь и пытаешься сплести свою жизненную ситуацию с тем, что происходило в книге, это получается очень интересно». И, хотя такой прямой перенос собственных проблем на героев литературных произведений выглядит наивным, он в полной мере соответствует активно транслируемым школой представлениям о том, что классика всегда современна, а потому в ней можно найти ответы на все животрепещущие вопросы.
Должна ли школьная программа базироваться на русской классике и только на ней?
Классику читать надо обязательно — это основа нашей культуры, на ней базируется наш
культурный код, без знания классики русская культура существовать не может. В этом уверены практически все, эту ценность поддерживают все культурные институты, и прежде всего школа. Причем читать необходимо не просто классические произведения русской литературы, а именно те, которые в советскую школу перешли из русской гимназии и список которых не пересматривается много десятилетий. Длительное существование неизменной школьной программы привело к тому, что сложилось представление о каких-то объективных, не поддающихся сомнениям причинах, почему школьники изучают именно «Преступление и наказание», а не, например, «Идиота» или «Неточку Незванову». Отсюда в обществе рождается страх перед любыми изменениями программы, которые разрушат систему, а потому приведут к разрушению культурного кода. Соответственно, и недоверие к возможности вариативности школьных программ, и стремление иметь единый школьный учебник. Повторим, что, по данным Всероссийского опроса общественного мнения, 76% россиян выступают за переход именно к единому школьному учебнику по литературе, как и к единому учебнику по истории1.
Для большинства школьников, особенно девушек, школьная программа, основанная на русской классике, это единственно возможный и правильный подход к преподаванию литературы в школе. И это при том, что большинство из них значительную часть произведений не читают, а многое из прочитанного не понравилось, да и прочитано было под угрозой репрессий. Ценности и читательские практики все дальше расходятся между собой. Лучшие школьницы, отличницы из гуманитарных гимназий, составившие значительную участь респондентов на фокус-группах, говорили, что в старших классах они боялись читать что-то, кроме русской классики: «Ия после школы даже считала, что обязана дочитать всю русскую классику. Мне надо было закрыть чувство, что я в школе не дочитала до конца "Анну Каренину" и "Тихий Дон", и чтобы перейти на следующий уровень, я должна доделать до конца все там, и только после этого я буду иметь право читать то, что я захочу», «Мне кажется, что вот это давление, а оно есть и очень сильное, приводит к тому, что случилось со мной. Я решила, что пока не прочитаю всю классику, я не просто не буду,
1 http://www.levada.ru/2017/06/06.
я не могу, не имею права ничего другого читать. Мне нельзя читать современное, потому что у меня не сформировался вкус, я не могу объективно оценивать литературу. Я сейчас что-нибудь ужасное прочитаю, и, не дай бог, мне это понравится. Ужас какой! Я останусь необразованным человеком! Больше всего я боялась современного», «Я считала, что мне должно понравиться то, что проверено годами, а проверена годами русская классика. И ты понимала, что если ты читаешь Гришковца или Улицкую, но, не дай бог, не прочитала еще Толстого, то ты плохой человек. Я так и чувствовала себя плохой». Конечно, такие представления нетипичны, но они показывают консервативный идеал российской школы: нужно читать проверенное временем, признанное образцовым, избегать рисков, связанных с современной литературой и современностью вообще.
Большинство людей, в том числе подростков, никогда не задумывались, почему практически вся школьная программа состоит из произведений русской классики, им кажется, что так было и будет всегда. Поэтому многим было сложно ответить на вопрос анкеты или задуматься во время фокус-группы о том, почему это именно так. Тем более им постоянно внушали, что именно русская классика — идеал литературы. И одновременно очень многие говорили, что школьную программу воспринимали как насилие над личностью, потому что читать заставляли. В результате любовь к чтению классики, а то и к чтению вообще, исчезает: «Мое прощание с художественной литературой как раз состоялось в школе. Я в школе вообще не любил уроки литературы: нам пытались скормить эту пилюлю, но я не хотел ее глотать. Мне пытались насильно скормить какую-то классику, которая, возможно, мне и не нравилась совсем», «У меня литература в школе отбила всякую любовь к художественной литературе. Поэтому я сейчас ничего не читаю», «В школе уроки литературы отбивают всякое желание читать классику», «Я вот просто, наверно, такой человек, которого нельзя заставить — я упрусь, и как бы нет. Я до сих пор чисто из принципа не прочитала "Войну и мир". И я знаю, что никогда в жизни не возьму эту книгу просто потому, что ее очень многие навязывали очень сильно». Но большинство все-таки говорит, что, уйдя из школы, они вдруг поняли — читать интересно, потому что ты свободен в выборе: «Я читаю примерно столько же, но я теперь читаю, что интересно мне самой, что я сама хочу читать. В школе большинство
материалов для чтения — это было чтение для оценки, а не для удовольствия. И эта литература по программе мне очень часто не нравилась, а теперь нравится. Теперь у меня практически нет обязательной литературы, и теперь я свободный человек в свободной стране».
И тем не менее классику читать нужно. Как отмечалось выше, причины этого обычно не рефлексируются, просто это считается правильным: «Когда я читаю классику, я чувствую себя хорошей девочкой», «Чтение классики — это опыт, и неважно, понравилась тебе книга или нет. И если ты не читаешь, ты себя этого лишаешь», «Это просто правильно». Хорошая девочка смотрит на себя глазами общества и чувствует, что соответствует его требованиям.
Сюда же примыкают ответы — ты знакомишься (пусть даже посмотрев фильм или заглянув в Брифли) с чем-то лучшим, почти сакральным: «Мне кажется, что именно эти произведения входят в школьную программу, потому что эти произведения считаются признанными что ли. Эти произведения признают классическими, их признают хорошими, эти произведения должны учить нас чему-то», «Я считаю, что у нас в школьной программе такая литература, которая признана десятилетиями и столетиями как однозначно хорошая. Это образцовая литература, которая у большинства критиков вызывает однозначно положительные эмоции», «Русская классика важна потому, что она задает правильные нравственные ориентиры». Конечно, подростки повторяют слова учителей, но эти слова не рефлексируются даже в ситуации, когда те же подростки отказываются читать те или иные произведения.
Характерно, что, объясняя, почему в школе представлена почти только русская классика, никто не упоминал, что это та литература, которая интересна детям, они хотят ее читать, получают от этого удовольствие. Сакральные ценности такого не предполагают, как не предполагают они и обязательного глубокого погружения: к ним достаточно прикоснуться, что, собственно, и происходит.
И все-таки идет процесс десакрализации классики, что показало наше исследование. В большей мере это характерно для юношей, но в какой-то степени касается и девушек. Кто-то приравнивал классику к другим литературным произведениям или жанрам («Это такой же жанр, кому-то нравится, кому-то нет»), хотя сакральные ценности сравнению не подлежат. Кто-то говорил, что не все классические про-
изведения понятны и доступны детям, какие-то нравятся больше, какие-то меньше. Кто-то высказался радикально: «Классика — это не для мальчиков, пусть девочки читают». Прозвучало и мнение, что «мы все время читаем классику, чтобы жизнь медом не казалась», то есть, что школьная программа — это способ насилия и принуждения.
Что делать?
Современная школа не формирует любви к чтению, хотя на ценностном уровне работает достаточно успешно — для основной части подростков очевидно, что читать хорошо, хотя и не обязательно. Участники проведенных нами социологического опроса и фокус-групп преимущественно негативно оценивают школьные уроки литературы, делая основной упор на то, что они не полюбили русскую классику, не вынесли из школы любовь к чтению, а то и утратили тот интерес, который был. Что же они предлагают, чтобы изменить ситуацию?
Изменить школьную программу, сделать ее более разнообразной и интересной для детей и подростков? Это предложение позитивно воспринимают многие старшеклассники, участвовавшие в опросе, и часть респондентов фокус-групп. Мало кто решается предложить что-то убрать из программы, все-таки она почти сакральна. Если все-таки предлагают немного «разгрузить» программу, то за счет самых объемных произведений — «Войны и мира», «Тихого Дона» и «Обломова», объясняя это тем, что все равно никто не читает, что прочитать это невозможно. Редко называют другие произведения — от «Кому на Руси жить хорошо» и пьес Островского до рассказов Бунина («Неприличные, их детям читать нельзя»), произведений Гоголя, которые мальчики любят сильнее девочек, «Капитанской дочки» («Ерунда какая-то») и «Муму».
А вот дополнить и так перегруженную программу предлагают очень активно. Для средней школы чаще всего считают необходимым чтение «Гарри Поттера», поскольку это самое любимое детьми произведение. Между тем многие участники исследования говорили, что в их школах учителя вели настоящую борьбу с этим произведением, поэтому они не верят, что те станут преподавать эту книгу: «Почему-то Гарри Поттер" табуировался у нас в школе, нельзя было его даже упоминать. Если ты его читал, ты плохой. Надо читать Пушкина». Вообще все
предложения по дополнению программы касались исключительно зарубежной литературы. Причин тут две: 1) читающие подростки считают, что программа «перекошена», что зарубежную литературу тоже надо знать; 2) они гораздо больше любят и читают зарубежную литературу, а потому многие надеются, что уроки станут значительно интереснее. Когда на фокус-группах задавались вопросы о книгах, которые произвели на респондентов самое сильное впечатление, была названы только две книги на русском языке — культовая «Мастер и Маргарита» и «Трудно быть богом» братьев Стругацких. А вот зарубежная литература была представлена достаточно широко, прозвучали десятки названий. По числу упоминаний лидировали романы Ремарка, «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, у девушек «Джей Эйр» Остин, у юношей классические произведения фантастики и фэнтези.
Правда, энтузиазм от того, что в школе будут изучать действительно любимые подростками произведения, разделяют не все. На фокус-группах часть респондентов с уверенностью говорила, что, как только самые их любимые книги попадут в школу, как только надо будет давать о героях «единственно правильные» ответы, эти книги не захочется читать, они станут такими же скучными, как "Война и мир": «Даже "Гарри Поттера" читать не захочется, даже Лема "Солярис", «Дети, а теперь запишите правильные ответы! Чему нас учит Ремарк — вот чему! А чему Сэлинджер — вот этому! И сразу зевать хочется и книжку выбросить!» Во время опроса старшеклассников выяснилось, что 2/3 считали бы правильным, чтобы школьная программа была вариативной, чтобы учитель мог сам выбирать произведения, которые будет изучать в конкретном классе. Эту идею поддержали и участники фокус-групп, но с некоторыми сомнениями. Часть из них считала, что в нашей школе это невозможно, «тут никогда не сделать шаг вправо, шаг влево — расстрел!», другие сомневались, что предложенное учителем будет лучше, чем по программе: «У нас была учительница, она очень писателей-деревенщиков любила. В результате мы программу не прошли, на "Мастера и Маргариту" отвела два занятия, а мы три месяца все время читали Белова и Распутина, которые нам совсем не нравились». Финальный вывод прозвучал так: «Надо не только отказаться от определенного списка литературы, но и от списка выводов, которые ученик должен в итоге сделать. А именно на этом построено все обучение».
Тема личности учителя как главного фактора, определяющего отношение школьников к урокам литературы, по числу ответов лидировала в ходе исследования. Один из участников фокус-группы предложил даже сменить всех учителей литературы, поскольку они закостенели в своих шаблонных представлениях и давлении на учеников, а на их место взять молодых учителей, которые любят не только классиков, уважают школьников и позволяют им иметь собственное мнение. Понятно, что всерьез эту идею не воспринимают, но полагают, что проблема с учителями литературы стоит очень остро: «Очень много зависит от преподавателя, почти все: тебе либо дают шаблонные тезисы, которые ты должен выучить, и тогда нет смысла читать произведение, потому что ты не можешь сам их как-то осмыслить, либо тебе повезет с преподавателем, тогда можно будет задуматься, только везет очень редко».
На двух из шести фокус-группах их молодые участники говорили, что никакие отдельные меры не помогут, потому что вся система работает так, что отбивает у школьников любовь к чтению: «Можно сменить всех преподавателей, сменить программу, сменить плохих учеников на хороших, но система будет воспроизводить все то же самое», «Вся школьная система преподавания литературы построена на насилии, только изменив ее, можно что-то сделать». А вот что можно сделать, чтобы изменить систему, никто не предложил.
Заключение
Исследование отношения подростков к урокам литературы в школе показало, что ими достаточно успешно усваивается ценность чтения вообще и чтения русской классики в частности, но основная масса школьников читают лишь часть произведений школьной программы, не испытывая из-за этого чувства вины. Чтение текстов, входящих в школьную программу, стало лишь одной, практически равноправной частью способов знакомства с литературными произведениями наравне с краткими изложениями, фильмами, аудиокнигами и пр. Это связано как с недоступными основной части подростков объемами чтения, заданными школьной программой, так и со сложностью литературных произведений, чрезмерной для современных школьников, не говоря об отличии языка, которыми эти произведения написаны, от современного.
Основная часть участников исследования считает, что преподавание литературы в школе должно отличаться от преподавания других предметов, потому что речь идет о литературных произведениях, о которых могут быть разные мнения. Поэтому они настаивают на субъект-субъектной коммуникации между учениками и учителями литературы, на праве иметь свою точку зрения на литературные произведения, даже не прочитанные, а знакомые по пересказам и другим способам знакомства с текстом.
По мнению большинства подростков, школьная программа должна быть вариативной, учитывать интересы и литературные предпочтения учеников. Но опрошенные не уверены, что при существующей системе принуждения, которую считают присущей школе, изучение даже самых любимых подростками текстов позволит сделать уроки литературы интересными.
Большинство участников исследования не считают, что современная школа формирует у учащихся интерес к чтению, многие полагают, что результат противоположный.
