CC BY
91
me mt
ШКОЛА эволюционной И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОМ экономики1
А.Ю. АРХИПОВ,
доктор экономических наук, профессор, проректор, Южный федеральный университет, e-mail: arkhipov@sfedu.ru;
Е.М. МАРТИШИН,
кандидат экономических наук, доцент, Южный федеральный университет, e-mail: martishin@bk.ru
Представлен обзор выступлений участников II-й Всероссийской школы молодых исследователей эволюционной и институциональной экономики, проводимой учеными из ИЭ РАН и ЦЭМИ РАН в сентябре 2010 г. в г. Ростове-на-Дону на базе Южного федерального университета.
Ключевые слова: эволюционная экономика; институциональная экономика; летняя школа
Provides an overviewof the participants'II-nd Russian schoolof young researchersof evolutionaryand institutional economicspursued byscientistsfromthe IERASCEMIRASin September2010in Rostov-on-Don on thebasisof the SouthernFederal University.
Keywords: evolutionaryeconomics; institutional economics; summer school
Гармоничное взаимодействие и развитие экономических культур в многообразном мире обусловлены общественными институтами, современное понимание которых невозможно без знания механизмов социально-экономической эволюции. Инструментарий институционального и эволюционного научного исследования способствует осознанию общности и цивилизационных особенностей экономических систем, выявлению результативной последовательности экономических реформ и процессов модернизации, направлений ускорения социально-экономического развития и прогресса, определению механизмов селекции и проектирования действенных хозяйственных институтов. Знание фундаментальных законов институциональной эволюции способствует прогнозированию путей циклического развития отдельных стран и мировой экономики в целом, определению научной базы плодотворной экономической политики, в т.ч. и антикризисной, поиску, в конечном счете, эффективных моделей социально-экономического функционирования и развития. Процессы эволюции являются базой интеграции различных теоретических направлений современной экономической науки.
Рассмотрению проблем, часть из которых была затронута выше, посвящалась II-я Всероссийская школа молодых исследователей эволюционной и институциональной экономики проводимая учеными из ИЭ РАН и ЦЭМИ РАН в сентябре 2010 г. в г. Ростове-на-Дону на базе Южного федерального университета. Школа является частью известного международного Пущинского симпозиума по эволюционной экономике, который регулярно, раз в два года, проходит в Подмосковье. В промежутке работы симпозиума и проводит свои занятия Школа молодых исследователей- регулярно действующая научно-образовательная площадка, обеспечивающая углубление и систематизацию знаний молодых исследователей в области эволюционной и институциональной экономики. Школа направлена на развитие эволюционной и институциональной экономической теории России, ее интеграцию в мировую науку, способствует формированию, расширению и углублению межрегиональной сети научных контактов; осуществляет мероприятия по обучению аспирантов и молодых исследователей региональных учебных заведений новейшим экономическим направлениям. В работе II-й Всероссийской школы приняли участие молодые исследователи Астраханской и Волгоградской областей, Краснодарского и Ставропольского краев, г. Ростова-на-Дону и Ростовской области. Школа насчитывала более ста слушателей, учитывая студентов старших курсов и «немолодых» преподавателей. Перед участниками Школы выступили с содержательными лекциями академики и члены-корреспонденты РАН, руководители научных и образовательных учреждений, научных направлений, ведущие ученые экономических институтов РАН, ЮФУ, др. Программа Школы, помимо лекций и
1 II-я Всероссийская школа молодых исследователей эволюционной и институциональной экономики проводилась при финансовой поддержке РГНФ, проект 10-02-14007.
© А.Ю. Архипов, Е.М. Мартишин, 2010
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 4
ТЕRRА ECONOMCUS ^ 2010 Том 8 № 4
докладов, включала дискуссии и консультации, предоставляла возможность молодым ученым выступить с вопросами, результатами собственных исследований, квалифицированно и заинтересованно их обсудить, получить персональную консультацию специалистов институтов РАН, ЮФУ, др., способствовала тесному общению молодых ученых со специалистами высшей квалификации. Организация и проведение 11-й Всероссийской школы молодых исследователей эволюционной и институциональной экономики проходили при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект 10-02-14007. Ниже приводится обзор основных выступлений Всероссийской школы.
После вступительного слова ректора Южного федерального университета проф. В.Г. Захареви-ча, открывшего работу Всероссийской школы молодых исследователей, с приветствиями к ее слушателям от имени ИЭ и ЦЭМИ РАН выступил чл.-корр. РАН, зам. директора ЦЭМИ РАНГ. Б. Клейнер. Выступающий напомнил, что основным организатором Международного симпозиумаи Всероссийской школы является руководитель Центра эволюционной экономики Института экономики РАН академик В.И. Маевский. 1-я Всероссийская школа молодых исследователей эволюционной и институциональной экономики проходила два года назад в г. Волжске под эгидой Волгоградского государственного университета. В ее организации важную роль сыграл ректор этого университета д.э.н. проф. О.В. Иншаков. Место проведения 11-й Школы выбрано не случайно. Экономисты г. Ростова-на-Дону и Южного федерального университета известны в современной экономической науке. Школа молодых исследователей — особый вид научного творчества, где учатся не только ученики, но и учителя. Г.Б. Клейнер пожелал молодым исследователям дерзаний и научных успехов на пути глубокого проникновения в сущность экономического бытия, активности, творчества и самосовершенствования, выбрав в качестве своеобразного эпиграфа к началу работы Школы стихи Бориса Пастернака.
Д.э.н., проф., проректор ЮФУ А.Ю. Архипов в своем обзорном выступлении на большом статистическом материале показал, что современный кризис мировой экономики явился одним из наиболее глубоких, всеобъемлющих кризисов, которые изменили в целом развитие мира, создали новую экономическую и институциональную реальность, взаимодействие в формате «большой двадцатки» и др. Глубина кризиса в России определена ее включенностью в мировое хозяйство, сырьевой ориентацией экономики и экспорта, большими долгами российских корпораций зарубежным банкам. Важно, чтобы антикризисные меры явились толчком к новому этапу модернизации экономики России. Здесь назрели глубокие институциональные преобразования, обеспечивающие повышение эффективности развития, инновационность эволюционных процессов. Целью модернизации экономических институтов должно стать повышение уровня жизни россиян, сокращение социального неравенства. Важно концентрировать усилия на решающих направлениях социально-экономического развития. Необходимо значительное повышение конкурентоспособности российской экономики, технологическое и институциональное обеспечение роста производительности труда, инвестиций в основное производство, др. Главную роль в модернизации институтов российской экономики, как показал докладчик, призваны сыграть общество, бизнес, государство; без активной позиции последнего в модернизации и развитии инфраструктуры, обеспечении перевода экономики на интенсивный путь развития, стимулировании инновационной деятельности в основных отраслях производства прогрессивные изменения в нашей стране невозможны. Важнейшим институциональным направлением инновационного развития является активное участие научного, образовательного, экспертного сообщества страны, повышение эффективности деятельности высшей школы. В заключение докладчик остановился на проблемах оптимизации роли государства в экономике России с учетом ее институциональных и эволюционных особенностей.
В докладе д.э.н., проф., чл.-корр. РАН Г.Б. Клейнера развивалась новая теория экономических систем и ее приложения. Материальными предпосылками теории являются трансформационный спад и различие трансформационных траекторий России с 1990-х гг. по настоящее время, а также кризис корпораций, кризис развивающихся фондовых рынков (Азия, Россия), кризис корпоративного управления (конец 1990-х — начало 2000-х гг.). Система целостного стратегического управления в России только начинает складываться (хотя в течение последних пяти лет сфера стратегического планирования резко расширилась, охватив и макро-, и мезо-, и микроэкономический уровни), требуется повысить эффективность стратегического планирования. Существующие теории фирмы и корпоративного управления даже в совокупности не дают ответа на многие важные вопросы, возникающие как в контексте самой экономической теории, так и при поиске путей управления реальными предприятиями. Потребность в единой теории фирмы привела к развитию системно-интеграционной теории предприятия, а затем — к развитию теории экономических систем. Современный мировой экономический кризис актуализировал необходимость новой системной теории. В качестве теоретических предпосылок необходимости новой системной теории докладчик выделил фрагментарность, мозаичность современной теории; ее статичность, внутреннюю противоречивость, утрату границ предмета экономики как науки, проблемы описания межуровневых взаимодействий (нано-, микро-, мезо-, макро-, мегаэкономика; «индивид — институт» и т.д.); отсутствие мировых констант, снижение убедительности предсказаний и эффективности объяснений экономических процессов.
Современный этап развития экономической науки характеризуется сосуществованием трех основных теоретических парадигм. Первая — концепция неоклассики, где экономическая система рассматривается как совокупность взаимодействующих агентов, осуществляющих в свободном
экономическом пространстве максимизацию своих результатов деятельности. Согласно второй парадигме — институциональной экономике, действия агентов разворачиваются не «в чистом поле» свободного рынка, а в сильно «пересеченной местности», наполненной разнообразными институтами — организациями, правилами, традициями и т.п. Цель деятельности субъектов здесь в максимальном приспособлении к данным институтам. Главным объектом изучения является популяция агентов, обладающих социально-экономическим генотипом, а предметом изучения — поведение агента с позиций влияния наследственных или приобретенных факторов. Современные ученые-экономисты не имеют общей платформы, на базе которой можно было бы развивать единую экономическую теорию. Новая теория экономических систем могла бы лечь в основу и теории корпоративного управления, и теории корпоративного менеджмента, и теории стратегического планирования в корпорациях.
Основное отличие «новой системности» от версии системного подхода, наиболее развитой в трудах классиков (от Л. фон Берталанфи до М. Месаровича), состоит в переходе от эндогенной к экзогенной трактовке системы. В новой постановке под системой понимается не множество элементов, связанных между собой определенным образом (эндогенное определение), а относительно устойчивая в пространстве и во времени целостная часть окружающего мира, выделяемая из него наблюдателем по пространственным или функциональным признакам (экзогенное определение). Под системой понимается относительно автономная и устойчивая во времени и пространстве часть окружающего мира, обладающая одновременно свойствами внешней целостности и внутреннего многообразия. Это определение отличается от классического понимания системы как множества взаимосвязанных элементов. Второе отличие связано с существенным усилением субъективной компоненты в понимании системы. Функционирование каждой социально-экономической системы может быть описано в терминах пяти основных процессов: 1) метаболизма, т.е. обмена с окружающей средой или, в более узком смысле, трансформации входных потоков в выходные; 2) репродукции, т.е. воссоздания основных воспроизводимых условий и функционирование, сохранение и улучшение характеристик состояния системы;
3) эволюции, т.е. изменения этих характеристик системы на основе механизмов самоорганизации;
4) гармонизации внутреннего пространства системы, т.е. обеспечения внутреннего единства, согласованного функционирования и развития внутренних подсистем, а также согласования с внешними условиями; 5) репликации, т.е. порождения подобных себе систем.
Докладчик выделил следующие типы экономических систем: объекты — предприятия, холдинги, организации, регионы, государства и т.п. (объект — часть внешнего мира, существующая вне субъекта); процессы — производство, распределение, обмен, потребление (циклический ход развития явления); проекты — планы, программы, намерения, события и т.п. (проект — последовательность мероприятий, направленных на достижение конкретной цели в течение заданного срока); среды — институты, цены, условия, средства связи, коммуникации и т.п. (интернет, нормативно-правовая система страны, др.). Эти четыре типа систем формируют экономику. Для нормального развития экономики необходим паритет экономических систем разных типов. Выделенные типы систем определяют типы экономической политики. «Объектно-ориентированная политика» — поддержка развития социально-экономических объектов и систем объектного типа (предприятий, организаций). «Процессно-ориентированная политика» — поддержка распространения от одного объекта к другому тех или иных изменений (иннова-ций). «Средоориентированная политика» — поддержка межобъектной среды, в частности, институтов, стимулирующих «правильное» поведение объектов. «Проектно-ориентированная политика» — организация и финансирование проектов.
В докладе также обосновывалось, что конкуренция не является единственной «экономической силой», обеспечивающей эффективное функционирование экономики. Выделялись следующие базовые «экономические силы» взаимодействия между объектами (субъектами): конкуренция (аналог — «сила отталкивания»), кооперация («сила трения»), коэволюция («сила инерции»), консолидация («сила притяжения»). Эти силы имеют институциональное оформление и в современном мире существуют в виде соответствующих базовых институтов. Далее были раскрыты основные проблемы корпоративного управления в России: 1) несбалансированность распределения прав и ответственности между участниками деятельности корпорации и для каждого участника; 2) неравноправие различных групп акционеров (в том числе — миноритарных и мажоритарных); 3) столкновение двух видов прав — основанного на собственности и на трудовых отношениях; 4) неэффективность корпоративного менеджмента; 5) многоуровневая («фрактальная» — утеря целостности корпорации) внутрикорпоративная коррупция. В заключение докладчиком на основе разработанной им новой теории экономических систем были предложены варианты решения проблем организации корпоративного управления и формирования стратегии экономического развития предприятия.
Академик РАН В.М. Полтерович в докладе о формировании национальной инновационной системы (НИС) показал, что для решения задач догоняющего развития, стоящих перед Россией, необходима модернизация всего народного хозяйства, которая возможна на основе широкомасштабного заимствования западных технологий и методов хозяйствования при постепенном наращивании собственного инновационного потенциала. Успех заимствования зависит от абсорбционной способности страны — способности распознавать ценность новой внешней информации, усваивать ее и применять для коммерческого использования, в этом основная задача НИС России на современном
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 4
ТЕRRА ECONOMCUS ^ 2010 Том 8 № 4
этапе. Но заимствование — это в основном дело больших предприятий, поэтому стимулирование развития исследовательских отделов крупных фирм является первоочередной задачей, а инновационная активность малых предприятий играет решающую роль на последующих этапах. В этой связи не следует сегодня ожидать высокой эффективности институтов развития, нацеленных на поддержку малых инновационных фирм — венчурных фондов, инкубаторов и т.п.
По мнению докладчика, современный кризис имеет не финансовую природу, а вызван «инновационной паузой» в сочетании с чрезмерно оптимистическими ожиданиями предшествующего периода экономического роста. Гипотеза «инновационной паузы» опирается на теорию «технологий широкого применения» (ТШП). Такие технологии обусловливают быстрый экономический рост в развитых странах. Однако со временем эффективность инноваций снижается, хотя вовремя возникающая новая ТШП продолжает рост. Технологическое развитие имеет разрывный характер, инновационная пауза — подходящее время для импортозамещения, расширения внутреннего рынка и увеличения производительности труда. Именно по этому пути шли Россия и Япония в эпоху Великой депрессии. В обеих странах 1930-е гг. были периодом быстрой индустриализации, основанной на заимствовании западных технологий.
В докладе выделяются три типа стратегий формирования институциональных систем: 1) шоковая терапия, 2) выращивание институтов — поддержка естественной эволюции существующего института, 3) стратегия промежуточных институтов — создание желательного института путем построения цепочки сменяющих друг друга (промежуточных) институтов. Последний тип институтов наиболее эффективно формирует НИС. Таким образом, эволюционный подход к формированию НИС значительно предпочтительней, между тем как в России НИС строится методом шоковой терапии. Следует также учитывать, что в отсталой экономике по ряду причин невозможен «инновационный прорыв», поскольку технологически отсталое производство не предъявляет спроса на инновации высокого уровня, поэтому они не разрабатываются, а отсутствие предложения, в свою очередь, тормозит формирование спроса. Не предъявляется достаточный спрос и на высококачественный человеческий капитал, отсюда потенциальные новаторы не реализуются и эмигрируют за рубеж, что снижает инновационную активность предприятий. Сравнительный анализ инновационных систем ряда стран показывает, что рост за счет одних только инноваций, без существенных имитаций, удался только США, где осуществляется более трети мировых расходов на инновации. Подобная стратегия Франции, Германии, Японии не смогла сократить их отставание от США. Вместе с тем, Сингапур и Ирландия, вкладывающие значительные средства в закупку технологий, вплотную приблизились в этом направлении к США. Далеко не все страны могут провести успешное заимствование, так более развитым странам легче проводить инновации и труднее — имитации. В более развитых странах доля бизнеса в финансировании НИОКР значительно больше государственной, за исключением Китая, где доля компаний в расходах НИОКР возросла до 70 %.
В заключение докладчик показал, что составной частью формирования НИС является система индикативного (интерактивного) планирования в обновленном варианте. Индикативное планирование — характерная черта экономик, которым за последние 60 лет удалось из развивающихся стать развитыми (в т.ч. восточно-азиатские «тигры»: Япония, Южная Корея, Тайвань и Сингапур). Аналогичных успехов также добились ряд европейских стран (начиная с Франции — родины индикативного планирования). В России отраслевым ассоциациям следует разрабатывать пятилетние планы развития соответствующих отраслей, с государственной поддержкой наиболее эффективных.
Академик РАН В.И. Маевский свой доклад посвятил теоретическим проблемам экономического развития, особенностям перехода от простого воспроизводства к экономическому росту. Конструкторы современных моделей роста обходят стороной некоторые важнейшие экономические процессы, определяющие экономический рост. В частности, ни одна из моделей роста не имитирует кругообороты капитала (превращения денежного капитала в производительный и наоборот), но именно в этих процессах и благодаря им создается множество товарных продуктов и, соответственно, — ВВП. То же самое можно сказать о воспроизводстве и самовоспроизводстве основного капитала: модели роста не приспособлены к имитации этих процессов, например процесса простого воспроизводства основного капитала. Маркс был первым экономистом, который пытался объяснить переход от простого к расширенному воспроизводству. Однако он не построил модели, описывающей переходный процесс от простого к расширенному воспроизводству. У него нет схем, связывающих эти два режима функционирования.
Докладчик показал, что в условиях экономического роста возникает точно такая же проблема, которая характерна и при режиме простого воспроизводства. А именно: стопроцентное «проедание» дополнительных денег в качестве текущего дохода неизбежно приведет к тому, что в период самовоспроизводства основным экономическим субъектам подсистемы ^ (I — подразделение общественного производства создает средства труда, II — предметы непроизводственного потребления, подсистемы {11, 12, ..., у и {П1, П2, ..., ПМ}, соответственно, где каждая подсистема отличается от другой возрастом основного капитала и, следовательно, состоянием кругооборота своего капитала как актива), придется резко сократить свои потребительские расходы. Во избежание эксцессов подобного рода собственники капиталов должны вести себя так, как это предписывает условие сбережения. Но это значит, что экономический рост рассматриваемой подсистемы не есть что-то принципиально
отличное от простого воспроизводства. Это есть процесс перехода с одного уровня простого воспроизводства на другой, более высокий уровень. Инновационная активность подсистемы ^в ^м и 1+1-м годах способна породить в 1+1-м году экономический рост. Этот рост в рамках самой подсистемы ^ можно рассматривать как реальный рост ВВП. Однако в рамках II подразделения рост может оказаться фиктивным, вызванным инфляцией. Отделить фиктивный рост от реального — задача статистики. Однако она не способна разглядеть те глубинные экономические механизмы, которые «делают» этот рост. Проведенный анализ показывает, что этот реальный рост, происходящий в подсистеме ^ зависит прежде всего от оценки производителями собственных инноваций и от реакции на эту оценку потребителей средств труда. Это важнейший двигатель роста, но не единственный. Экономический рост зависит также от поведения денежных операторов: готовы ли они создать новые кредитные деньги в размере, соответствующем согласованной между производителями и потребителями оценке эффективности новых средств труда, или нет. На языке ортодоксальной теории роста это значит, что рост общественного продукта в условиях инновационного сценария есть производственная функция от денежной оценки инноваций и кредитной эмиссии. Поскольку в качестве ВВП I подразделения выступают средства труда, т.е. будущий основной капитал, то и рост последнего является производственной функцией от денежной оценки инноваций и кредитной эмиссии. Такой вывод понятен практикующим предпринимателям. (Подробнее см.: В.И. Маевский. Особенности перехода от простого воспроизводства к экономическому росту // Эволюционная экономика и финансы: инновации, конкуренция, экономический рост/ Под ред. В.И. Маевского, С.Г. Кирдиной — М.: ИЭ РАН, 2010).
Д.с.н., зав. сект. ИЭ РАН С.Г. Кирдина свое выступление посвятила проблеме объяснительных и прогностических возможностей институциональной теории. Первоначально был поставлен вопрос, можно ли говорить об институциональной теории как таковой или речь идет о реализации институционального подхода в рамках основных научных школ в экономической теории — неоклассической, австрийской и марксистской, которые характеризуются собственными подходами к анализу институтов, в этой связи говорить о единой институциональной теории вряд ли целесообразно. По мнению докладчика, институты являются объектом анализа для целого ряда институциональных теорий, классифицируемых по основным школам экономической мысли, отмеченным выше. Институты выступают в дополнение к анализу экономических категорий и процессов в чистом виде и в этом аспекте являются объектом анализа. Анализ институтов позволяет выявлять внеэкономические факторы, важные для понимания хозяйственной деятельности. Институты, с одной стороны, создаются людьми, являются артефактами, продуктами человеческой деятельности; с другой стороны, отражают общественное устройство, являющееся средой для действующих субъектов. С позиций сильных и слабых сторон современной институциональной теории, к последней относят недостаточную формализацию, слабость эконометрических доказательств; сильную сторону связывают с возможностью объяснения, обоснования вероятных траекторий развития.
Докладчик остановилась на объяснительных возможностях институциональной теории Д. Норта, которую относят к неоклассическому направлению. Институты, по Норту, являются целостной конструкцией, включающей в себя формальные (конституции, общее право, инструкции) и неформальные (соглашения, нормы и кодексы поведения) ограничения на человеческие действия, как и принуждения к их исполнению. Вместе с тем, бытующее разделение институтов на «формальные» и «неформальные» представляется поверхностным. В «формальных институтах» слово институты лишнее, а неформальные — это привычки, традиции.
Конечно, в докладе значительное место было отведено теории институциональных матриц (ТИМ), или Х — и Y-теории, развивающие марксистские подходы. В ТИМ общество рассматривается не как совокупность индивидов, а как система общественных отношений, т. е. институтов, формирующих целостный социум. Материальная среда играет первоочередное значение для характера складывающихся и закрепляющихся общественных отношений. Ядро социальной структуры сохраняет свою сущность, в то время как формы проявления этой сущности постоянно развиваются во взаимосвязи с цивилизационным контекстом. Отсюда базовые институты — это исторически устойчивые социальные отношения. В процессе развития социальных систем вновь формирующиеся институциональные структуры не сменяют предшествующие, они «наслаиваются» поверх институциональных матриц.
В докладе были детально рассмотрены экономические, политические и идеологические институты, базовая система которых образует «Х-У» институциональные матрицы. Х-матрица образована институтами редистрибутивной (централизованной) экономики, унитарного централизованного политического устройства и коммунитарной (коллективистской) идеологии. В свою очередь, У-матрица образована институтами рыночной, горизонтально направленной экономики, федеративного политического устройства и субсидиарной (индивидуалистической) идеологии. Для Х-матрицы характерны коллективизм, эгалитаризм, генерализация, холистичность и порядок (коммунитарная идеология). Для У-матрицы — индивидуализм, стратификация, специализация, атомизм и свобода (субсидиарная идеология). В обществе устойчиво доминирует один тип матрицы (Х или У), другая является комплементарной. Тип доминирующей институциональной матрицы не меняется на протяжении исторического развития государства.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 4
ТЕRRА ECONOMCUS ^ 2010 Том 8 № 4
Матрицы имеют важное практическое значение в историческом развитии стран и регионов. Еще Норт показал расхождение траекторий экономического развития Англии и Испании в начале XVI в. в связи с различием институциональных структур. Децентрализация в Англии привела к ее экономическому могуществу, а централизация в Испании к ее превращению во «второразрядную» державу Европы. Основная задача выстраивания социальной жизни, содержание политики — поиски институционального баланса той и другой матрицы. Недостаток, например, в СССР комплементарных институтов У-матрицы, т. е. рынка, федеративности, диссидентских индивидуалистических ценностей привел к застою. А агрессивное внедрение этих же институтов на рубеже ХШ-ХХ вв. — к революциям. В современной России доминирует Х-матрица при возрастающей роли общественных институтов, характерных для У-матрицы. В докладе показаны конкретные примеры того, как были реализованы прогнозы развития экономических и политических институтов в постперестроечной России, основанные на теории институциональных матриц. В заключение рассмотрены глобальные перспективы институциональной теории, связанные с двумя группами факторов: во-первых, с усилением роли межнациональных институтов, необходимых в неустойчивом глобальном мире; во-вторых, с ростом влияния развивающихся стран и очевидными ограничениями теорий экономического мэйнстрима для их анализа.
Д.э.н., проф., в.н.с. ИЭ РАН О.С. Сухарев в лекции, посвященной актуальным проблемам современной институциональной экономики показал, что структурно-институциональные факторы развития и неэффективность экономической системы в известных доктринах (неоклассика, кейнсианство) не находят своего должного отражения. Если выделить три типа депрессии экономики: общеконъюнктурную (спрос-предложение), трансформационную (институциональные, организационные изменения), смешанную, то названные теории предлагают объяснение исключительно для первого типа депрессии, но абсолютно ничего не говорят о втором и тем более третьем типе кризиса. При этом экономическая депрессия может быть вызвана особым типом кризиса — финансовым, который возникает в соответствии с логикой «пузыря», правила Понци, и не детерминирована совокупным спросом и предложением. Спрос может оставаться высоким, но в результате эффекта исчезновения финансов в силу коллапса финансового рынка (пирамидальная структура), он оказывается неудовлетворенным.
Высокая скорость институциональных изменений и возникновение смешанной депрессии, т. е. трансформационной, общеконъюнктурной и спровоцированной схлопыванием финансового рынка, требует нетривиальных подходов при разработке макроэкономической политики, учитывающих механизмы и эффекты введения новых институтов и реакции агентов, в том числе на институциональные модификации. Когда лучше вводить новые институты, в период депрессии или экономического роста и т.д.? Институты определяют модель хозяйственного поведения — новатор, консерватор, имитатор, но степень влияния их остается не в полной мере определенной (взаимодействие разнородных групп агентов — структурный анализ). Важную роль в анализе и объяснении реакций агентов на регулирующие воздействия в рамках макроэкономической политики играет экономическая психология. Институты влияют на развитие, но современный экономический анализ не дает ответа на вопрос о временном лаге такого влияния. Эффект последствий институциональных трансформаций — в сумме последовательных эффектов, что сложно прогнозировать. Возможны такие явления, как дисфункция институтов, что провоцирует высокую степень дезорганизации системы и низкий уровень управляемости.
Общественное развитие требует не только повышения степени удовлетворения основных потребностей всех членов общества, но и сокращения разницы между богатыми и бедными при невозрастающей нагрузке и издержках для экологических систем. Иными словами, общественное развитие предполагает разнообразие и доступность социальных функций для различных агентов, т. е. высокую эффективность институтов, институциональных изменений и планомерное наращивание качества человеческого капитала. Какие же институты должны обеспечить подобную динамику? Какими должны быть институты, способные сократить разрыв между богатыми и бедными при сохранении разрыва между ними неизменным, либо при его сокращении? Запад богат, потому что располагает более эффективными институтами и достижениями экономической науки либо в силу историко-культурных предпосылок и поддержания режима структурно-институциональной зависимости, вытекающего из этих исторических условий?
Ортодоксальная экономическая наука добилась весьма приемлемых результатов по трем значимым направлениям экономической науки: теории развития, эффективности, экономической политики (передаточного механизма). Институционализм, в смысле своей эволюционной составляющей, достиг значимых результатов в области теории развития, чего абсолютно нельзя сказать о теории эффективности и теории экономической политики. Современный институциональный экономический анализ (в начальной точке) не может основываться только на учете индивидуальных предпочтений (отталкиваться от индивида), поскольку новые поколения людей появляются уже в определенном институциональном окружении, которое формирует менталитет, индивидуальную культуру этих людей, делает человека зависимым от социальных институтов.
Лекция к.с.н. Автономного национального университета Мексики Грегори Сандстрома была посвящена постнеоклассическому подходу к эволюционной и институциональной экономике. «Совместима» ли постнеоклассическая экономика с постнеоэволюционными социальными науками?
Существуют ли альтернативы эволюционного подхода в экономике? Некоторые авторы считают, что теория эволюции (дарвинизма) искажается в применении ее к социологии. Теория дарвинизма — это конкуренция, конфликт, борьба за жизнь. Социально-экономическая деятельность целесообразна, она характеризуется сотрудничеством, взаимопомощью. В этом отличие естественных наук от общественных. Конечно, естественные и общественные науки «пересекаются» и в какой-то мере «накладываются», но это относится в большей мере к географии, антропологии, этнографии и ряду других наук. Развитие — целенаправленное изменение в человеческих системах, включая экономику, политику, общество, культуру и т.д. Эволюция — тип процесса, нецеленаправленное изменение во времени и пространстве в материи или форме органических нечеловеческих систем. «Эволюция» — не есть синоним «модернизации» или «прогресса». Экономический рост может быть экстенсивным и интенсивным, но это не относится к категориям изменения, движения и развития. Если на ранних этапах в общественных науках и разрабатывались проблемы динамики, развития, то относится ли это к современным «постнео-»-подходам. Понятие «информации» радикально модифицирует экономику. И если ранее эволюционная теория в экономике обогащалась биологическими идеями, то с развитием кибернетики и теории систем ситуация меняется. Экономическая наука должна использовать более современную методологию.
По мнению докладчика, современная экономика должна быть не эволюционной, а экстенци-онной экономикой. Экстенция — расширение, удлинение, протяжение. Все имеет собственную длительность и экстенсивность, писал еще Лейбниц, но не имеет собственного времени и пространства. Теоретиком экстенсионного подхода были М. Маклюэн, др. Гуманитарная методология должна использовать экстенцию личностного выбора. Результаты человеческой деятельности — экстенции человечества. Термин «экстенция» позволяет более точно описать изменения в науке и технологии, чем «эволюция». Экстенция связана с приростом ценностей, с добавленной стоимостью, это ключ к экономическому развитию. Эта проблема особо актуальна для развивающихся экономик. Значительный потенциал современного исследования экономического роста и развития заложен в факторах интенсивности и экстенсивности.
Доклад д.э.н., проф., зав.лаб. ЦЭМИ РАН Б.А. Ерзнкяна был посвящен проблеме индивидуальных преференций в экономической теории в аспекте эволюционного подхода. Индивидуальное потребительское поведение в неоклассической экономической теории объясняется преимущественно или полностью «внутренней» мотивацией индивидов (характерными для поведения отдельно взятых индивидов стимулами), движимых стремлением получить максимальную или, при отсутствии возможности по каким-либо причинам достижения максимума, желательно приближенную к нему полезность от потребления тех или иных выбранных самим индивидом благ. Выбор является существенным экономическим явлением, без которого на практике нельзя обойтись, поэтому он является объектом теоретического анализа. Индивиду приходится делать выбор хотя бы потому, что нацеленный на максимизацию полезности, или личной выгоды, индивид (в роли которого в неоклассике выступает полностью информированный и неограниченно рациональный «экономический человек» — homo economicus) не в состоянии одновременно удовлетворить все свои, в общем случае неограниченные потребности, из-за ограниченности требуемых для этого ресурсов. Таким образом, в неоклассике решения принимает рациональный, «эгоистический» субъект, максимизирующий свою полезность, действующий на основе негласной (institutionsdonetmatter) игры по следующим правилам — свобода предпринимательства, священность частной собственности.
Даже если отойти от традиционной для неоклассического направления «экономической проблемы» ограниченных ресурсов и неограниченных запросов, ситуация все равно не изменится, и необходимость в выборе индивидом того или иного блага для удовлетворения своих насущных потребностей вряд ли исчезнет. Выявляемые при этом в процессе осуществления выбора предпочтения индивида (первая группа факторов, обусловливающих индивидуальный выбор) характеризуют субъективные — какими ему мыслятся или представляются потребности и желания индивида, а ограничения (вторая группа факторов) — объективные, обусловленные не зависящими от него факторами, скажем, наличием определенного бюджета возможности.
Докладчик показал, что можно выделить следующие преференции (предпочтения): рациональные, без учета социальных факторов, и рациональные, с учетом социальных факторов, (ир) рационально-альтруистические (fairtrade) и иррациональные (spiritusanimalis), рациональные(но нечеткие), эмоциональные и др. Социальными факторами выступают: «социум для себя», а также статус, репутация (esteem); в качестве примеров можно назвать publishorperish, publishin A-jour-nalorperish. Таким образом, наблюдается эволюция «индивидуальной полезности» и ее формализации. Происходит расширение категории полезности: к индивидуальной полезности добавляется социальная. Возникают новые понятия: совместная полезность, нечеткая полезность, др.
Д.э.н., проф., зав.лаб. ЦЭМИ РАН Р.М. Качалов в своем докладе на эмпирическом материале показал эволюцию отношений к экономическому риску руководителей отечественных предприятий. Целью лонгитюдного исследования, начатого в 2005 г., было восприятие феномена экономического риска в среде менеджеров высшего звена управления. Реальное положение дел в области управления риском на отечественных предприятиях реконструируется на основе инсайдерских оценок, полученных в ходе ежегодных заочных опросов по стандартной и неизменной анкете, т. е.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 4
ТЕRRА ECONOMCUS ^ 2010 Том 8 № 4
через видение этого положения респондентами, постоянно участвующими в деятельности экономического объекта. При разработке опросной анкеты в качестве методической основы была принята операциональная теория хозяйственного риска, а вопросы анкеты формулировались таким образом, чтобы для ответа на них респонденту было достаточно его собственных знаний и мнения, без привлечения дополнительной бухгалтерской или иной статистической информации. В окончательном виде анкета включала 24 вопроса, распределенных по четырем разделам: «Оценка респондентами текущего уровня риска», «Оценка уровня организационно-методического обеспечения работ по анализу риска на предприятии-респонденте», «Оценка перспективности работ по управлению риском для предприятия-респондента» и «Общие сведения о предприятии и респонденте». Опросная анкета рассылалась ежегодно (кроме 2009 г.) в первом полугодии руководителям около 900 отечественных промышленных предприятий, входящих в базу данных Российского экономического барометра (РЭБ). Отраслевое и региональное распределение предприятий базы данных РЭБ, а также их распределение по формам собственности приблизительно соответствует общероссийским показателям генеральной совокупности средних по размерам промышленных предприятий. Заполненные анкеты приходили в среднем от 15% опрошенных. Эти ответы и составили анализируемую выборку каждого годичного обследования.
Весь период наблюдения подавляющая часть респондентов (более 80% ежегодно) признавала деятельность своих предприятий в какой-то мере рискованной. При этом суммарная оценка респондентами уровня рискованности хозяйственной деятельности своих предприятий, возросшая за первые четыре года на 5,5%, в 2010 г. вернулась практически к первоначальному уровню. По-видимому, кризисный период приучил менеджеров к более взвешенным и осторожным оценкам. Обращает на себя внимание устойчивое мнение респондентов о том, что помехи нормальному течению своей хозяйственной деятельности коренятся во внешних обстоятельствах. Среди внешних факторов риска респонденты чаще других называли: факторы риска появления у конкурентов технологических и продуктовых инноваций, ухудшения социально-экономической ситуации в регионе хозяйствования, а также изменение нормативной институциональной среды хозяйствования. По мнению наших респондентов факторы риска, обусловленные нормотворческой деятельностью властей всех уровней, стали за эти годы более предсказуемыми. Особый интерес для анализа представляла группа предприятий, где функция управления риском уже реализована. Спектр популярных способов противодействия негативному воздействию факторов риска в этой группе за весь период наблюдений практически не изменился, почти не меняется также и соотношение между четырьмя видами методов управления хозяйственным риском (уклонения, локализации, диссипации и компенсации). В этой сфере удалось выявить возрастание в первый послекризисный год применения метода локализации риска, как наименее затратного из всех. На вопрос, была ли полезной функция управления риском, большая часть представителей тех предприятий, на которых функция управления риском реализована, ответила положительно. Важно отметить, что предприятия, реализовавшие функцию управления риском, преобладают в группах с устойчивым, удовлетворительным или хорошим экономическим положением: доля таких предприятий в этих группах (кроме 2006 г.) существенно выше средних по выборке значений. В группе реализовавших функцию управления риском преобладают предприятия с высоким годовым оборотом. Многолетние заочные обследования одного и того же представительного массива отечественных предприятий показали, что работники высшего звена аппарата управления адекватно воспринимают понятийный аппарат и основные операциональные характеристики феномена хозяйственного риска. Большая часть респондентов осознает рискованность своей хозяйственной деятельности. Однако мнение о том, что управлению риском в деятельности предприятия следует уделять внимание, распространено явно недостаточно. Большая часть представителей тех предприятий, на которых функция управления риском реализована, отметили, что эта функция приносит реальную пользу. Что касается применяемых методов противодействия негативному воздействию факторов риска, то доминирующими, наряду с методами компенсации, были методы, основанные на различных способах уклонения от риска.
Д.э.н., проф. ЮФУ В.Н. Овчинников доклад посвятил проблематике использования эвристического потенциала эволюционной экономики в исследовании процессов технологической и институциональной модернизации национального хозяйства на макро- и микроуровне. Автор показал инструментарные возможности эволюционно-генетического подхода, дополненные эвристическим потенциалом диалектических законов в раскрытии сущностных характеристик развития форм стоимости. Была дана субъектно-объектная определенность инновационного процесса как движущего начала технологической модернизации российской экономики. Внимание акцентировалось на диалектике взаимодействия функциональных ролей инноваторов и консерваторов в процессе обеспечения поступательного движения инновационного процесса. Выделена типология эволюционноинновационных процессов с позиции социологического подхода, что позволило дифференцировать процессы модернизационного и мутационного характера. Последнее характеризуется генетически модифицированным состоянием с закреплением изменений в социальном генотипе системы в воспроизводственно-наследственном механизме ее функционирования и развития. В отличие от них модернизация связана с изменением воспроизводственных характеристик системы, обусловленных воздействием факторов внешней среды и существующих, пока длится такое воздействие. Такая типо-
логия инновационно-эволюционных процессов позволила докладчику идентифицировать характер процесса современной технологической модернизации экономики России как ее неоиндустриализацию, а не как постиндустриальное развитие. Существенное внимание было уделено выявлению возможностей эволюционно-генетического анализа взаимодействия объекта и среды в экономической системе микроуровня (на локальном рынке инноваций). Прослежено изменение в соотношении векторов взаимодействия венчурной фирмы и конкурентной среды рынка инноваций на этапах вхождения фирмы на рынок (внутреннее пространство фирмы сжато), адаптации к давлению конкурентной среды (внутреннее и внешнее давление уравновешиваются) и активного расширения ниши фирмы на рынке (давление внутри фирмы превышает внешнее воздействие, деформируя (прогибая) рыночную среду). В заключение докладчиком рассмотрены проблемы влияния инерции тренда развития экономической системы в предшествующий период на процесс модернизации ее институциональной структуры. Реализован сценарно-вариативный подход и дан сравнительный анализ возможных альтернативных путей институционального обустройства Российской экономики.
В лекции д.э.н., проф. ЮФУ В.В. Вольчика посвященной эволюционному подходу к анализу институциональных изменений, тема предполагала рассмотрение трех групп вопросов: 1) основные элементы, которые надо учитывать при анализе институциональных изменений; 2) институциональная организация экономики; 3) процесс эволюции институтов. Эффект масштаба, комплементар-ность и сетевые экстерналии институциональной матрицы делают, по Д. Норту, институциональные изменения постепенными, длительными и зависимыми от предшествующей траектории развития. В рамках институциональной экономики проблема коллективных действий впервые и наиболее глубоко была исследована Дж. Коммонсом. Коммонс определял институты через коллективное действие (институт — коллективное действие по контролю, освобождению и расширению индивидуального действия). Коллективное действие создает права и обязанности в отношении собственности и свобод, без которых в обществе царила бы анархия. Институциональная экономика дает коллективному действию собственное место в разрешении конфликтов и сохранении порядка в мире ограниченных ресурсов, частной собственности и противоречий.
Экономика является неэргодичной системой с неустранимой неопределенностью. Мир, в котором мы живем, является неэргодичным — это мир постоянно возникающих новых изменений. При планировании институциональных реформ важно адекватно представлять проблему, которая подлежит институциональному регулированию. Здесь необходимо принимать во внимания человеческую интенциональность и проблему «социального иллюзионизма». Институциональная экономическая теория концентрирует свое внимание на правилах и ограничениях, в рамках которых осуществляют взаимодействия основные экономические агенты. Выявление регулярностей во взаимодействиях экономических агентов позволяет давать релевантные объяснения экономическому поведению, а также в некоторых случаях прогнозировать тенденции эволюции экономических институтов, организаций и систем. Таким образом, мы можем говорить об институциональной организации экономики как совокупности, состоящей из институционального порядка (institutional order), институциональной среды (institutional environment) и институциональной структуры (institutional arrangement).
Объяснение как социального, так и технологического отбора с позиций эволюционной парадигмы может способствовать включению в анализ феномена экзаптации. Понятие экзаптации предложено антропологами С.Дж. Гоулдом и Е.С. Врба в качестве дополнения к понятию адаптация. Под экзаптацией обычно понимается использование уже существующей структуры для новых функций. Классический пример успешной экзаптации — это способность человека к письму, очевидно, что строение ладони и пальцев развивались совершенно не в соответствии с необходимостью держать карандаш или ручку, эта способность — своего рода побочный эффект решения совершенно другой задачи. Экзаптация не является прямым следствием естественного отбора, а представляет собой нейтральную поведенческую вариацию, которая со временем могла оказаться полезной и способной повысить приспособленность практикующих ее индивидов.
В заключение докладчик показал, что неравновесия на различных уровнях институциональной организации хозяйственного порядка могут также рассматриваться через призму некомплементар-ности как горизонтальной (в рамках одного уровня иерархии), так и вертикальной (между различными уровнями иерархии). Важно понимать саму ограниченность рационального изменения институтов, возможность экзаптации институтов и, следовательно, выполнения ими не предусмотренных при внедрении функций, а также учитывать историческую обусловленность эволюции институциональной организации хозяйственного порядка.
Участники дискуссии по основным докладам Школы эволюционной и институциональной экономики, молодые исследователи отмечали, что политика и стратегия развития любой страны должна учитывать содержание, истоки и смыслы ее истории, институциональные коды сущности социальноэкономической культуры, а также системные законы глобальной эволюции. Рожденный в эволюции разум не противостоит эволюционным законам, отсюда законы развития природы и общества заданы общей траекторией эволюции, а изучение этих законов опирается на единство окружающего мира.
По теме и итогам работы Школы готовятся к печати сборники научных работ докладчиков, региональных исследователей и молодых ученых.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 4
