CC BY
109
достижений, но, главным образом, потому, что за его спиной стояла мощь СССР. Надежды нынешних демократов возложить эту роль на США не оправдываются. У азербайджанской интеллигенции (по обе стороны Аракса), настаивающей на культурной автономии, на международной арене имеется не больше союзников, чем у АР в ее борьбе за возвращение Нагорного Карабаха.
Геополитические реалии таковы, что США вряд ли смирятся с укреплением иранских позиций в глобальном масштабе, и в этом плане периодическое обострение конфликта США-ИРИ неизбежно. Военная интервенция по типу иракской на данном этапе маловероятна. Предпочтительной представляется политика расшатывания клерикального государства изнутри. Но одного азербайджанского фактора для этого будет, как теперь представляется, явно недостаточно. Азербайджанский национализм, как и нация в целом, оказались сильно подорванными, не найдя оптимальных решений в условиях исламизации, с одной стороны, и внешних угроз, связанных с распадом СССР, - с другой.
На этом фоне в последнее время внимание привлекает новый геополитический проект - создание курдского государственного образования в Ираке, оживление курдских автономистов в Турции, усиление курдского элемента в Иране и Азербайджане. На это указывает и поддержка, которой пользуются различные отряды курдского национализма со стороны США, несмотря на то что его ведущая политическая организация - ПКК - официально признана международным сообществом террористической. Но этот вопрос, непосредственно связанный с азербайджанским фактором в ИРИ, требует самостоятельного рассмотрения.
«Вестник аналитики», М., 2007 г., № 3, с. 78-94.
Б. Миркасымов,
историк
ШИИТЫ В ИРАКЕ
И ДРУГИХ ГОСУДАРСТВАХ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА. (Как «шиитский фактор» влияет на политику стран региона и ведущих мировых держав)
Практически ежедневно средства массовой информации России и других стран сообщают из Ирака о непрекращающихся кровавых столкновениях мусульман-шиитов и мусульман-суннитов.
124
Конфликты между ними происходят так часто и продолжаются уже так долго, что даже как-то забылось, с чего они начались и из-за чего воюют представители двух ветвей одной из трех великих ав-раамических мировых религий. Противоречия между суннитами и шиитами существуют не только в Ираке; противостоянию тех и других почти 14 столетий. Почему за столько лет не удалось добиться примирения или хотя бы сближения их позиций? Почему «шиитский» и «суннитский» факторы оказывают такое большое влияние на политику арабских государств, а также многих других соседних (и не только соседних) стран? И каковы перспективы развития событий на Ближнем Востоке с учетом воздействия этих факторов? В данной статье эта острейшая международная проблема рассматривается на примере «шиитского фактора», играющего в настоящее время ключевую роль как для достижения мира в Ираке, так и укрепления безопасности в одном из самых «проблемных» регионов мира.
После смерти Пророка Мухаммеда в 632 г. н.э. среди последователей его учения возникли разногласия по вопросу о том, кто должен стать его преемником. Тех, кто предпочитал, чтобы преемник избирался на основе общественного консенсуса, стали называть суннитами (ахль ас-сунна ва-ль-джама - люди Сунны и согласия общины). Преемником и первым халифом стал ближайший соратник Пророка Абу Бакр. В то же время другая часть сподвижников Мухаммеда выступила за сохранение верховной власти в «семье Пророка» и заявила, что считает присягу Абу Бакру незаконной. Так в начале второй половины VII в. в ходе борьбы за власть в рядах последователей Пророка образовалась религиозно-политическая группировка (аш-шиа) сторонников передачи верховной власти Али - ближайшему родственнику (двоюродному брату и зятю) и духовному преемнику Мухаммеда. Эта группировка стала ядром шиитского движения, разделившего позднее мусульманскую общину на суннитов и шиитов. Если сунниты придерживались мнения, что преемник Пророка наследует только его роль лидера мусульманской общины, то для шиитов верховная власть должна быть в руках человека, чья роль - быть связующим звеном между общиной и богом, чтобы правильно руководить мусульманами. Шииты считают, что только особые, «божественно наделенные» люди способны понимать скрытые значения религиозной веры и руководить общиной. Шииты отказывали султанам и халифам в легитимности и считали, что большая часть проблем
125
мусульман связана с «неправильной передачей власти», т.е. состоит в неправильном выборе первого преемника Пророка Мухаммеда. Шииты верили и верят, что Пророк обладал особыми нравственными качествами и что Али и его потомки (Алиды), будучи членами семьи Мухаммеда, унаследовали его духовность. Шииты связывали установление, как они считали, справедливого порядка на земле с правлением потомков Али, самыми известными из которых были сыновья последнего: от дочери Пророка Фатимы - Хасан и Хусейн, Мухаммед ибн аль-Ханафия - от женщины из племени ханифа. Алиды и их сторонники вели вооруженную и идеологическую борьбу за верховную власть - имамат, исключительное право на руководство которым принадлежало имамам, потомкам Али.
В наши дни шииты составляют меньшинство, насчитывая около 10-15% всех мусульман. Но в географическом пространстве, протянувшемся от Ливана до Пакистана, примерно половина всего населения - от 150 до 190 млн. человек - придерживается шиизма. Для многих правителей региона опубликование точных статистических данных может вызвать дополнительные политические проблемы, поэтому исследователям приходится полагаться на приблизительные оценки. Считается, что на долю шиитов приходится 90% иранцев, 65% иракцев, по различным оценкам, от 35 до 45% ливанцев, а также значительная часть тех, кто проживает в странах Персидского залива. В Иране насчитывается около 60 млн. последователей шиизма, в Пакистане - 30 млн. Столько же шиитов может быть в Индии. Государством с преимущественно шиитским населением (75%) является Бахрейн, а в Кувейте и Саудовской Аравии они составляют весьма значительное меньшинство. Если говорить об арабских странах, то независимо от того, где проживали шииты и какую долю населения они составляли, у власти там всегда находились сунниты, а шииты, с экономической и политической точек зрения, были в подчиненном положении.
Шиизм существует в различных национальных культурах. Как и ислам в целом, он зародился среди арабов, но довольно скоро нашел сторонников в Иране, а в Х-Х1 вв. шиизм получил распространение также и в Северной Африке и на юге Сирии. Позже шиитские династии укрепились в Индии. В настоящее время многочисленные группы приверженцев шиизма живут в арабских странах, а также среди персоговорящих иранцев, азербайджанцев на северо-востоке Ирана и в Азербайджане, на западном берегу Кас-
126
пия. Несколько шиитских общин обосновались в Южной Азии на территории Бангладеш, Индии, Пакистана, а также в Афганистане.
По своим политическим взглядам и убеждениям шииты не являются каким-то монолитным образованием. У них нет единого центра или одного лидера. Разнообразие шиитской среды усиливается еще и конкуренцией между шиитскими богословами. Различия в концепциях шиитской теологии и политики привели к тому, что сегодня существует несколько различных шиитских центров, и маловероятно, чтобы, например, Иран стал когда-нибудь тем, чем служит Ватикан для католиков. ИРИ, скорее всего, останется для шиитов «старшим братом», но не их повелителем. По мере распространения и развития шиизма в нем возникали расколы, связанные с признанием прав на имамат за тем или иным потомком Али. В настоящее время самая распространенная ветвь шиитского ислама - имамиты, которые проповедовали принадлежность верховной власти исключительно роду Али и принцип передачи власти от отца к сыну. Впоследствии их часто называли шиитами-турабитами, затем - джафаритами и рафидитами.
На почве споров о числе имамов, т.е. о том, кого признавать законными лидерами мусульман, а кого нет - шиитская община распалась в У11-1Х вв. на несколько ветвей. Приверженцы одной из самых многочисленных сект - имамиты - признают 12 имамов (Али и его потомков), последнего из которых (Мухаммеда аль-Махди, бесследно исчезнувшего в пятилетнем возрасте) называют «скрытым имамом», призванным вернуться на Землю и установить «царство справедливости». До своего возвращения он направляет всю жизнь мусульман-шиитов при посредничестве высшего духовенства, авторитет которого обеспечивается мистической связью со «скрытым имамом».
Официальная религия Ирана - ислам джафаритского толка, признающий существование 12 имамов. Сейчас имамитская религиозная школа служит основой государственного вероисповедания в Иране. Шиитская доктрина имамата, выросшая из представления о непрекращающемся божественном руководстве общиной, стала одним из основополагающих догматов шиитского ислама. Согласно этой доктрине, имамат есть божественное установление, и в силу этого он не зависит от желания людей, т.е. не может быть выборным. Современные идеологи шиитского ислама в Иране провозгласили идеалом правления практику Пророка Мухаммеда, его заместителей и шиитских имамов, не разделявших ислам на рели-
127
гию и политику и противопоставивших светскому правлению шаха «исламское правление» (велайате факих), исполняющее божественное повеление. «Велайате факих» означает предоставление верховной власти факиху (мусульманскому правоведу), наиболее компетентному в вопросах мусульманского права и исламского правления, обладающему безупречной репутацией и снискавшему особое уважение у верующих. «Исламское правление» - это обновленная доктрина имамата, стремление возродить единство духовного и светского в исламе.
Аятолла Хомейни был одним из наиболее последовательных сторонников исламского единства. Он призывал мусульман не акцентировать внимание на разногласиях и помнить о главных, общих для всех, фундаментальных ценностях и предписаниях, служащих основанием для консолидации исламской уммы (общины). Однако пытаясь представить иранскую революцию 1979 г. как исламскую, а не шиитскую, Хомейни наталкивался на определенные трудности. Общепризнанный шиитский лидер так и не смог трансформировать свой имидж, чтобы стать приемлемым также и для всех суннитов. Вне шиитского контекста Хомейни, делая акцент на исламском возрождении, говорил об иранской революции как исламской. Однако не все были согласны с концепцией «исламского правления», предложенной Хомейни. Так, аятолла Абол-Касем аль-Кхои критиковал велайате факих как инновацию, не имеющую подкрепления в шиитской теологии и законах. Абол-Касем был по происхождению иранским азербайджанцем. По своей популярности среди шиитов он превосходил аятоллу Хомейни, был консервативен и выступал за отделение политики от религии. Его ученик, один из руководителей шиитской общины Ирака аятолла Али аль-Систани, также относится к тем умеренным шиитским богословам, которые разделяют религию и политику. Другим оппонентом Хо-мейни был аятолла Мухаммад Казем Шариатмадари, который участвовал в иранской революции, но позже выступал с критикой Хо-мейни. Сформированная им Исламская народная республиканская партия была впоследствии распущена, а сам Шариатмадари оставался под домашним арестом вплоть до своей смерти в 1986 г. Отдельные шиитские улемы, например Талекани, Шариати, были знакомы с марксизмом и отдельные марксистские идеи облекали в шиитскую форму, чтобы сделать их доступнее шиитским массам. Нынешний верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи был близок к Шариати и разделял многие его взгляды. Хомейни также ис-
128
пользовал идеи Шариати для борьбы против монархии и утверждения религиозной власти.
Современная трактовка национализма в ИРИ подчеркивает приоритет религии ислама над расой, национальностью и географическими границами. В Иране победа исламской революции означала крен шиитского политического ислама к фундаментализму. Так же, как и во времена Пророка Мухаммеда, и в 1928 г. в трактовке «Братьев-мусульман» ислам в ИРИ выступил как политическая доктрина, обозначавшая путь к общественному переустройству. Позиционирование Ирана как бастиона мировой исламской революции скептически воспринималось во властных структурах многих суннитских стран, хотя нередко приветствовалось рядовыми мусульманами и исламскими активистами, пытавшимися воспроизвести иранский опыт в своих странах. Этнические и конфессиональные различия вынуждали Хомейни обращаться к светским проблемам, объединяющим всех мусульман, а не к религиозным вопросам, которые чаще всего становились яблоком раздора. В результате этого Хомейни занимал иногда более антиизраильские позиции, чем сами арабы, а его антиамериканизм служил единению мусульман в борьбе с внешними силами. Вскоре после победы иранской революции заметно возросла политическая активность шиитов в Афганистане, Пакистане, Саудовской Аравии, Кувейте, Бахрейне, Ираке и Ливане. Шииты стали отказываться от поддержки арабского национализма и левых идеологий в пользу шиитских политических движений и групп, ориентированных на продвижение, в первую очередь, шиитских интересов. В числе этих групп были: «Амаль» Мусы аль-Садра в Ливане, «Дава» (Партия исламского призыва) в Ираке, «Хизб-е Вахдат» (Партия единства) в Афганистане, «Техрик-е Джафария» (Шиитское движение) в Пакистане, «Аль-Вифак» (Согласие) в Бахрейне, «Хезбалла» и «Аль-Ха-рака аль-Ислахия аль-Исламия» (Движение исламской реформы) в Саудовской Аравии.
В конце 70-х - начале 80-х годов в отдельных странах на Ближнем Востоке прошли шиитские демонстрации, а также произошли столкновения с правящими режимами, заговоры и террористические акции. Так, поскольку около 70% коренного населения Бахрейна составляют шииты, в то время как страной управляет суннитское меньшинство, в этой стране время от времени создается определенная напряженность в обществе. В 1981 г. 73 члена Исламского фронта за освобождение Бахрейна во главе с иранским
129
религиозным деятелем Хади аль-Мударриси были обвинены в попытке государственного переворота. В Саудовской Аравии шииты составляют от 10 до 15% населения и считаются «пятой колонной» ИРИ в королевстве. Их обвиняли во взрыве нефтепроводов в 1988 г., а также в подрыве комплекса жилых зданий американских военнослужащих в 1987 г. в Аль-Хобаре. Они неоднократно организовывали массовые протесты, требуя больших прав для шиитов в королевстве.
В Ираке, где большинство населения составляют шииты, обеспокоенный революционным духом их лидеров Саддам Хусейн безжалостно расправился с руководством партии «Дава»; их обвинили в попытке убийства министра иностранных дел Ирака Тари-ка Азиза и министра культуры и информации Латифа Джасима. Правда, после этого иракское руководство стало уделять гораздо больше внимания осуществлению социальных программ в бедных шиитских кварталах.
Использование в разных странах шиитских лозунгов в политических целях создает благоприятные условия для более активного взаимодействия шиитских общин, добивающихся усиления влияния на политическую и экономическую жизнь своих государств. Иранский город Кум известен своими медресе, которые ассоциированы с различными религиозными традициями. Некоторые из них были основаны иракскими богословами, нашедшими здесь убежище от репрессий, которыми они подвергались в собственной стране. Дети иранцев, которых С. Хусейн изгнал из Ирака в 70-х годах в связи с его кампанией «арабизации» страны, добровольцами воевали на стороне Ирана во время ирано-иракской войны. Сейчас некоторые из них возвращаются домой, чтобы закрепить успехи шиитов в Ираке и обеспечить формирование дружественного Тегерану режима в Багдаде. В Куме около 300 медресе, в которых обучаются около 50 тыс. студентов из 70 стран, причем не все из них - шииты. Кроме теологических дисциплин, там преподают общественные науки, в том числе и некоторые западные экономические и социальные теории. Современные учебные программы предусматривают изучение всякого рода реформистских теорий, организацию и проведение предвыборных кампаний, а также проблем, которые встают перед учеными-богословами, когда они приходят к власти и начинают управлять государством и его экономикой. В Куме обучаются не только мужчины, но и женщины-шиитки из Ирана, Пакистана и ряда арабских стран. Аятолла Сис-
130
тани избрал Кум в качестве места расположения своего интернет-сайта sistani.org.
В преимущественно шиитском Ираке со времен Аббасидов до оккупации страны Соединенными Штатами и их союзниками в 2003 г. государственная власть находилась в руках суннитов. При этом вражда между арабами-суннитами, с одной стороны, и шиитами и курдами - с другой, продолжала оставаться одним из факторов, предопределявших развитие внутриполитической обстановки в стране. До революции 1958 г. из 80 высших офицеров только трое были шиитами, хотя среди рядовых доля шиитов достигала 90%. В партии Баас около 85% руководящих постов занимали сунниты. Особенно острый характер этот конфликт приобрел после победы исламской революции в Иране, когда Тегеран стал оказывать поддержку иракским шиитам, что, как считают некоторые наблюдатели, было одной из причин нападения Ирака на ИРИ в сентябре 1980 г.
В марте 1991 г. после поражения Ирака в войне, вызванной попыткой С. Хусейна захватить Кувейт, шииты подняли восстание и захватили обширную территорию от Басры до Хиллы - города, расположенного в 100 км к югу от Багдада. Восстание было спровоцировано обращением президента США Дж. Буша-ст. к иракскому народу с призывом свергнуть режим президента С. Хусейна. Из-за угрозы образования в Южном Ираке «исламской республики» иранского образца в Вашингтоне решили не вмешиваться в происходящее, позволив С. Хусейну подавить мятеж шиитов. Скрытая безработица в сельской местности и высокая рождаемость заставляли миллионы шиитов покидать деревни и искать «лучшей доли» в таких городах, как Багдад и Басра. Они обосновывались, как правило, в бедных городских шиитских кварталах. Некоторую социальную поддержку жителям трущоб оказывали отдельные религиозные деятели. Поэтому после падения режима С. Хусейна шиитскими лидерами оказались не светские политические фигуры -Ахмад Чалаби или Айяд Алави, а религиозные лидеры и представители Высшего совета исламской революции в Ираке (ВСИРИ).
Кстати, самые влиятельные шиитские аятоллы в Ираке -Абол Касем аль-Кхои и Али аль-Систани имеют иранское происхождение. Арабские артикли «аль» были добавлены в их имена после переезда в Наджаф. Аль-Систани говорит на арабском языке с заметным персидским акцентом, и поэтому тексты его выступле-
131
ний в мечетях оглашают обычно его представители, лучше владеющие этим языком.
Качественно новый виток шиитско-суннитской конфронтации начался после того, как Ирак заняли американские войска. Сформированная в стране политическая система, основанная на механическом перенесении на иракскую почву принципов западной демократии, позволила шиитам, составляющим более 60% населения, занять господствующие позиции на политической арене. Вскоре после свержения Хусейна премьер-министром во временной иракской администрации стал Ибрагим аль-Джафаари, до этого возглавлявший Партию исламского призыва. Нынешний премьер иракского правительства Нури аль-Малики был его заместителем по «партийной линии». Некоторые из ее членов, включая аль-Джафаари, ранее жили в Иране и Европе. Цель аль-Систани - формирование шиитской идентичности, которая объединила бы миллионы иракских, иранских, ливанских и пакистанских шиитов. По его мнению, военное сопротивление и террористические акции боевиков только отвлекают шиитов от решения этой стратегической задачи. Конфессиональные войны внутри одной религии, говорит Систани, представляют собой западню, попадания в которую шииты должны любой ценой избежать. Что же касается власти, подчеркивает аятолла, то шииты придут к ней через демократические выборы. На выборах в парламент, состоявшихся 30 января 2005 г., иракские шииты выступили под «зонтичной» организацией «Объединенный иракский альянс» (ОИА), известной также под именем «Шиитский дом», и получили 48% голосов избирателей и 140 из 275 парламентских мест. Коалиция включала семь шиитских религиозных партий, главные из которых - Высший исламский совет (ВИС, бывший ВСИРИ), «Дава», движение «Аль-Садр» Мукта-ды аль-Садра и «Аль-Фадиля».
По мнению Систани, первоочередной задачей шиитов является получение рычагов власти через выборы, а потом можно спорить и о дележе этой власти. Он даже издал специальную фетву, обязывающую женщин пойти на голосование, даже если их мужья запрещают делать это. ВИС и «Дава» получили наибольшее число голосов в январе 2005 г. На декабрьских выборах 2005 г. «Объединенный иракский альянс» вновь подтвердил свое превосходство, получив 41% мест в парламенте. На этот раз самыми популярными среди шиитов оказались выступившие совместно ВИС и «Организация Бадр» (36 мест) и последователи М. аль-Садра, получившие
132
29 мест из 130 ОИА и из общего числа 275 депутатов парламента. В сентябре 2007 г. М. аль-Садр вывел своих сторонников из правящего шиитского ОИА. Дальнейшую политическую стратегию садровцы намерены разрабатывать совместно с шиитской партией «Аль-Фадиля» (15 мест), покинувшей ОИА еще в марте того же года. Раскол может затормозить принятие парламентом ключевых законов о распределении доходов от добычи нефти.
В шиитской политике в новом Ираке превалируют три подхода. Первый заключается в использовании мирных демократических средств для прихода к власти. Их придерживаются аятолла А. аль-Систани, а также некоторые другие аятоллы Наджафа: Му-хаммад Ишак аль-Файяд, Башир аль-Наджафи аль-Пакистани, Саид аль-Хаким. Данной стратегией руководствуются такие крупнейшие шиитские политические организации, как ВИС и «Дава», выступающие с исламистских позиций, но в политике придерживающиеся умеренного курса. Их духовным лидером считается аятолла А. аль-Систани, а блок шиитских партий в парламенте возглавляет А.А. аль-Хаким. Умеренные исходят из того, что американцам следует дать возможность подавить вооруженное сопротивление, сформировать с их помощью силы безопасности и армию, способные эффективно контролировать обстановку в стране, а затем -после вывода войск коалиции - политическим путем, опираясь на численное превосходство шиитов, добиться превращения Ирака в «исламскую республику». Такая линия пользуется поддержкой старшего поколения клерикалов, призывающих шиитов набраться терпения и шаг за шагом добиваться упрочения своих позиций.
Другая тенденция представлена М. аль-Садром и его сторонниками в бедных районах Багдада, Басры, Киркука и туркомански-ми шиитами на севере страны. Аль-Садр унаследовал организацию социальной поддержки бедных слоев, созданную при его отце, известном шиитском богослове, казненном С. Хусейном. Популярность М. Садра объясняется, в том числе, и тем, что он сочетает ислам с национализмом и готовностью бросить вызов американцам. Так, в 2004 г. его «Армия Махди» открыто выступила против оккупационных войск. Однако в последнее время боевики аль-Садра больше занимаются дележом сфер влияния с другими незаконными формированиями шиитов и суннитов.
Насчитывавшая в первый период после оккупации 10 тыс. боевиков (а ныне располагающая 60 тыс. сторонников) и возглавляемая М. Садром «Армия Махди» несет основную ответствен-
133
ность за разгром 90 суннитских храмов в ходе так называемой «войны мечетей». «Махдисты» требуют вывода из страны до конца 2007 г. всех войск коалиции, совершают нападения на американцев и иракские силы безопасности, устраивают террористические акты против суннитов. В стратегическом отношении цель «махдистов» совпадает с целью умеренных исламистов - превратить Ирак в теократическое государство иранского образца. Но при этом они предпочитают действовать силовыми методами, считая их единственно эффективными. В социальном плане «Армия Махди» опирается на обездоленную шиитскую молодежь. Среди боевиков данной группировки насчитывается несколько фракций, некоторые из них выступают за более активное сопротивление американской оккупации. После усиления антишиитских нападений в Ираке в 2005 г. надежды на взаимопонимание между различными религиозными течениями заметно ослабли. Сторонники М. аль-Садра превратились в шиитских боевиков «Армии Махди», вовлеченных в акции террора против суннитов. Тем не менее в мае 2007 г. поступали сообщения о переговорах сторонников аль-Садра с отдельными суннитскими группировками и шейхами племен, в результате которых была подписана Хартия о создании независимого и единого Ирака «без иностранного вмешательства». Муктада аль-Садр считает, что как только США покинут Ирак, он сможет прийти к власти. Он дал понять, что не будет поддерживать нынешнее правительство аль-Малики до тех пор, пока премьер не представит график вывода иностранных войск из Ирака. С другой стороны, аль-Садр объявил о приостановке боевой активности «Армии Мах-ди», что окажет стабилизирующее влияние на обстановку в шиитских районах Ирака. Промежуточную позицию между первой и второй группой занимают политики ВИС и их военизированные бригады «Бадр». Лидерами ВСИРИ были братья Хаким (Бакер и Абдул Азиз), отец которых был ведущим аятоллой в Наджафе в 60-х годах. В 1980-е годы Хакимы находились в изгнании в Тегеране и Куме, где и был сформирован ВСИРИ при поддержке Корпуса стражей иранской революции. Во время ирано-иракской войны бригады «Бадр» воевали против армии С. Хусейна. После смерти Бакера, погибшего в результате террористического акта, единственным лидером ВСИРИ, переименованного в ВИС, остался Абдул Азиз Хаким.
Особый интерес представляет вопрос об отношении иракских политиков к оккупационным войскам. На слушаниях в американ-
134
ском конгрессе в 2006 г. отмечалось, что иракский президент, премьер-министр и его советник по национальной безопасности выступают за вывод из страны войск коалиции только после того, как местные силы безопасности будут укомплектованы и смогут самостоятельно поддерживать правопорядок. Впервые в мае 2007 г. более половины членов иракского парламента (144 из 275) подписали петицию, требующую от иракского правительства разрешения для продления срока мандата ООН на пребывание иностранных войск в Ираке, который истекал в конце 2007 г. В документе также содержится призыв определить срок вывода и заморозить численность иностранных войск в стране.
Сунниты и отдельные светские шииты характеризуют состав «Объединенного иракского альянса» как иранскую «пятую колонну», поскольку он был не только откровенно шиитским, но и возглавлялся людьми, имевшими тесные отношения с Ираном. Кроме вышеназванных организаций и течений, в Ираке существует небольшая по численности группа политических и общественных деятелей, придерживающихся светских воззрений. В парламенте ее представители входят во фракцию «Иракский список», возглавляемую бывшим временным премьер-министром шиитом Айадом Алави. Он и Ахмад Чалаби относятся к светским иракским политикам с тесными связями с Вашингтоном. Преимущественно шиитами были также и члены Коммунистической партии Ирака. Невысокие показатели, которые получил на январских 2005 г. выборах Айад Алави, пытавшийся найти общий язык с суннитами, говорят о высоком накале межобщинных разногласий в стране. Шииты видят угрозу своим интересам в возрождении баасизма и суннитского экстремизма, а сунниты хотят вновь стать доминирующей силой, считая, что шиитское большинство в их стране - миф, распространяемый США. Бывший министр обороны Ирака суннит Шаалан и иорданский король Абдалла II обвиняют Тегеран во вмешательстве во внутренние дела Багдада.
Вероятно, что без поддержки США Ирак уже не сможет самостоятельно сохраниться как унитарное государство. Но даже если это удастся сделать, в стране не будет той общности иракцев, которая существовала до оккупации. Нависшая угроза фрагментации государства требует пристальнее посмотреть на цели Ирана в соседнем Ираке. Накануне интервенции иранские и американские интересы сблизились. Обе стороны стремились к смещению С. Хусейна и формированию нового иракского общества. В марте
135
2003 г., когда американские войска начали продвижение на север Ирака, лидер иракских шиитов аятолла аль-Систани издал фетву, в которой призывал не оказывать сопротивление иностранным войскам. Бывший заместитель министра обороны США Пол Вулфовиц заявил тогда в Конгрессе, что акция США в Ираке пользуется поддержкой местных религиозных деятелей, а мусульманский мир стал меняться даже до того, как морские пехотинцы дошли до Багдада. Фетва аль-Систани однако была не столько одолжением Вашингтону, сколько первым шагом к установлению нового баланса власти в Ираке. Одним из наиболее важных результатов смещения С. Хусейна стал тот факт, что в одной из важнейших арабских стран впервые к власти пришли шииты, причем проиранские шиитские политические партии приняли самое активное участие в создании новых государственных институтов. Вместе с тем молчаливое согласие обеих сторон по вопросу смены режима в Багдаде не отменило давнее противоборство между Вашингтоном и Тегераном. Администрация США постоянно обвиняет ИРИ в помощи иракскому сопротивлению и поддержке терроризма, а иранские власти видят причину всех бед Ирака в американской оккупации.
По целому ряду причин сегодняшние интересы Тегерана серьезно отличаются от тех, которые были в марте 2003 г. Наиболее важная среди них - усиление иракского сопротивления оккупации, которое стало неожиданностью для американцев, но предсказывалось иранцами. Американские обвинения в адрес Ирана в том, что он поддерживает сопротивление оккупации, основываются, скорее, на досаде, что Тегеран получает политические дивиденды от обострения американских проблем в соседней стране. При этом наибольшие потери американские оккупанты несут в провинциях с преимущественно суннитским населением. Свое желание нанести максимально возможный политический ущерб Вашингтону Тегеран соизмеряет с интересами новых шиитских элит в Ираке. Иранское руководство хотело бы иметь в этой стране сильное правительство, в котором доминировали бы шииты. По этой причине ИРИ выразила осторожное одобрение итогам выборов в Ираке, в результате которых представители шиитов получили в правительстве ряд ключевых постов. Тегеран не занимается «экспортом революции» в Ирак, предвидя сопротивление таким попыткам как со стороны иракских политических и религиозных деятелей, так и соседних с этой страной суннитских стран. Иранские власти не питают особых иллюзий, понимая, что в любом случае их влияние
136
будет весьма ограниченным. ИРИ продолжает поддерживать шиитские партии в соседнем государстве не потому, что надеется установить там марионеточный режим, а потому, что хочет предотвратить приход к власти другого суннитского режима, враждебного ИРИ. Несмотря на то, что США ликвидировали режим С. Хусейна, бывшего врагом ИРИ, американская оккупация Ирака ослабляет геополитическую безопасность Тегерана. Иран может стать следующей после Ирака мишенью Вашингтона в Персидском заливе. Поэтому иранские власти выступают за вывод оккупационных войск из Ирака и даже предлагают помощь Вашингтону для его осуществления. ВИС и особенно «Дава» отошли от концепции утверждения принципа «велайате факих» в Ираке, переключившись на всяческое подчеркивание роли религии в правлении страной.
В случае гражданской войны в Ираке маловероятно, что в этом государстве под шиитским влиянием появится стабильное правительство. Борьба между суннитами и шиитами может вовлечь в конфликт суннитские страны, чего ИРИ всячески стремится избежать. Также неприемлемо для Тегерана и создание в Багдаде прозападного режима, тесно связанного с Вашингтоном и Израилем. Главная цель Ирана в Ираке - не допустить установления враждебного ИРИ режима, и здесь шиитский фактор играет важную роль. Политические успехи шиитов в Ираке должны быть, как полагают в Тегеране, закреплены и защищены. «Шиитское возрождение» направлено на достижение консенсуса на государственном и общинном уровнях. Завершение войны в Ираке в пользу шиитов означает, что различные шиитские общины во всем регионе будут развивать культурные и религиозные связи, бороться за консолидацию своих политических завоеваний в различных странах. Следует отметить, что среди шиитов Ирака, Ливана и Ирана сегодня популярны дискуссии по проблемам демократизации и модернизации государственного управления.
Стратегия Ирана в шиитско-суннитском конфликте с 80-х годов практически не изменилась. Она включает в себя подрыв американских и израильских позиций в регионе, использование исламских и арабских лозунгов и уклонение от обсуждения внут-риисламских различий и разногласий. Что же касается Вашингтона, то ему сегодня приходится иметь дело со все возрастающим влиянием политического шиизма, с необходимостью уравновешивать требования шиитов со стремлением иракских суннитов восстановить свои прежние позиции и одновременно сдерживать
137
Иран. Вашингтон пытается сформировать коалицию суннитских государств против Тегерана, а также использовать этнические, религиозные и экономические рычаги для дестабилизации Исламской Республики. Неудача США в Ираке может способствовать формированию новой структуры международных отношений в регионе с большим вовлечением в них Ирана и шиитских политических сил в этих двух странах. В конце мая 2007 г. в Ираке впервые после 1979 г. состоялась встреча послов США и Ирана, на которой обсуждались вопросы безопасности. Обе страны объективно заинтересованы в стабилизации положения в Ираке. Вопрос в том, сумеют ли они преодолеть разногласия, разъединяющие Вашингтон и Тегеран на пути к достижению стабильности в Ираке, или возобладает конфронтационный подход с последующим ростом напряженности между ними.
Одна из задач, стоящих перед Россией в Ираке, - восстановление позиций, частично утраченных ею после американской интервенции. Для этого крайне важно принимать во внимание рост политического влияния шиизма в данной стране. Достижению этой цели может способствовать активизация контактов и взаимодействия со светскими и шиитскими политическими силами Ирака, а также использование возможностей Ирана, с которым у Российской Федерации накоплен достаточно богатый опыт взаимовыгодного сотрудничества и который обладает серьезным влиянием в соседнем Ираке. Ирак был крупнейшим торговым партнером СССР на Ближнем Востоке, товарооборот достигал 2 млрд. долл. Кроме нефтяной и газовой, двустороннее сотрудничество активно развивалось в области электроэнергетики, машиностроения, производства и экспорта оборудования, модернизации промышленных объектов. Представляется, что восстановить прерванные связи можно путем сохранения и развития прошлого опыта экономического взаимодействия двух стран. В среднесрочной перспективе присутствие российского нефтяного бизнеса в Ираке может стать достаточно весомым. На иракский нефтяной рынок могут выйти, например, такие отечественные компании, как «Роснефть», «Зару-бежнефть» и «Нефтегазэкспорт». Вопрос о возобновлении деятельности наших нефтяных компаний в Ираке стал центральным на прошедших в Москве российско-иракских переговорах во время визита в РФ министра нефти Ирака X. аш-Шахристани 8-10 августа 2007 г. Новые иракские власти предлагают начать «энергетическое взаимодействие» «с чистого листа», без учета договоренно-
138
стей, достигнутых при С. Хусейне, хотя есть возможности возобновить действие контрактов, подписанных еще при диктатуре. Скажем, Государственная китайская нефтяная компания сумела восстановить свой контракт 1997 г. на получение нефти из месторождения аль-Ахдаб с объемом добычи не более 4,5 млн. т нефти в год.
В Ираке подготовлен, но пока не принят новый закон о нефти, согласно которому, любой контракт, заключенный с режимом Хусейна и с властями курдской автономии, подлежит пересмотру и приведению в соответствие с новым законом. Законопроект делит все нефтяные месторождения страны на разведанные и уже работающие. Последние будут отданы Иракской национальной нефтяной компании (27 месторождений, в том числе «Западная Кур-на-2», на которое претендуют «ЛУКойл», «Зарубежнефть» и «Ма-шиноимпорт»). Иракская компания будет привлекать в качестве партнеров к добыче нефти и другие фирмы, исходя из коммерческой эффективности проектов. По мнению главы Минпромэнерго В. Христенко, заключенные ранее соглашения можно соответствующим образом откорректировать, и российские компании готовы к этому. Кроме того, они могли бы подключиться также и к новым, приоритетным для Ирака проектам, в том числе и с компаниями третьих стран. Время покажет, насколько успешным будет возвращение российского бизнеса в Ирак.
«Азия и Африка сегодня», М., 2007 г., № 11, с. 42-49.
Вячеслав Белокреницкий, доктор исторических наук ПЕРСПЕКТИВЫ ПАКИСТАНА -ДЕМОКРАТИЯ ИЛИ СТАБИЛЬНОСТЬ?
Итак, перспективы Пакистана - демократия или стабильность? Исламская Республика Пакистан принадлежит к числу государств, относительно которых в мире сложилось мнение, что они внутренне слабы, страдают от многочисленных изъянов и пороков, перманентно нестабильны и могут в любой момент попасть в категорию провалившихся, несостоявшихся (failed states). По этим причинам и по этой логике демократия представляется предприятием, мало подходящим для Пакистана. Демократия, согласно распространенному мнению, может окончательно подорвать стабильность
139
