CC BY
45
УДК 93/94 ББК 63
И.В. Торопицын1, Д.А. Сусеева2, Ж.Б. Кундакбаева3
'Астраханский государственный университет 2Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова 3Казахстанский национальный университет им. аль-Фараби
ШАТКИЙ МИР: КАЗАХСКО-КАЛМЫЦКИЕ ОТНОШЕНИЯ В НАЧАЛЕ 1740-х гг.
В статье рассматриваются взаимоотношения калмыцкого и казахского народа в середине XVIII в. В центре внимания дипломатические контакты представителей власти двух степных народов. Анализируется договор, заключенный между калмыками и казахами в 1741 г., а также последующая практика осуществления обмена посланниками. На этом фоне выявляется отношение к мирному договору со стороны отдельных калмыцких владельцев, анализируются их шаги по обеспечению безопасности улусов. Отдельное внимание уделено роли в процессе налаживания мирного сосуществования двух народов российских властей в лице астраханского губернатора В.Н. Татищева. Рассматриваются его взгляды на калмыцко-казахские отношения, а также конкретные шаги, предпринимаемые с его стороны к удержанию обоих народов от конфронтации. Обосновывается вывод о том, что калмыки и казахи, осознавая себя в середине XVIII в. российскими подданными, были заинтересованы в добрососедских отношениях и развитии взаимной торговли.
Ключевые слова: Россия, калмыки, казахи, мир, посланники, XVIII в.
I.V. Toropitsyn1, D.A. Suseeva2, J.B. Kundakbayeva3
'Astrakhan State University 2Kalmyk state University named after B.B. Gorodovikov 3Kazakhstan National University Al-Farabi
SHAKY WORLD: KAZAKH-KALMYK RELATIONS IN THE BEGINNING OF THE 1740s.
The article discusses the relationship of the Kalmyk and Kazakh peoples in the middle of the XVIII-th century. The focus is on the diplomatic contacts of the authorities of the two steppe peoples. The aim of the study is to analyze the agreement concluded between the Kalmyks and Kazakhs in 1741 as well as the subsequent practice of exchanging envoys.This background explains the attitude towards the peace treaty by individual Kalmyk owners and their steps to ensure the safety of their uluses (communities). Researchers focused on the role of Astrakhan governor V.N. Tatishchev, a representative of Russian authorities,who supported peaceful coexistence of two nomadic peoples. The article examines his views on Kalmyk-Kazakh relations as well as specific steps taken on his part to deter both peoples from confrontation. The most obvious finding from the study is that Kalmyks and Kazakhs were aware of being Russian citizens in the middle of the XVIII-thcentury, they promoted good neighborly relations and developed mutual trade.
Key words: Russia, Kalmyks, Kazakhs, peace, envoys, XVIII century.
В конце первой половины XVIII в. на границе двух кочевых миров в составе Российской империи происходили события, оказавшие влияние на формирование характера взаимоотношений калмыцкого и казахского народов. Воспользовавшись смертью в 1741 г. калмыцкого хана Дондука Омбо, казахи крупными силами предприняли в августе-сентябре нападения на калмыцкие улусы [8, с. 132; 7, с. 73].
Между кочевниками и ранее происходили столкновения. Наиболее серьезные из них случались в то время, когда калмыки отвлекали свои силы для участия в войнах, которые вела Россия [11, с. 242-244]. На этот раз, как признавали впоследствии представители казахов, «они пришли калмыков разорить, не ожидая себе отпора, так как хан помер и народ находится в замешательстве» [5, с. 27]. Но калмыкам, предупрежденным о вторжении с яицких форпостов, удалось отбить нападение и оттеснить казахов в безводную местность. В ходе решающего пятидневного сражения «калмыки касаков перемогли и осадили, затем договорились между собою» [1, с. 220]. Пойти на заключение мира с казахами калмыков вынудил фактор истощения боеприпасов. Как сообщает М. Новолетов, калмыцкие владельцы решили, что «у них уже мало остается пороху и ядер для пушек и ружей и хотя могут взять их ручным боем, но должны и сами потерять много народа» [5, с. 27].
Мирный договор, заключенный, между прочим, без участия представителей российских властей, был положен калмыками и казахами в основу выстраивания долгосрочных двусторонних взаимоотношений. Оба народа договорились «чтобы войны не иметь друг с другом до тех пор, пока родившийся в этом году младенец, придет в возраст, будет в состоянии владеть сайдаком, ездить на лошади и быть способным к войне» [5, с. 27]. Стороны также решили разменяться пленными и разграничить территории для кочевий в Северном Прикаспии: за калмыками закреплялось междуречье Яика и Волги, а за казахами - земли «по ту сторону реки Эмба» [7, с. 73; 4, с. 220]. При этом, как отмечают А.В. Цюрюмов и Н.Н. Пальмов, стороны условились не только прекратить взаимные набеги, но и взяли на себя обязательства по оказанию друг другу военной помощи в случае нападения крымских татар на калмыков и джунгарцев на казахов [12, с. 274; 8, с. 133].
Мирный договор, помимо прочего, открывал кочевым народам дорогу к развитию торговых отношений. Уже в конце ноября 1741 г. в Астраханскую губернию прибыл казахский посланник в сопровождении купцов, пригнавших на продажу 700 лошадей [12, с. 274]. В дальнейшем стороны продолжали поддерживать контакты. Астраханские власти отмечали в донесении в Коллегию иностранных дел в марте 1742 г., что в Астрахань приезжают казахи по торговым делам, которым они запретить приезд не могут «по причине происходящего между Киргиз-Кайсак и Калмык переговора о мире, о чем и указами подтверждено» [2, с. 318]. «Необходимо обратить внимание на постоянные приезды калмыков в киргизские степи и киргизов в калмыцкие степи для продажи и мены скота, - писал по этому поводу Н.Н. Пальмов, - причем торговцы с той и другой стороны нередко являются в качестве посредников при сношениях между калмыками и киргизами чисто политического характера, даже при наличии специальных для того политических посланцов, время от времени привозивших письма и словесные приказы своих владельцев» [6, с. 40].
Документы, отложившиеся в БУ РК «Национальный архив», дают богатый материал для анализа калмыцко-казахских отношений. Этот региональный архив не раз служил важным источником информации о деятельности центральных и местных российских органов власти в XVIII в. Особый интерес представляют его документы для характеристики деятельности одного из видных государственных деятелей России первой половины XVIII столетия тайного советника Василия Никитича Татищева, возглавлявшего в 1741-1745 гг. Астраханскую губернию и руководившего работой Калмыцкой комиссии [9, 10].
В поденном дневнике, который велся в 1742 г. в период поездки астраханского губернатора В.Н. Татищева из Астрахани вверх по Волге, нашли отражение многочисленные факты контактов представителей казахского и калмыцкого народов.
Так, 19 августа к В.Н. Татищеву приехал посланец от калмыцкой ханши Дарма Балы, которой на период отъезда наместника Калмыцкого ханства Дондука Даши в Санкт-Петербург были поручены калмыцкие улусы. Гарша гецуль сообщил, что их улусы находятся вблизи Волги и все у них благополучно. При этом отметил, что ханша разрешила уехать казахским посланникам, бывшим у нее. Вскоре после этого к ним в улусы приехали «для торгу купецкие кайсаки», которые с того времени «находятся при ханше». Между тем в улусах объявился убежавший из казахского плена калмык. Явившись к Дарма Бале, он заявил, что казахи намерены напасть на туркмен. Ханшу эта новость встревожила. «Она ханша, - говорил Гарша гецюль, - не безопасна, чтоб они кайсаки на них какого нападения не учинили». В связи с этим Дарма Бала просила разрешения позволить ей с улусами переправиться на противоположную сторону Волги или выставить калмыцкие войска для охраны улусов. Астраханский губернатор постарался развеять эти страхи, заявив, что казахи выдали в Оренбург аманатов «во уверение» своих мирных намерений, и подчеркнул в беседе с посланцем ханши, что соблюдать добрососедские отношения надлежит обоим народам - «ежели от калмык для воровства в кайсаки ездить не будут, то и они кайсаки на калмык не придут». Однако Гарша гецюль настаивал, что «для безопасности войско собрав, на скрайне поставить не противно» [1, л. 340].
8 сентября к астраханскому губернатору от ханши Дарма Балы приехал посланец зайсанг Габун, который настоятельно просил, чтобы ханше «за совершенным недостатком лошадям и скоту кормов и от безопасности от кайсак» разрешено было переправиться в небольшом количестве («малолюдстве») на Енотаевский остров. В.Н. Татищев дал на эту просьбу свое согласие. Зайсанг Габун попытался уговорить губернатора разрешить остальным улусам, остающимся на луговой стороне Волги, занять кочевья, «отдаляясь от Волги к кряжу для лучших скоту кормов». При этом он интересовался, «не будет ли тамо от кайсак какой опасности, понеже оные наруша с ними калмыки мир причиняют им обиды» [1, л. 392об.-393]. В.Н. Татищев заверил посланника ханши, чтобы «они никакой от тех кайсак опасности не имели». Астраханский губернатор выразил надежду, что казахи сами «к ним не придут и ничего противного не учинят, разве калмыки сами воровством своим их к нападению принудят». Поэтому он просил передать Дарма Бале, чтобы ханша и ее зайсанги «накрепко за своими смотрели, чтоб для воровства в кайсаки не ездили». В.Н. Татищев подчеркнул, что если бы он «на кайсак не надеялся, то б и ее ханшу обнадеживать не дерзнул». При этом он посоветовал калмыкам, на период нахождения их улусов на луговой стороне Волги выставить «для лучшей безопасности от воров» воинские караулы [1, л. 393].
Впрочем, как свидетельствуют документы БУ РКНА, среди калмыцких владельцев не было полной уверенности в том, что договор между двумя степными народами будет надежной гарантией мира. Поэтому они предпринимали со своей стороны дополнительные меры безопасности. Одни из них пытались самостоятельно разузнать о планах казахов. Так, по свидетельству калмыцкого посланца зайсанга Гараша, ханша Дарма Бала неоднократно посылала в другие улусы «нарочных для сообсчения о безопасности каисак» [1, л. 437]. В сентябре по поручению ханши Дарма Балы в Яицкий казачий городок был направлен калмык Цойрюп, которому было приказано разузнать о расположении казахских кочевий [1, л. 415]. Другие владельцы надеялись подвигнуть губернские власти на объявление мобилизации калмыцкого войска, под прикрытием которого могли бы находиться их улусы. Так, в середине сентября 1742 г. к В.Н. Татищеву прибыл посланец калмыцкой владелицы Нингбы с объявлением, что им «задостоверно известно, что каисаки идут на калмыцкие улусы»
и просил объявить сбор калмыцкого войска. Но губернатор посчитал, что собирать войско нет необходимости, и посоветовал калмыцким владельцам иметь предосторожность «малыми караулы» [1, л. 416].
Следует отметить, что В.Н. Татищев не был склонен вовсе недооценивать потенциальную опасность, которая могла возникнуть в случае появления на длительный период крупных сил казахов в Волго-Уральском междуречье. Осенью 1742 г. «по уведомлению... от калмыцких владельцов» астраханский губернатор вынужден был донести ко Двору императрицы, что «некоторые-де киргиз-кайсаки кочуют и кочевать намерены, перешед тое реку ниже Яицкого казачья городка». В ответ центральная власть предписала оренбургскому губернатору И.И. Неплюеву принять меры к удержанию казахов от перехода через реку Яик [3, с. 263].
Заключенный между калмыками и казахами договор не устранил причин, вызывавших прежние ссоры, происходившие из-за взаимных набегов. Астраханский губернатор отмечал в беседах с посланцами калмыцких владельцев, «тех де каисак они калмыки сами плутовством задоривают, ибо ездя под их жилища отгоняют у них лошадей» [1, л. 437]. В.Н. Татищев приводил конкретные факты, например, указал калмыцкому посланцу зайсангу Гарашу на то, что калмыки угнали у казахов 80 лошадей. Но даже в таких случаях, когда факты были налицо, калмыцкие владельцы пытались найти оправдания. Тот же посланец Гараш заявил, что «тех де лошадей отогнали не их, но хошотовы владельца Тугчи калмыки, у которых оные лошеди присланными ныне от каисацкого Ишет батыра посланцами отысканы» [1, л. 437].
Несмотря на имевшие место пограничные инциденты, калмыцкие владельцы поддерживали контакты с казахскими ханами и старшинами. В сентябре 1742 г., например, в калмыцких улусах, помимо посланцев казахского Ишет батыра, находился посланец хана Младшего казахского жуза Абулхаира. В свою очередь, калмыки также направляли своих посланцев к казахским ханам и старшинам. Следует отметить, что степные дипломаты в ходе своей миссии могли в любой момент оказаться в крайне затруднительном положении. Как свидетельствует беседа калмыцкого зайсанга Гараша с губернатором В.Н. Татищевым, посланцы с той и другой стороны легко могли стать «разменной монетой» в калмыцко-казахских отношениях. Так, зайсанг Гараш заявил губернатору, что «каисаки двоекратных посыланных к ним посланцов задержали», в связи с этим он просил губернатора «позволить им с тех отпускаемых дву каисак за причинившия им калмыком от протчих каисак обиды взять баранту». Примечательно, что при этом посланец ханши Дарма Балы ссылался на позицию самих казахов, указывая, что об этом «и сами они каисаки пишут и словесно приказывают, чтоб брать баранту с приезжающих». На это В.Н. Татищев посоветовал направить в казахские улусы новых посланцев с целью выяснить судьбу прежде посланных калмыков. Зайсанг Гараш согласился с этим мнением, но заявил, что опасается отправить калмыков одних и просил послать с ними человека от губернских властей. В.Н. Татищев заверил его, что даст соответствующее указание подполковнику Л. Бобарыкину [1, л. 437-438].
29 сентября астраханский губернатор принял у себя посланца казахского хана Абулхаира Цекыр Телепа, выехавшего из улусов ханши Дарма Балы. В.Н. Татищев не стал спрашивать его о цели приезда к калмыкам. Его интересовали места кочевок казахских улусов и обстановка в их жузах. В свою очередь, Цекыр Телеп пожаловался губернатору, что «калмыки в их жилища ездят для воровства и ныне летом раз тритцать отгоняли конные табуны». И это несмотря на то, как подчеркнул казахский посланец, что «в прошлом годе постановлен между ими мир, и обязались, чтоб друг другу таких обид не чинить». Губернатор вынужден был заявить, что «о том калмыцком воровстве он уже довольно известен, и таковым противником чинятся немилостивые наказания» [1, л. 484].
О том, какие меры могли применяться к нарушителям, свидетельствует беседа В.Н. Татищева с посланцем калмыцкой ханши Дарма Балы, которому он заявил, что если ханша с «ворами управиться не может, то б прислала она к нему, тайному советнику, которых он повесить прикажет» [1, л. 437]. В другом случае в беседе с посланцами хана Среднего казахского жуза Абулмамета и старшины Джанибек батыра, состоявшейся 8 октября 1742 г., астраханский губернатор заявил, что «от набегов в их каисацкие жилища калмык жестокое запрещение учинено, и кои калмыки будут в том поиманы, то будут у них руки и ноги переломаны» [1, л. 510].
В свою очередь, В.Н. Татищев, перед которым центральной властью была поставлена задача по утверждению прочного мира между двумя степными народами [3, с. 188], не уставал напоминать казахским посланцам, которые регулярно появлялись в его походной ставке, чтобы казахские ханы и владельцы со своей стороны также удерживали своих людей от набегов на калмыков. Он, в частности, говорил посланцу хана Абулхаира Цекыр Телепу, что «равномерно же и каисацким старшинам надлежит своих людей крепче держать, ибо калмыков бывших у них с торгом многих грабили, от того между ими непорядки происходят» [1, л. 484]. Посланцам хана Абулмамета и Джанибек батыра Хулай Шахуру «с товарисчи» астраханский губернатор заявил, что «напротив же того надлежит им ханом накрепко смотреть и удерживать, чтоб каисаки для воровства к калмыцким улусам не ходили и ездясчих калмык с торгом в их улусах не грабили, как ныне от калмык жалобы происходят, что многих калмык ограбили» [1, л. 510-511].
Астраханскому губернатору В.Н. Татищеву не раз приходилось выступать в роли арбитра, разбирая ссоры степных народов. Один из таких эпизодов произошел 8 октября 1742 г. Присутствующий при его беседе с казахскими посланцами зайсанг Неудель заявил, что «киргис каисаки ныне и сами у Бодонга лошадей с 300 отогнали». Хулай Шухур не стал отрицать этого факта. Он сказал, что это произошло в ходе погоне за конокрадами. На людей Бодонга они напали «нечаянно и дрався вместо своих сколько могли взяли». Но при этом заявил, «когда де калмыки наших отдадут, то мы всех калмыцких отдадим, понеже де мы равные ея императорского величества подданные» [1, л. 511]. В.Н. Татищев сразу же предложил механизм урегулирования данного инцидента. Хулай Шахуру было рекомендовано заняться поиском в казахских улусах калмыцких лошадей и возвращением их калмыкам, пообещав, что то же самое сделает наместник Калмыцкого ханства по возвращении в улусы [1, л. 511].
Таким образом, можно видеть, что между калмыками и казахами в начале 1740-х гг. после драматических событий, последовавших после смерти хана Дондук Омбо, установилось перемирие, которое старались поддерживать обе стороны, воздерживаясь от крупных военных столкновений. Несмотря на определенное недоверие, которое все еще присутствовало у представителей степной знати, калмыцкие и казахские владельцы обменивались посланцами. Между обоими народами начала развиваться торговля. Российские пограничные власти наблюдали за этим процессом и старались удерживать обе стороны от враждебных шагов.
В отношении нарушителей, которые своими действиями могли спровоцировать конфликт, со стороны российских властей были предусмотрены суровые меры наказания. Несмотря на это, угоны скота имели место. Впрочем, это не приводило в рассматриваемый период к серьезному обострению отношений между степными народами, которые предпочитали улаживать такого рода инциденты дипломатическим путем, сознавая, что все они являются российскими подданными. Местные губернские власти выступали в таких случаях в роли посредников и гарантов выполнения взятых сторонами обязательств. В качестве компенсации потерпевшей стороне предлагался механизм добровольного возврата скота на взаимной основе.
Работа выполнена в рамках стратегического проекта «Калмыкия как трансграничный регион в восточном векторе России», реализуемого в рамках программы развития Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова как опорного регионального университета и поддержанного внутривузовским грантом 2019 г. № 1094 «Русско-калмыцко-казахские отношения» (на материале документов Калмыцкой комиссии, хранящихся в Национальном архиве Республики Калмыкия, в бытность его главой В.Н. Татищева)».
Список литературы
1. Бюджетное учреждение Республики Калмыкия «Национальный архив». - Ф. И-36, оп.1, д. 142.
2. Дневная записка коллегии иностранных дел, 1742 года // Архив князя Воронцова. - М., 1870. - С. 95-336
3. Казахско-русские отношения в XVI-XVIII веках (сборник документов и материалов). - Алма-Ата: Издательство АН Казахской ССР, 1961. - С. 741.
4. Кундакбаева Ж.Б. «Знаком милости Е.И.В.». Россия и народы Северного При-каспия в XVIII веке. Серия «АИРО-монография». - М., 2005. - 304 с.
5. Новолетов М. Калмыки. Исторический очерк. - СПб., 1884. - 79 с.
6. Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. II. XVIII век. -Астрахань, 1927. - 230 с.
7. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. 2 издание. - Элиста: Калм.кн.изд-во, 1992. - 160 с.
8. Пальмов Н.Н. Материалы по истории калмыцкого народа за период пребывания в пределах России / сост., вступит. ст. и примеч. А.М. Джалаевой. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 2007. - 464 с.
9. Сусеева Д.А. О языке деловых писем В.Н. Татищева (1741-1745 гг.), относящихся к периоду его пребывания в должности руководителя Калмыцкой комиссии при Коллегии иностранных дел и астраханского губернатора (на материале Национального архива Республики Калмыкия) // Монголоведение в начале XXI века: современное состояние и перспективы развития. Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию Б.Х. Тодаевой, 2015. - Элиста: Калмыцкий научный центр РАН. - С. 33-39.
10. Сусеева Д. А. Язык деловых документов В.Н. Татищева // Астраханские Петровские чтения. Материалы I Всероссийской научной конференции, приуроченной к 330-летию со дня рождения В.Н. Татищева. - Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2017. - С. 102-110.
11. Торопицын И.В. Оборона калмыцких улусов в 30-40-х гг. XVIII в. // Материалы международной научной конференции «Единая Калмыкия в единой России: через века в будущее», посвященной 400-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства (г. Элиста,13-18 сентября 2009 г.). В 2-х частях. Часть 1. - Элиста, 2009. - С. 242-246.
12. Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. - Элиста, 2007. - с. 464 с.
13. Blanc S. Un disciple de Pierre Le Grands dans la Russie du XVIII-e siecle: V N. Tatiscev (1686-1750). Sille, 1972.
14. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). 1830. Т. 10. - 996 с.
15. Сборник императорского русского исторического общества. Юрьев, 1906. Т. 124. - 585 с.
