CC BY-NC-ND
36
PERSONALIA
С.О. Шмидт
СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ КАШТАНОВ В ИСТОРИКО-АРХИВНОМ ИНСТИТУТЕ1
В 2005 г. в сборнике статей в честь С.М. Каштанова (Ad Ю^еш. У источника: Сборник статей в честь Сергея Михайловича Каштанова. М., 2005) напечатана великолепно написанная статья профессора Виктора Александровича Муравьева «Сергей Михайлович Каштанов и Историко-архивный институт (Заметки коллеги и друга)» (с. 81-89). Это не только одна из лучших статей Муравьева, но и образцовое эссе историографо-мемуарного жанра. Мы убеждаемся в том, что когда умный, талантливый, наблюдательный и доброжелательный ученый пишет о другом человеке науки, ему явно симпатичном и вызывающем у него подлинный сильнейший интерес и своими трудами, и своей личностью, то появляется сочинение, по-настоящему мудрое и художественно привлекательное. Полагаю, что этой статье место, несомненно, и в сборнике трудов профессора В.А. Муравьева, который должно готовить в Историко-архивном институте РГГУ, столь многим ему обязанном. Обращение к статье поможет информации и о том, что ранее напечатали о юбиляре (там названы и мои статьи). В сборнике много иллюстраций, и как раз отражающих то, что связывает юбиляра с Историко-архивным институтом, отзывы о его дипломной работе А.А. Зимина, А.Т. Николаевой, Л.В. Черепнина. В статье действительно показано, что С.М. Каштанов - «одно из самых знаковых явлений Историко-архивного института за все три четверти века его существования». И потому-то эту статью стоит поместить в издание нового расширенного варианта сборника РГГУ «Учителя учителей», вышедшего в 2009 г., тем более что статья того же автора о профессоре В.К. Яцунском - одна из самых удачных и глубокомысленных в этой умело и любовно составленной книге.
© Шмидт С.О., 2012
И тем не менее я позволил себе на юбилейном заседании, посвященном 80-летию исследователя и педагога, выступление свое озаглавить почти сходно со статьей В.А. Муравьева. Это объясняется тем, что выступление такой тематики необходимо при праздновании юбилея в родном Каштанову высшем учебном заведении -институте, который он окончил, где преподает и где формируется его научная школа. А я, думается, с ним дольше и ближе знаком, чем кто-либо другой в сегодняшнем институте, был официальным оппонентом его диплома и обеих диссертаций, ответственным редактором сборников, издававшихся в его честь. К тому же статья В.А. Муравьева напечатана в академическом издании и могла остаться малоизвестной широкому кругу лиц, причастных к Исто-рико-архивному институту.
Я начал преподавать в МГИАИ в феврале 1949 г. А через год директор института Анна Сергеевна Рослова, человек очень душевный и много сделавший для развития института, решила отметить 20-летие нашего института и организовать в мае выставку, посвященную юбилею в Первой аудитории, и меня просила разработать ее экспозицию. Приглашен был фотограф с опытом работы в прессе, и он сумел в марте-апреле 1950 г. сделать много снимков. Эти фото лекций, семинаров, заседаний кафедр и другие стали существенным дополнением к тем материалам, которые сохранял у себя незабвенный патриот нашего института директор библиотеки Глеб Вадимович Тронин, носитель традиций вуза. Среди новых фотографий были две, которые стали знаковыми для Сергея Михайловича и для меня.
На одной запечатлено заседание моего семинара (точнее просеминария) первокурсников по отечественной истории в день, когда докладчиком оказался Сережа Каштанов. Его однокурсникам, пришедшим в вуз в сентябре 1949 г., лекций общего курса «Истории СССР до XVIII века» (как его тогда именовали) я не читал. Лекции эти, которые затем довелось читать 17 раз, впервые начал читать лишь в сентябре 1950 г. Студентов курса Каштанова знал лишь по занятиям практикума по палеографии, и то из других групп. Когда покинул наш институт преподаватель-совместитель В.Т. Пашуто, его семинар по истории во втором полугодии 1949/50 учебного года предложили вести мне. С группой Каштанова познакомился впервые в феврале 1950 г., и доклад свой этот первокурсник, насколько я помню, готовил без моего участия. Доклад, судя по выражению лиц слушавших его, воспринимался и студентами и преподавателем с явным интересом. Каштанов снят со спины, но зато стоя
на кафедре, так как семинар наш был во второй аудитории, называвшейся тогда «кишкой», где не было стола для преподавателя и докладчика. Фото датируется апрелем 1950 г.
В связи с выставкой 13 апреля сфотографировали и заседание руководимого мною студенческого научного кружка источниковедения - третье или четвертое его заседание. Докладчиком выступила первокурсница Ванда Белецкая, основываясь на своем докладе о сочинениях Курбского (сделанном в руководимом мною семинаре по истории СССР). Среди немногих участников того заседания кружка не видно Каштанова. Он стал деятельным членом кружка и вдохновлявшим других кружковцев позднее. Оба однокурсника-докладчика, фотографии выступлений которых были на выставке, позднее обрели известность, чем наш институт мог гордиться: В. Белецкая - журналист, автор нескольких книг (преимущественно по научно-просветительской тематике) и многих статей, и знаменательно, что будущий выдающийся ученый сразу же запечатлен на кафедре.
О кружке источниковедения С.М. Каштанов писал и говорил не раз - он стал и научным историографом кружка, и его бытописателем в стихах и шаржах. Но не менее существенно то, что едва ли не все кружковцы, писавшие о кружке, и журналисты, готовившие статьи о кружке, неизменно выделяли его роль в кружке, отмечали, как уважают и любят его кружковцы всех поколений. Каштанов -единственный кружковец, который посещал его заседания все годы (даже став уже членом-корреспондентом Академии наук) до завершения пятидесятилетней работы кружка в апреле 2000 г. Он -автор и научного жанра обзорных статей в сборниках работ кружковцев о результатах деятельности кружка с упоминанием многих имен и с характеристикой научного значения содеянного этими кружковцами, и юмористических поэтических произведений или имитирующих стилистику документальных источников, ознакомление с которыми в «юбилейные» дни всегда радостно предвкушали ветераны кружка. (Некоторые из таких сочинений напечатаны затем в малотиражном издании РГГУ «Кружок источниковедения 1950-1995. 13 апреля 1995 г.», а также в книге « Кружку источниковедения 50 лет», изданной РГГУ в 2000 г.)
О роли Каштанова в кружке и в развитии кружковой творческой самодеятельности говорили и выступавшие на заседании, организованном к 60-летию кружка по инициативе профессора В.Ф. Козлова (бывшего в студенческие годы старостой кружка) в 2010 г. О значении кружка в жизни юбиляра основательные соображения
в статье В.А. Муравьева, об этом и другие материалы сборника «Ad Ю^еш. У источника», но остаются недостаточно использованными высказывания самого Сергея Михайловича.
Особо выделил бы его статью «Тридцать лет спустя, или Кружок глазами кружковцев», опубликованную на страницах 172-187 в сборнике статей кружковцев 1980 г. «Источниковедение и историография. Специальные исторические дисциплины» (где напечатано более десяти студенческих работ нынешних преподавателей Историко-архивного института). С.М. Каштанов пишет о кружке как о «сложившейся» школе «научной мысли и научного воспитания», обобщая ответы многих кружковцев на вопросы анкеты: «Что вам дал кружок?» и «Что осталось в памяти о кружке?» Старейший кружковец, никогда не отрывавшийся от него и наблюдавший там студентов разного возраста и их взаимоотношения с выпускниками института - «стариками», продолжавшими приходить на заседания кружка, старался «проанализировать причины его притягательности для себя и других». В статье утверждается, что «сочетание анализа и синтеза составляет примечательную особенность дискуссий в кружке», создающих «общий интерес»; и кружок - «горнило многих научных трудов, которые оказываются предназначенными для дальнейших публикаций, защиты в качестве дипломных работ, диссертаций», и «одно из замечательных мест, где менее всего чувствуется отчужденность поколений», а «научное воздействие кружковцев друг на друга создает атмосферу подлинной духовной общности, приносит настоящую радость». И заключает: «Кружок дорог всем его участникам. Он помогает юности связать себя с Наукой. А Науке оставаться юной».
В статье подчеркивается и то, что в кружке «сложились определенные этические нормы и традиции. Для кружка характерны откровенность и прямота в высказывании критических замечаний, тактичность и уважение к личности друг друга, щедрость дарения мыслей, доброжелательность, неравнодушие, нетерпимость к бахвальству, трескучей болтовне, пустозвонству, корыстным побуждениям в отношении науки, голому делячеству. Поэтому мне вполне понятно, когда кружок определяют не только как школу научной мысли, но и как школу научной этики и даже больше -этики вообще».
Теперь, по прошествии лет, возвращаясь мыслью к временам, когда собирался кружок, и убедившись в том, что особо близкими людьми и для Сергея, и для меня остаются те, с кем сблизились в кружке, все более осознаю, что та атмосфера кружка, о которой
рассуждал С.М. Каштанов в своей статье, в значительной мере создавалась благодаря ему. Конечно, многое определялось личностью и умением руководителя, участием в работе кружка преподавателей, руководивших студентами, которых они направляли в соответствии со своими научными интересами и педагогическими приемами, и выступавших с докладами других ученых. Но такое длительное совмещение «научной мысли» и «научной этики» и содружество старших и младших сохранялось во многом благодаря Каштанову. Наблюдая за тем, как он, обретая все возрастающую значимость в мире науки (притом и в нашей стране, и за рубежом), остается прежним, лишенным спесивости, чуждым назидательности, любознательно заинтересованным в общении и с более молодыми, только начинающими научно мыслить, понимаю, как поддерживало это главное и привлекательное в кружке, как способствовало формированию представлений о достойном образе мысли и поведения ученого, взаимоуважительных отношениях увлеченных своей творческой деятельностью людей независимо от их возраста и служебного положения.
Студента Каштанова рано выделили из других и студенты, и преподаватели, хотя он вовсе не отличался общественной активностью. Дипломное сочинение его оценили как достойное присуждения ученой степени кандидата наук (единственный случай в многолетней истории МГИАИ!). Моя заметка в стенгазете 1954 г. «Вместо диплома - диссертация» перепечатана в сборнике 2005 г. в честь С.М. Каштанова «Ad Ю^еш. У источника». Кафедра ходатайствовала об этом, но не была поддержана, полагаю, что это пошло на пользу молодому историку, который получил время и на углубленное продолжение начатого исследования, и на расширение своего историко-источниковедческого кругозора, и для накопления преподавательского опыта.
В годы его аспирантуры на кафедре вспомогательных исторических дисциплин сохранялся еще поучительный для будущего преподавателя микроклимат, характерный для времени руководства кафедрой А.И. Андреевым, принесшим научно-преподавательские навыки петербургских научных школ академиков А.С. Лаппо-Да-нилевского и С.Ф. Платонова, и в отличие от истфака МГУ, где именно в те годы стали преимущественно присматриваться к идеологической (точнее даже идеолого-политической) стороне деятельности преподавателей, по-прежнему акцентировали внимание на уровне «ремесла» - историка (если употреблять терминологию книги Марка Блока). На кафедре продолжали поддерживать
практику преподавания совместителей из Академии наук, причем и старшего, и более молодого поколения (В.К. Яцунский и тогда еще молодой А.А. Зимин и другие), и активно стимулировали творческую активность оставленных еще при А.И. Андрееве в аспирантуре таких перспективных преподавателей с исследовательскими склонностями, как Е.И. Каменцева, О.М. Медушевская, И.А. Миронова. На кафедре придавали особое значение исследовательской работе аспирантов и преподавателей, что было характерно для дореволюционного времени, когда еще не образовались институты Академии наук и индивидуальные исследования велись преимущественно в университетах.
В изданиях МГИАИ С.М. Каштанов напечатал свои ранние труды (его статья аспиранта была единственной в сборнике статей преподавателей МГИАИ, подготовленном к 25-летию института в 1955 г.), но возможность преподавать в родном вузе он получил лишь через десятилетия, хотя профессор Е.А. Луцкий, заведовавший кафедрой ВИД, предложил ему в 1970 г. прочитать лекцию по дипломатике. Однако рассчитывать на то, что в период, когда пришедшие к власти в вузе старались избавиться от тех преподавателей, которые придерживались дорогих им традиций, пойдут навстречу Луцкому, не приходилось. Для придерживавшегося тех же традиций и близкого кругу изгоняемых преподавателей места совместителя тогда не нашлось.
Преподавателем МГИАИ С.М. Каштанов стал в 1987 г. Пригласил его новый заведующий кафедрой А.Л. Станиславский (тоже кружковец, как и его супруга и преданный помощник в делах С.П. Мордовина). И это показательно для благородной натуры Александра Лазаревича. Специализирующийся как исследователь на истории России XVI-XVII вв., он имел в штате кафедры совместителя Шмидта, продолжавшего руководить и работой дипломников, специализировавшихся по истории России эпохи феодализма. На кафедру пришел профессором на полную ставку и В.Б. Кобрин - четыре доктора наук, занимающихся проблематикой одного и того же периода отечественной истории, и притом интересующихся прежде всего государственно-политической тематикой и в собственно истории и в источниковедении! Но для Станиславского престиж его кафедры, научный уровень его коллектива был важнее демонстрации собственного престижа. Изучавший (вместе с Л.Н. Простоволосовой) историю кафедры, он был убежден в необходимости пытаться возродить андреевские традиции формирования состава кафедры и про-
грамм ее деятельности и углубления исследовательского начала в студенческих работах.
В.А. Муравьев имел основание написать, что хотя это и был другой Каштанов, ставший уже ученым, имеющим высокий авторитет в России и за рубежом: «Не знаю, как у Сергея Михайловича, у меня было ощущение, что Каштанов после какого-то затянувшегося путешествия вернулся домой». И патетические слова концовки статьи В.А. Муравьева отражают реальность, а завершается статья таким абзацем: «...Знаю, что, как бы ни была сложна судьба Исто-рико-архивного института, какие бы люди ни были вокруг все эти годы, какие бы радости и неприятности ни чинила порою судьба, нет в его душе никакого иного чувства, кроме чувства благодарности к школе, подарившей ему, в конечном счете, счастливую жизнь в науке, к ее людям, к ее атмосфере, к друзьям и коллегам, и нет другого стремления, как эту школу беречь».
В этой статье сведения и об учениках профессора Каштанова в институте и сделанном уже ими в науке, о роли его в выработке «разовых» кафедральных специализаций и учебных программ, участии его в организованных кафедрой научных конференциях и в подготовленных кафедрой изданиях.
В научно-педагогической деятельности С.М. Каштанова (а такую деятельность неточно было бы обозначать определением «педагогическая», ограничиваясь этим одним словом) синтезирован опыт наблюдений и над работой в Историко-архивном институте (притом что воспринимавшееся в юности студентом и аспирантом осмысливается в плане использования этого в дальнейшей работе ученого и педагога) и деятельностью своей и других в последующие годы.
Прослеживается, однако, то, что было заложено еще в 1950-е годы. В составленной им учебной программе «Дипломатика» в отличие от предшествовавших вузовских программ этого предмета (или разделов об этом в учебных пособиях) использован новейший опыт и зарубежных исследований, ощутим компаративистский уклон -думается, что это не только от активного участия в международных научных форумах, посвященных многообразным вопросам дипломатики, но и от ранних кафедральных впечатлений, когда В.К. Яцунский, создавая курс исторической географии нашей страны, учитывал методику изучения исторической географии за рубежом и помнил, что А.И. Андреев был убежденным последователем в подходе к преподаванию дипломатики методики А.С. Лаппо-Да-нилевского, неизменно опиравшегося на труды зарубежных ученых, исследовавших акты Западной Европы.
Можно думать, что и ведущийся уже много лет профессором Каштановым семинар молодых исследователей, привлекающий на заседания специалистов из академических учреждений, других вузов, хранилищ памятников письменности, в какой-то мере восходит и к кружку источниковедения, но является и более специализированным по тематике, и, конечно, выступления таких специалистов более высокого научного уровня. Но у Каштанова есть удачный опыт руководства и студенческим кружком в Московском областном педагогическом институте, где он преподавал в 1972-1975 гг. Работы участника этого кружка, защитившего затем диссертацию, незаурядно даровитого Г.В. Семенченко напечатали по рекомендации его научного руководителя в Археографических ежегодниках.
С.М. Каштанов печатал ранние свои научные труды в изданиях МГИАИ, но преподавать там, к сожалению, получил возможность через десятилетия (об этом тоже в статье В.А. Муравьева), однако взаимосвязь с кружковцами и преподавателями МГИАИ оставалась неизменной, как и любовь Сергея Михайловича к своей alma mater. И научная школа Каштанова начала формироваться в МГИАИ, по существу, ранее времени, когда он снова стал с 1987 г. преподавать в родном ему вузе.
Каштанов создал научную школу, и относящие себя к этой школе вносят все более весомый вклад в развитие науки, способствуют поддержанию высокого научного уровня работы архивов. Об этом тоже немало - и с признательностью - написано в статьях о С.М. Каштанове. Он много сделал для повышения научного потенциала источниковедения и других специальных исторических дисциплин, археографии и архивоведения. В то же время ему кажутся необоснованными попытки рассматривать источниковедение преимущественно в плане теории истории (что наблюдалось в программах его кафедры в начале нынешнего столетия).
С.М. Каштанов немало писал об Историко-архивном институте, его преподавателях, выпускниках, студентах, о развитии тех отраслей знания, которые в программе преподавания. Убежден в том, что должно просить юбиляра подготовить сборник таких его трудов (напечатанных ранее и оставшихся неопубликованными) для издания издательством РГГУ отдельной книгой. Книга станет не только значимым историографическим источником, но и источником, формирующим представления об Историко-архивном институте, его истории, его научном потенциале.
Сергей Михайлович Каштанов - гордость Историко-архивного института и всего Российского государственного гуманитарно-
го университета, он удостоен звания «Заслуженный профессор РГГУ». Сейчас, когда С.М. Каштанов согласился возглавить созданную впервые Высшую школу специальных и вспомогательных исторических дисциплин, он получил более широкие возможности для выражения своих взглядов и реализации своих замыслов ученого и педагога, а институт с большим правом может претендовать на первенство в определении развития дальнейшего комплекса специальных исторических дисциплин.
От души поздравляя дорогого Сергея Михайловича со славным юбилеем, поздравляю и Историко-архивный институт с появлением такой перспективы плодотворного развития специальных исторических дисциплин в тесной взаимосвязи с основной проблематикой исторического знания у нас при направляющем участии всемирно известного ученого.
Примечание
В основе статьи выступление на XXIV ежегодной научной конференции кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института РГГУ «Проблемы дипломатики, кодикологии и актовой археографии» 26-28 января 2012 г., посвященной 80-летию Сергея Михайловича Каштанова.
