47DOI 10.31250/2618-8619-2022-4(18)-187-200 УДК 39.391+398+21/29-213
Татьяна Юрьевна Сем
Российский этнографический музей Санкт-Петербург, Российская Федерация ORCID: 0000-0003-3306-3481 E-mail: [email protected]
Семиотика этнографических коллекций народов Приамурья и Приморья В. К. Арсеньева начала XX в. по материалам Российского этнографического музея: этнокультурные особенности
АННОТАЦИЯ. Статья посвящена анализу бытовых и ритуальных предметов из коллекции Российского этнографического музея В. К. Арсеньева начала XX в. тунгусо-маньчжурских народов Приамурья и Приморья. В ней поставлена цель охарактеризовать семиотические этнокультурные особенности вещевых предметов нанайцев и удэгейцев из коллекции В. К. Арсеньева в их отношении к системе культуры. Использован комплекс методов исследования — семантический, типологический, иконографический. Выделены три основных блока вещей: комплекс одежды, комплекс утвари и комплекс ритуальных шаманских предметов. В каждом блоке рассматриваются наиболее яркие и семантически значимые предметы — орнаментированные халаты и элементы одежды, орнаментированные сумочки и берестяные коробки, шаманские фигуры духов-помощников и шаманские атрибуты. В результате семиотического анализа орнаментов на вещах выявлены сходства визуальных образов и сюжетов нарративов нанайцев, удэгейцев и других тунгусо-маньчжурских народов. отмечены визуальные варианты следующих образов и мифологических сюжетов: мифологический сюжет о творении мира водоплавающими птицами или змеями, миф о браке медведя и женщины, мифологема о птице Коори, сюжет о божествах плодородия, изображения антропоморфных личин, имеющих сходство с петроглифами Нижнего Амура, образ черепахи — символа земли и женского начала природы, плодородия, образы двух медведей — мифических близнецов, хозяев суши и воды, изображения пляшущих человечков в хороводе вокруг огня, связанных с солнечными танцами. Особое место в коллекциях Арсеньева занимают предметы шаманских духов-помощников и шаманские атрибуты, связанные с культом плодородия, космосом, символами земли и шаманским древом, личным покровителем шамана. Рассмотренные этнокультурные характеристики предметов коллекции В. К. Арсеньева отражают ментальные особенности тунгусо-маньчжу-ров, архетипы и ценности их традиционной культуры, выраженные в орнаментах, мифологии, верованиях.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: этнографические коллекции, В. К. Арсеньев, Российский этнографический музей, семиотика, тунгусо-маньчжурские народы
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Сем Т. Ю. Семиотика этнографических коллекций народов Приамурья и Приморья В. К. Арсеньева начала XX в. по материалам Российского этнографического музея: этнокультурные особенности. Кунсткамера. 2022. 4(18): 187-200. doi 10.31250/2618-8619-2022-4(18)-187-200
Tatyana Sem
Russian Ethnographic Museum Saint Petersburg, Russian Federation ORCID: 0000-0003-3306-3481 E-mail: [email protected]
Semiotics of Ethnographic Collections of the Peoples of the Amur Region and Primorye by V. K. Arseniev at the Beginning of the 20th Century Based on the Materials of the russian ethnographic Museum: ethnocultural Features
ABSTRACT. The article is devoted to the analysis of the household and ritual objects from the collection of the Russian Ethnographic Museum of V. K. Arseniev of the beginning of the 20th century of the Tungus-Manchu peoples of the Amur region and Primorye. The article aims to characterize the semiotic ethno-cultural features of the Nanai and Udege clothing items from the collection of V. K. Arseniev. The article highlights three main blocks of items: the set of clothes, the set of utensils, and the set of ritual shamanic objects. In each block, the most striking and semantically significant items are considered — ornamented robes and clothing items, ornamented handbags and birch bark boxes, shamanic figures of spirit helpers and shamanic attributes. As a result of semiotic analysis of ornaments on the items, similarities of visual images and narratives of the Nanai, Udege and other Tungus-Manchu peoples are revealed: a mythological plot about the creation of the world by water birds or snakes, a myth about the marriage of a bear and a woman, a mythologeme about a Koori bird, a plot about fertility deities, images of anthropomorphic figures that have similarities with petroglyphs of the Lower Amur, the image of a turtle that is a symbol of the earth and the feminine nature, fertility, images of two bears that symbolize mythical twins, masters of land and water, images of men dancing a round dance around the fire, that are associated with the solar dances. A special place in Arseniev's collections is occupied by items of shamanic spirits-assistants and shamanic attributes associated with the cult of fertility, the cosmos, symbols of the earth and the shamanic tree, the shaman's personal patron. The mytho-ritual foundations of the objects of V. K. Arseniev's collection reflect the mental features of the Tungus-Manchu peoples and characterize the archetypes and values of their traditional culture, expressed in ornaments, mythology and beliefs.
KEYWORDS: ethnographic collections, V. K. Arseniev, Russian Ethnographic Museum, semiotics, Tungus-Manchu peoples
FOR CITATION: Sem T. Semiotics of Ethnographic Collections of the Peoples of the Amur Region and Primorye by V. K. Arseniev at the Beginning of the 20th Century Based on the Materials of the Russian Ethnographic Museum: Ethnocultural Features. Kunstkamera. 2022. 4(18): 187-200. (In Russian). doi 10.31250/2618-8619-2022-4(18)-187-200
Вещеведение — одно из ведущих направлений материальности культуры в международной гуманитарной науке. В связи с «онтологическим поворотом» в социально-культурной антропологии и этнографии разработана новая теория вещеведения, или материальная семиотика, в которой материальные предметы рассматривались как равные друг другу, упразднились различия между природой и культурой, живым и косным, человеком и животными, сверхъестественными существами. Актуализировалось положение вещи в культуре как текста культуры (герменевтический подход), семантика и прагматика вещи (семиотический подход), иконография вещи (эстетический подход), исследование предметов как «говорящей вещи» (Головнёв 1995; Соколовский 2016: 105-109; Баранов 2017: 34, 41, 59, 73). В изучение семиотики вещей большой вклад внесли сотрудники МАЭ РАН и РЭМ. Наибольшее значение имеют труды С. В. Иванова, А. К. Байбурина,
A. Б. Островского.
В собрании Российского этнографического музея (РЭМ) хранятся богатейшие коллекции по этнографии народов Дальнего Востока, в том числе коллекции В. К. Арсеньева 1910-1911 гг. Владимир Клавдиевич Арсеньев — известный путешественник и исследователь Дальнего Востока. В течение 20 лет, с 1906 по 1927 г., он совершил многочисленные плодотворные экспедиции, во время которых записал ценные сведения по этнографии и археологии народов Дальнего Востока и собрал уникальные вещевые коллекции. В РЭМ хранятся три коллекции по этнографии нанайцев, ульчей, орочей и удэгейцев. В 1910-1911 гг. Арсеньев посетил в Приамурье р. Амур, Анюй и в Приморье р. Коппи, Уссури, Бикин, Иман, а также Императорскую гавань и хребет Сихотэ-Алиня. он собрал уникальные коллекции по предметам охоты и рыболовства, одежде, утвари, верованиям, связанным с шаманством, лечебными и промысловыми предметами культа.
Анализом архивных материалов по этнографии Дальнего Востока Арсеньева занимались видные дальневосточные и петербургские ученые: А. Ф. Старцев, В. В. Подмаскин, С. В. Березницкий,
B. Г. Ларькин, А. Х. Гирфанова. Отдельные предметы Арсеньева по шаманству нанайцев, орочей и удэгейцев из собрания РЭМ были проанализированы и опубликованы в альбоме «На грани миров. Шаманизм народов Сибири», аннотации к которым подготовила Т. Ю. Сем, и в монографиях и статьях Т. Ю. Сем, посвященных пантеону, картине мира тунгусо-маньчжуров, а также предметам культа удэгейцев (На грани миров 2006; Сем 2015; Сем 2020а: 47-56; Сем 2020б: 56-70).
C. В. Березницкий рассматривал верования и предметы народов Амуро-Сахалинского региона в капитальном труде (Березницкий 2003). Он отмечал, что необходимость исследования особенностей духовной культуры тунгусо-маньчжуров и палеоазиатов обоснована тем, что в настоящее время российские власти формируют новые формы взаимодействия государствообразующего русского этноса с коренными народами Дальнего Востока. Их первые контакты произошли в середине XVII в., а со второй половины XIX в. начала складываться система тесных этнокультурных контактов со славянскими переселенцами (Березницкий 1996: 146-164; Народы Сибири 1999).
В целом собрание РЭМ по коллекциям Арсеньева не рассматривалось в научных исследованиях и характеризуется впервые, в чем заключается научная новизна статьи. Ее целью является семиотический анализ предметов Арсеньева из этнографической коллекции РЭМ начала XX в. В работе используется комплекс методов исследования — иконографический, типологический, семантический, которые применены для семиотического анализа материала.
СЕМАНТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА И ОБЩИЙ АНАЛИЗ БЫТОВЫХ И РИТУАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСОВ ПРЕДМЕТОВ В. К. АРСЕНЬЕВА ИЗ РЭМ
С целью компактного научного анализа материала все вещи Арсеньева из этнографических коллекций РЭМ разделены на три наиболее ярких блока в соответствии с орнаментацией, что позволяет рассматривать семантику вещи: 1) комплекс одежды; 2) комплекс утвари из кожи и бересты и 3) комплекс ритуальных шаманских предметов. Нами отобраны наиболее семантически значимые вещи для характеристики коллекции в целом.
КОМПЛЕКС ОДЕЖДЫ
Собрание одежды из коллекций Арсеньева представлено главным образом нанайскими предметами из коллекции № 1871, собранными на р. Анюй. Наиболее интересные из них — женские халаты из рыбьей кожи кеты. Сохранность основной части одежды из коллекции Арсеньева плохая, за исключением одного халата, который и будет рассмотрен подробно (РЭМ 1871-22). Халат называется арми (рис. 1a, b, см. вклейку). Он выкроен по покрою кимоно с двойной левой полой, запахивается направо. Большая часть аналогичных халатов из коллекции Арсеньева украшена на спинке, а также по вороту и левой поле аппликацией, орнамент криволинейный, синего цвета.
В основе орнамента — мотивы медвежьих голов и водоплавающих птиц. Изображения птиц обычно расположены вверху спинки халатов в виде красно-синего орнамента криволинейного типа, тело птицы — полуовал, лапы и крылья — спирали, хвост перистый петушиного типа. Ниже на трех уровнях спинки расположены орнаменты в виде вытянутых морд медведя синего цвета, глаза — парные спирали, нос — двулистник со стержнем, внешний контур которого — вытянутый вниз узкий овал, круглые спиралевидные уши. Вся фигура увенчана лучами красного цвета.
Семантически образы птиц в орнаменте на халатах связаны с космогенезом и мифологией нанайцев о творении мира. Согласно наиболее ранней записи мифа нанайцев, трое верховных божеств послали трех лебедей достать из глубин первозданного океана песчинки для формирования земли на воде. Три лебедя нырнули в воду и через семь дней достали землю, из которой возник остров в океане, он стал расширяться и вырос в землю среднего мира, на котором образовались растения и животные (Laufer 1899: 749-750). Из капли крови с пальца руки женского первопред-ка Мамельди родился первый человек, от которого пошло все человечество (Лопатин 1922: 237). В других вариантах мифа две утки, или гагара и гоголь, или два орла, образовали землю (Шаньшина 2000: 25-35).
Морды медведей на женских халатах из рыбьей кожи символизируют животных-предков и связаны с мифом о браке женщины с медведем, широко распространенном у народов Сибири и Дальнего Востока (Бурыкин 1996: 62-68). Орнамент на вороте, плечах, рукавах, подоле и левой поле криволинейный, в виде волнистых линий, между изгибами которых чередуются парные спирали и скобообразные фигуры. На нижней части рукавов в спиральный орнамент заключены сердцевидные фигуры с растительными элементами двулистников в сочетании красного и синего цветов.
На боковых частях халата изображены стилизованные большие птицы с распростертыми крыльями, обозначающими мифическую птицу Коори, тень от которой, падая на человека, приносит ему счастье, или птицу грома либо шаманскую железную птицу. Интересно, что в других коллекциях РэМ имеется аналогичные ровдужные и из рыбьей кожи халаты нанайцев с рисунками на них морд медведей (РЭМ 8762-17907, 17908, 17906). Близкие по форме фигуры морд медведей встречаются также на одежде и берестяных коробках удэгейцев и орочей (РЭМ 7443-3, 8762-18588, 18595).
На части мужской одежды нанайцев — широком орнаментированном поясе и обуви — имеются криволинейные узоры. Мужской пояс нанайцев (РЭМ 1871-27; рис. 2, см. вклейку) сшит в виде четырехугольного полотнища желтого цвета в центре и черного, красного и белого — по сторонам. На желтом и черном фоне имеется орнамент. На желтой ткани изображены симметрично расположенные мужские фигуры, у которых обозначены глаза в виде парной спирали и овал носа, туловище в виде двух Х-образных криволинейных элементов. В нижней части изображена скоба, образующая фаллос мужчины. Эти фигуры, судя по верованиям нанайцев и мнению самих мастериц, изображали верховное божество плодородия Ерха мергена, посылавшего здоровье и плодородие людям, растениям животным. Об этом свидетельствуют полевые материалы Л. И. Сем 1950-х годов. Известно, что нанайские шаманы летели к этому божеству на пятое небо с просьбой об излечении болезней (Смоляк 1991: 13, 17). На поясе по бокам от мужских фигур
расположены стилизованные женские фигуры, в нижней части соединенные с мужскими, что свидетельствует об их связи. Лица женских фигур обозначены овалами и сердцевидной фигурой, грудь и чрево — розеткой из четырех спиралей. Женские фигуры, судя по индигенной интерпретации информантов Л. И. Сем 1956-1964 гг., обозначали божество плодородия Майдя мама — жену Ерха мергена. Аналогичные женские образы, оформленные в разной стилистике криволинейным орнаментом, имеются на детских игрушках-куклах нанайцев и ульчей. Тело кукол изготавливали из тряпочки или бумаги в виде свертка, соединенного с головой, имеющей две косы из черных ниток. Сверху на тело куклы прикреплялась пирамидальная одежда — халат с характерным символическим орнаментом, изображающим родовое дерево либо фигуры великого божества плодородия. Судя по исследованию И. А. Росугбу, подобные образы ульчских кукол женщин и мужчин символизировали родовых и семейных предков и особенно почитались (Росугбу 1998: 54-59). Интересно, что в коллекциях РЭМ имеются образы божеств плодородия, сделанные из костей баранов в виде птиц — сороки и вороны. Они являлись центральными фигурами комплекса усадьбы с берестяным жилищем в виде сферического шалаша хоморан, родовых деревьев с птицами и животных. Этот комплекс относится к детской игре в хранителей душ людей на родовых деревьях жизни в небесной усадьбе. Он был сделан нанайским мастером Киле Понгса (РЭМ НВ-11672/1-40).
Вокруг мужских и женских фигур на поясе имеется спирально-растительный узор с парой зародышей и женской фигурой хозяйки дерева душ с трилистниками в руках. Она же считалась хозяйкой растительности и солнца. По бокам вышиты фигуры женщин-рожениц, вписанные в спирально-растительный узор.
таким образом, все фигуры орнамента на мужском поясе из коллекции РЭМ Арсеньева связаны с культом плодородия. Интересно, что в литературе приводится еще одно изображение мужского пояса с подвеской, на которой изображены фигурки лягушек — символов жизненной силы человека (Сем 1973: 209).
Обувь нанайцев из коллекции Арсеньева (РЭМ 1871-30/1, 2) амурского типа, поршневидная, с присобранным носком, сшита из рыбьей кожи с криволинейным спирально-растительным символическим орнаментом красного и черного цвета. В основе узора мужская фаллическая фигура в верхнем ряду и зооморфная личина в нижнем ряду, что указывает на соподчиненность зверя человеку. Это может быть изображение духа-помощника шамана Ерхе мергена и его звериного помощника или звериной ипостаси. Оппозиция «человек — зверь» дополняется цветовым оформлением белое-черное, что может символизировать отношение к миру людей и миру духов по аналогии с раскраской шаманских духов нанайцев из коллекции РЭМ П. П. Шимкевича (РЭМ 8761-9245, 9247).
Головной убор охотника удэгейцев из коллекции Арсеньева (РЭМ 1870-88) — круглая шапочка из меха козули, обшитая по краям разноцветными полосками ткани, две из которых (синяя и белая) орнаментированы. К верху шапки пришит хвост белки и украшения из двух бронзовых дисков и бубенчиков на цветном шнурке с кисточками. к шапочке прикреплены наушники с вышивкой морды драконов, благожелательного символа в культуре удэгейцев, нанайцев и ульчей. По мнению С. В. Березницкого, образ дракона у тунгусо-маньчжуров мифологизирован и относится к аборигенному пласту верований с некоторыми заимствованиями от китайцев и маньчжуров (Березницкий 2003: 318-324). Образ дракона изображался также на свадебной одежде нанайцев и ульчей, на которых он обозначал оберег от злых духов (Сем 1973: 221; Титорева 2016: 217-220). По нашим полевым исследованиям 1974 г., записанным в с. Найхин и Сакачи-Алян, образ дракона был символом счастья и плодородия. Наряду с медведем, волком и тигром, дракон являлся представителем животного предка от брака с женщиной рода.
Таким образом, рассматриваемый комплекс одежды народов Приамурья и Приморья из коллекции Арсеньева семиотически связан с культом плодородия.
КОМПЛЕКС УТВАРИ
Предметы утвари из бересты и кожи представлены в коллекции Арсеньева женскими и мужскими сумочками и берестяными коробками. Женская сумочка (РЭМ 1871-12; рис. 3, см. вклейку) нанайцев для хранения предметов женского рукоделия представляет тип портфельчика из бересты. Крышка сумочки украшена цветным орнаментом на черном фоне. Композиция из криволинейного орнамента, в центре голова медведя и фигуры свернувшихся в спирали змей по бокам. Глаза медведя имеют вид парной спирали, змеи — спирали желтого цвета. Остальной орнамент в виде спирали, завитков, парной спирали, S-образной фигуры и кружков выполнен белым по черному фону. В композиции женской сумки доминирует образ предка медведя, связанного с мифом о браке женщины с животным. Сочетание образа медведя и змей не случайно, а имеет древнюю основу архетипического противостояния медведя и змея. На петроглифах Нижнего Амура с. Сикачи-Алян имеется изображение медведя, попирающего свернувшуюся клубком змею. Этот образ символизирует противопоставление неба и земли либо суши и воды, хозяевами которых являются эти животные, согласно представлениям нанайцев. Древние петроглифы вторично переосмыслены в фольклоре и верованиях тунгусо-маньчжурских народов как мифологемы. А. П. Окладников по этому поводу писал о «переживании в этнографической современности древних мотивов и сюжетов» (Окладников 1971: 101).
На другой сумочке нанайцев из рыбьей кожи (РЭМ 1871-14) нарисована спираль с растительными элементами и две змеи с чешуей на теле и контуром красного цвета. Фигуры змей вписаны в дерево с четырьмя ветвями, унизанными круглыми плодами и листьями. Образ змей имеет важное значение в верованиях нанайцев. Согласно космогоническому мифу, исполненному большим шаманом Богдано Оненко в 1927 г. на больших поминках с целью отправления души умершего в мир мертвых, верховное божество Мамельди, участник творения мира, из девяти ручьев-змей скрутила землю (АМАЭ РАН. Ф. 5 Липских. Оп. 2. Д. 62. Л. 48 об. — 50).
На нанайской мужской охотничьей сумочке из рыбьей кожи (РЭМ 1871-34; рис. 4, см. вклейку) с одной стороны нарисована красным, черным и желтым цветами голова волка, на другой — обезьяноподобная личина, аналогичная петроглифам с. Сикачи-Алян эпохи неолита. Образ красного волка или огненной собаки в верованиях нанайцев связан с шаманским божеством плодородия Ерха мергеном (Сем 2015: 351-352). Он отвечает за ход солнца, гром и дождь, погоду в целом и является хозяином растительности и животных, отвечает за плодородие природы. Обезьяноподобная личина в верованиях нанайцев также связана с шаманскими представлениями, будучи духом потустороннего мира. Владелец такой сумочки — удачливый охотник, покровителем которого является небесное божество.
К утвари из бересты в коллекции Арсеньева относятся также удэгейские круглые и прямоугольные коробочки, главная семантика которых заключается в значении узоров. Четырехугольная плоская маленькая коробка из бересты (РЭМ 1870-13) предназначена для хранения женских предметов рукоделия. На крышке имеется черный орнамент в виде фигуры черепахи с симметрично расположенными двумя головами и лапами. В центре панциря черепахи изображена розетка из двойной скобы с кружками по бокам и ромбом в центре. Черепаха символизировала в представлениях удэгейцев и нанайцев женское начало, основание мировой горы. Неслучайно она изображена на женской коробочке как женский символ плодородия. Согласно верованиям нанайцев-самагиров, гора Девятка на р. Горин символизирует божественную пару — небесного змея Мудур и черепаху-гору Кайласу как мужское и женское начало природы (Кубанова 1992: 3, 6; Переверзева 2005: 97-110). В шаманском родовом лечебном комплексе нанайцев черепаха была связана с силами плодородия и отвечала за излечение женских болезней, от болей в животе (РЭМ 1998-97).
На другой удэгейской женской коробочке для мелочей (РЭМ 1870-14) на крышке выведен тиснением криволинейный орнамент в виде двух симметрично расположенных фигур медведей, изображенных по пояс в виде сердцевидных голов с парными спиралями глаз и парой лап в виде
спиралей. Это изображение может быть связано с культом земли у нанайцев и ульчей как единства суши и воды в образе двух божеств-близнецов Адо — хозяина суши На Дуэнтэ и хозяина воды Муэ Дуэнтэ в виде медведей, находящихся в подчинении верховного божества (Кубанова 1992: 8).
На круглой берестяной коробке удэгейцев (РЭМ 1870-62 а, б; рис. 5, см. вклейку) из коллекции Арсеньева имеется богатая символичная орнаментация черного цвета на белом фоне. В центре коробки изображена антропоморфная личина, состоящая из четырех спиралей, три из которых обозначают черты лица — глаза и рот, а четвертая изображена над головой. Изображение напоминает личины на петроглифах Нижнего Амура и Уссури. Археологи интерпретируют их как изображения предка или духа (Окладников 1971: 92-95). Считается, что такие личины наносили на камни во время юношеских инициаций, проводимых мужскими тайными союзами эпохи неолита, подобно ритуалам народов Восточной Азии или северо-американских индейцев (Окладников 1971: 107-109; Окладникова 1995: 92-197; Лапшина 2012: 47-52). При посвящении во взрослых проводились пляски в масках, символизировавших предков и духов, изображенных на камнях (Токарев 1964: 322-336). Среди детских игрушек нанайцев и охотничьих ритуалов удэгейцев имеются элементы инициальных образов предков и духов, предназначенных для юношеских ини-циаций (Сем 2021: 54-56). Очевидно, что на берестяной коробке удэгейцев изображены личины духов и предков обрядов инициаций, аналогичные петроглифам. Между изображений личин предков на бересте вырезаны парные фигуры змей в виде спиралей. Образ змеи в тунгусо-маньчжурской мифологии связан с творением мира (Мазин 1984: 19-21; Подмаскин 1991: 119; АМАЭ РАН. Ф. 5 Липских. Оп. 2. Д. 62. Л. 48 об. — 50). Интересно, что в эпоху бронзы в Маньчжурии имелись погребальные комплексы с изображением змеи в виде спирали. Археологи определяют эти комплексы как связанные с ритуалом инициаций — перехода души в иной мир (Алкин 2007: 63-64).
На крышке этой же коробки обозначен круг с пунктиром внутри — символическое изображение змеи. С. В. Иванов аналогичным образом интерпретировал круги с треугольниками на шаманских бубнах эвенков (Иванов 1954: 180). Круг-змея символизировала вселенную и была связана с мифологическим образом солярного змея-творца мира. Эти представления были известны эвенкам и айнам (Мазин 1984: 19-21; Мипго 1963: 17). У нанайцев и удэгейцев водный змей был связан с творением земли и ее рельефом. На ритуальной одежде нанайской шаманки Нэнэ Оненко (конец XIX в.) изображен круг с чешуей змеи красного цвета, с лучами солнца как символ солярного змея — творца мира. Внутри круга изображена земля с животными на ней (РЭМ 11406-1; На грани миров 2006: 46-47).
На крышке берестяной коробки внутри круга-змеи, символа вселенной, изображен орнамент в виде розетки из четырех женских фигур в круге с заключенным в овал ромбом в центре: головы — в виде двулистника, руки и женская грудь — в виде пары спиралей, туловище — в виде овала со знаком бесконечности — восьмерки, символа огня и плодородия в тунгусо-маньчжурских верованиях (Сем 2015: 440-441). Центральная фигура — овал с ромбом — символизировала огонь домашнего очага или солнце с четырьмя сторонами света. Вся композиция из четырех женских фигур, расположенных по кругу, обозначала круговой солнечный танец — хоровод. Для эвенков, нанайцев и ульчей характерны солярные круговые танцы, исполняемые в честь верховных духов. Такие танцы бытовали еще в XX в. на календарных праздниках типа эвенкийского Икэнипкэ (Анисимов 1959: 10) и на представлениях современных самодеятельных коллективов нанайцев и ульчей как реликт исторической памяти (Краски земли Дерсу 1982: 247-251). У уильта Сахалина круговые женские танцы проводились вокруг огня и были связаны с ритуалами жизненного цикла человека. Их изображали на одежде и ковриках (Миссонова 2014: 33-44).
Еще одна коробка удэгейцев, узкая, высокая, цилиндрической формы (РЭМ 1870-66), предназначалась для хранения ложек. На ее стенках криволинейный орнамент в виде головы медведя с вытянутой мордой, как на одежде нанайцев из рыбьей кожи. Голова медведя с двух сторон переходит в изображение пары извивающихся змей. Образ парных змей в айнской и китайской мифологии символизировал двух первопредков (Мипго 1963: 17; Юань 1965: 43-46). Судя по верованиям
нанайцев рода Самар, также пара змей могла символизировать пару прародителей — помощников верховного божества, сыновьями которого были медведи-близнецы, символы духов земли-воды (Кубанова 1992: 3). К верхней части коробки прикреплена связка костей от фаллов медведя, символизировавших силы плодородия. Согласно описи, у удэгейцев такие коробки с фаллами медведя-предка передавались от женщины к дочери и входили в ее приданое.
КОМПЛЕКС РИТУАЛЬНЫХ ШАМАНСКИХ ПРЕДМЕТОВ
Для традиционных верований удэгейцев, нанайцев и эвенков был характерен родовой тип шаманства. Согласно их представлениям, шаман — посредник между миром людей и духов, он обладал различными атрибутами и изображениями духов-помощников. Среди шаманских предметов удэгейцев из коллекций Арсеньева выделяются фигуры духа ясновидящего, тигра, медведя, лечебного духа в лисьей шкуре и атрибуты шаманства — маска, нагрудник, пояс.
В качестве духа-помощника шамана в удэгейском шаманстве использовалась фигура ясновидящего (РЭМ 1870-46; рис. 6, см. вклейку). Это мифический образ в виде полуптицы филина и получеловека с ногами и копытами лося. Эту фигуру удэгейские шаманы называли ясновидящим Егда сэвохи, образ шаманского фольклора, дух-помощник и покровитель шамана. В мифологии нанайцев подобный дух являлся хозяином погоды и хода солнца, главным шаманским покровителем, живущем на небе. Фольклорное и шаманское имя этого божества в нанайской мифологии — Ерха мерген или Бучу. Во время ритуала камлания шаман летел к нему на пятый уровень неба, где находилась красная гора с животными, обладавшими шаманской силой, — кабаном и зайцем с золотой шерстью и колокольчиками. В удэгейском фольклоре мировая гора разделяла мир на две половины, на солнечной половине жила Тагу мама, хозяйка дерева душ с птичками — душами людей, на лунной половине горы обитал старик Канда мафа, хозяин зверей и дерева погоды (Фольклор удэгейцев 1998: 455). Во время камлания удэгейский шаман обращался к фигуре духа сэвохи с вопросами о положении души больного человека, о пропаже, поиске духов, виновных в болезни или отсутствии детей у женщины. После удачного камлания фигурку Егда сэвохи кормили свежей кровью, мясом или салом изюбря. Фигурку сэвохи шаман вырезал сам. Сэвохи шамана после его смерти передавался неофиту, молодому шаману, который использовал его силу, переданную старым шаманом.
Антропоморфная фигура сэвохи (РЭМ 1870-49; рис. 7, см. вклейку) обклеена шкурой рыжей лисы. Этот дух-помощник шамана. Согласно данным Арсеньева из описи коллекции, он помогал в лечении общих болезней. По представлениям нанайцев и удэгейцев, образ человека-лисы или лисы играл важную роль в их шаманстве. Фигуру лисы делали из металла и подвешивали на грудь шаману в качестве амулета, духа-помощника, наряду с фигуркой тигра или антропоморфного духа Бучу, эджэхэ (РЭМ 1998-148-158). О том, что эта фигура являлась шаманской, говорит наличие на ней шаманского нагрудника, вырезанного из ровдуги лося с рисунками ящериц и змей — духов-помощников шамана при болезнях и передвижении по мирам вселенной. Руки антропоморфного сэвохи в лисьей шкуре расположены на груди в вотивной форме. К спине прикреплен ров-дужный ремешок, за который шаман во время камлания держал и качал фигуру, разговаривая с ней, задавая вопросы, чтобы получить ответ о причинах болезни и деятельности духа, виновного в ней. Лицо и руки сэвохи окрашены в красный — цвет жизни. Таким образом достигалось оживотво-рение фигуры. Согласно нанайской мифологии, дочь хозяина нижнего мира могла превращаться в красавицу или лису с огненной шкурой и в таком виде представать перед человеком.
Образы тигра и медведя как главных шаманских духов-помощников из коллекции Арсеньева подробно рассмотрены в нашей статье о шаманских предметах Дальнего Востока (Сем 2020а: 51-53). Здесь отметим, что тигр Тэунки или амба мафа (РЭМ 1870-47) служил проводником по мирам вселенной и являлся звериным двойником шамана. А образ духа медведя мафа сэвохи (РЭМ № 1870-5) помогал шаману в лечебной и промысловой практике. Он считался хозяином медведей,
который давал души зверей охотникам. В шаманстве нанайцев тигр, медведь и барс также три самых главных шаманских духа-помощника, помогавших в лечении больных и на промысле (Шимкевич 1896: 39). Считалось, что медведь помогал от всех болезней, особенно спины и кишечника.
В честь духа тигра Тэунки удэгейские шаманы совершали специальный ритуал Уунди, посвященный духу предка. Шаман на этот праздник надевал специальную шаманскую маску и совершал ритуал камлания.
Шаманская маска большого удэгейского шамана из коллекций Арсеньева полисемантична. Она называлась Хамбаба (РЭМ 1870-38; рис. 8, см. вклейку). По мнению Ю. А. Сема, это слово переводится с удэгейского как «хозяин вселенной» (Сем 1993: 17-18). Маска шамана из коллекции Арсеньева надевалась на календарный праздник Уунди, который обычно проводили в период вскрытия рек ото льда и прилета птиц, либо на большие поминки, когда шаман отвозил душу умершего в мир мертвых бунихэ. Большие поминки обычно проводились через 1-3 года после смерти человека. Маска вырезана из дерева и окрашена в красный цвет. Глазницы, нос и щеки имеют различные изображения черного цвета — глазницы обведены вокруг, на носу изображено шаманское дерево с четырьмя ветвями, на щеках — паутина, символизирующая путь в мир мертвых. Паук в представлениях удэгейцев, как сообщает Арсеньев, являлся духом-помощником шамана, он закидывал сеть и ловил злых духов, закрывал шамана (Архив ОИАМ — ПОРГО, Ф. 1. Оп. 1. Д. 28. Л. 1168-1169). Над глазницами маски белые точки — символ плодородия, а на подбородке — белые полосы. В центре лба маски нанесены четыре белые точки и еще по три на висках — также символ плодородия. На черной части лба вырезаны две лягушки, обведенные красным цветом. Окраска маски красного цвета оживотворяла ее. Лягушки в представлениях нанайцев и удэгейцев олицетворяли жизненную силу.
На шаманском мольбище удэгейцев, предметы с которого были привезены в Хабаровский краеведческий музей В. К. Арсеньевым, имеется центральная фигура комплекса — антропоморфный сэвохи Манги — дух-покровитель и предок шамана. Рядом на мольбище устанавливали его помощников и деревья корнями вверх, что обозначало иной мир (Арсеньев 1948: 181). На теле Манги изображена кукушка в центре груди — символ сердца и красноречия — и на боку вырезана лягушка и ящерица. Лягушка, по данным Арсеньева, предназначалась, чтобы оживотворить фигуру предка Манги. Соответственно две лягушки на лбу шаманской маски также оживотворяли маску шамана, придавая ей сакральные силы.
Кроме того, с лягушками в шаманстве удэгейцев связаны мифологические представления о шаманской инициации. Согласно мифу, один первопредок удэгейцев попал к озеру в тайге. В озере водились лягушки, у которых вместо икринок были шаманские бубенчики. Из озера лягушка подала ему шаманский пояс с трубами и бубенчиками и велела ему стать первым шаманом удэгейцев (Фольклор удэгейцев 1998: 459-460). Лягушка связана с культом плодородия через икринки-бубенчики на шаманском поясе. Возможно, на лбу шаманской маски Хамбаба изображены не просто белые точки — символ плодородия, а именно икринки-бубенчики для шаманских атрибутов. Вся маска шамана обклеена мехом медведя — одного из главных шаманских покровителей.
К маске прикреплена круглая шапочка из черной ткани с фигурками змей и ящериц — духов-помощников шамана, наверху — фигура кукушки с рогами оленя. Семантика змей и ящериц связана с передвижением шамана по мирам, а птица в центре шапки с рогами оленя символизировала изображение одного из покровителей шамана, в образе которого шаман совершал полеты по мирам вселенной, она же давала шаману дар красноречия. Оленьи рога на птице дублируют образ духа для передвижения по мирам в виде не только птицы, но и крылатого оленя-птицы. Очевидно, это северо-тунгусский пласт в верованиях удэгейцев. Хотя образ крылатого оленя-птицы известен также нанайцам и уильта, он сопоставляется исследователями с маньчжурским неолитическим изображением на керамике и петроглифах Маньчжурии эпохи бронзы (Алкин 2007: 103,
107; Забияко, Ван Цзяньлинь 2015: 19-22, 36, 89, 108, 139-142).
Маска шамана надевалась на лицо шамана во время камлания, она являлась шаманским сэвэном, с которым разговаривали, и в то же время через эту маску шаман на больших поминках и празднике Уунди вдувал душу, оживотворяя ее.
К шаманским атрибутам удэгейцев в коллекции Арсеньева относится также нагрудник и пояс шамана. Нагрудник шамана (РЭМ 1870-39) прямоугольной формы с двумя широкими ремнями в виде двух змей, сделанных из ровдуги и соединяющихся головами на спине, прямоугольная вставка спереди с изображением двух змей и семи ящериц из ровдуги, внизу квадратная вставка из красной ткани с железной фигурой лягушки. Две полосы в виде змей сшиты из чередующихся отрезков черного и красного цвета, разделенных узкими белыми полосками. Сочетание красного и черного цвета символизировало жизнь и смерть, мир людей и мир духов как основу шаманского космоса. Семь ящериц на нагруднике — изображение шаманских духов-помощников в передвижении по семи мирам вселенной. Символика цифры 7 очевидно обозначает количество миров вселенной, которые пролетает шаман во время камлания. Аналогия имеется в шаманском костюме эвенков, у которых к полочкам кафтана привязаны две ровдуж-ные полосы, украшенные разноцветными элементами. Эти полосы изображали мировое древо с семью парами ветвей, образ семичастной вселенной (РЭМ 8762-19244; Сем 2017: 127-132). Интересно, что нанайский шаман Богдано Оненко при камлании в верхний мир также пролетал шесть туч, разделявших небо на семь сфер, символов семичастного строения неба (Сем 1990: 114, 116).
Шаманский пояс удэгейского шамана (РЭМ 1870-41) из коллекции Арсеньева представляет собой основу из рыбьей кожи, набитой соломой, в виде фигуры тюленя и змеи под ним. На фигуре тюленя изображено множество фигур животных — медведь, тигр, волк, рыба, ящерица. К фигуре змеи привязаны железные кольца и конические трубы, служащие для музыкального сопровождения шаманских камланий. Фигура тюленя окрашена полосами зеленого и красного цвета, имитирующими шкуру тигра. Таким образом, основу пояса составляет фигура тюленя-тигра, что может свидетельствовать о символизации этих образов земли — суши и воды. Интересно, что на шаманском рисунке земли орочей изображены два оленя тюленеобразного типа как символы земли людей и потустороннего мира (Аврорин, Козьминский 1949: 324-333). Змея, согласно мифологии многих тунгусо-маньчжурских народов, творец мира, земли. поэтому она изображена под фигурой тюленя-тигра — символа земли — и словно ее поддерживает. А животные на тюлене-тигре — это обитатели земли. Шаманский пояс, согласно мифологии удэгейцев, как уже отмечалось, является первым атрибутом, который получил первопредок и первый шаман в таежном озере от лягушки — хозяйки шаманских вещей, главного инициального духа (фольклор удэгейцев 1998: 459-460).
последний из рассматриваемых предметов по шаманству нанайцев из коллекции Арсеньева — две бронзовые фигурки эджэхэ (РЭМ 1871-48), привязанные к бусам из синего стекла. Представляют собой охотничий и шаманский амулет, который носили на груди. Эджэхэ — это сэвэн, личный дух-покровитель шамана, удачливого охотника или богатого и удачливого человека. Эджэхэ живет на небе верхнего божества неба и вселенной Боа Эндури и является его посланником (Шимкевич 1896: 58). Он имеет особое значение во время ритуала инициации шамана. Такие фигурки сэвэн передавались неофиту, молодому шаману, от старого опытного шамана. В настоящее время среди эвенков и нанайцев имеются лица, способные общаться с духами, потомки шаманов, но они не являются шаманами. Они сами собирают от родственников бывших шаманов фигурки эджэхэ наряду с бучу, аями, калгама и используют их для личного покровительства (Lavrillue, Sem 2021: 44-47).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Семантический и иконографический анализ бытовых и шаманских вещей из коллекции В. К. Арсеньева по нанайцам и удэгейцам, проведенный в статье, характеризует мифологические представления этих народов, связанные с космогонией, творением мира птицами или змеей, культом плодородия, животных, шаманством, образами шаманской инициации, шаманскими духами-покровителями и помощниками, шаманскими атрибутами. Все эти предметы отражают высокий семиотический статус бытовых и особенно культовых вещей традиционной культуры нанайцев и удэгейцев конца XIX — начала XX в. Мифо-ритуальные основания уникальных предметов нанайцев и удэгейцев из коллекции В. к. Арсеньева подтверждают роль ментальных характеристик в идентичности тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока. Они сохранили архаичные первозданные представления о мире, природе и месте человека в них, а также отразили архетипы и ценности традиционной культуры этих народов. Коллекция В. К. Арсеньева из РЭМ — уникальный исто-рико-этнографический источник для изучения знаковой традиционной культуры тунгусо-маньчжурских народов дальнего Востока.
список ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
АМАЭ РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 62. Липский А. Н. Материалы экспедиции 1936-1937 гг. Полевые записи по теме: Большие поминки. СПб.: МАЭ. 155 л.
АОИАК — ПОРГО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 28. Арсеньев В. К. Путевой дневник. 1914-1927 гг Владивосток. Л. 190-1206.
Аврорин В. А., Козьминский И. И. Представления орочей о вселенной, о переселении душ и путешествиях шаманов, изображенные на «карте» // Сборник МАЭ. Т. XI. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 324-333.
Алкин С. В. Древние культуры Северо-Восточного Китая. Неолит Южной Маньчжурии. Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2007.
Анисимов А. Ф. Космологические представления народов Севера. М.; Л.: АН СССР, 1959.
Арсеньев В. К. Лесные люди — удэхейцы // Арсеньев В. К. Сочинения. Т. 5. Владивосток: Примиздат, 1948. С. 139-220.
Баранов Д. А. О чем молчат вещи // Российская антропология и «онтологический поворот». М.: ИЭА РАН, 2017. С. 33-83.
Березницкий С. В. Об этногенезе тунгусо-маньчжуров Дальнего Востока // Сибирь: древние этносы и их культуры. СПб.: Наука, 1996. С. 146-164.
Березницкий С. В. Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов Амуро-Сахалин-ского региона. Владивосток: Дальнаука, 2003.
Бурыкин А. А. Мифологические рассказы о медведе у народов Северо-Восточной Азии и Северной Америки // Системные исследования взаимосвязи древних культур Сибири и Северной Америки. Духовная культура. Вып. 4. СПб.: МАЭ, 1996. С. 60-89.
Головнёв А. В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург: УрОРАН, 1995.
Забияко А. П., Ван Цзяньлинь. Наскальные изображения Северо-Восточного Китая. Благовещенск: Амурский госуниверситет, 2015.
Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начало XX в. М.; Л.: АН СССР, 1954. (Труды Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. XXII).
Краски земли Дэрсу. Фоторассказ об искусстве малых народов Приамурья / ред. Ч. М. Таксами. Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 1982.
Кубанова Т. А. Ритуальная скульптура нанайцев (из собрания Музея советского изобразительного искусства): каталог. Комсомольск-на-Амуре: б. и., 1992.
Лапшина З. С. Архаическая модель мира в наскальных рисунках Амура и Уссури. Хабаровск: ХГИИК, 2012.
Лопатин И. А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. Опыт этнографического исследования. Владивосток: б. и., 1922. (Записки Общества изучения Амурского края Владивостокского отделения Приамурского отдела Русского географического общества. Т. XVI).
Мазин А. И. Традиционные верования и обряды эвенков-орочонов (конец XIX — начало XX века). Новосибирск: Наука, 1984.
Миссонова Л. И. «Танец огня» как один из главных обрядов жизненного цикла в тунгусо-маньчжурской практике // Музей. Традиции. Этничность. 2014. № 2 (6). С. 43-44.
На грани миров. Шаманизм народов Сибири: из собрания Российского этнографического музея: [альбом] / отв. ред. В. В. Горбачева, К. Ю. Соловьева. М.: Художник и книга, 2006.
Народы Сибири в составе государства Российского (очерки этнической истории) / отв. ред. Л. Р. Пав-линская. СПб: МАЭ РАН, 1999.
Окладников А. П. Петроглифы Нижнего Амура. Л.: Наука, 1971.
Окладникова Е. А. Модель вселенной в системе образов наскального искусства Тихоокеанского побережья Северной Америки. Проблема этнокультурных контактов аборигенов Сибири и коренного населения Северной Америки. СПб.: МАЭ РАН, 1995.
Переверзева О. В. Мифопоэтическое пространство нанайской долины реки Девятки в XIX-XX века // Археология, этнография и антропология Евразии. 2005. № 1(21). С. 97-110.
Подмаскин В. В. Духовная культура удэгейцев XIX-XX вв. Владивосток: ДВГУ, 1991.
Росугбу И. А. К вопросу о семантике ульчской игровой куклы // Фольклор и этнография народов Севера: межвузов. сб. науч. трудов. Якутск: Северовед, 1998. С. 54-59.
Сем Т. Ю. Картина мира тунгусов: пантеон (семантика образов и этнокультурные связи). Историко-этнографические очерки. СПб.: филфак СПбГУ, 2015.
Сем Т. Ю. Шаманизм эвенков по материалам Российского этнографического музея. СПб.: Академия исследований культуры, 2017.
Сем Т. Ю. Вещный мир Дальневосточного шаманства как отражение Центрально-Азиатских связей // Северо-Восточный гуманитарный вестник. 2020а. № 3 (32). С. 47-56.
Сем Т. Ю. Коммуникация с природой в удэгейском орнаменте на берестяных коробках из коллекции Российского этнографического музея: символика образов // Homo Eurasicus в системах социальных и культурных коммуникаций. СПб.: Свое издательство, 2020б. С. 56-70.
Сем Т. Ю. Элементы возрастных инициационных обрядов и актуальные игры тунгусо-маньчжуров (ментальные особенности) // Религиоведение. 2021. № 3. С. 52-60.
Сем Ю. А. Нанайцы. Материальная культура. Вторая половина XIX — середина XX в. Владивосток: ДВФ СО АН СССР, 1973.
Сем Ю. А. Космогонические представления нанайцев: верхний мир // Религиоведческие исследования в этнографических музеях. Л.: ГМЭ, 1990. С. 113-121.
Сем Ю. А. Голос хозяина Вселенной // Северные просторы. 1993. № 5-6. С. 17-18.
Смоляк А. В. Шаман: личность, функции, мировоззрение (народы Нижнего Амура). М.: Наука, 1991.
Соколовский С. В. Материальная семиотика и этнография материальной культуры // Этнографическое обозрение. 2016. № 5. С. 103-115.
Титорева Г. Т. Орнаментика свадебного костюма нанайцев // Орнаментика в артефактах традиционных культур: материалы XV междунар. Санкт-Петербургских этнографических чтений. СПб.: ИПЦ СПГУТД, 2016. С. 217-220.
Токарев С. А. Ранние формы религии и их развитие. М.: Наука, 1964.
Фольклор удэгейцев: ниманку, тэлунгу, ехэ / сост. М. Д. Симонов, В. Т. Кялундзюга, М. М. Хасанова. Новосибирск: Наука, 1998.
Шаньшина Е. В. Мифология первотворения у тунгусоязычных народов юга Дальнего Востока России (опыт мифологической реконструкции и общего анализа). Владивосток: Дальнаука, 2000.
Шимкевич П. П. Материалы для изучения шаманства у гольдов // Записки Приамурского отделения императорского Русского географического общества. Т. 2. Вып. 1. Хабаровск: тип. Канцелярии Приамурского генерал-губернаторства, 1896.
Юань К. Мифы древнего Китая. М.: Наука, 1965.
Lavrillue А., Sem T. Contemporary 'Shamanising Persons' among the Tungus-Manchu (Evenki, Even, and Nanai): Case Studies about Common Collective Spiritual Representations // Религиоведение. 2021. № 4. С. 32-51.
Laufer B. Petroglyphs of the Amoor // American Anthropologist. 1899. Vol. 1, no. 9. P. 749-750.
MunroN. G. Ainu Creed and Cult. New York: Columbia University Press; London: Routledge; Kegan Paul, 1963.
REFERENCES
Arsen'ev V. K. Lesnye liudi — udekheitsy [Forest People are Udeheians]. Arsen'ev V. K. Sochineniia [Arsenyev V. K. Essays], vol. 5. Vladivostok: Primizdat, 1948, pp. 139-220. (In Russian)
Baranov D. A. О chem molchat veshchi [What are Things Silent About]. Rossiiskaia antropologiia i "ontologicheskiipovorot" [Russian Anthropology and the "Ontological Turn"]. Moscow: IEA RAN, 2017, pp. 33-
Сем Т. Ю. Семиотика этнографических коллекций народов Приамурья и Приморья... 83. (In Russian)
Bereznitskii S. V. Ob etnogeneze tunguso-man'chzhurov Dal'nego Vostoka [On the Ethnogenesis of the Tungus-Manchus of the Far East]. Sibir': Drevnie etnosy i ikh kul'tury [Siberia: Ancient Ethnoses and their Cultures]. St. Petersburg: MAE RAN, 1999, pp. 146-164. (In Russian).
Bereznitskii S. V. Etnicheskie komponenty verovanii i ritualov korennykh narodov Amuro-Sakhalinskogo regiona [Ethnic Components of Beliefs and Rituals of Indigenous Peoples of the Amur-Sakhalin Region]. Vladivostok: Dal'nauka, 2003. (In Russian)
Burykin A. A. Mifologicheskie rasskazy o medvede u narodov Severo-Vostochnoi Azii i Severnoi Ameriki [Mythological Stories about the Bear Among the Peoples of Northeast Asia and North America]. Sistemnye issledovaniia vzaimosviazi drevnikh kul'tur Sibiri i Severnoi Ameriki. Dukhovnaia kul'tura [System Studies of the Relationship of Ancient Cultures of Siberia and North America. Spiritual Culture], iss. 4. St. Petersburg: MAE, 1996, pp. 60-89. (In Russian)
Golovnev A. V. Govoriashchie kul'tury: traditsii samodiitsev i ugrov [Speaking Cultures: Traditions of Samo-yeds and Ugrians]. Yekaterinburg: Ural'skoe otdelenie RAN, 1995. (In Russian)
Ivanov S. V. Materialypo izobrazitel'nomu iskusstvu narodov SibiriXIX — nachalo XXveka [Materials on the Fine Arts of the Peoples of Siberia of the 19th — Early 20th Centuries]. Moscow; Leningrad: AN SSSR, 1954. (In Russian)
Kraski zemli Dersu. Fotorasskaz ob iskusstve malykh narodov Priamur 'ia [The Colors of the Land of Dersu. A Photo Story about the Art of the Small Peoples of the Amur Region]. Ed. by Taksami Ch. M. Khabarovsk: Khabarovskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1982. (In Russian)
Kubanova T. A. Ritual'naiaskul'pturananaitsev (izsobraniiaMuzeiasovetskogo izobrazitel'nogo iskusstva). Katalog [Ritual Sculpture of Nanais (From the Collection of the Museum of Soviet Fine Arts). Catalogue]. Komsomol'sk-na-Amure, 1992. (In Russian)
Lapshina Z. S. Arhaicheskaia model'mira v naskal'nykh risunkakh Amura i Ussuri. [Archaic Model of the World in the Rock Paintings of Amur and Ussuri]. Khabarovsk: HGIIK, 2012. (In Russian)
Lavrillue A., Sem T. Contemporary "Shamanising Persons" Among the Tungus-Manchu (Evenki, Even, and Nanai): Case Studies about Common Collective Spiritual Representations. Religiovedenie, 2021, no. 4, pp. 32-51.
Lopatin I. A. Gol'dy amurskie, ussuriiskie i sungariiskie. Opyt etnograficheskogo issledovaniia [The Amur, Ussuri and Sungari Golds. The Experience of Ethnographic Research], vol. XVII. Vladivostok, 1922. (In Russian)
Mazin A. I. Traditsionnye verovaniia i obriady evenkov-orochonov (konetsXIX— nachaloXXveka) [Traditional Beliefs and Rituals of the Evenks-Orochons (Late 19th—Early 20th Century)]. Novosibirsk: Nauka, 1984. (In Russian) Missonova L. I. "Tanets ognia" kak odin iz glavnykh obriadov zhiznennogo tsikla v tunguso-man'chzhurskoi praktike ["Fire Dance" as One of the Main Rituals of the Life Cycle in the Tunguso-Manchurian Practice]. Muzei. Traditsii. Etnichnost', 2014, no. 2 (6), pp. 43-44. (In Russian)
Munro N. G. Ainu Creed and Cult. New York: Columbia University Press; London: Routledge; Kegan Paul, 1963. Nagrani mirov. Shamanizm narodov Sibiri (iz sobraniiaRossiiskogo etnograficheskogo muzeia): al'bom [On the Edge of the Worlds. Shamanism of the Peoples of Siberia (From the Collection of the Russian Ethnographic Museum: Album]. Ed. by V. V. Gorbacheva, K. Yu. Solov'eva. Moscow: Khudozhnik i kniga, 2006. (In Russian)
Narody Sibiri v sostave gosudarstva Rossiiskogo (ocherki etnicheskoi istorii) [The Peoples of Siberia as Part of the Russian State (Essays on Ethnic History)]. Ed. by L. R. Pavlinskaia. St. Petersburg: MAE RAN, 1999. (In Russian)
Okladnikov A. P. Petroglify Nizhnego Amura [Petroglyphs of the Lower Amur]. Leningrad: Nauka, 1971. (In Russian)
Okladnikova E. A. Model' Vselennoi v sisteme obrazov naskal'nogo iskusstva Tikhookeanskogo poberezh'ia Severnoi Ameriki. Problema etnokul 'turnykh kontaktov aborigenov Sibiri i korennogo naseleniia Severnoi Ameriki [Model of the Universe in the System of Rock Art Images of the Pacific Coast of North America. The Problem of Ethnocultural Contacts Between the Aborigines of Siberia and the Indigenous Population of North America]. St. Petersburg: MAE RAN, 1995. (In Russian)
Pereverzeva O. V. Mifopoeticheskoe prostranstvo nanaiskoi doliny reki Deviatki v XIX — XX vekakh [Mythopoetic Space of the Nanai Valley of the Deviatka River in the 19th — 20th Century]. Arkheologiia, Etnographiia i antropologiia Evrazii, 2005, no. 1 (21), pp. 97-110. (In Russian)
Podmaskin V. V. Duhovnaia kul tura udegeitsevXIX—XXvekov [Spiritual Culture of the Udege People of the 19th — 20th Centuries]. Vladivostok: DVGU, 1991. (In Russian)
Rosugbu I. A. K voprosu o semantike ul'chskoi igrovoi kukly [On the Question of the Semantics of the Ulch Game Doll]. Fol'klor i etnografiia narodov Severa. Mezhvuzovskii sbornik nauchnykh trudov [Folklore and
Ethnography of the Peoples of the North. Intercollegiate Collection of Scientific Papers]. Yakutsk: Severoved, 1998, pp. 54-59. (In Russian)
Sem T. Yu. Kartina mira tungusov: panteon (semantika obrazov i etnokul'turnye sviazi). Istoriko-etno-graficheskie ocherki [The Picture of the Tungus World: The Pantheon (Semantics of Images and Ethno-Cultural Connections). Historical and Ethnographic Essays]. St. Petersburg: Filologicheskii fakul'tet Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta, 2015. (In Russian)
Sem T. Yu. Shamanizm evenkov po materialam Rossiiskogo etnograficheskogo muzeia [Shamanism of the Evenks According to the Materials of the Russian Ethnographic Museum]. St. Petersburg: Akademiia issledovanii kul'tury, 2017. (In Russian)
Sem T. Yu. Kommunikatsiia s prirodoi v udegeiskom ornamente na berestianykh korobkakh iz kollektsii Rossiiskogo etnograficheskogo muzeia: simvolika obrazov [Communication with Nature in the Udege Ornament on Birch Bark Boxes from the Collection of the Russian Ethnographic Museum: Symbolism of Images]. Homo Eurasicus v sistemakh sotsial'nykh i kul turnykh kommunikatsii. Kollektivnaia monografiiapo materialam X Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii 24 oktiabria 2019 goda [Homo Eurasicus in Systems of Social and Cultural Communications. Collective Monograph Based on the Materials of the X International Scientific Conference on October 24, 2019]. St. Petersburg: Svoe Izdatel'stvo, 2020, pp. 56-70. (In Russian)
Sem T. Yu. Veshchnyi mir Dal'nevostochnogo shamanstva kak otrazhenie Tsentral'no-Aziatskikh sviazei [The Material World of Far Eastern Shamanism as a Reflection of Central Asian Relations]. Severo-Vostochnyi gumanitarnyi vestnik, 2020, no. 3 (32), pp. 47-56. (In Russian)
Sem T. Yu. Elementy vozrastnykh initsiatsionnykh obriadov i aktual'nye igry tunguso-man'chzhurov (mental'nye osobennosti) [Elements of Age-Related Initiation Rites and Actual Games of the Tunguso-Manchus (Mental Features)]. Religiovedenie, 2021, no. 3, pp. 52-60. (In Russian)
Sem Yu. A. Kosmogonicheskie predstavleniia nanaitsev: Verkhnii mir [Cosmogonic Representations of Nanais: The Upper World]. Religiovedcheskie issledovaniiavetnograficheskikhmuzeiakh [Religious Studies in Ethnographic Museums]. Leningrad: GME, 1990, pp. 113-121. (In Russian)
Sem Yu. A. Nanaitsy. Material'naia kul'tura. Vtoraia polovina XIX — seredina XX veka [Nanaytsy. Material Culture. The Second Half of the 19th — mid-20111 Century]. Vladivostok: DVF SO AN SSSR, 1973. (In Russian)
Sem Yu. A. Golos khoziaina Vselennoi [The Voice of the Master of the Universe]. Severnye prostory, 1993, no. 5-6, pp. 17-18. (In Russian)
Shan'shina E. V. Mifologiiapervotvoreniia u tungusoiazychnykh narodov iugaDal'nego VostokaRossii (opyt mifologicheskoi rekonstruktsii i obshchego analiza) [The Mythology of Primordial Creation Among the Tungusic-Speaking Peoples of the South of the Russian Far East (Experience of Mythological Reconstruction and General Analysis)]. Vladivostok: Dal'nauka, 2000. (In Russian)
Smoliak A. V. Shaman: lichnost', funktsii, mirovozzrenie (narody Nizhnego Amura) [Shaman: Personality, Functions, Worldview (Peoples of the Lower Amur)]. Moscow: Nauka, 1991. (In Russian)
Sokolovskii S. V. Material'naia semiotika i etnografiia material'noi kul'tury [Material Semiotics and Ethnography of Material Culture]. Etnograficheskoe obozrenie, 2016, no. 5, pp. 103-115. (In Russian)
Titoreva G. T. Ornamentika svadebnogo kostiuma nanaitsev [Ornamentation of the Nanai Wedding Costume]. Ornamentika v artefaktakh traditsionnykh kul 'tur. Materialy Piatnadtsatykh Mezhdunarodnykh Sankt-Peterburgskikh etnograficheskikh chtenii. St. Petersburg: CPI SPGUTD, 2016, pp. 217-220.
Tokarev S. A. Rannie formy religii i ikh razvitie [Early Forms of Religion and Their Development]. Moscow: Nauka, 1964. (In Russian)
Submitted: 14.10.2022 Accepted: 03.11.2022 Published: 15.12.2022
К статье Т. Ю. Сем
Рис. 1a, b. Арми — халат женский из рыбьей кожи с орнаментами, изображающими птиц и морды медведей. Нанайцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1871-22 Fig. 1a, b. Armi is a women's dressing gown made of fish skin with ornaments depicting birds and muzzles of bears. Nanais. Ussuri region. Early 20th century. REM 1871-22
Рис. 2. Мужской пояс, орнаментированный фигурами божеств плодородия. Нанайцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1871-27
Fig. 2. Men's belt, ornamented with figures of fertility deities. Nanais. Ussuri region. Early 20th century. REM 1871-27
Рис. 3. Женская сумочка-портфельчик из бересты для рукоделия с орнаментом медвежьей морды и змей.
Нанайцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1871-12 Fig. 3. Women's briefcase made of birch bark for needlework with an ornament of a bear's muzzle and snakes. Nanais. Ussuri region. Early 20th century. REM 1871-12
Рис. 4. Мужская охотничья сумочка из рыбьей кожи с орнаментом волчьей морды и обезьяноподобной личины. Нанайцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1871-34 Fig. 4. Men's hunting bag made of fish skin with an ornament of a wolf's muzzle and an ape-like mask. Nanais. Ussuri region. Early 20th century. REM 1871-34
Рис. 5. Берестяная коробка с орнаментом личины и змей. На крышке изображены пляшущие человечки в хороводе. Удэгейцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1870-62а, б Fig. 5. Birch bark box with an ornament of a mask and snakes. On the lid are depicted men dancing a round dance. Udege. Ussuri region. Early 20th century. REM 1870-62а, b
Рис. 6. Егда сэвохи — изображение духа-помощника шамана ясновидящего в виде птицы-человека. Удэгейцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1870-46 Fig. 6. Egda sevokhi is an image of a spirit-assistant of the clairvoyant shaman in the form of a bird-man. Udege. Ussuri region. Early 20th century. REM 1870-46
Рис. 7. Сэвохи — изображение антропоморфного духа-помощника шамана в лисьей шкуре. Удэгейцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1870-49
Fig. 7. Sevokhi is an image of an anthropomorphic spirit-assistant of the shaman in the fox skin. Udege. Ussuri region. Early 20th century. REM 1870-49
Рис. 8. Хамбаба — шаманская маска хозяина Вселенной. Удэгейцы. Уссурийский край. Начало ХХ в. РЭМ 1870-38
Fig. 8. Hambaba is a shamanic mask of the master of the universe. Udege. Ussuri region. Early 20th century. REM 1870-38
