CC BY
94
УДК 008.001
Казакова Елена Юрьевна
Elena Kazakova
СЕМИОТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ «МОЛЧАНИЕ» КАК СПОСОБ ПОЗНАНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ
КУЛЬТУРЫ
SEMIOTIC CATEGORY «SILENCE» AS A WAY OF LEARNING ETHNIC CULTURE
Рассматриваются особенности функциониро- The article regards peculiarities of semiotic cate-вания семиотической категории «молчание» в gory «silence» in different cultural world views. The разных культурных картинах мира. Предложена author offers classification of the category «silence» as классификация категории «молчание» как способа a way of world learning познания мира
Ключевые слова: культурная картина мира, семио- Key words: cultural world view, semiotic system of culture, тическая система культуры, знак sign
Общеизвестно, что в современной науке гуманитарного познания мира существует значительное количество подходов к пониманию определения культуры: описательный, ценностный, деятельностный, функ-ционистский, герменевтический, нормативный, духовный, диалогический, информационный, символический, типологический и др. Однако отмеченные подходы имеют общую составляющую: культура - это совокупность неких элементов, форм человеческого поведения, содержащих в себе зашифрованную информацию о значимых категориях изучаемого культурного сообщества. Данные элементы, формы поведения можно назвать знаками, которые слагаются в определенную систему. Учитывая сказанное, культуру следует определить как семиотическую систему, включающую знаковые подсистемы. Знаковую систему культуры необходимо рассматривать с истоков зарождения этноса.
Семиотический подход к изучению куль-
туры обозначен в трудах Ю.М. Лотмана, А.С. Кармина, В.А. Масловой, М.С. Когана и др. Среди значимых знаковых категорий культуры мы выделяем категорию «молчание», которая присутствует во всех культурах, но в разных лингвокультурных общностях функционирует по-разному. В контексте данной статьи предлагается анализ семиотической категории «молчание» как составляющей культуры и как способ ее познания.
Значимость категории «молчание» в культуре отражается через тексты. Так, изучая философские трактаты, можно обратиться к основным постулатам Карла Ясперса и Мартина Хайдеггера. По мысли немецкого философа Карла Ясперса, «интерпретация многозначности шифров, в которых заключена действительность, допускает бесконечное множество толкований и находит свою границу лишь там, где кончается язык. Она совершается в молчании. Но эта граница сама существует только благодаря языку. В процессе языкового сооб-
щения молчание становится своеобразным способом сказать о чем-то. Это молчание — не умалчивание о чем-то, что я знаю и о чем мог бы сказать. Это, скорее, молчание пред тем, кто мыслит вместе с тобой, молчание пред самим собой и молчание пред трансценденцией, исполненное на границе того, что может быть сказано. Это молчание - не немота безъязы-кости, которая ничего не говорит, а следовательно, и не молчит.
Так обстоит дело с шифрами. Мы слышим их словно бы из различных кругов, которые располагаются вокруг трансценденции. Или мы обращаемся к ней через их посредничество. Но шифры никогда не есть то, что мы ищем в них или чувствуем в них, или познаем в них. Поэтому мы стремимся выйти дальше, за них, в глубину или ввысь, туда, где кончается всякий язык шифров и где происходит прикосновение к трансценденции — в знании о незнании, т.е. в этом исполненном молчании» [7; С. 58].
Таким образом, молчание в данном контексте является полем культуры, в котором происходит интерпретация шифров, заключенных в знаках. При этом какой смысл приобретет знак - зависит от сложившейся знаковой системы в той или иной культуре.
Категория «молчание» функционирует в культурном поле разных национальностей, ее план содержания может отражать как универсальные, так и специфические понятия культурных картин мира. Проведя исследование, можно будет говорить о ключевых для изучения национальных культур значениях молчания. Мартин Хайдеггер рассматривает молчание как источник, основание для языка бытия, языка, выполняющего формативную функцию. Молчание у философа выступает в роли «чистилища» мысли и языка, средством очищения от публичности языка, научает ответственности за сказанное и собирает для самой мысли [7; С. 76].
По мнению Ю.М. Лотмана, культуры различаются направленностью языка: есть языки, направленные преимущественно на
выражение, и языки, направленные преимущественно на содержание. Сочетание молчания и слова в коммуникации создает направленность языка на содержательную основу, но не на выражение.
Русская культура, на наш взгляд, ориентирована на связь между содержанием и выражением. Связь эта заключена в молчании как способе познания мира. Проявление русской культуры двойственно: с одной стороны, она молчалива, целомудренна, застенчива, берегущая свой сокровенный смысл, стыдящаяся его выговорить, вывести наружу; с другой - необычайно говорлива, утомительно многословна, и слова в ней преимущественно заменяют дела. Представляется, что оба эти мнения верны и по сути не опровергают, а усиливают друг друга. Два свойства русской культуры - молчаливость и многоречивость -взаимосвязаны. И это не простая антиномия, где оба противоположных положения верны. Само молчание растет и усиливается по мере говорения, и сама говорливость происходит от напряженности и невыразимости молчания. Молчание растет вместе с речью, чем больше «взбивается», «взбалтывается» речь, тем больше немоты таится на дне.
Русский язык тем и удивителен, что выставляет наружу свою глубинную бессловесность, громко и упорно молчит, пряча это молчание за обилием слов. Каждое слово, рожденное из молчания, обладало силой, строило действительность. Здесь следует вспомнить о том, что в своей письменной форме он возник как язык «священного писания», не пустословия, а собственно самого бытия.
«Русский язык - язык эллинистический. В силу целого ряда исторических условий живые силы эллинской культуры, уступив запад латинским влияниям и ненадолго загащиваясь в бездетной Византии, устремились в лоно русской речи... и поэтому русский язык стал именно звучащей и говорящей плотью. <...> Жизнь языка в русской исторической действительности перевешивает все другие факты полнотою явлений, полнотою бытия, пред-
ставляющей только недостижимый предел для всех прочих явлений русской жизни. Эллинистическую природу русского языка можно отождествить с его бытийственностью. Слово в эллинистическом понимании есть плоть деятельная, разрешающаяся в событие. <... > Ни один язык не противится сильнее русского назывательному и прикладному назначению. Русский номинализм, т. е. представление о реальности слова, как такового, животворит дух нашего языка..." [5; С. 246].
Однако в условиях всеобщего технологического прогресса, высокого темпа развития средств связи, которые позволяют мгновенно передавать информацию, люди все меньше молчат. «Спешащие» редко исследуют глубину принимаемой информации, а следовательно, дают поверхностный ответ, делают преждевременные выводы. Мы живем в обществе тотального говорения. Обилие слов затмевает формативную функцию русского языка, усиливая внутреннюю недосказанность, растущее молчание. Поверхностно познавая мир, участники коммуникации перестали предавать необходимое значение словам.
Появилось мнение о том, что понятие «тишина» идентично категории «молчание», данное суждение отражено в толковых словарях. Однако при более глубоком изучении первое понятие трактуется как отсутствие всяких смыслов, так называемый нулевой речевой акт, а второе - как сложное коммуникативное целое. Об этом свидетельствует существование большого количества выражений, таких как «гробовая тишина», «безмолвная тишина», но «многозначное молчание» или «молчесло-вие», «глубокое молчание», «бездонное молчание», «хранить молчание». Молчание - состояние по действию, другими словами, функция молчания - действовать, влиять на кого-либо, а влиять нельзя, бессмысленно.
Функцию «тишины» трудно определить, это «чистое» состояние без подтекста. Следуя определению Ч. Пирса о знаке как единстве означаемого и означающего, можно отметить, что тишина - это понятие, где означающее
равно отсутствию звуковой формы, означаемое - отсутствию смыслов.
Молчание - знак, где план выражения также равен отсутствию звуков. Однако план содержания несет в себе спектр разных значений, определить которые можно лишь из контекста ситуации. При этом у каждой культуры есть своя область умалчивания. Так, М.Н. Эпштейн считает, что самое громкое молчание -в русской культуре. Именно тексты русской литературы славятся молчанием, а точнее, подтекстным молчанием, когда читатель, воспринимая один и тот же вербальный текст, получает разную информацию от произведения. Слова лишь очерчивают область молчания, то, что невозможно постичь с помощью языка, постигается с помощью молчания.
Тишина пуста, она освобождена от мыслей, поэтому сквозь нее можно многое услышать. Так, у А.П. Чехова «Сцена пуста. Слышно как на ключ запирают все двери, как потом отъезжают экипажи. Становится тихо. Среди тишины раздается глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно...Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий и печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву» [Чехов, С. 321]. Тишина позволила услышать звуки, увлекающие читателя, зрителя в мир молчания, при этом у каждого своя область, своя сторона мира смыслов. Однако парадокс в том, что тишину можно было услышать и в нескончаемом потоке пустословия героев, словно они хотят заглушить мысль ненужными, пустыми словами, боятся погрузиться в «многозначное молчание». Здесь не слово означило область молчания, это за него сделало действие, общая картина произведения.
Молчание обладает полисемантично-стью, нет необходимости дополнять эту категорию словами, звуками. Оттенки смыслов «молчания» можно пронаблюдать в литературном тексте Л. Андреева «Молчание», который строится на противопоставлении двух категорий. Молчание росло вокруг о. Игнатия:
сначала молчала Верочка, затем «. во всем доме наступило молчание. Это была не тишина, потому что тишина - лишь отсутствие звуков, а это было молчание, когда те, кто молчит, казалось, могли бы и говорить, но не хотят» [1; С. 164]. Молчало все вокруг, где-то рядом, казалось, зарождался звук, но обрывался и умолкал, и этот тяжелый смысл, который может передаваться только с помощью молчания, сводил с ума героя. Тяжелый груз смыслов автор передает читателю посредством общего настроения рассказа, действия, но в основном, это бремя сохранено между строк, т.е. вновь через область умалчивания. Молчание как утаивание чего-то важного, горького Верочки и неспособность отца услышать скорбь этого молчания привело к молчанию -наказанию, суровому и невыносимому. Вся тишина в мире - легкая и бессмысленная превратилась для о. Игнатия в неподъемный груз молчания, даже кладбищенская тишина стала многоярусным молчанием. Молчание в данном тексте - главный герой. Он нестатичен, развивается, растет, становится живым, затем остается единственным в пространстве текста, единственным, но не однозначным. Грань между данными категориями неустойчива, зыбкая, сложно проследить, когда «гробовая тишина» наполняется смыслами и модифицируется в «многозначное молчание».
По мысли Х. Орега-и-Гассета, «каждый язык - это особое уравнение между тем, что сообщается, и тем, что умалчивается. Каждый народ умалчивает одно, чтобы суметь сказать другое. Ибо все сказать невозможно. Вот почему переводить так сложно: речь идет о том, чтобы на определенном языке сказать то, что этот язык склонен умалчивать».
Обратимся к восточной культуре. Так, бурятская культура, как и все восточные культуры, тяготеет к интимному, интуитивному постижению смыслов, поэтому и молчание здесь является не столько эмоциональной заменой вербального общения, сколько коммуникативной нормой. Молчание в бурятской культуре тесно связано с этическими нормами и прави-
лами жизни, с наличествующей религией. Жизнь бурят, в известной мере, зависела от природных условий. В свою очередь, только природа многозначительно молчит. В связи с этим молчание является ментальной особенностью данного народа. Интерпретация знака будет основываться на коммуникативной ситуации. Чаще всего категория «молчание» обозначает уважение и смирение. Ситуацию предвыбора, в которой каждой языковой личности необходимо вести себя аккуратно, описывают многие бурятские поговорки, пословицы и иные устойчивые сочетания. Например, Агта алдабал, баригдаха, ама алддабал - ба-ригдахагуй, т.е. коня упустишь - поймаешь, слово обронишь - не поймаешь, или Хамар доро хахархай аман байнал гэжэ бу шаша (дуугара), т.е. не болтай на том основании, что под твоим носом есть рот [2; С. 47].
Семантическая глубина категории «молчание» и предварительный анализ данной категории позволяет говорить о функционировании ее значений в важных составляющих компонентах культурной картины мира. Следовательно, молчание можно изучать как способ познания мира. Предлагаем классифицировать данную семиотическую категорию на религиозное, бытовое, эстетическое молчание.
Религиозное молчание. Общеизвестно, что под религией принято понимать «мироощущение, моральные нормы и тип поведения, которые основаны на вере в существование сверхъестественных сил - Бога, богов, определяющих судьбы людей, а также совокупность специфических действий, обеспечивающих связь человека со сверхъестественными силами..» [8; С. 56]. Исходя из сказанного, можно выделить следующие подтипы религиозного молчания:
- обрядовое молчание - молчание, которое необходимо соблюдать, участвуя в религиозных обрядах. Так, в культуре славян существовал обряд, которым заканчивалась жатва хлеба: «чтобы не обидеть землю, последний сноп всегда жали молча, потом, не произнося ни слова, уносили домой. Этому снопу припи-
сывалась магическая сила. Внося дожиночный сноп в дом, хозяйка произносила приговор.» [Рыбаков, С. 161]. В шаманизме бурят существует обряд, связанный с молчанием - переселение души в шамана. Считается, что, если кто-то скажет слово во время ритуала, он проявит неуважение к умершим предкам, и душа, переселившаяся в шамана, уйдет;
- молчание как испытание духа, постижение смыслов - молчание, которое добровольно принимает человек как обет для какой-либо цели, для искупления вины или для того, чтобы услышать Глас Божий. Исихазм признавал, что именно молчание и отрешенность способствуют очищению человеческой души, необходимому для единения с Богом.
На основе византийского исихазма на Руси возник институт отшельничества. Молчальники добровольно накладывали на себя обет немоты. Это являлось целью достижения внутреннего прозрения и одновременно своего рода испытанием [3; С. 73].
Бытовое молчание. К данному виду относится категория «молчание», употребляемая в повседневных, принятых обществом, традиционных моделях поведения. Здесь можно выделить следующие типы:
- молчание как ритуал поведения, сформировавшийся в культурной картине мира. Истоки такого молчания скрываются в традициях и верованиях представителей разных культурных картин мира. Однако с течением времени окраска религиозности была утрачена. Данное предположение объясняет обозначение значения категории «молчание» как ритуала во многих ситуациях повседневного поведения. Ритуализованной, например, является минута молчания. Минута молчания - это несколько мгновений тишины в знак выражения скорби об умерших. В культуре бурят ритуал приветствия хозяином гостя сопровождается молчанием в знак уважения;
- молчание в межличностной коммуникации - самый распространенный тип молчания, получил свою репрезентацию в вербальных единицах: пословицах, поговорках, фра-
зеологизмах. В пространстве русской культуры молчание связано с родством душ участников коммуникации, когда слова только мешают пониманию: «Только самым близким людям есть о чем помолчать». В определенных ситуациях молчание приобретает значение высшего проявления агрессии, «он и молчком ругнет». Данный тип молчания связан также с иерархическим поведением участников коммуникации. Так, в традиционной культуре бурят ученик должен молчать в присутствии учителя, ребенок - в компании взрослых, подчиненный - в присутствии начальника, если последний не вступает в диалог сам.
Эстетическое молчание. «Эстетика, изучающая природу всего многообразия выразительных форм окружающего мира, их строение и модификацию, ориентирована на выявление универсалий в чувственном восприятии выразительных форм реальности...»[8; С. 100]. Отсюда под эстетическим молчанием понимается молчание, в котором воспринимаются предметы искусства, и молчание, которое используется как прием в создании произведений искусства. Так, на сопоставлении искренности молчания и пустоте слов строится поэтический текст В. Тушновой «Молчание». Интересно и самобытно молчание у М. Цветаевой. В ее интерпретации молчания великая сила слова зреет и набирает свою мощь в молчании. Для нее растрачивание жизни в разговорах - тяжкий грех.
...Просты
Только речи и руки... За трепетом уст и рук Есть великая тайна - молчанье на ней как перст.
(«Федра»)
Многие писатели посвятили проблеме молчания свои произведения: Ф. Тютчев, О. Мандельштам, И. Анненский, К. Бальмонт, С. Городецкий, Б. Ахмадулина, И. Бунин. Кроме того, в молчании чаще всего воспринимаются произведения живописи, скульптуры, архитектуры. Цветом и композицией передает автор свои мысли, переживания. В зависимости от культурной картины мира индивидуума, вос-
принимающего произведения искусства, складываются смыслы.
Таким образом, рассмотренная нами семиотическая категория «молчание» - полисе-мантична. Смыслы исследуемой категории обнаруживаются в разных сферах культурной
1. Андреев Л.Н. Избранное / Л.Н. Андреев.-М.: Современник, 1982.
2. Будаев ЦБ. ОньЬон угэ оншотой = Пословица не мимо молвится: словарь бурятско-русских адекватных пословиц и поговорок / ЦБ. Будаев. - Улан-Удэ, 1988.
3. Зобова М.Р. Метафизика исповеди. Пространство и время исповедального слова / М.Р. Зобова // Материалы международной конференции. - СПб., 1997.
4. Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лот-ман. - С-Петербург: Искусство-СПБ, 2000.
5. Мандельштам О. О природе слова / О.
Коротко об авторе_________________________________
Казакова Е.Ю., мл. научный сотрудник кафедры теоретической и прикладной лингвистики, аспирантка, Читинский государственный университет (ЧитГУ)
Раб. тел.: 35-91-13
Научные интересы: семиотика, культурология, лингво-культурология, лингвистическая антропология
жизни людей и раскрывают особенности менталитета культурного сообщества определенной эпохи. Категория «молчание» является одной из определяющих для понимания семиотической системы культуры.
_________________________________Литература
Мандельштам //Собр. соч.: в 3 т. Т. 2. - М.; Нью-Йорк, 1971.
6. Русская драматургия начала 20 века / сост., автор примеч. С.К. Никулин. - М.: Современник, 1989.
7. Философский словарь / под ред. А.А. Гри-цанова. - М., 2003.
8. Философия: энциклопедический словарь / под ред. А.А. Ивина. - М., 2006.
9. Эпштейн М.Н. Слово и молчание: метафизика русской литературы: учеб. пособие для вузов /М.Н. Эпштейн. - М.: Высш. шк, 2006.
_______________________Briefly about the author
E. Kazakova, a junior research assistant of department of Theoretical and Applied Linguistics, a post-graduate student of Chita State University (ChSU)
Areas of expertise: semiotics, cultural science, linguistic cultural science, linguistic anthropology
