CC BY
47
Семейный случай врожденного гиперинсулинизма, ассоциированного с мутацией в гене GLUD1
© М.А. Меликян, А.Н. Тюльпаков, М.А. Карева
ФГБУ «Эндокринологический научный центр» Минздрава России, Москва, Россия
Врожденный гиперинсулинизм (ВГИ) является редким наследственным заболеванием, характеризующимся развитием ги-погликемий у детей 1-го года жизни. Поздняя диагностика и неадекватно проводимая терапия могут приводить к развитию тяжелых неврологических осложнений. Одной из причин ВГИ являются мутации в гене GLUD1, кодирующем фермент глутаматдегидрогеназу. Данная форма ВГИ характеризуется наличием у пациентов протеининдуцированных гиперинсу-линемических гипогликемий и гипераммониемии. Постановка диагноза может быть затруднительной в связи с отсутствием характерной гиперинсулинемической гипогликемии при пробе c голоданием. Для уточнения диагноза необходимо расширенное обследование, включающее пробу с нагрузкой белком. Нами описан семейный случай, где у матери и двух дочерей был диагностирован ВГИ и выявлена мутация в каталитическом домене гена GLUD1. Представлена клиническая картина, лабораторные данные, а также результаты терапии и динамического наблюдения за пациентками.
Ключевые слова: врожденный гиперинсулинизм, синдром гиперинсулинизма и гипераммониемии, глутаматдегидрогеназа.
Familial case of congenital hyperinsulinism associated with mutation in the GLUD1 gene
© Maria A. Melikyan, Anatoliy N. Tyulpakov, Maria A. Kareva
Endocrinology Research Centre, Moscow, Russia
Congenital hyperinsulinism (CHI) is a rare hereditary disease characterized by hypoglycemia in children during the first year of life. Late diagnosis and inadequate therapy may result in severe neurological complications. Mutations in the GLUD1 gene that encodes glutamate dehydrogenase are one of the causes of CHI. This form of CHI is characterized by protein-induced hyperinsu-linemic hypoglycemia and hyperammonemia in patients. Diagnosing can be challenging because hyperinsulinemic hypoglycemia cannot be detected using the conventional fasting glucose test. Extensive examination including the protein load test is needed to refine diagnosis. We report a familial case where the mother and two daughters were diagnosed with CHI and had a mutation in the catalytic domain of the GLUD1 gene. The clinical presentation, the laboratory data, the outcome of therapy, and the dynamic follow up data for the patients are presented.
Keywords: congenital hyperinsulinism, hyperinsulinism/hyperammonemia syndrome, glutamate dehydrogenase.
Врожденный гиперинсулинизм (ВГИ) — редкое наследственное заболевание, характеризующееся гиперсекрецией инсулина бета-клетками поджелудочной железы, что приводит к развитию гипогликемий. Поздняя диагностика и неадекватное лечение могут приводить к тяжелым неврологическим осложнениям [1]. Частота встречаемости ВГИ составляет 1:30 000—1:50 000 живых новорожденных [2]. ВГИ является этиологически гетерогенным заболеванием. В настоящий момент описано 9 генов, мутации которых могут приводить к развитию ВГИ [2]. Наиболее часто ВГИ ассоциирован с мутациями генов КСШ11 и АВСС8, кодирующих белки, структурирующие АТФ-зависимые калиевые каналы в бета-клетках поджелудочной железы, которые в свою очередь играют ключевую роль в механизмах секреции инсулина [2—4].
Активирующие мутации гена ОЬиБ1 являются второй по частоте причиной ВГИ. Мутации этого гена выявляются в 10—15% случаев заболевания [5,6]. Данную форму ВГИ в силу клинической картины называют также гипераммониемийной лейцинчувстви-тельной гипогликемией, или синдромом гиперинсулинизма и гипераммониемии (ГИ/ГА).
Ген ОЬИБ1 расположен на длинном плече хромосомы 10 и содержит 13 экзонов, кодирующих фермент глутаматдегидрогеназу (ГДГ), состоящий из 505 аминокислот [7]. ГДГ — митохондриальный фермент, который в высоких концентрациях экс-прессируется в печени, головном мозге, почках, поджелудочной железе, сердце и легких [7]. Этот фермент катализирует превращение глутамата в а-кетоглутарат и аммоний. В бета-клетках а-кето-глутарат, участвуя в цикле Кребса, приводит к повышению концентрации внутриклеточной АТФ. Увеличение соотношения АТФ/АДФ влечет за собой закрытие АТФ-зависимых К+-каналов, деполяризацию мембраны и открытие вольтажзависимых Са++-каналов, что в свою очередь приводит к проникновению Са++ в клетку, стимулируя секрецию инсулина [6]. ГДГ играет ключевую роль в глутаминолизе и регулировании индуцированной аминокислотами секреции инсулина [6]. Активность ГДГ регулируется сложным взаимодействием ее аллостерических активаторов и ингибиторов. Активирующим воздействием на ГДГ обладают лейцин и АДФ, тогда как ГТФ является ее потенциальным ингибитором [8]. Аллостерическая активация глутаминолиза яв-
Copyright © 2017 by the MediaSphere
Licensee: CC BY-NC-ND Проблемы эндокринологии 2017;63(3):195-200 doi: 10.14341/probl2017633195-200 Problems of Endocrinology 2017;63(3):195-200
ляется одним из механизмов стимуляции леицином секреции инсулина [7].
Активирующие мутации в гене ОЬиБ1 снижают чувствительность ГДГ к ее ингибитору ГТФ и в редких случаях приводят к повышению активности самой ГДГ [9—11]. Отсутствие ингибирующего влияния ГТФ при наличии активирующего влияния лейцина влечет за собой гиперсекрецию инсулина. Патофизиологический механизм объясняет клиническую картину ВГИ, ассоциированного с мутациями ОЬиБ1: гипогликемии развиваются преимущественно после еды, содержащей протеины.
К настоящему времени в литературе описано около 30 различных мутаций в гене ОЬиБ1, большинство которых расположены в экзонах 11 и 12, кодирующих ГТФ-связывающий домен фермента [5, 9]. Также существуют описания мутаций каталитического домена (экзоны 6 и 7) [10]. Все они приводят к снижению чувствительности фермента к инги-бирующему действию ГТФ. Недавно появились описания мутаций, затрагивающих домен 3 (эк-зон 10) [10]. Функциональные исследования этих мутаций показали, что они в большей степени повышают активность самого фермента, нежели снижают его чувствительность к ингибирующему влиянию ГТФ [10].
Гипогликемический синдром при данной форме ВГИ, как правило, протекает мягко и хорошо поддается терапии диазоксидом в комбинации с низкопротеиновой диетой [5, 6, 8]. Макросомия при рождении нехарактерна. Манифестация гипоглике-мического синдрома, как правило, приходится на второе полугодие жизни. Гипогликемии могут развиваться как натощак, так и после протеинового питания. Гипераммониемия является биохимическим маркером синдрома ГИ/ГА и протекает без каких-либо клинических проявлений интоксикации (летаргия, головные боли, рвоты). В отличие от других форм гипераммониемии при ГИ/ГА показатели аминокислотного профиля у пациентов не выходят за пределы нормы [12, 13].
R. Kapoor и соавт. [12] опубликовали данные о 20 пациентах с синдромом ГИ/ГА, ассоциированным с мутациями в гене ОЬиБ1. Все пациенты родились с нормальной массой тела по отношению к ге-стационному возрасту. Средний возраст манифестации гипогликемии составил 23,4 нед. У 19 пациентов лабораторно зафиксирована гипераммониемия. Хороший терапевтический эффект диазоксида отмечался более чем у 90% пациентов. Наиболее частым клиническим симптомом были судороги (94%), а у 43% детей развивалась генерализованная эпилепсия. Это осложнение чаще отмечалось у пациентов с мутациями в экзонах 6 и 7 гена ОЬиБ1 [12, 14].
Несмотря на относительно мягкое течение и поздний дебют гипогликемического синдрома, для синдрома ГИ/ГА характерна генерализованная эпи-
Рисунок. Родословная пациентов.
Черный цвет — наличие клинических проявлений заболевания; белый цвет — отсутствие клинических проявлений заболевания; серый цвет — предположительно наличие заболевания.
лепсия и тяжелые неврологические расстройства, механизм развития которых до конца не ясен [15]. Предполагается, что гиперактивность ГДГ в головном мозге приводит к снижению уровня глутамина и глутамата, которые защищают ЦНС от нейроин-токсикации [9, 11].
Как уже отмечалось, ВГИ, ассоциированный с мутациями в гене ОЬиБ1, в подавляющем большинстве случаев поддается терапии диазоксидом. Этот препарат является прямым агонистом АТФ-зависимых К+-каналов бета-клеток, предотвращающим деполяризацию мембраны клеток и подавляющим тем самым секрецию инсулина. Дозы диазоксида при синдроме ГИ/ГА колеблются от 5 до 15 мг/кг/сут. В некоторых случаях дополнительно показана диетотерапия с частичным ограничением протеинов [16].
В настоящее время описано несколько прямых ингибиторов ГДГ. К ним относятся, в частности, катехины — органические вещества из группы фла-воноидов. Проводятся клинических исследования различных препаратов с оценкой их эффективности в лечении синдрома ГИ/ГА [17, 18].
Нами представлено клиническое описание трех пациентов из одной семьи (две сестры и их мать) с генетически верифицированным синдромом ГИ/ГА.
Описание случая
Пациентка И.
Девочка (см. рисунок) от близкородственного брака (родители троюродные брат и сестра), от второй спокойно протекавшей беременности, первых срочных оперативных родов. Родилась массой тела 3700 г, ростом 54 см, 8—9 баллов по шкале Апгар. Неонатальный период протекал без особенностей. До года росла и развивалась в соответствии с возрастом. В возрасте 1 года утром натощак у ребенка отмечалось развитие клонико-тонических подергиваний конечностей без потери сознания. Была консультирована неврологом по месту жительства, за-
Таблица 1. Результаты пробы с голоданием
Показатель Пациентка И. Пациентка М.
Возраст проведения исследования, мес 15 12
Продолжительность голодного промежутка, ч 10 9
Гликемия по окончании пробы, ммоль/л 2,5 5,07
Кетонурия Отрицательно Не исследована
Кетонемия, ммоль/л Не исследована 0,1
Инсулин, мкЕд/мл 1,4 2,03
Кортизол, нмоль/л 605 800
подозрена эпилепсия и назначена терапия антикон-вульсантами (вальпроевая кислота). Несмотря на проводимое лечение, подобные судорожные приступы сохранялись до 3 раз в месяц.
В возрасте 1 года 3 мес ребенок был госпитализирован по месту жительства, где впервые была зафиксирована гипогликемия (минимально до 1,4 ммоль/л) без существенных клинических проявлений. При исследовании гликемического профиля в течение нескольких суток выявлены рецидивирующие гипогликемии (1,9—2,5 ммоль/л), которые отмечались как натощак, так и после еды. Была проведена проба с голоданием: через 10 ч после приема пищи развилась субклиническая гипогликемия (2,5 ммоль/л), на фоне которой показатели инсулина и кортизола были в пределах нормы (табл. 1). В спектре аминокислот и ацилкарнитинов отклонений от нормы выявлено не было. При ЭЭГ зафиксирована эпиак-тивность в лобной области. С диагнозом «гипогликемия неуточненного генеза» девочка была направлена на обследование в ФГБУ ЭНЦ.
В 1 год 8 мес впервые обследована в ЭНЦ. Выявлены рецидивирующие гипогликемии, преимущественно в дневные часы. На фоне спонтанно развившейся гипогликемии (1,7 ммоль/л) обнаружено неадекватное повышение уровня инсулина до 4,4 мкЕд/мл, кетоновые тела в моче отсутствовали. На основании полученных результатов (гипокето-тическая гипогликемия, отсутствие подавления секреции инсулина) был установлен диагноз врожденного гиперинсулинизма и рекомендована терапия аналогами соматостатина в дозе 20 мкг/кг/сут. На фоне терапии отмечалась некоторая положи -тельная динамика, однако редкие эпизоды гипогликемии (до 2,6 ммоль/л) сохранялись и появились жалобы на частые боли в животе и диарею. Из-за побочных эффектов терапия октреотидом была отменена. Отменены и антиконвульсанты.
При повторной госпитализации в 2 года ребенку был назначен диазоксид в дозе 5,5 мг/кг/сут, на фоне чего была достигнута стойкая эугликемия (3,7—6,2 ммоль/л) в течение дня. Исследованы гены КСШ11, АВСС8 — мутаций не выявлено.
В возрасте 3 лет ребенку было проведено моле-кулярно-генетическое исследование генов ОСК,
ОЬиБ1. Выявлена ранее описанная гетерозиготная мутация е^965Л р.Я322Н (транскрипт NM_005271) [19] в гене ОШБ1, что позволило верифицировать диагноз протеининдуцированной гипогликемии.
Девочка ежегодно наблюдается в ЭНЦ, где проводится коррекция дозы диазоксида. В настоящий момент ребенку 7 лет, доза диазоксида составляет 5,56 мг/кг/сут. Режим питания свободный, специфической диеты не придерживается. На фоне приема протеинсодержащих продуктов (мясо, яйца, творог) показатели гликемии в пределах нормы. Психомоторное развитие соответствует возрасту. Судорог не отмечается. При контрольных ЭЭГ — эпиактив-ности не зарегистрировано.
Пациентка А.
Обследована в возрасте 27 лет в связи с выявлением заболевания у ребенка (см. рисунок). При мо-лекулярно-генетическом исследовании гена ОЬиБ1 была выявлена идентичная гетерозиготная мутация е^965Л р.Я322Н. Из анамнеза известно, что до 6 лет наблюдалась неврологом с диагнозом эпилепсии, получала терапию антиконвульсантами. В возрасте 6 лет противосудорожные препараты были отменены, судороги не повторялись, диагноз был снят. До выявления генетического дефекта, гликемию не измеряла. Специфической диеты не соблюдала. Родной брат матери умер в возрасте до 1 года по неуточненной причине, родители здоровы, не обследовались.
После молекулярно-генетической верификации диагноза было проведено обследование: гликемия натощак в пределах нормы, однако, после нагрузки белком (проба с протеиновой смесью 1 г на 1 кг массы тела) зафиксирована субклиническая гиперинсу-линемическая гипогликемия (табл. 2). На фоне свободного режима питания гипогликемий зафиксировано не было. Учитывая мягкое течение заболевания, терапия диазоксидом не назначена.
Пациентка М.
Родилась в срок массой тела 3840 г, ростом 51 см, 8—9 баллов по шкале Апгар (см. рисунок). В связи с наличием молекулярно-генетически подтвержден -ного врожденного гиперинсулинизма у матери и старшей сестры, девочке в неонатальном периоде проводился контроль гликемии — показатели были
Таблица 2. Результаты перорального теста с нагрузкой белком (1 г на 1 кг массы тела) пациентки А., 27 лет
Показатель 0' 30' 60' 90'
Гликемия, ммоль/л 5,1 4,7 3,1 2,6
Кетонемия, ммоль/л 0,1
в пределах нормы. В дальнейшем мама самостоятельно периодически измеряла гликемию, минимальные значения составляли 2,6 ммоль/л; эпизоды гипогликемии протекали без существенной клинической симптоматики, купировались приемом сладкой воды.
В возрасте 8 мес после завтрака творогом впервые была зафиксирована гипогликемия 2,1 ммоль/л, сопровождавшаяся резкой слабостью и потливостью. Купирована приемом сладкого чая. После данного эпизода белковая пища была исключена из рациона. В возрасте 1 года ребенок был впервые госпитализирован в ФГБУ ЭНЦ, где проведено комплексное обследование, по результатам которого был подтвержден диагноз синдрома ГИ/ГА. Стоит отметить, что при пробе с голоданием гипогликемии зафиксировано не было (см. табл. 1), тогда как при пробе с нагрузкой белком гипогликемия развилась через 30 мин и сопровождалась выраженным подъемом уровня инсулина в крови (табл. 3). Моле-кулярно-генетическое исследование подтвердило наличие у девочки мутации е^965А р.Я322Н в гене ОШШ.
Пациентке был назначен диазоксид в дозе 10 мг/кг/сут, однако при проведении контрольной пробы с белком на фоне терапии сохранялись субклинические гипогликемии, в связи с чем было рекомендована диетотерапия с ограничением продуктов с высоким содержанием протеинов.
В возрасте 2 лет при очередном стационарном обследовании в ЭНЦ проводилась попытка выпаивания ребенка зеленым чаем (200—250 мл/сут), на фоне чего существенных изменений в гликемиче-ском профиле замечено не было. При попытке дать белковый продукт (творог) в комбинации с зеленым чаем была зафиксирована субклиническая гипогликемия (3,1 ммоль/л) после еды.
В настоящее время девочке 2,5 года; в постоянном режиме получает терапию диазоксидом в дозе 6 мг/кг/сут. На этом фоне показатели гликемии стойко в пределах нормы. Рацион питания расширен; комбинированный прием белковых и углеводных продуктов не приводит к развитию гипоглике-мий.
Обсуждение
Представлен семейный случай синдрома ГИ/ ГА. Диагноз был подтвержден молекулярно-генети-
Таблица 3. Результаты перорального теста с нагрузкой белком (1 г на 1 кг массы тела) пациентки М., 1 год
Показатель 0' 15' 30'
Гликемия, ммоль/л 4,6 3,6 2,7
Кетонемия, ммоль/л 0,1
Инсулин, мкЕД/мл 6,9 37,64
чески: у всех пациенток была выявлена гетерозиготная мутация е^965А р.Я322Н в экзоне 7 гена ОЬиБ1, кодирующем каталический домен ГДГ. Данная мутация ранее описана в литературе. Ба-зальная активность ГДГ в лимфоцитах пациентов с этой мутацией находится в пределах нормы, но чувствительность фермента к ГТФ резко снижена [19]. По данным литературы [12], для пациентов с мутациями в экзоне 7 ОШВ1, характерно более мягкое течение гипогликемического синдрома, отсутствие выраженной гипераммониемии, а также частое развитие генерализованной эпилепсии, чем у пациентов с дефектами в аллостерическом домене (экзоны 11 и 12). В нашем случае также было отмечено мягкое течение гипогликемий, однако данных об эпи-активности и неврологическом дефиците у пациентов не получено.
Описанный клинический случай интересен и сточки зрения дифференциальной диагностики. Золотым стандартом диагностики ВГИ является проба с голоданием и оценкой уровня гликемии, инсулина и кетоновых тел [1]. В нашем случае у всех 3 пациенток не отмечалось повышения уровня инсулина при пробе с голоданием (см. табл. 1), что затрудняло диагностику и позволяло усомниться в наличии органического гиперинсулинизма. Однако, несмотря на адекватное подавление секреции инсулина на фоне голодания, у девочек (пациентки И. и М.) не отмечалось нарастания кетоновых тел. Гормональная верификация диагноза была возможна только после проведения теста с нагрузкой белком (см. табл. 2, 3). Это наблюдение указывает на необходимость расширенного диагностического протокола для пациентов с гипокетотическими гипогликемиями.
В описанной семье родители пациенток М. и И. являлись родственниками (см. рисунок), что заставляло исходно предположить аутосомно-рецессив-ный тип наследования заболевания, тогда как синдром ГИ/ГА наследуется по аутосомно-доминант-ному типу. В данной ситуации последовательный
анализ генов (поиск мутаций был начат с генов ^N111 и ABCC8) замедлил молекулярно-генетиче-скую верификацию диагноза. Современные методики генетического анализа, включающие параллельное секвенирование сразу нескольких генов, являются предпочтительными в случаях мягких форм ВГИ.
Синдром ГИ/ГА, как правило, хорошо поддается терапии диазоксидом. В нашем случае у старшей сестры удалось достичь полной компенсации на фоне указанной терапии, у младшей девочки на фоне лечения сохраняется потребность в ограничении протеинов в питании, а маме не требуется медикаментозная терапия вовсе. Исходя из данных литературы, а также основываясь на наших наблюдениях, можно сделать вывод о более мягком течении заболевания у взрослых пациентов и предположить возможность отмены медикаментозной терапии у девочек в будущем.
Показательным является отсутствие существенного влияния аналогов соматостатина на уровень гликемии у пациентки И. Это, вероятно, связано с неселективным действием соматостатина и его неспособностью влиять на протеинзависимый механизм секреции инсулина.
Учитывая данные об ингибирующем воздействии на ГДГ катехинов, мы пробовали использовать зеленый чай (природный источник этих веществ) в качестве дополнительного терапевтическо-
го компонента у младшей девочки, однако существенных изменений в гликемии нами отмечено не было. Не исключено, что для подавления активности фермента нужны более высокие дозы катехинов.
Заключение
Следует подчеркнуть особенности клинико-ла-бораторной картины синдрома ГИ/ГА, характеризующегося относительно мягким течение гипогли-кемического синдрома и отсутствием гиперпродукции инсулина натощак, что обусловливает необходимость включения в протокол обследования пациентов с ВГИ стимуляционного теста с нагрузкой белком. Учитывая этиологическую гетерогенность ВГИ, предпочтительным методом молекулярно-ге-нетической диагностики в настоящий момент является параллельное секвенирование сразу нескольких генов (секвенирование нового поколения). Препаратом выбора при синдроме ГИ/ГА является диазоксид.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Согласие пациента. Пациенты добровольно подписали информированное согласие на публикацию персональной медицинской информации в обезличенной форме в журнале «Проблемы эндокринологии».
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
ЛИТЕPАТУPАlREFERENCES
1. Hussain K, Blankenstein O, De Lonlay P, Christesen HT. Hyper-insulinaemic hypoglycaemia: biochemical basis and the importance of maintaining normoglycaemia during management. Arch Dis Child. 2007;92(7):568-570. doi: 10.1136/adc.2006.115543
2. Glaser B, Thornton P, Otonkoski T, Junien C. Genetics of neonatal hyperinsulinism. Arch Dis Child Fetal Neonatal Ed. 2000;82(2):F79-F86. PMC1721059
3. Thomas P, Cote G, Wohllk N, et al. Mutations in the sulfonylurea receptor gene in familial persistent hyperinsulinemic hypoglyce-mia of infancy. Science. 1995;268(5209):426-429.
doi: 10.1126/science.7716548
4. Thomas P. Mutation of the pancreatic islet inward rectifier Kir6.2 also leads to familial persistent hyperinsulinemic hypoglycemia of infancy. Hum Mol Genet. 1996;5(11):1809-1812.
doi: 10.1093/hmg/5.11.1809
5. Stanley CA, Lieu YK, Hsu BY, et al. Hyperinsulinism and hyperammonemia in infants with regulatory mutations of the glutamate dehydrogenase gene. N Engl J Med. 1998;338(19):1352-1357. doi: 10.1056/NEJM199805073381904
6. Weinzimer SA, Stanley CA, Berry GT, et al. A syndrome of congenital hyperinsulinism and hyperammonemia. J Pediatr. 1997;130(4):661-664. doi: 10.1016/s0022-3476(97)70256-7
7. Hudson RC, Daniel RM. l-glutamate dehydrogenases: Distribution, properties and mechanism. Comparative Biochemistry and Physiology Part B: Comparative Biochemistry. 1993;106(4):767-792. doi: 10.1016/0305-0491(93)90031-y
8. MacMullen C, Fang J, Hsu BYL, et al. Hyperinsulinism/Hyper-ammonemia Syndrome in Children with Regulatory Mutations in
the Inhibitory Guanosine Triphosphate-Binding Domain of Glutamate Dehydrogenase 1. J Clin Endocr Metab. 2001;86(4):1782-1787. doi: 10.1210/jcem.86.4.7414
9. Stanley CA, Fang J, Kutyna K, et al. Molecular basis and characterization of the hyperinsulinism/hyperammonemia syndrome: predominance of mutations in exons 11 and 12 of the glutamate dehydrogenase gene. HI/HA Contributing Investigators. Diabetes. 2000;49(4):667-673. doi: 10.2337/diabetes.49.4.667
10. Yorifuji T, Muroi J, Uematsu A, et al. Hyperinsulinism-hy-perammonemia syndrome caused by mutant glutamate dehy-drogenase accompanied by novel enzyme kinetics. Hum Genet. 1999;104(6):476-479. doi: 10.1007/s004390050990
11. Stanley CA. Hyperinsulinism/hyperammonemia syndrome: insights into the regulatory role of glutamate dehydrogenase in ammonia metabolism. Mol Genet Metab. 2004;81:Suppl 1:S45-S51. doi: 10.1016/j.ymgme.2003.10.013
12. Kapoor RR, Flanagan SE, Fulton P, et al. Hyperinsulinism-hyperammonaemia syndrome: novel mutations in the GLUD1 gene and genotype-phenotype correlations. Eur J Endocrinol. 2009;161(5):731-735. doi: 10.1530/EJE-09-0615
13. Kapoor RR, James C, Hussain K. Advances in the diagnosis and management of hyperinsulinemic hypoglycemia. Nat Clin Pract Endocrinol Metab. 2009;5(2):101-112.
doi: 10.1038/ncpendmet1046
14. Bahi-Buisson N, El Sabbagh S, Soufflet C, et al. Myoclonic absence epilepsy with photosensitivity and a gain of function mutation in glutamate dehydrogenase. Seizure. 2008;17(7):658-664. doi: 10.1016/j.seizure.2008.01.005
15. Bahi-Buisson N, Roze E, Dionisi C, et al. Neurological aspects of hyperinsulinism-hyperammonaemia syndrome. Dev Med Child Neurol. 2008;50(12):945-949.
doi: 10.1111/j.1469-8749.2008.03114.x
16. Palladino AA, Stanley CA. The hyperinsulinism/hyperammone-mia syndrome. Rev Endocr Metab Disord. 2010;11(3):171-178. doi: 10.1007/s11154-010-9146-0
17. Li C, Li M, Chen P, et al. Green tea polyphenols control dysregu-lated glutamate dehydrogenase in transgenic mice by hijacking the ADP activation site. J Biol Chem. 2011;286(39):34164-34174. doi: 10.1074/jbc.M111.268599
18. Li M, Smith CJ, Walker MT, Smith TJ. Novel inhibitors com-plexed with glutamate dehydrogenase: allosteric regulation by control of protein dynamics. J Biol Chem. 2009;284(34):22988-23000. doi: 10.1074/jbc.M109.020222
19. Santer R, Kinner M, Superti-Furga A, et al. Novel missense mutations outside the allosteric domain of glutamate dehydrogenase are prevalent in European patients with the congenital hyperinsu-linism-hyperammonemia syndrome. Hum Genet. 2001;108(1):66-71. doi: 10.1007/s004390000432
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Меликян Мария Арменаковна, к.м.н. [Maria A. Melikyan, MD, PhD]; адрес: 117036, Россия, Москва, ул. Дм. Ульянова 11 [address: 11 Dmitry Ulyanov str., Moscow, Russia, 117036]; ORCID: http://orcid.org/0000-0002-1491-2460; eLibrary SPIN: 4184-4383; e-mail: [email protected].
Тюльпаков Анатолий Николаевич, д.м.н., профессор [Anatoly N. Tiulpakov, MD, PhD, Professor]; ORCID: http://orcid.org/0000-0001-8500-4841; eLibrary SPIN: 8396-1798; e-mail: [email protected].
Карева Мария Андреевна, к.м.н. [Maria A. Kareva, MD, PhD]; e-mail: [email protected]; ORCID: http://orcid.org/0000-0003-1320-6561; eLibrary SPIN: 5089-0310.
ИНФОРМАЦИЯ
Рукопись получена: 16.03.2017. Одобрена к публикации: 27.03.2017. КАК ЦИТИРОВАТЬ:
Меликян М.А., Тюльпаков А.Н., Карева М.А. Семейный случай врожденного гиперинсулинизма, ассоциированного с мутацией в гене GLUD1 // Проблемы эндокринологии. — 2017. — Т. 63. — №3. — С. 195—200. doi: 10.14341/probl2017633195-200
TO CITE THIS ARTICLE:
Melikyan MA, Tyulpakov AN, Kareva MA. Familial case of congenital hyperinsulinism associated with mutation in the GLUD1 gene. Problems of Endocrinology. 2017;63(3):195-200. doi: 10.14341/probl2017633195-200
