CC BY
303
ступления от противостояния с Западом. Более того, какая-то часть исламистов вообще выходит за рамки этого течения, сближаясь с реформаторами. Однако известно также и то, что умеренные исламисты остаются верны основополагающим постулатам своей идеологии шариатизации общества. Зато на противоположном фланге будут консолидироваться экстремисты, ряды которых постоянно пополняются разочарованными в реформах, озлобленными и видящими свою самореализацию в джихаде мусульманами.
(Продолжение следует.)
«Исламская альтернатива и исламистский проект»,
М., 2006г., с. 83-90.
Е. Барковская,
востоковед
СЕМЕЙНОЕ ПРАВО И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО НА МУСУЛЬМАНСКОМ ВОСТОКЕ
С 70-80-х годов XX в. проблемы семьи, особенно так называемый женский вопрос, вышли на передний край политической борьбы на мусульманском Востоке. С притязаниями на «исламское» решение этой проблематики выступают поборники «исламского государства» и возврата к фундаментальным ценностям ислама. Именно семейное право, подчеркивал известный правовед Абдуллахи ан-Наим, является для исламистских группировок своеобразной стартовой площадкой: обосновавшись на ней, они намерены установить «тотальный контроль над государством и его институтами». Противоборство воинствующих исламистов, с одной стороны, сил, ратующих за ускоренную модернизацию экономики, обществ - с другой, характеризуется как повсеместно возрастающей активностью женщин и женских организаций, так и весьма обостренной реакцией различных сил и слоев мусульманского общества на действия государства в сфере семейного права и законодательства. Все это имеет веские основания и причины.
Начать надо с того, что традиционно-исламское отношение к семье основывается на священных истоках - Коране и сунне. Вторгнуться в сферу шариатского регулирования семейных отношений - значит посягнуть на устои, освящаемые многовековой
традицией, скрепляемые шариатским судопроизводством, ревностно поддерживаемые сословием мусульманских духовных лиц. Недаром семейное право продолжало оставаться «бастионом шариата» на фоне той стремительной модернизации по европейским образцам гражданского, особенно коммерческого, а также уголовного права, которое хотя и неравномерно, но неуклонно охватывала разные страны Востока со второй половины XIX в. Вместе с тем необходимость обновленческой реорганизации института семьи объективно диктовалась императивами преодоления отсталости на путях развития современной экономики и формирования соответствующей социокультурной инфраструктуры. С конца XIX - начала XX в. проблема такого обновления неизменно находилась в центре внимания прогрессивной общественности многих стран. Ее решение теснейшим образом увязывалось с «освобождением женщины», точнее, с ликвидацией приниженного положения мусульманки в семье и обществе.
По мере того как множились и набирали силу выступления за новый подход к мусульманской семье, в общественное сознание вносилась определенная ясность относительно вектора и сущности необходимых преобразований в сфере семейного права. Тем не менее лишь государству оказалось под силу развернуть действенное наступление на позиции шариата в этой сфере: используя с той или иной долей эффективности мощь административного ресурса, оно смогло сформировать корпус законодательных актов по вопросам семьи, положения женщин.
Первые шаги по пути формирования семейного законодательства на мусульманском Востоке были сделаны еще до краха колониальной системы, наступившего после Второй мировой войны. В тех немногих странах, которые связывали с модернизацией общественных устоев судьбы еще сохраненной или вновь завоеванной суверенной государственности, за становлением этого законодательства начинала просматриваться перспектива формирования нового типа семьи, т. е. семьи, способной стать фундаментом грядущего гражданского общества. На фоне начальных подступов к реформе семейного права особо примечателен турецкий, афганский и египетский опыт. В том, что еще в середине 20-х годов республиканская Турция первой на всем мусульманском Востоке вышла на уровень светского регулирования института семьи, опре-170
деленную роль сыграл фактор исторической преемственности. Республиканцы во главе с Мустафой Кемалем (Ататюрком) имели предшественников по отходу от шариатской регламентации семейных отношений. Речь идет о том, что еще при младотурецком режиме в Османской империи был принят Закон о семейных правах (1917). Фурор, вызванный этим актом в империи и за ее пределами, предопределялся прямыми отступлениями от шариата по линии повышения минимального возраста вступления в брак (для девушек он наступал в 17 лет, для юношей - в 18 лет); предоставления мусульманке возможности оговорить в брачном контракте, что муж не будет брать новой жены, а кроме того - права подать на развод в случае нарушения мужем этого договорного обязательства.
Начало кемалистского наступления на монополию шариата в сфере семейного права ознаменовалось законом о ликвидации шариатских судов (1924). Затем вступил в действие Гражданский кодекс (1926). Разработанный по швейцарскому образцу, он расходился с традиционно-исламской установкой на приниженное положение женщины в семье: отменялось многоженство, женщина уравнивалась в правах с мужчиной в делах, касавшихся выбора супруга (в том числе - иной веры), развода, наследования. Для остального мусульманского мира большое значение имело то, что Кодекс придал системность законодательному процессу отхода от шариатских предписаний по вопросам семьи, определив в качестве системообразующего нормативного начала обязательность государственной регистрации актов гражданского состояния. Обеспечивая государству возможность контроля над соблюдением действующего семейного законодательства, эта акция являлась своеобразным инструментом профилактики, если не блокировки правонарушений. Согласно Кодексу, вне закона ставились ранние браки. Одновременно определялись рамки вмешательства родственников в процесс формирования семьи. Нижний возрастной предел брачного возраста был установлен для мужчин в 17, для женщин - в 15 лет (в экстраординарных случаях соответственно в 15 и в 14 лет). Совершеннолетние граждане (достигшие 18 лет) могли вступать в брак самостоятельно, для несовершеннолетних пар требовалось письменное разрешение на брак со стороны старших членов семьи. Тем не менее Гражданский кодекс воспринял от шариата предпи-
сание о раздельном владении супругами имуществом, которым каждый из них обладал до брака или же приобрел после заключения брака, а также о том, что в случае любых сделок со своей собственностью жена должна заручиться согласием мужа. Замужняя женщина признавалась Кодексом «частично недееспособной»: только муж имел право представлять семью, а жена - лишь в исключительном случае, когда возникает в том длительная необходимость; муж признавался главой семьи, тогда как жена - создательницей дома; для поступления на любую оплачиваемую работу ей требовалось разрешение мужа и т.п. По авторитетному заключению Н.Ю. Ульченко, Кодекс «закрепил ряд правовых преимуществ мужчины», но их истоком следует считать не столько остаточное влияние ислама, «сколько ограниченную трактовку прав женщины, в том числе и в самих европейских странах в первые десятилетия XX в.».
Афганистан конца XIX в. - 20-х годов XX в. явил собой пример бурного развертывания реформ, призванных улучшить положение женщины в семье и в обществе, и их не менее стремительного свертывания под нажимом оппозиции, возглавленной мусульманским духовенством и племенными вождями. Судьбу преобразований во многом предопределило то, что они осуществлялись «сверху» - по воле правящих монархов, имея поддержку немногочисленной прослойки младоафганцев из числа представителей образованного молодого поколения. Реформаторы увлекались тактикой «опережающего действия», которая исключала поэтапную подготовку мусульманских масс к весьма радикальным и динамичным преобразованиям. Первые официальные акции обосновывались, однако, ссылкой на ислам: в качестве противоречащего ему был объявлен и поставлен вне закона обычай, по которому вдова обязана была выходить замуж за ближайшего родственника покойного мужа. Официальному осуждению подвергалась также традиция больших расходов на калым, на празднование свадьбы. Последующие нововведения поначалу во многом следовали примеру младотурок, а затем и кемалистов. Но упускалось из виду, что афганскую ситуацию на фоне турецкой выделяла большая устойчивость традиционно-патриархальных устоев и восходящих к ним стереотипов массового миропонимания, в том числе - религиозно-догматического неприятия новшеств (бида) в качестве запретных и 172
греховных. Именно под такую оценку противники реформ подводили серию законодательных актов: об обязательной государственной регистрации брака; о праве совершеннолетней девушки расторгнуть брачные узы, которыми она была связана до достижения ею совершеннолетия; о праве женщины на развод по причине жестокого обращения с нею мужа или же отсутствия с его стороны должного материального обеспечения; об отмене рабства, согласно которому владельцы рабынь-наложниц обязаны были либо отпустить их на волю, либо некоторых из них официально взять в жены; о запрете браков по принуждению и браков между несовершеннолетними. Попытки реформаторов переломить традиционалистский настрой масс силой личного примера (распуская в первую очередь собственные гаремы) лишь воспламеняли гнев оппозиционеров и усиливали их борьбу за власть. 1928-й год был одновременно отмечен развертыванием официальной кампании против ношения чадры (первой ее сбросила Сорайя, супруга хана, ее примеру вскоре последовали 100 женщин) и тем, что под давлением традиционалистской оппозиции последний из монархов-реформаторов вынужден был покинуть трон и страну.
В статусе независимого королевства Египет представлял собой прямое свидетельство того, сколь зависим ход преобразований в правовом регулировании семьи от давления «снизу», особенно от активности женских организаций. В 1923 г., откликаясь на петицию, поданную Союзом египетских женщин, парламент принял закон о минимальном возрасте вступления в брак (для девушек -16 лет, для юношей - 18 лет). В 1929 г. вступил в действие закон о личном статусе, согласно которому талак (развод на основе шариатских норм) уже не являлся конечной стадией развода по инициативе мужа. Вводилась судебная процедура расторжения брака, после которой разведенной супруге бывший муж обязан был выплачивать алименты. Сын в случае развода родителей мог оставаться с матерью до 7 лет, дочь - до 9 лет; по достижении этого возраста им надлежало перейти в дом отца. Примечательно, что в основе закона лежал законопроект, одобренный двумя годами ранее кабинетом министров, но отвергнутый тогда королем Фуадом. Отдельные реформаторские начинания в сфере семейного права долгое время не утрачивали юридической силы: закон о семейных правах (1917), который был принят еще в Османской империи,
продолжал действовать после ее развала, например, на некоторых бывших имперских территориях: в Иордании с немногими изменениями до 1951 г., в Сирии - до 1953 г.
События, связанные с крахом колониальной системы и образованием молодых государств на месте бывших колоний и полуколоний, открыли новый этап в развитии семейного законодательства, в том числе в ходе соответствующей перестройки судебной системы на мусульманском Востоке. Особое значение имело то, что эти государства включались в общемировую систему внешнеполитических и внешнеэкономических отношений в статусе одного из субъектов международного права. Тем самым перед нормативно-правовым решением проблем семьи, а также женского вопроса открывалась перспектива перехода с уровня внутригосударственных инициатив на уровень межгосударственного сотрудничества, как регионального, так и международного. Поистине историческим событием явилось участие стран с исповедующим ислам населением в подготовке под эгидой ООН Всеобщей декларации прав человека (1948). Основные положения Всеобщей декларации, в том числе принцип гражданского равноправия мужчин и женщин, впоследствии нашли отражение в конституциях большинства государств мусульманского Востока. К постепенной утрате этим принципом сугубо декларативного характера объективно подталкивала реализация государственного курса на «догоняющее развитие» с его перспективой кардинального обновления общества на гражданско-правовой основе с ее исходной независимостью от системы традиционно-исламских социальных статусных градаций. В большинстве стран официальный отход от этой системы зачастую совершался таким образом, что нововведения оказывались в более или менее плотной оболочке изъявлений верности общезначимым для мусульман ценностям. В Конституции Республики Египет (1956), например, ислам провозглашался государственной религией, семья объявлялась основой общества, а ее устоями - «религия, традиции и патриотизм». Государство обязывалось гарантировать поддержку семьи, защищать материнство и младенчество, облегчать женщине возможность сочетать общественный труд с обязанностями в семье. В расширенном виде эти гарантии и обязательства воспроизводились в Конституции 1971 г. После введения в ее текст в 1980 г. пункта о том, что «основой законодательства 174
являются положения мусульманского права - шариата», появилась новая статья. Она гласила: «Государство предоставляет возможность женщине сочетать общественный труд с обязанностями в семье и дает ей равные права с мужчиной в общественно-политической, культурной и экономической областях жизни в соответствии с нормами исламского права шариата».
Направление, в котором развивалось семейное законодательство мусульманского Востока во второй половине XX - начале XXI в., определялось тем, что инерция традиционно-патриархальной регуляции семьи с ее установкой на многодетность, на воспроизводство жесткой внутрисемейной иерархии соподчинения затрудняла и осложняла экономический рост из-за несоответствия его требованиям общего состояния человеческого фактора. Бурные темпы неконтролируемого увеличения численности населения становились подлинным бедствием в тех странах, где большинство населения и без того проживало за чертой бедности. В результате демографического неблагополучия объективно сводились на нет и без того скромные достижения в экономике, росла социальная напряженность из-за аграрного перенаселения, сверхурбанизации, безработицы, разрастания люмпенизированной прослойки за счет тех, кто не смог и не может найти себе место в современной жизни, и т.д. Заметными вехами на пути модернизации правового регулирования института семьи на мусульманском Востоке являлись: Гражданский кодекс Египта (1948). Закон о семейных правах (Иордания, 1951 г.), Закон о личном статусе (Сирия, 1953 г.), Кодекс личного статуса (Тунис, 1956 г.), Кодекс личного статуса (Марокко, 1958 г.), Закон о личном статусе (Ирак, 1959 г., дополнен в 1963 г.), Декрет о браке (Алжир, 1959 г.), Закон о защите семьи (Иран, 1967 г., переиздан в переработанном виде в 1975 г.), Закон о браке (Индонезия, 1971 г.), Закон о правах женщины в случае заключения брака или же развода (Ливия, 1972 г.), Закон о регистрации брака и развода (Бангладеш, 1974 г.), Акт об ограничении полигамии (Южный Йемен, 1974 г.), Закон о браке и разводе (Малайзия, 1976 г.).
Хотя в конце 70-х - начале 80-х годов в отдельных странах (прежде всего в Иране, Пакистане) обозначился сбой в прежней законодательной активности по обновлению семейного права, большинство остальных государств не сходило с магистрали его
модернизации. Вступили в силу: в Бангладеш - Декрет о судах по делам семьи (1985), в Египте - Закон о поправках к Закону о личном статусе (1985), Закон о личном статусе (2000); в Кувейте -Кодекс личного статуса (1984); в Ливии - Закон о семье (1984). Из стран, где мусульмане являлись религиозным меньшинством, законодательной активностью по проблемам семьи заметно выделялась Индия, где был принят Закон о судах по делам семьи (1984), а также Закон о защите прав женщины при разводе (1986). В 80-90-х годах XX в. в особое направление законодательства стало выделяться принятие нормативно-правовых актов, призванных защищать честь, достоинство женщины, ее личную неприкосновенность. Были последовательно опубликованы два закона в Бангладеш: о пресечении насилия в отношении женщин (1983), о репрессиях в отношении женщин и детей (2000). В Марокко вступил в силу Закон о преступлениях чести (1993), по которому тюремному заключению подлежали мужья, родственники по мужской линии, следовавшие стародавнему обычаю самовольных расправ, т.е. убийств, по причине утраты девушкой девственности или же супружеской неверности жены. Новым турецким Уголовным кодексом (2004) предусмотрено, во-первых, пожизненное тюремное заключение для лиц, чье посягательство на жизнь женщин мотивируется «традицией и обычаями»; во-вторых, судебное расследование и преследование сексуального насилия в семье в том случае, если жертва представит иск в суд.
Как правило, модернизация правового регулирования семей-но-брачных и семейно-родственных отношений начиналась с того, что вводилась государственная регистрация брака. С середины XX в. обязательность данного акта фиксировалась в законах, которые принимались в Алжире, Бангладеш, Египте, Индонезии, Иордании, Ираке, Иране, Ливии, Марокко, Пакистане, Сирии, Тунисе. В отношении местного мусульманского меньшинства аналогичные акции осуществили также власти Сингапура, Филиппин, Шри-Ланки. Общая тенденция была такова, что брак официально признавался законным лишь при его государственной регистрации. В принципе это способствовало улучшению положения замужней женщины, поскольку государством фиксировались «законные основания прав жены в случае бракоразводного процесса, споров
относительно попечения детей после развода, а также при наследовании».
Правда, не везде и не все мусульмане (прежде всего из глухих, отдаленных местностей) практиковали государственную регистрацию брака, считая, что для удостоверения его законности достаточно шариатской процедуры бракосочетания. Показателен пример Турции: в 1950 г. (т.е. спустя 24 года после введения в силу положения о государственной регистрации брака) власти вынуждены были предоставить статус законнорожденных 8 млн. детей (при общей численности населения в 21 млн. человек), чьи родители ограничились бракосочетанием по правилам шариата. Ведь только такой статус, напрямую связанный с рождением в зарегистрированном государством браке, давал право на наследство, оставленное родителями.
Исходную значимость государственной регистрации брака повышало и повышает то, что данный акт требует документально подтвердить соблюдение ряда установлений семейного законодательства. В первую очередь это касается норм, призванных пресекать дозволенную шариатом практику ранних (детских) браков посредством повышения нижней планки брачного возраста. К началу XXI в. в Алжире и Бангладеш для мужчины минимальный возраст вступления в брак законодательно определялся в 21 год, для женщины - в 18 лет; в Марокко - соответственно в 18 и 15; в Тунисе -в 20 лет для мужчин, в 17 лет для женщин; в Кувейте - соответственно в 17 лет и 15 лет; в Индонезии - в 19 лет для мужчин и в 16 лет для женщин; в Египте и в Малайзии - соответственно в 18 и
16 лет; в Ливии - в 20 лет для мужчин и женщин; в Ираке - в 18 лет для мужчин и женщин; в Ливане - для мужчин в 18 и для женщин в
17 лет, если они сунниты, а если шииты, то для мужчин - в 15, а для женщин - в 9 лет. За повышением нижней планки брачного возраста обычно следовали нововведения, касавшиеся роли мужчин - старших родственников по отцовской линии - в создании молодой семьи, особенно при выдаче девушек замуж. Эти родственники продолжали оставаться доверенными лицами тех, кто в силу экстраординарных обстоятельств вступает в брак, не достигнув совершеннолетия. В Индонезии (с 1974 г.) разрешение на брак в таком случае вправе давать оба родителя либо один из них вместе с доверенным лицом. Лишь в Тунисе (с 1993 г.) аналогичное раз-
решение может давать мать, так же как и отец. В Брунее брак признается законным не только при его государственной регистрации, которую осуществляет кади, но также в случае согласия на него доверенных лиц жениха и невесты. В Индонезии согласие обоих необходимо лишь для тех, кто моложе 21 года.
Разрешение на брак со стороны опекуна (вали) требуется женщине любого возраста в Иордании, если она впервые вступает в брак. В случае отказа вали шариатский судья (кади) вправе выяснить, имеются ли для этого законные основания. При их отсутствии судья вправе дать разрешение на замужество. В Египте судья обладает аналогичным правом и пользуется им, если вали противится вступлению девушки в брак по соображениям сослов-но-статусного свойства, из-за споров относительно приданого и т.п. В Марокко женщине надлежит иметь поверенного при заключении ею брачного контракта, причем она сама может его выбрать. Судье, заверяющему контракт, следует удостовериться в том, что замужество будет способствовать моральному благополучию будущей супруги. В Кувейте и Алжире совершеннолетней женщине не требуется согласие опекуна на замужество, но он представляет ее при заключении брачного контракта.
Многоженство поставлено вне закона лишь в Турции (с 1926 г.), Тунисе (с 1956 г.) и практически не разрешено в Марокко (по причине сомнения в способности мужчины абсолютно «справедливо» относиться ко всем его женам, как это предписывается Кораном). Согласно новому турецкому Уголовному кодексу (2004), тюремное заключение грозит многоженцам, лицам, которые заключили фиктивный брак или же ограничились религиозной процедурой бракосочетания. В большинстве стран мусульманского Востока ситуация складывается таким образом, что полигамия в принципе не запрещается, но ставится в те или иные ограничительные рамки. В Сирии и Ираке, например, для заключения полигамного брака требуется предварительно получить разрешение судьи. А оно дается при наличии доказательств, что муж имеет для того «законный интерес» (например, желание иметь детей, в то время как первая супруга бесплодна), а также законные источники дохода, достаточные для того, чтобы иметь не одну жену. Невыполнение данного требования в Ираке влечет за собой тюремное заключение. В Иордании многоженство разрешено, но при поли-178
гамном бракосочетании взимается существенно большая сумма налога, чем при моногамном. Согласно ливийскому, алжирскому, египетскому, марокканскому законодательству, полигамия отчасти сдерживается тем, что накануне вступления в очередной брак супруг обязан уведомить о нем уже имеющуюся жену (или жен). В Ливии, Алжире и Марокко обязательно согласие жены на последующий брак мужа, в случае ее несогласия женщина получает право на развод. В Египте аналогичное право жена (жены) от предшествующего брака получает по истечении одного года, если докажет в суде, что полигамный союз супруга наносит ей моральный ущерб, что она лишена должного материального содержания. В Бангладеш и Индонезии полигамный брак подлежит обязательной регистрации в суде, чье решение основывается на предварительном уяснении соответствия брачного контракта требованиям действующего в стране семейного законодательства.
Ограничению многоженства обычно сопутствует комплекс правовых актов, касающихся талака: материального обеспечения разведенной жены ее бывшим супругом, наконец, правомочий родителей, находящихся в разводе, родителей в отношении их несовершеннолетних детей. К исходу XX в. в большинстве стран практиковались различные способы ограничения развода на основе та-лака. Повсеместно он не признавался юридически значимым, если исходил от мужа, когда тот пребывал в состоянии наркотического или алкогольного опьянения, недосыпания, недомогания и т.п. Главное же - входило в норму требование официальной регистрации развода. В Брунее не более чем через семь дней после произнесения формулы талака муж должен зарегистрировать развод у кади, а он вправе обязать мужа материально поддерживать разведенную жену в соответствии с тем статусом, который она имела до замужества. В Египте разводу по типу талака надлежит иметь письменную форму и нотариальное заверение. В течение 30 дней нотариус обязан передать копию данного документа жене. Развод, инициированный мужем без каких бы то ни было оснований и без согласия жены, дает ей право получить от бывшего супруга сумму, достаточную, по меньшей мере, для двухгодичного проживания. Ее размер может быть увеличен, если позволяют финансовые средства мужа, если брак был достаточно долговременным и т.д. Сын вверяется попечению разведенной матери до дос-
тижения им 10 лет, дочь - до 15 лет. Судья, рассматривающий дело о разводе, в интересах детей может продлить этот срок в отношении сына до 15 лет, дочери - до ее замужества. В Марокко развод на основе талака официально регистрируется в присутствии двух свидетелей-мужчин. С 1993 г. требуется также присутствие жены. Решением суда муж обязывается выплатить разведенной супруге денежную компенсацию за талак. Сын остается у матери до совершеннолетия, а дочь - до замужества. Компенсация за талак (в размере годичного материального обеспечения) полагается также разведенной женщине в Иордании. В Тунисе трижды разведенному мужчине запрещено вступать в новый брак, а талак в его классической форме юридической силы не имеет. В Малайзии развод должен осуществляться через суд, так что практика талака подлежит наказанию, будь то штраф или тюремное заключение. Решая вопрос о размере денежного содержания, которое причитается разведенной женщине от бывшего мужа, судья принимает во внимание ее работу по домашнему хозяйству, ее вклад в семейное благосостояние. Сыновья находятся на попечении разведенной матери до 7 лет, дочери - до 9 лет.
He без мощного традиционалистского противодействия в отдельных странах Востока право на развод стало закрепляться также и за женщиной. Это нововведение обосновывалось как с сугубо гуманитарно-нравственных позиций, так и с помощью ссылки на шариатское предписание относительно «хулу». В первом случае возможность подачи иска о разводе ставится в зависимость от определенных обстоятельств: невыплаты мужем денежного содержания, которое причитается жене согласно брачному контракту; трехлетнего тюремного заключения мужа; его двухлетнего отсутствия без законных на то оснований; импотенции, серьезной болезни мужа, способной повредить здоровье жены, и т. п. Во втором случае дозволяется уход жены от супруга на основе «му'авада» (т.е. в соответствии с шариатским принципом «обмена правами и собственностью»), когда жена вправе покинуть супруга, вернув ему махр (калым).
Согласно египетскому Процессуальному закону личного статуса (2000), процедура «хулу» может являться первой и завершающей стадией бракоразводного процесса, если разводящаяся пара согласна ею ограничиться. Вторая стадия наступает спустя месяц, 180
если муж настаивает на продолжении брака. Тогда-то жена получает право на иск о разводе, а суд может решить дело в ее пользу при условии отказа от махра. Приступая к делу о разводе по инициативе любой из сторон, судья обязан по крайней мере дважды предлагать супругам помириться. Одну попытку примирения от другой должен отделять временной промежуток не менее одного и не более двух месяцев со времени подачи иска о разводе. От судьи требуется особое усердие в усилиях по сохранению семьи, когда у разводящейся пары есть дети.
Сбой в модернизации семейного права в тех странах, где в конце 70-80-х годов официально провозглашался курс на закрепление за шариатом статуса основы законодательства, имел ту особенность, что отступление от прежних позиций изначально не было тотальным и однозначным. Так, повсеместно сохранялось значение конституционного принципа за декларацией гражданского равноправия мужчин и женщин. Согласно Конституции Исламской Республики Иран (ИРИ), их гуманитарные, политические, экономические, социальные права, основанные на предписаниях ислама, в равной мере подлежат защите со стороны закона. Подчеркивалось, что каждый человек имеет свободу выбора своих занятий при условии, что это не противоречит исламу, общественному интересу и правам других людей.
Главное же - официальное признание шариата в качестве основы государственного законодательства в Иране, Пакистане, ряде других стран фактически прервало там процесс обновления семейного права лишь на некоторое время. В Исламской Республике Иран, например, свертывание прежних достижений в сфере семейного законодательства длилось немногим более десяти лет. Первым сигналом отката к шариату явилось, как известно, распоряжение аятоллы Хомейни (1979) об облачении всех женщин (включая иностранок) в хиджаб. Затем последовала ликвидация семейных судов, так что рассмотрением дел о разводах, наследовании и вак-фах занялись суды, специализирующиеся в области гражданского права. Стали вводиться в полную силу шиитское положение о временном браке, а также шариатское - о полигамии (1980). Минимальный брачный возраст для девушек вначале был понижен с 18 до 13 лет, затем до 9 лет. Жене дозволялось покидать стены дома лишь с разрешения мужа, ее отъезд за границу стал возможен лишь
при письменном разрешении супруга. Свидетельство двух женщин в суде вновь было приравнено к свидетельству одного мужчины. Дисбаланс прав женщин и мужчин нашел отражение и в уголовном законодательстве ИРИ: по Закону о возмездии (1982), за умышленное убийство женщины мужчина должен был выплатить половину той суммы, которая полагалась за убийство мужчины, но если женщина умышленно убивала мужчину, то подлежала смерти. С начала 90-х годов в ИРИ наметилась тенденция отступления от ряда установлений хомейнистского режима в сфере семейного права. Согласно поправке, внесенной в Гражданский кодекс в 1992 г., была изменена процедура развода. Мужчина уже не мог ограничиваться талаком в присутствии двух свидетелей-мужчин, поскольку для официальной регистрации развода требовалось соответствующее судебное решение. Замужней женщине предоставлялась возможность расторгнуть брак не только по принципу «хулу», но также по причине отсутствия материальной поддержки со стороны супруга независимо от повода: «плохого поведения и пребывания мужа в дурной компании»; сумасшествия супруга; его шестимесячного безвестного отсутствия в доме без законных на то оснований; вступления мужа в новый брак без предварительного согласия жены (жен). Разведенная женщина получила право на половину собственности супруга в том случае, если суд удостоверялся в том, что инициатор развода - муж, но поведение жены не давало какого бы то ни было повода к расторжению брака. При всех прочих обстоятельствах муж обязан материально поддерживать бывшую жену по крайней мере в течение трех месяцев, а кроме того, оплатить ее труд по ведению семейного домашнего хозяйства. Хотя оставалось в силе традиционно-исламское предписание, по которому сын мог оставаться на попечении разведенной матери два года, дочь -до семи лет, вводилось, однако, новое правило: по решению суда эти сроки могут продлеваться, если отец ограничен в возможности достойно воспитывать своих детей. Чтобы по возможности предотвращать случаи насильственной выдачи девушек замуж, парламент одобрил поправку к Гражданскому кодексу, по которой вопрос о вступлении в брак девушек моложе 15 лет должен был решаться в судебном порядке. Тем не менее на первое в своей жизни замужество женщине надлежало иметь разрешение отца или деда по отцу.
60-80-е годы XX в. ознаменовались тем, что многие страны мусульманского Востока начинали включаться в процесс соотнесения внутригосударственного семейного законодательства с международно-правовыми актами, в том числе по правам женщины и правам ребенка. Этот процесс ширился по мере того, как под эгидой ООН разрабатывались международные стандарты данных прав, формировался и совершенствовался международный механизм их защиты. Мусульманский Восток не занимал единой позиции относительно основополагающих международно-правовых актов по вопросам семьи и положения женщин. Сравнительно немногие страны полностью или частично оставляли эти акты без внимания. Другие государства либо присоединялись к отдельным Конвенциям ООН, либо их ратифицировали. В большинстве случаев не обходилось при этом без заявлений и оговорок о неприемлемости отдельных положений по причине местной социокультурной специфики в том, что касается семейных отношений и положения женщины в семье. По авторитетному мнению видного российского правоведа Л.Р. Сюкияйнена, во всем том есть определенная доля истины. Существует, в частности, прямая связь между особенно -стями современного исламского взгляда на права женщины и той системой ценностей, истоки которой восходят к мусульманской правовой культуре. Согласно последней, во главу угла ставится не всеобъемлющее уравнение женщины в правах с мужчиной, но равенство их возможностей в пользовании своими правами, несущими на себе печать различий семейных обязанностей. Выполнение женщиной семейного долга соответственно имеет более высокую ценность, чем реализация профессиональных и прочих амбиций. Уже само по себе данное обстоятельство ведет к коллизии норм международного права по вопросам семьи и соответствующей правовой практики государств мусульманского Востока. В полной мере сложная ситуация дала о себе знать после того, как под эгидой ООН была принята Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (1979), где под категорию дискриминационных актов подводилось «любое различие, исключение или ограничение по признаку пола, которое направлено на ослабление или сводит на нет признание или осуществление женщинами, независимо от их семейного положения, равноправия мужчин и женщин, прав человека и основных свобод в политической, экономи-
ческой, социальной, культурной, гражданской или любой другой области». К началу XXI в. Конвенцию фактически проигнорировали такие страны мусульманского Востока, как Бахрейн, Бруней, ИРИ, Катар, Саудовская Аравия, Сирия, ОАЭ, Оман. Невелико было и число государств, которые ратифицировали данный международно-правовой акт. Среди них - Египет (1981), Индонезия (1984), Тунис (1989), Иордания (1992). Большинство же стран присоединились к Конвенции: Бангладеш (1984), Ирак (1986), Ливия (1989), Марокко (1993), Кувейт (1994), Малайзия (1995), Пакистан (199б), Алжир (1996), Ливан (1997). И в случаях ратификации, и в случаях присоединения к Конвенции отдельные государства практиковали односторонние заявления, фиксируя свое намерение не вводить в действие или же изменить определенные положения данного акта. Египет в качестве неприемлемых из-за их расхождения с шариатом выделил, например, принцип равенства матери и отца в определении гражданства детей (ст. 9, п. 2), принцип равенства мужчины и женщины в семейно-брачных отношениях (ст. 16). Аналогичные оговорки сделали Марокко и Иордания, дополнив их неприятием положения о равенстве супругов в выборе места жительства (ст. 15, п. 4). Пакистан оговорил свое присоединение к Конвенции о ликвидации дискриминации в отношении женщин намерением соблюдать нормы, не вступающие в противоречие с его Конституцией. Тунис сделал аналогичное заявление, добавив, что для него неприемлем ряд положений (в их числе - уравнение супругов в праве давать свою фамилию ребенку), поскольку они «находятся в конфликте с Кодексом личного статуса».
Реакция стран мусульманского Востока на другой акт ООН -Конвенцию о правах ребенка 1989 г. - в целом была вполне позитивной. Тем не менее свое безоговорочное присоединение к ней зафиксировали лишь Ливия (1989), Бахрейн (1992), Йемен (1991), Ливан (1991). Большинство государств сопровождали свое присоединение к Конвенции по правам ребенка либо ее ратификацию разного рода оговорками и заявлениями. К ссылке на то, что отдельные положения данного акта противоречат шариату и исламским законам, из присоединившихся к нему государств прибегали Ирак (1994), Оман (1996), Саудовская Аравия (1996), ОАЭ (1997). Аналогичной оговоркой сопровождали ратификацию Конвенции Египет (1990), Пакистан (1990), Бангладеш (1990), Кувейт (1991), 184
Иордания (1992), Алжир (1993), Сирия (1993), Марокко (1993), Иран (1994), Бруней (1995), Катар (1995). При этом их главное возражение вызывала констатация права ребенка на перемену вероисповедания. Лишь три государства (Малайзия, присоединившаяся к Конвенции в 1995 г., Индонезия и Тунис, ратифицировавшие ее соответственно в 1990 г. и в 1992 г.) объясняли неприемлемость для них ряда положений данного акта тем, что они не соответствовали Конституции страны. Оговорки, сделанные Индонезией, касались в первую очередь свободы совести и вероисповедания, права на получение информации.
Тем не менее остается фактом: мусульманский Восток все шире втягивается в общемировой процесс нормативного регулирования прав человека во всех его аспектах, включая права мужчин, женщин, детей. А это открывает новые перспективы не только для качественного совершенствования семейного законодательства отдельных стран. Исключительно важен, по заключению С.В. Полениной, видного отечественного правоведа, процесс «перевода проблемы прав человека в целом и прав женщины в том числе с чисто национального уровня на уровень международного права». И здесь дело не ограничивается «признанием индивидуума, независимо от пола, субъектом международного права со всеми вытекающими отсюда правами, обязанностями и возможностями». Через обновление организации семьи, базирующееся на сбалансированности общезначимых для всего человечества международно-правовых норм и установлений, отмеченных печатью цивилиза-ционно-культурной специфики, пролегает в конечном счете путь мусульманского Востока к демократическому переустройству общества и государства.
«Восток», М., 2006 г., № 4, с. 120-130.
