CC BY
27
Исторические науки
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ РУССКИХ КОНСЕРВАТОРОВ НАЧАЛА XIX ВЕКА
Т. А. Егерева
Аннотация. На основе анализа эпистолярного наследия представителей раннего российского консерватизма, а также привлечения мемуаров их современников в данной статье рассматривается стиль внутрисемейных отношений Н. М. Карамзина, А. С. Шишкова и Ф. В. Ростопчина и делается вывод о том, что в практике своей повседневной жизни они следовали не патриархальным традициям, а новым культурным нормам эпохи Просвещения.
Ключевые слова: Н. М. Карамзин, А. С. Шишков, Ф. В. Ростопчин, повседневная жизнь, брак и семья, воспитание детей.
Summary. This article looks at the style of family relationships of representatives of Early Russian Conservatism on the basis of studying their letters, as well as their contemporaries' memories. The author comes to the conclusion that Russian conservatives didn't keep patriarchal traditions in their private life but followed new cultural standards of the Enlightenment.
Keywords: N. M. Karamzin, A. S. Shishkov, F. V. Rostopchin, everyday life, marriage and family, children's upbringing.
Для современной исторической на- стопчина, того мира интимных чувств,
уки в ситуации антропологическо- которые они испытывали по отноше-
го поворота одним из востребованных нию к своим женам и детям, позволит
направлений исследований является выяснить, к какой культуре - традици-
проблема «гендер и семья», анализи- онной или новой, европеизирован-
рующая, насколько свобода индивида в ной - относился выстроенный ими
выстраивании межличностных отно- стиль внутрисемейных отношений. шений в семье предопределяется при- Обращает на себя внимание тот
нятой в обществе в ту или иную эпоху факт, что все указанные деятели вступа-
системой взглядов на гендерную иден- ли в брак в зрелом возрасте, уже обла-
тичность [1, с. 5; 2, с. 32; 3, с. 12]. Пред- дая положением в обществе. Так, Ка-
принятый в данной статье анализ лич- рамзин первый раз женился в 35 лет,
ной жизни представителей раннего Ростопчин - в 29 лет, точной даты всту-
консерватизма на примере Н. М. Ка- пления в первый брак Шишкова не из-
рамзина, А. С. Шишкова и Ф. В. Ро- вестно, но, судя по тому, что его супруга
241
1 Н. М. Карамзин (1766-1826) в первый раз женился в 1801 г., Ф. В. Ростопчин (1765-1826) - в 1794 г., сведения о семейной жизни А. С. Шишкова (1754-1841) см.: 4, с. 218; 5, с. 33-34.
3 / 20Ю Преподаватель |_
Ф
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
умерла в 1825 г., прожив в браке примерно 30 лет, ему на момент женитьбы должно было быть около 40 лет1. Зрелый возраст вступления в брак предполагал независимость в выборе невест от воли и пожеланий родителей, и действительно, судя по сохранившемуся эпистолярному наследию, все три рассматриваемых героя вступали в брак по любви. По свидетельству современников, Карамзин «любил страстно» [6, с. 442] свою первую жену Е. И. Протасову, в основании этого чувства могла лежать их 13-летняя дружба [7, с. 203], а после ее смерти родами, после 18 месяцев «глубочайшей печали», он «снова нашел в себе способность к тому, чтобы любить и быть любимым» [цит. по: 8, с. 45]. Его второй супругой стала внебрачная дочь князя А. И. Вяземского Е. А. Колыванова, отличавшаяся удивительной красотой, умом и твердым характером [9, с. 118; 10, с. 64; 11, с. 209]. Ростопчин в переписке с С. Р. Воронцовым поведал о том, что питает «страсть, которая может только сделать меня несчастным», по отношению к Е. П. Протасовой, живет «в мучительной неиз-242 вестности», ожидая благоприятного ответа от ее тетки, камер-фрейлины Екатерины II А. С. Протасовой, воспитавшей девушку, и теряет «голову и надежду обладать этим божественным созданием» [12, с. 107, 109]. Как гласила семейная легенда, чтобы склонить к согласию тетку, отличавшуюся тяжелым характером [13, с. 76], Ростопчину пришлось прибегнуть к посредничеству самой императрицы [14, р. 96]. Шишков, известный ревнитель всего национального и патриархального, удивлял современников, женившись в первый раз на голландке лютеранского вероисповедания Д. А. Шельтинг, а во второй раз - на приверженной к католической вере
польке Ю. О. Лобаржевской. В обоих браках он не взял «ни малейшего приданого» [15, с. 121], что доказывает отсутствие в его выборе меркантильных соображений, и, судя по переписке с первой женой, был искренне привязан к ней (во второй брак он вступил в возрасте 72 лет, чтобы не остаться в старости в одиночестве). В письмах из-за границы, куда он был отправлен в служебную поездку, он обращался к первой супруге не иначе, как «мой друг», «друг мой Дарья Алексеевна», советовался с ней по поводу финансовых проблем, оставлял на ее усмотрение выбор нового жилья для них в Петербурге [4; 16, с. 261].
Брак Карамзина с Катериной Андреевной Колываной можно было бы назвать идеальным, если это слово в принципе может быть применимо к семейной жизни. На склоне лет в бумагах для сыновей он писал, что они жили с женою «в одну мысль, в одно чувство» [17, с. 11]. Любопытно, что со стороны Катерины Андреевны замужество за историографом было типичным примером неравного брака -помимо ощутимой разницы в возрасте (14 лет) и общественном положении (с ее стороны, как незаконнорожденной дочери знатного вельможи, неизбежно унизительном), из адресованных к ней слов Н. С. Мордвинова: «я не хочу слышать, что вы вступаете в брак, чтобы сделать счастливым князя» [18, с. 172], - можно предположить, что она согласилась на брак с Карамзиным, исполняя желание своего отца. Очевидно, Карамзину пришлось применить весь свойственный ему такт в общении с людьми, под обаяние которого попадали даже его идейные противники [19, с. 71], чтобы выстроить с молодой женой гармоничные отношения. В их основу он
Преподаватель XX
3 / 2010
ф
Исторические науки
положил «дружбу» и уважение ее позиции. В адрес Катерины Андреевны Карамзин произнес проникновенные слова: «от кого могу принимать советы, если не от тебя? Вдохновенная чистой любовью, ты мой ангел-покровитель, главный по Боге» [17, с. 171-172]. Эмоциональному родству супругов и семейной «дружбе» способствовало не только совпадение их круга общения2, но и вовлечение жены и старших дочерей историографа в сферу его профессиональных интересов: Катерина Андреевна присутствовала в кабинете Карамзина во время его работы над «Историей...», выполняла техническую работу по переписыванию рукописей для отправки в печать [21, с. 43; 22, с. 195]. Историограф умел быть благодарным своей судьбе за благополучие в личной жизни: «за семейственную нашу жизнь благодарим Бога» [7, с. 111].
Брак Ростопчина с Е. П. Протасовой тоже поначалу складывался успешно, о чем свидетельствуют его восторженные отзывы о жене в переписке с друзьями: «озабоченная исключительно моим счастьем» «жена моя заменяет мне все», она «заслуживает уважения и почитания, подобающих добродетели» [23, с. 210]. Даже неожиданный для Ростопчина переход жены в католичество не разрушил семейную идиллию3, продолжавшуюся до тех пор, пока под влиянием матери в католичество не перешли две дочери Ростопчина, причем младшая из них Лиза приняла католичество в
ночь перед смертью при загадочных обстоятельствах, о которых среди потомков графа сохранились прямо противоположные версии [26, с. 115; 24, р. 353]. Ростопчин не поверил жене, что Лиза совершила переход добровольно, и добился того, что девушку похоронили по православному обряду, на котором графиня присутствовать отказалась. Завершающим аккордом семейной драмы на почве религиозных разногласий стало завещание Ростопчина, по которому он лишил жену права воспитывать их младшего сына, тем самым посмертно отплатив ей за «совращение» в католичество дочерей [27; 28].
В отношении воспитания детей консерваторы представляли собой разные типы отцов семейств: Шишков практически не занимался детьми, полностью предоставив их воспитание жене [29, с. 255], Ростопчин выполнял «контрольно-распорядительные» функции по выбору гувернеров и организации общего хода домашнего обучения [30, с. 99], Карамзин участвовал сам в процессе обучения детей, в частности, учил их немецкому языку [20, с. 390]. Ростопчин и Карамзин делились в письмах к друзьям своими размышлениями и наблюдениями о характерах и наклонностях детей, как сыновей, так и дочерей, и неизменно хвалились их успехами в учении [см., напр.: 30, с. 73; 20, с. 275; 31, с. 90]. При этом, что характерно, именно дочери становились с течением вре-
243
2 Как писала Е. А. Карамзина И. И. Дмитриеву, «друг Николая Михайловича есть для меня святыня здешнего мира» [20, с. 426].
3 Узнав о переходе жены в католичестве, Ростопчин сказал ей: «Ты совершила бесчестный поступок» - и впоследствии избегал с ней разговоров о вере. Кроме того, в 1810 г. Е. П. Ростопчина издала книгу, в которой защищала правоту католичества, и дарила ее некоторым из гостей Ростопчина, например, известной французской писательнице Жермене де Сталь, и муж не препятствовал ей в этом [24, р. 163; 25, с. 215].
3 / 2010
Преподаватель XXI
Ф
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
мени их близкими друзьями и единомышленниками (Наталья и любимица Лиза у Ростопчина, Софья и Екатерина у Карамзина).
Любопытно, что, несмотря на призывы в публицистических работах консерваторов следовать национальным традициям в воспитании и страстные обличения иностранных (французских, в первую очередь) гувернеров, которые учат молодых дворян «презирать благочестивые нравы предков наших» [32, с. 252; 33, с. 179; 34, с. 100-101], в своей реальной жизни не только Карамзин и Ростопчин, но и Шишков приглашали к детям именно французов-гувернеров и, по воспоминаниям современников, в их семейном быту часто использовался французский язык [29, с. 255; 30, с. 32; 35, с. 244]4. В воспитании своих детей консерваторы ориентировались прежде всего на европейское просвещение, недаром, к примеру, дети Ростопчина с раннего возраста говорили «равно свободно по-русски, по-английски, по-французски и по-244 немецки» [30, с. 73]. В своих теоретических работах идеологи русского консерватизма могли ратовать за возвращение к утопической доброй старине, мечтать о патриархальности и восторгаться не испорченными западным влиянием нравами предков, но на практике, в своем домашнем быту, они следовали не традиционным, а современным им культурным нормам элиты дворянства. Это проявлялось не только в европеизированном воспитании детей, но и в новых, сформированных
на основе литературе Просвещения, представлениях о гендерной идентичности, предполагавших, что дворянин должен быть «безупречно вежливым, внимательным и почтительным» [37, с. 88] по отношению к женщине. Как показывает изучение личной жизни Н. М. Карамзина, А. С. Шишкова и Ф. В. Ростопчина, этот канон, нашедший отражение в культурных практиках высшего света рубежа XVШ-XIX вв., вошел и в стиль внутрисемейных отношений элиты дворянства.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Репина Л. П. История брака и семьи в гендерной перспективе // Диалог со временем. - 2008. - Вып. 23.
2. Чернова Л. Н. Лондонский олдермен XIV века и его супруга: Джо и Джоан Пайел // Диалог со временем. - 2008.
- Вып. 23.
3. Бессмертный Ю. Л. Частная жизнь: стереотипное и индивидуальное / / Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала Нового времени. - М., 1996.
4. Киселева Л. Н. Письма А. С. Шишкова к жене (1797-1798гг.) // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. - Ч. I. - Тарту, 1994.
5. Мещерякова А. О. Ф. В. Ростопчин: У основания консерватизма и национализма в России. - Воронеж, 2007.
6. Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти // Русские мемуары. Избранные страницы. XVIII век. - М., 1988.
7. Переписка Н. М. Карамзина / / Ате-ней. - 1858. - Ч. 3. - № 19.
8. Эйдельман Н. Я. Последний летописец.
- М., 2004.
9. Вигель Ф. Ф. Воспоминания. - Ч. 4. -М., 1864.
4 Следует отметить, что, по словам мемуаристов, Н. М. Карамзин старался всегда использовать русский язык [36, с. 119].
Преподаватель
3 / 2010
ф
