CC BY
207
ГУВЕРНАНТКИ В РУССКИХ ДВОРЯНСКИХ СЕМЬЯХ
О.Ю. СОЛОДЯНКИНА
Череповецкий государственный университет 162600, г. Череповец, Советский просп., 8
В дореволюционный период педагогические аспекты гувсрнерства и социально-правовой статус домашних воспитателей и учителей затрагивались в документах Мини« стерстаа уародного gpocBemeHWi (МНП)1 и произведениях практикующих педагогов2. О гувернерах и требованиях, предъявляемых к ним, писали многие авторы3, делая акцент на нравственных качествах домашнего учителя. Значительный пласт литературы посвящен в целом истории образования и воспитания, при этом часть авторов обращала особое внимание на проблемы домашнего и женского образования4. Дворянство, особенности его повседневной жизни, стереотипы воспитания и образования в этой среде, особенности времяпрепровождения стали темой исследований Ю.М. Лотмана, H.JI. Пушкаревой, О.С. Муравьевой5. О гувернантках и гувернерах в этих работах говорится в контексте анализа структур повседневности российского дворянина, однако собственно проблема существования домашних учителей в семье, их роли в процессе формирования россиянина XIX в. не является доминирующей. О женском образовании XVIII - начала XX в. написали статью В.В. Пономарева и Л.Б. Хорошилова6, сосредоточившие свое внимание на динамике ориентиров в образовательной сфере. Собственно проблемам домашнего образования, но только XVIII -начала XIX в., посвящены недавние статьи Н.М. Пушкаревой7 и А. Любжина8. Интересную попытку представить историю детства, посмотреть на мир глазами ребенка, используя методы исторической антропологии, предприняла О.Е. Кошелева9. Из современных работ можно выделить также кандидатскую диссертацию С.В. Трошиной «Гувернерство в домашнем образовании России первой половины XIX века» , посвященную определению этапов развития гувернерства в системе домашнего образования России, раскрытию структурно-содержательных характеристик профессионально-педагогической деятельности гувернеров. Зарубежная историография темы гувернерства обширна, однако грешит некоторой односторонностью: обращает внимание на то, как их гувернантки работали в своем отечестве и других странах, однако о работе в России практически ничего не сообщается.
Таким образом, современное состояние историографии по данному вопросу оставляет неосвещенными вопросы дифференцированности влияний гувернеров и гувернанток, представлявших разные страны, и гендерные аспекты образования.
Вплоть до XX в. женщины могли оказывать лишь скрытое воздействие на политику, но и эти формы интересно проанализировать в рамках гендерных исследований. Идеалы, в том числе политические, формировались в человеке в ходе процесса социализации. Среди агентов ее важнейшая роль принадлежит семье, и ребенок перенимает от родителей язык и веру, нормы поведения, образ мышления, социальные установки, систему ценностей. «Этнографы говорят, что народы отличаются друг от друга больше всего двумя традициями — приготовлением еды и воспитанием детей, - которые, как и национальные обряды, сохраняются женскими руками» . Усвоенное в детстве определяет всю дальнейшую жизнь человека, и изменения в модели поведения случаются чрезвычайно редко, как правило, под влиянием резко изменившейся обстановки. По меткому замечанию Пономаревой и Хорошиловой,
«женские царствования» XVIII в., особенно правление Екатерины II, задали «образец» определенного стиля бытового поведения: «образованная современная русская женщина отныне - это особа, которая владеет одним-двумя иностранными языками, умеет прекрасно излагать свои мысли и в разговоре, и на бумаге. Она следит за новинками науки, литературы и искусства, читает журналы - российские и зарубежные. Она занимается самообразованием всю жизнь. Такая женщина умеет поддержать разговор на любую тему, и разговор этот будет приятен собеседнику. Она играет на музыкальных инструментах, танцует, может сделать портретный набросок и сочинить эпиграмму. Образованная женщина модно и всегда уместно одета. Ее манеры безупречны. Она любит прогуляться по саду и, может быть, даже заняться физическими упражнениями»12. Изменились требования и к мужчинам, но женщины быстрее приспособились к новым стандартам.
Требования, предъявляемые обществом к женщинам, вызвали к жизни новые модели обучения и воспитания. С 1749 г. стали возникать частные пансионы, владельцами которых были, как правило, иностранцы и иностранки. «Министр народного просвещения граф А.К. Разумовский, может быть, несколько сгущая краски, докладывал императору в начале XIX в.: “Все почти пансионы в империи содержатся иностранцами... они юным россиянам внушают презрение к языку нашему и охлаждают сердца их ко всему домашнему и в недрах России из россиянина образуют иностранца”»13. Однако во многих семьях образование было домашним, и учителя жили прямо в семье. Маленького ребенка растила няня - русская женщина, обычно крепостная. Затем ребенком занималась гувернантка. Девочка воспитывалась гувернанткой на протяжении всего периода «взросления», мальчик же вскоре переходил из женских рук в руки мужские - воспитателя, учителя или дядьки: воспитание было гендерно ориентированным. Из девочки пытались вырастить настоящую леди, из мальчика - настоящего джентльмена. Таким образом, в образовании действовали четко выраженные маскулинные и феминные стандарты, помогавшие сконструировать соответствующую гендерную идентичность.
Странно, но эта фигура - гувернантки - у многих мемуристов довольно часто вызывала отрицательные воспоминания. Неужели все они быль столь скучны и надоедливы? O.E. Фролова делает предположение, что такие оценки вызваны тем, что «во многих случаях образовательный и интеллектуальный уровень иностранных гувернеров не позволял им быть педагогами. Часто им просто нечему учить своих воспитанников» . Обращение к автобиографической, мемуарной и художественной литературе XVIII-XIX вв. позволяет заметить, что гувернерские функции чаще выполняли именно женщины. И если в середине XVIII в. гувернантками были нередко немки, то к началу XIX столетия - француженки, реже - немки, крайне редко - англичанки: «новорожденного отдавали на руки мамке, обыкновенно из немок; в очень затейливых домах - англичанке. Как скоро ребенок начинал переступать с ноги на ногу, к нему приставляли француженку, а по миновании семи лет -дядьку француза, бракуя при выборе все наречия, кроме парижского!»15 К 50-м гг. XIX в., считал Н.В. Давыдов, ситуация несколько изменилась и «домашнее воспитание шло под руководством гувернанток, большею частью француженок или англичанок»16. Выбор иностранной гувернантки обуславливался тем, что наиболее важной компонентой образования был иностранный, а именно французский, язык. Владеть французским в совершенстве - это считалось главным признаком хорошего образования.
Для той поры новые образовательные идеи могли быть просто данью моде, но «мода была не просто причудой в этом кругу: она строила придворную культуру, обосновывала идеологию»17. Долгое время законодательницей мод для России была Франция. К Англии, второй великой мировой державе, отношение было двойственное. Кетрин Уильмот замечала, что «англичан здесь уважают издали; их жизнь, язык почти вовсе неизвестны; их манеры нелюбимы; вообще их судят здесь на свой лад, не так, как других иностранцев»18. Карамзин, по чьим «Письмам русского путешественника» провинциалы узнавали о Европе, «наклеил ярлык» на каждую известную нацию: «естьли бы одним словом надлежало означить
народное свойство Англичан — я назвал бы их угрюмыми, так как Французов легкомысленными. Италиянцев коварными»19.
Согласно распространенному мнению, именно французы-гувернеры и француженки-воспитательницы могли научить «хорошим манерам»: ведь после революционных событий 1789-1794 гг. в Россию из Франции хлынул поток эмигрантов - представителей знатных и известных фамилий. Поэтому богатые российские родители нередко приглашали французов, не проверяя их знаний и умений, а просто доверяя рекомендательным письмам. В этом потоке выходцев из революционной Франции со временем все чаще стали попадаться и люди совсем не знатные, и авантюристы (после 1812 г. — нередко бывшие солдаты наполеоновской армии), и шарлатаны. Этим объясняется и типичное для русской классической литературы обыкновение изображать французских гувернанток пустыми и легкомысленными особами, готовыми флиртовать с отцами и братьями воспитанниц. Мемуаристы тоже разделяли такую точку зрения: «Что еще хуже - за француженкой открылось что-то такое нехорошее, что при нас, детях, и говорить об этом не полагалось»20. Настоящие французы, путешествуя по России, с интересом наблюдали своих соотечественников (истинных и мнимых) и критиковали систему домашнего воспитания в русских дворянских семьях21.
Немецкие гувернеры и гувернантки чаще привлекались в семьи военных и купцов. Они были известны своей аккуратностью, педантизмом, редкостной организованностью, что импонировало дисциплинированным военным. Гувернантки-немки, как правило, готовили девочек как домохозяек, что особенно ценилось в купеческой среде.
Наличие же английской «мисс» в качестве гувернантки говорило о более высоком уровне семейных амбиций, ведь гувернантка-англичанка была обязана обучить свободному владению своим языком, а знание английского было не столь обязательным.
Обязанности гувернантки были многообразны. Она должна была научить своих воспитанников правилам хорошего тона: как вести себя за столом, как принимать гостей, вести светскую беседу и т.п. Она учила рисованию, музыке, иностранным языкам, следила за здоровьем воспитанников, организовывала проведение досуга. Она следила за кругом чтения воспитанников и их душевным здоровьем. Кроме собственно воспитательных функций, она могла быть переводчицей. Так, A.B. Стерлигова вспоминала, что в имении ее отца в Калужской губернии «отцу помогал управляющий англичанин, не говоривший по-русски... Переводчиком в сношениях с людьми этого управляющего в отсутствие отца была наша гувернантка»22.
Принимая на себя обязанности по воспитанию ребенка, гувернантки освобождали родителей от ежедневной рутины. Таким образом, все негативные моменты взаимоотношений воспитателя-воспитанника, которые в ходе внутрисемейного образования портили бы отношения родителей и детей, концентрировались исключительно в сфере отношений гувернантка-воспитанница. Может, именно поэтому мемуаристы пишут о гувернантках в столь негативной манере?
Живя в семье в течение длительного времени, гувернантка вовлекалась в сложную систему отношений. Работодателем ее был обычно глава семейства, но вопросы воспитания детей традиционно считались сферой компетенции матери, поэтому гувернантка должна была выбрать правильную линию поведения во взаимоотношениях между супругами. В семье подолгу гостили родственники, и гувернантка общалась с ними (здесь был целый спектр отношений — от флирта до попыток изолировать воспитанников от «разлагающего» влияния родственников). Братья и сестры воспитанников составляли еще одну проблемную группу для гувернанток. Поскольку в семье могло быть много детей (только бблыпая их часть не доживали до взрослого возраста), и разница между самым старшим и самым младшим доходила до 20 и более лет, старшие братья и сестры оказывали колоссальное влияние на младших, иногда, по сути, заменяя им родителей. Для старших братьев воспитанницы симпатичная гувернантка могла стать объектом сексуальных домогательств, для старшей сестры — образцом для подражания или конкуренткой во влиянии на младшую девочку.
Система воспитания, если в дом приглашалась английская гувернантка, менялась полностью. Пересмотру подлежал режим дня. Английская гувернантка тщательно следила за температурой (она должна была быть низкой в спальне и в учебных комнатах) и проветри-ваемостью помещений. Маргарита Францевна Смит, гувернантка в семье Корвин-Круковских, старалась «устроить из... детской род английской nursery, в которой она могла бы воспитать примерных английских мисс. А бог ведает, как трудно было завести рассадник английских мисс в русском помещичьем доме, где веками и поколениями привились привычки барства, неряшливости и "спустя рукава"»23.
Имея достаточно высокий статус в семье (гораздо более высокий, чем у русских слуг), гувернантки порой чувствовали себя хозяйками положения (когда глава семейства был вдовцом или же его жена была женщиной слабой). В семействе Корвин-Круковских «гувернантки нашей мама положительно побаивалась, так как свободолюбивая англичанка нередко резала ее жестоким манером и в детских наших комнатах признавала себя одну полновластной хозяйкой, маму же принимала как гостью. Поэтому мама и заглядывала к нам не часто, и в воспитание мое совсем не вмешивалась»24. Гувернантка сидела за одним столом со всей семьей и продолжала выполнять свои обязанности (а именно - следить за поведением детей) даже во время приема пищи. Описывая обед за П-образным столом, Ю. Арнольд указывал: «у середины «покоя» помещались матушка с наружной, а отец - напротив ее, с внутренней стороны, и от них направо и налево размещались гости по рангу. Молодые же люди, не осчастливленные честью вести дам к столу, занимали места у «подножья покоя», где сидели также и мы, дети, с гувернером и гувернанткой»25.
Гувернантка должна была обучить девочку навыкам чистоплотности, хорошим манерам, умению поддерживать светскую беседу, вести себя в обществе. Довольно часто гувернантки становились инициаторами устройства домашних вечеров, театральных представлений. В выборе пьес, танцев они руководствовались своими понятиями о приличиях. Гувернантки служили образцами поведения для девочек и потому казались им столь нудными и надоедливыми, что воспринимались как ходячее воплощение скучных правил поведения. В случае невыполнения каких-то обязанностей гувернантки практиковали разные методы устрашения. Н.В. Давыдов вспоминал: «Во многих вполне почтенных семьях розга применялась к детям младшего возраста, а затем была в ходу вся лестница обычных наказаний: без сладкого, без прогулки, ставление в угол и на колени, устранение от общей игры и т.п.»26.
Нередко английская гувернантка жила в России с рождения (как в случае Маргариты Францевны, воспитательницы Софьи Ковалевской), неплохо знала русский язык, теряла все связи с родной страной, но образцом для воспитания все равно служил образ настоящей английской леди, как его понимала гувернантка, порой и сама не бывавшая в Англии, но читавшая романы сестер Бронте (которые работали гувернантками и выводили в своих произведениях образы гувернанток), Джейн Остен, Ричардсона и т.п. Не имея других близких, гувернантка привязывалась к своей воспитаннице. А. О. Смирнова-Россет вспоминала о своей гувернантке Амалии Ивановне и обобщала: «Тогда приезжали в Россию гувернантки, которые заменяли недостаток знаний привязанностью к детям и ко всему дому»27. Однако потеря связи с родиной была невосполнимой утратой. Как прозорливо заметила Ковалевская, «судьба гувернантки тоже была невеселая». «Некрасивая, одинокая, уже немолодая, отставшая от английского общества, но никогда вполне не освоившаяся в России, она сосредоточила на мне весь тот запас привязчивости, всю ту потребность в нравственной собственности, на какую только была способна ее крутая, энергичная, неподатливая натура, -вспоминала Софья. - Я действительно составляла центр и средоточие всех ее мыслей и забот и придавала значение ее жизни; но любовь ее ко мне была тяжелая, ревнивая, взыскательная и без всякой нежности»28. При выросшей воспитаннице гувернантка могла оставаться в новом качестве - компаньонки. О. Елисеева считает, что «английская протестантская культура нашла прекрасный компромисс, создав целый институт платных компаньонок, существовавший исключительно дня того, чтоб позволить состоятельным, одиноким дамам существовать независимо от родных и не подвергаться при этом общественному
осуждению»29. Для одинокой гувернантки, постаревшей в заботах о воспитанниках, это тоже была неплохая перспектива.
Часто английскую гувернантку приглашали, если терпели фиаско прежние подходы в воспитании, воплощавшиеся в жизнь гувернанткой-француженкой и русской няней; «Как нередко случается в русских семьях, отец вдруг сделал неожиданное открытие, что дети его далеко не такие примерные, прекрасно воспитанные дети, как он полагал. ...Отец, не любивший полумер, решился на коренное преобразование всей системы нашего воспитания. Француженку прогнали, нянюшку отставили от детской и определили смотреть за бельем, а в дом взяли двух новых лиц: гувернера поляка и гувернантку англичанку» °. Почему такие надежды возлагались именно на английскую гувернантку? С.В. Ковалевская дает на этот вопрос однозначный ответ: английская гувернантка «вполне сохранила все типические особенности англосаксонской расы: прямолинейность, выдержку, уменье всякое дело довести до конца. Эти качества давали ей громадное преимущество над остальными домашними, которые все отличались совсем противоположными свойствами, и ими объясняется то влияние, которое она приобрела в нашем доме»31. Кроме того, весьма расхожим было представление о высоких умственных качествах англичан. Приглашение английской гувернантки могло быть признаком не только высоких семейных притязаний, но и атрибутом «странности», чудаковатости. У Пушкина в «Барышне-крестьянке» таким общепризнанным чудаком был «настоящий русский барин» Григорий Иванович Муромский, дочь которого воспитывалась англичанкой.
Вопреки распространенному мнению, что гувернантками были молодые или средних лет незамужние девицы, это могли быть и вдовы. Правда, дети не могли жить вместе с матерью, ведь она все время должна была посвящать выполнению обязанностей наставницы. Так, овдовевшая в 1789 г. Элизабет Стивенс обратилась к своему доброму знакомому, крестному старшей дочери, А.А. Самборскому, женатому на англичанке Елизавете Филдинг . Известный англоман Андрей Афанасьевич Самборский, бывший духовник при русском посольстве в Англии и духовный наставник великих князей Александра и Константина Павловичей (а также их учитель английского языка), устроил миссис Стивенс гувернанткой в дом графа А.П. Шувалова. Обосновавшись в Петербурге, миссис Стивенс выписала к себе из Англии своих дочерей. Самборский поместил их для дальнейшего воспитания в частный пансион. Летом 1797 г. М.М. Сперанский, крупнейший русский реформатор, тогда еще находившийся в начале своей карьеры, приехал на дачу близ Царского Села навестить своего покровителя Самборского, и, увидев Елизавету, одну из дочерей Стивенс, влюбился в нее с первого взгляда33. Счастливый брак оказался недолгим: вскоре после родов молодая жена Сперанского умерла от чахотки, а тот остался с маленькой дочерью, тещей и сестрой покойной жены. Эти англичанки и дочь сопровождали Сперанского и при его взлетах, и при падении. Под влиянием родственников Сперанский привык к плотному английскому завтраку, что в целом было нетипично для России. Ф.Ф. Вигель считал, что Сперанский был одним из первых почитателей английских завтраков в России: «К счастию его, был он женат на девице Стивенс, дочери бывшей английской гувернантки в доме гр. Шуваловой; он ее лишился, но сохранил много из навыков ее земли. Например, тогда уже завтракал он в 11 часов, и завтрак его состоял из крепкого чая, хлеба с маслом, тонких ломтей ветчины и вареных яиц»34.
Вместе с обучением языкам, приобщением к английской литературе гувернантки формировали мировоззрение своих подопечных — иногда удачно, иногда — подавляя детскую индивидуальность. Софья Ковалевская вспоминала, что, как и большая часть барышень, в юности сочиняла стихи. «Но гувернантка моя этого занятия не одобряла; у нее в уме сложилось вполне определенное представление о том здоровом, нормальном ребенке, из которого потом выйдет примерная английская мисс, и сочинение стихов с этим представлением никак не вяжется. Поэтому она жестоко преследует все мои стихотворные попытки. ...Из страха гувернантки я не решалась писать своих стихов, но сочиняла их в уме»35. Гувернантка определяла и круг чтения своей воспитанницы: «гувернантка моя очень разборчива насчет дозволенного для меня чтения. Детских книг у меня немного, и я все их уже знаю почти наизусть, 1увернантка никогда не позволяет мне прочесть какую-нибудь книгу, да-
же предназначенную для детей, не прочтя ее предварительно сама; а так как она читает довольно медленно и ей постоянно некогда, то я нахожусь, так сказать, в хроническом состоянии голода насчет книг»36. Н.В. Давыдов свидетельствовал, что «самостоятельно читать девицам разрешалось лишь английские романы, всегда отвечавшие требованиям общепринятой морали»37.
Общая направленность воспитания была прагматической, и потому трудно не признать: благодаря усилиям иностранных (и главным образом - английских) гувернанток в России удалось сформировать новое поколение женщин. Те, что были воспитаны на английский манер, уже были не в состоянии следовать модели российской патриархальной семьи, хотя так любили ее в детстве: сказывалось влияние боровшихся с иными семейными влияниями гувернанток. Это поколение российских женщин в 50-70-е гг. XIX в. отправилось получать образование в Европу, а затем потребовало равных с мужчинами прав. Протестное поведение, не реализовавшееся в общении с воспитательницами-англичанками, выплеснулось на общественную арену38. Это влияние иностранных стандартов, внедрявшихся через образовательную систему и, прежде всего, домашних наставников, замечали уже современники, но оценивали по-разному в зависимости от политических взглядов. Современная исследовательница Т.А. Володина пишет: «получалось, что чем более образованным был человек, тем больше он проникался чужеземной культурой»39.
Но в одном сходились все наблюдатели: результат воспитания во многом зависел от качеств наставницы, ведь «если попадались хорошие наставники (что было нередко), то детям жилось, несмотря на воспрещение шуметь при старших, вмешиваться в их разговоры и приучение к порядку и хорошим манерам, легко и весело»40. И именно эта «невероятная легкость бытия» сквозит в воспоминаниях свидетелей той ушедшей от нас эпохи.
ПРИМЕЧАНИЯ
Положение о домашних наставниках, учителях и учительницах: Сб. постановлений по МНП. Т. 2. СПб., 1875; О воспрещении принимать иностранцев обоего пола без надлежащих свидетельств в домы дворян, чиновников и купцов, в учительские, наставнические и гувернерские звания И Журнал МНП. Ч. 11. № IV. Отд. 1. СПб., 1834.
I Лесгилье А. Руководство для гувернеров и гувернанток. СПб., 1870; Ширинский-Шихматов А.А. Письма о воспитании благородной девицы и о обращении ее в мире. М., 1901.
3 Бланк Г. Мысли о начальном воспитании или семейная школа. СПб., 1839; Енгалычев П.Н. О физическом и нравственном воспитании с присовокуплением словаря добродетелей и пороков. СПб., 1824; Ястребцов И.М. О системе наук, приличных в наше время детям, назначаемым к образованнейшему классу общества. М., 1833.
4 Чечулин Н.Д. Воспитание и домашнее обучение в России в XVIII столетии // Дела и дни. 1920-1922. Кн. 1,3; Озерецкая Ф.С. Частные женские пансионы и домашнее воспитание женщин // Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР XVIII - первая половина XIX в. М., 1973; Чувашев Н.В. Очерки по истории дошкольного воспитания в России (до Великой Октябрьской социалистической революции). М., 1955; ит.д.
5 Лотман Ю.М. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб., 1994; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - первая половина XIX в.). М., 1997; Муравьева О.С. Как воспитывали русского дворянина. СПб., 1998.
6 Пономарева В.В., Хорошилова Л.Б. Русское женское образование в XVIII - начале XX вв.: приобретения и потери // Мир истории. Электронный журнал. 2000. № 6.
Пушкарева Н.М. Домашнее образование российских дворянок (по мемуарной литературе XVIII - начала XIX в.) // Вестник Университета Российской академии образования. М., 1999. № 2.
8 Любжин Алексей. «Париж, столица Франции ... ищите, дети!» Домашнее воспитание на рубеже XVIII— XIX веков // Домашнее воспитание. 2001. № 1.
9 Кошелева O.E. «Свое детство» в Древней Руси и в России эпохи Просвещения (XV1-XVIII вв.): Учебное пособие по педагогической антропологии и истории детства. М., 2000.
10 Трошина С.В. Гувернерство в домашнем образовании России первой половины XIX века. Автореф. дисс.... канд.пед.наук. М., 1995.
II Клименкова Т. Феминизм и постмодернизм // Феминизм: Восток. Запад. Россия. М., 1993. С. 198.
12 Пономарева В.В., Хорошилова Л.Б. Указ. соч.
13 Володина Т.А. «Русская история» С.Н.Глинки и общественные настроения в России в начале XIX в. // Вопросы истории. 2002. № 4. С. 148,
м Фролова O.E. Восток и Запад в русском художественном повествовательном тексте первой половины XIX века // Россия и мир глазами друг друга: Из истории взаимовосприятия / Под ред. А.В. Голубева. М., 2000. Выл.1. Электронная версия книги.
15 Русская старина: Путеводитель по XVIII веку / Авт.-сост. A.B. Кургатников. М.-СПб., 1996. С. 258
16 Давыдов Н.В. Из прошлого И Московский летописец: Сборник. М., 1988. Вып. 1. С. 109.
17 История русской литературы / Под ред. Г. А. Гуковского. М., 1947. Г. 4. С. 10.
18 Записки княгини Е.Р.Дашковой. М., 1990. С. 469.
15 Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1987. С. 384.
20 Ковалевская С.В. Воспоминания детства// Ковалевская С.В. Воспоминания детства. Нигилистка. М., 1989. С. 35.
21 Артемова Е.Ю. Французские путешественники о Москве (вторая половина XVIII - первая половина XIX века) // Россия и мир глазами друг друга.
22 Стерлигова A.B. Воспоминания // Институтки: Воспоминания воспитанниц институтов благ ородных девиц, М., 2001. С.70.
23 Ковалевская С.В. Воспоминания детства. С.36.
24 Там же. С.49.
23 Цит. по: Лаврентьева Е.В. Культура застолья XIX века: Пушкинская нора. М., 1999. С. 24.
26 Давыдов Н.В. Указ. соч. С. 107.
27 Цит. по: Любжин А. Указ. соч. С. 32.
28 Ковалевская С.В. Указ. ¿оч. С. 48.
2а Елисеева О. «Прости, мой неоцененный друг!» (феномен женской дружбы в эпоху Просвещения) // Персональная история. Исповедь судьбы. М., 2001. С.. 34.
30 Ковалевская С.В. Указ. соч. С. 34-36.
31 Там же. С. 36.
32 Данилова Альбина. Пять принцесс. Дочери императора Павла I. Биографические хроники. М., 2002. С. 108.
33 Федоров В.А. М.М. Сперанский и А.А. Аракчеев. М., 1997. Ç. 38.
34 Вигель Ф.Ф. Записки // Цит. по: Лаврентьева Е.В. Указ, соч. С. 103.
35 Ковалевская С.В. Указ. соч. С. 42.
36 Там же. С. 43.
37 Давыдов Н.В. Указ. соч. С. 109.
38 Подробнее об этом см.: Тишкин Г.А. Женский вопрос в России в 50-60 гг. XIX в. Л., 1984.
39 Володина Т.А. Указ. соч. С. 149.
40 Давыдов Н.В. Указ. соч. С. 107.
GOVERNESSES IN RUSSIAN NOBLE FAMILIES
O.Y. SOLODIANKINA
Cherepovets state university 8 Sovetsky Ave., Cherepovets, 162600 Russia
The basic question considered in the publication - the difference of influences of the tutors and the governesses representing the different countries in Russia, and also the gender aspects of noble children education. Right up till the XXth century the education as a whole and the women education exerted influence upon politics. When in the XVIHth century the requirements and the attitude to women had changed, the new models of education which always in Russia was gender focused appeared, that helped to structure the appropriate gender identity. The presence of the tutor or governesses provided teaching the good manners, mastering in perfection with a foreign language and education as a whole. France for Russia of the XlXth century was considered as the role model, the presence of the French governess was an attribute of a good form though the French were considered as thoughtless. English tutors differed from others by their good manners, severity and moreover they taught not obligatory and not fashionable at that time English language that testified to a high level of family’s ambitions. German tutors were appreciated in merchant and military families due to their accuracy, pedantry and high organization. The governesses not only formed the children’s outlook, but also were capable to change all Russian traditional family way, that subsequently has affected on forming of a new women generation which had been educated in norms of practicalness. In the 50-70 of the XlXth century this generation received the european education, that in the last quarter of the XlXth had an effect on development of Russian emancipation processes.
