CC BY
26
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2009. № 2
ВОПРОСЫ ТЕРМИНОЛОГИИ М.О. Алексеева,
преподаватель Высшей школы перевода (факультета) МГУ
имени М.В. Ломоносова. E-mail: monorime@mail.ru
СЕМАСИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ
ТЕРМИНОЛОГИИ ПРАВОСЛАВИЯ
В статье рассматривается ряд аспектов исследования семантики терминов, связанных с русским православием. Исследуется специфика таких явлений, как моносемия, амбисемия, полисемия и эврисемия в религионимах. Выявляются особенности омонимии и синонимии, а также ряд других аспектов исследования семантики терминов конфессионального характера. Даётся квантитативный и квалитативный анализ многозначных терминов в терминологии православия.
Ключевые слова: фидеистическая лексика, религионимы, специфические особенности терминов православия, семантические проблемы терминологии, амби-семия, полисемия и эврисемия термина.
M.O. Alekseyeva,
Теacher at the Higher School of Translation and Interpretation (Lomonosov MSU). E-mail: monorime@mail.ru
Semasiologic Aspects in Stydying Orthodox Terminology
The article deals with a number of specific issues in studying the semantic of terms, relating to the Russian Orthodoxy. Such phenomena as monosemy, ambysemy, polysemy, and eurysemy in religionyms are researched. The peculiarities of homonymy and synonymy, and a number of other aspects of studying the semantic of confessional terms are explained. Quantitative and qualitative analysis of polysemic Orthodox terms is carried out.
Key words: phydeistic lexic, religionyms, specific peculiarities of orthodox terms, semantic problems of terminology, ambysemy, polysemy and eurysemy of terms.
Фидеистические тексты с древнейших времён были объектом пристального внимания и источником творческого вдохновения переводчиков. Кроме того, переводы таких текстов выполняли в истории культурного развития человечества огромную цивилизаторскую миссию. Естественно, что для верующих важно, с одной стороны, сохранить особую сакральную окрашенность текста, с другой — сделать тексты понятными, удобными для чтения [Гар-бовский, 2004, с. 37, 39]. Кроме того, переводчики всегда стремились как можно более точно передать все смыслы фидеистических терминов, что из-за развитой полисемии в древних языках (особенно в древнееврейском) представляло собой зачастую не только сложную, но и невыполнимую задачу. Такого рода проблемы стоя-
ли и перед Кириллом и Мефодием, осуществившими перевод Священного Писания на церковно-славянский язык.
Православие на протяжении столетий являлось духовным ядром русской национальной культуры, и в русском языке лексические единицы с религиозной семантикой прослеживаются на огромном временном отрезке. Априорная авторитетность языка церкви позволяла носителям русского языка воспринимать его как особый инструмент для постижения смысла бытия и истины. Русский язык развивался вместе с национальным самосознанием, которое формировалось на основе христианского мировоззрения, и органически вобрал в себя православную культуру — более того, он стал важным элементом этой культуры. Активизация религиозной жизни общества и его обращение к христианским ценностям наложили отпечаток на лексический состав русского языка: в тексты светского характера стали внедряться реминисценции из священных текстов, вводиться религиозные понятия и термины.
В истории перевода довольно чётко прослеживается разграничение между литературой светской и религиозной, однако, поскольку в последние десятилетия лексика русского православия проникает в современную жизнь и занимает всё более важное место в общенациональном языке, мы можем рассматривать фидеистическую лексику с позиций как религиозного, так и светского дискурса.
А.В. Фёдоров, подчёркивая статус теории перевода как лингвистической науки, отмечал, что в процессе переводческой деятельности необходимо рассматривать и оценивать языковые явления, анализировать и оценивать языковые средства, которыми пользовались переводчики [Фёдоров, 1953, с. 13]. Сегодня мы можем говорить о таких определяющих направлениях развития теории перевода, как поиск эквивалентности и адекватности, и здесь очень важную роль играют системные семасиологические сопоставительные исследования, невозможные без тщательного анализа плана содержания языковых единиц и фиксации таких семантических явлений, как различные виды много- и разнозначности. Изучение семантики фидеистических терминов необходимо для построения семантической модели перевода, основанной на принципах многокомпонентного анализа, с помощью которой мы можем выделить необходимые составляющие семного состава системы смыслов, заключённой в той или иной языковой единице.
* * *
Семантика термина, т.е. проблема соответствия термина и соотносимого с ним понятия, вызывает неугасающий интерес лингвистов. Большинство считает, что лексическая единица языка, ис-
пользующаяся в качестве наименования специального понятия, наделяется терминологическим, понятийным значением, которое накладывается на её собственно языковое, лексическое значение [Гринёв-Гриневич, 2008, с. 90]. Именно сложное взаимодействие лексического и понятийного значений формирует семантику термина.
Проблема неоднозначности является центральной семантической проблемой терминоведения. В общей лексике она решается давно и разработана достаточно полно, в терминоведении же её решение значительно усложняется. Специфика семантических проблем связана с тем, что в идеале термин должен стремиться к однозначности: «одно слово — один смысл», т.е. у идеального термина не может быть полисемии, омонимии, синонимии и т.п. Но, как справедливо и не без юмора заметила Р.З. Котелова, «термины — это слова, и ничто языковое им не чуждо» [Котелова, 1970, с. 124]. Очевидно, что термин не может избавиться от материальной языковой формы, где все эти отношения неизбежно присутствуют, однако, терминологи должны производить отбор синонимов, спецификацию омонимов, разделение полисемии для достижения тех требований, которые предъявляются к терминам [Суперанская, 2007, с. 55].
В современном терминоведении всё чаще используется термин «неоднозначность», так как он включает в себя не только значения многозначности или разнозначности, но и неопределённости семантического объёма слова. Для максимально точного и полного анализа семантики термина исследователь вводит лингвистические понятия «эврисемия» и «амбисемия», которыми мы и будем оперировать при описании терминологии православия. Под амбисе-мией понимается неопределённость содержания термина, а под эврисемией — его способность относиться к неопределённому количеству денотатов. Соответственно, полисемия — это свойство термина иметь два или несколько значений, отражающих логико-содержательные связи взаимообусловленных и взаимодействующих понятий. Нам представляется справедливым утверждение, что именно таким образом выстраивается адекватный ряд понятий, фиксирующий любое возможное состояние терминологической единицы в её отношении к семантике: моносемия — амбисе-мия — полисемия — эврисемия [Татаринов, 1996, с. 167—168]. Следует признать, что такая структура исследования семантики термина открывает новые возможности анализа; к сожалению, используется она, на наш взгляд, недостаточно широко.
На примере терминологии православия мы рассмотрим ряд вопросов, связанных с проблемой неоднозначности термина, и выявим все возможные виды семантических отношений: моносемию, амбисемию, полисемию и эврисемию, а также наличие синонимов, омонимов и паронимов.
1. Моносемия термина
Большинство лингвистов считает, что понятие однозначности термина существует только в рамках конкретной области знаний и наличие другого значения в иных областях не отменяет однозначность термина в рамках определённой терминосистемы. Моносемия (от греческого — один и — знак) всегда воспринималась как одна из важнейших характеристик термина, но сегодня почти все лингвисты пришли к заключению, что однозначность — не свойство термина, а требование, предъявляемое к нему [Супе-ранская, 2007, с. 44].
Моносемичные термины составляют довольно значительную часть терминологии православия. Это связано с тем, что во многих терминах фидеистических терминологий не происходит постоянного обновления содержания понятия (как, например, в научных терминологиях) и изменения их семантического объема, т.е. понятия, выражаемые этими терминами, как бы консервируются.
Моносемичны в первую очередь названия некоторых богослужений или их частей: «молебен» — церковное богослужение, «от-пуст» — последняя часть богослужения и т.д. или некоторые обряды: «каждение» — обряд воскурения фимиама во время литургии, «коленопреклонение» — действие при совершении богослужений и молитв, «воцерковление» — часть обряда крещения, содержащая определённые молитвы и действия.
Свойственна моносемия и названиям веществ, продуктов, изделий и др., используемых при совершении того или иного обряда: «родостамна» — розовая вода, употребляемая при освящении престола, «воскомастих» — специальная мастика, необходимая принадлежность освящения православных храмов, «просфора» — ритуальный хлеб, употребляемый для таинства евхаристии.
Многие термины, обозначающие названия предметов богослужения («дискос», «потир», «лжица» и др.) и детали церковных облачений («стихарь», «орарь», «епитрахиль» и др.), а также термины, обозначающие названия церковных должностей и званий («диакон», «монах», «протоиерей» и др.), также являются моносемичными.
2. Амбисемия термина
Каждый носитель языка, использующий терминологию православия, обладает своей идеологией восприятия определённого понятия, выделяя в нем не только устоявшиеся параметры, но и те аспекты, на которых он сосредоточивает свое внимание. В этом случае наличие дефиниции не приводит к моносемантизации термина, не гарантирует его однозначного восприятия и единообразного применения в акте коммуникации [Татаринов, 1996, с. 172].
Явление амбисемии (от греческого à^iç — вокруг, около и — знак) есть свойство термина функционировать в языке с разным объемом семантики, свойство, которое вызывается рядом экстралингвистических факторов, когда наличие дефиниции не гарантирует его однозначного восприятия и единообразного применения в акте коммуникации. Амбисемия — это разнообъёмная характеристика интенсионала термина-понятия, его семантическая аспектация, различающаяся квантитативно и квалитативно; она отражает стремление носителя языка подчеркнуть своё восприятие данного термина [там же, с. 168].
Именно в терминологии православия явление амбисемии проявляется максимально отчетливо, что связано со спецификой возникновения и существования в языке религионимов. В частности, мы можем отчётливо наблюдать его в названиях церковных таинств и обрядов, что связано с комплексом причин. В первую очередь с тем, что многие термины пришли в православие из иудаизма или из древней византийской церкви, но в процессе развития восточной церкви меняли или уточняли свое значение, так как многие обряды с первохристианских времён претерпели целый ряд изменений с точки зрения как формы, так и содержания. Одни и те же термины по-разному осмысливаются в православии и католицизме или протестантизме. Так, например, термин «миропомазание» у католиков означает самостоятельный обряд, не связанный только с крещением, а у православных — чин, совершаемый преимущественно над верующими, принимающими крещение, термин «поминовение усопших» также имеет различное значение у православных и католиков, что связано в первую очередь с учением о Чистилище, а термин «пострижение» употребляется как при крещении, так и при принятии монашества, т.е. имеет разное смысловое содержание при назывании одной и той же манипуляции.
В названиях церковной утвари мы также сталкиваемся с явлением амбисемии. Так, например, термин «ковчег» означает различного вида, формы и размера деревянный, украшенный металлом ящик. В православии этот термин используется для обозначения самых разных священных сосудов: ковчегом, например, называется богато украшенный ящичек в форме храма, в котором хранятся Святые Дары, в ковчеге завета по библейской легенде хранились скрижали, корабль Ноя также назывался ковчегом и имел форму огромного параллелепипеда, в иконописи ковчегом называется углублённое среднее прямоугольное поле иконной доски. А термином «сосуд» называются самые разные — металлические или деревянные, круглой или квадратной формы (в древности они могли быть также стеклянными, глиняными, каменными, оловян-
ными или медными) — богато украшенные ёмкости, употребляемые для разнообразных богослужебных целей. Более того, священными сосудами называются также лжица (ложка) и копие (нож).
3. Эврисемия термина
Под эврисемией (от греческого £оро<; — широкий и —
знак) понимается способность термина относиться к неопределенному количеству денотатов [там же, с. 174], т.е. констатируется некоторая размытость содержания термина, возникающая вследствие его различной интерпретации, что приводит к неопределённости круга потенциальных денотатов. Процесс эврисемантизации по сути отражает стремление термина к своему абстрактному значению, а эврисемантами называются слова с широкой понятийной основой, соотносящиеся с понятиями, отражающими действительность в максимально обобщенном виде, причем в каждом случае процесс номинации основывается на реализации одной и той же семы [Медникова, 1979, с. 13—17].
В терминах явление эврисемии мы должны отличать от полисемии: в разных эврисемантах степень лексической абстракции достигает разного уровня, но при этом широкое значение остаётся основой любого специализированного своего варианта, в полисе-мичных же словах исключаются все его лексические значения, кроме одного, действующего в данный момент [Амосова, 1963, с. 114—117], т.е. широкозначному слову в сущности присуще лишь одно значение, а не много разных, и невозможно говорить об элиминации каких-либо значений в контексте. Многозначность, развиваясь за счет метафорической или метонимической деривации от первичного значения, распадается на отдельные семантические сегменты и не сводится к единому значению. А широкозначность (т.е. эврисемия. — М.А) сохраняет семантический инвариант в различных употреблениях [Степанова, 1990, с. 49—58].
Процесс эврисемантизации характерен для терминологии православия и проявляется в ряде терминов. Эврисеманты обладают обобщённым сигнификативным значением, выражающим широкие по охвату фактов и явлений понятия. Специфика употребления терминов-эврисемантов является свидетельством важности закрепления общих сторон явлений или предметов церковного дискурса и их символического, сакрального значения за отдельными словесными единицами. Высокая валентность термина «вода» позволяет ему вступать в лексическую связь с существительными и прилагательными различных лексико-семантических классов: конкретными, вещественными, абстрактными. Этот термин приобретает невероятно широкий смысл в различных священных текстах: в книге
10 ВМУ, теория перевода, № 2
145
Бытия, например, он означает не только планету Земля, но и истинное познание, и богопоклонение. План содержания данного термина основывается на значении денотата «вода» как сакрального источника жизни. Поэтому в терминологии православия существует целый ряд терминов, основой которых стало слово «вода»: «богоявленская вода», символизирующая иорданскую воду, освящённую крестившимся в ней Христом, «крестильная вода», освященная при совершении таинства крещения, «святая вода», получаемая после обряда молитвенного освящения ее священником, а также постепенно выходящие из употребления термины «гуляфная вода», которой омывали престол во время освящения храма, и «вода нечистоты», являющаяся символом греховности. Все эти значения реализуются в контексте. Следует отметить, что эти термины не находятся между собой в иерархических отношениях и не являются гипонимами по отношению к слову «вода».
Термины-эврисеманты выражают определённую коммуникативную интенцию говорящего, сочетаясь с различными атрибутивными модификаторами. В этом смысле показателен термин «крест». Этот основополагающий сакральный символ христианства охватывает в своей семантике сразу несколько значений: 1) орудие казни Иисуса Христа и одновременно символ воскрешения и вечной жизни; 2) совокупность лишений и страданий; 3) сакральный жест, отличающий христианина, — крестное знамение; 4) четырёх-, шести-, семи- или восьмиконечное изображение креста разной величины и вида, используемое в религиозной практике, 4) род присяги в церкви или перед иконой, означающий верность христианским святыням и добродетелям. Все эти смыслы аккумулируются в денотате «крест», но их иерархия зависит от контекста, когда на первый план выдвигается один, а остальные становятся сопутствующими. Таким образом, этот термин, означающий культовый знак и богословское понятие, всегда содержит значение символа страдания и искупления, а следовательно, включает и значение «инструмент казни», отсылая нас к первохристианским векам и событиям жизни Иисуса Христа. Эта крайняя степень обобщённости приводит к неопределённости круга потенциальных денотатов. При этом «крест» как термин, обозначающий геометрическую фигуру и принадлежащий совершенно другой области знаний, является, безусловно, исходным, но не связанным с терминологией православия.
Термины-эврисеманты могут передавать не только предметные, но и абстрактные сущности окружающего мира. Они способны представить любой тип опыта человека, так как обладают концептуальной формой и изменяющимся концептуальным содержанием — в этом проявляется их когнитивная сущность. Так, термин «гроб» 146
содержит как предельно абстрактные значения — страдания, смерть, нечто, разделяющее этот и тот свет, и т.д., так и достаточно конкретные — могила или собственно гроб, в который кладут тело умершего при совершении обряда отпевания. Кроме того, в значении термина есть отсылка к истории христианства: «гроб» — это пещера, в которой погребали умерших, в такой пещере находилось тело Христа до воскрешения.
Термины-эврисеманты встречаются и в названиях церковных сооружений. Термин «церковь» содержит множество связанных друг с другом диффундирующих значений — от конкретных до самых общих: здание для богослужения, храм; особый тип религиозной общины; объединение последователей вероучения (духовных лиц и мирян); общество священнослужителей; институт, организация, ведающая вопросами веры и отправления религиозного культа; разработанная догматическая и культовая система; сама христианская вера; дом Господень на небесах. Кроме того, термин «церковь» имеет широкую сакральную («символьную») семантику: «церковь земная и небесная», «церковь видимая и невидимая», «тело и душа церкви» и так далее.
Эврисемичными могут быть и названия обрядов. Термин «таинство» включает в себя множество значений. В нём сохраняется два наиболее существенных: «априори непостижимое явление, сакральная тайна» и «определённые религиозные действия, установленные церковью». Этот термин означает «таинство крещения», «таинство миропомазания», «таинство причащения», «таинство покаяния», «таинство священства», «таинство брака», «таинство елеосвящения». Следует отметить при этом, что в восточной и западной церквях эти термины наполняются нетождественным содержанием.
В православной терминологии термин «возлияние» означает жертвоприношение Богу по определённым числам. В церковной практике используются термины: «возлияние мукой», «возлияние елеем», «возлияние вином», «возлияние солью» и «возлияние ладаном». Термин «возлияние» включает в себя также целый ряд значений, связанных с разными эпохами и странами: с античностью, со славянским язычеством, с библейскими временами, с христианской традицией. Эврисемичны и сходные по значению термины «жертва» и «жертвоприношение», имеющие широкую семантику как в православной терминологии, так и в общенациональном языке.
Явление эврисемии редко встречается в группе терминов, обозначающих церковную утварь. Однако и здесь мы можем выделить термин «чаша», который означает и предмет церковной утвари, и страдания, горькую участь, и судьбу; кроме того, в нём есть отсылка к евангельским сюжетам.
Некоторые термины, обозначающие церковные одежды, также стремятся к своему наиболее общему лексическому значению и получают способность относиться к неопределенному количеству денотатов, приобретая сложную семантику. Это касается, в частности, термина «покров». Покровами называются драгоценные ткани, украшенные крестом, употребляемые при совершении литургии; в православии три вида покровов: для потира (чаши), для дискоса (блюда) и, большой, для обоих вместе. Кроме того, термин «покров» употребляется в широком значении — «защита, покровительство». В ППБЭС даются следующие значения этого термина: 1) головной женский убор, 2) специальная украшенная ткань определённой формы для потира или дискоса, 3) защита или опека, 4) православный праздник («Покров Пресвятой Богородицы»).
4. Полисемия термина
Считается, что к разряду многозначных относятся термины, функционирующие в терминологических значениях в одной отрасли, термины, значения которых находятся между собой в отношениях семантической производности и характеризуются полиде-нотативностью и категориальностью своей семантики [Татаринов, 1996, с. 177]. В терминологии полисемия (от греческого покос, — много и — знак) в ряде случаев неизбежна [Суперанская,
2007, с. 44], в частности, когда один термин выражает процесс и результат («священство» как обряд посвящения в сан и «священство» как духовенство) или процесс и предмет («трапеза» как процесс принятия пищи и «трапеза» как стол в монастыре). Э. Гро-зиньский считает, что мы можем разделить объём содержания термина-полисеманта на несколько частей на основе наиболее очевидных характеристик, отличающих десигнаты друг от друга [Grodzinski, 1985, p. 154—155].
Полисемантичность терминов предполагает ряд актуальных значений одного и того же термина, которые реализуются в определённых контекстах. В.П. Даниленко справедливо утверждает, что именно контекст закрепляет за термином строго определенное его значение [Даниленко, 1971, с. 77]. Мы видим это в полисеман-тах, обозначающих названия церковных сооружений и архитектурных частей храма: «трапезная» — 1) столовая в монастыре или при храме, 2) просторная западная часть храма; «жертвенник» — 1) в православной терминологии деревянный постамент или стол, на котором совершается таинство, 2) особое помещение в северной части алтаря православного храма для совершения таинства проскомидии; «божница» — 1) храм или церковь, 2) маленькая постройка в виде часовни над могилой усопшего, 3) богадельня или
странноприимный дом (устар.) и, наконец, 4) специальная полочка, на которую в доме ставят иконы, «алтарь» — 1) вся восточная часть храма, в которой находится престол, 2) сам престол.
Лексико-семантическое варьирование (или полисемию) мы фиксируем в названиях церковных таинств и обрядов: «целование креста» — 1) род присяги, 2) обряд, исполняемый после исповеди; «чин» — 1) установленный порядок церковного обряда («чин крещения», «чин погребения» и т.д.), 2) ряд иконостаса, 2) иерархия священнослужителей (например, «монашеский чин»), а также в названиях церковной утвари: «лампада» — 1) сосуд с елеем, зажигаемый во время богослужения перед иконами, 2) большие переносные подсвечники, которые несут перед священником и дьяконом при малом и великом выходах на литургии; «панагия» — 1) часть просфоры, изъятая в честь Божьей Матери и находящаяся в специальном ящичке; 2) нагрудный знак архиереев, внутри которого иногда хранились частицы мощей; 3) небольшая круглая икона Богородицы, которая носится на груди епископами как знак архиерейского достоинства.
Явление полисемии существует и в названиях церковных одежд и облачений: «ризы» — 1) священнослужительское облачение, 2) оклады, т.е. металлические покрытия икон, оставляющие видимыми лишь лик святого и его руки; «приплотие» — 1) нижняя одежда престола, 2) верхняя одежда епископа; «убрус» — 1) полотенце для лица, 2) платок для головы, 3) покров для Святых Даров; кроме того, Святым Убрусом называется христианская реликвия, на которой отпечатался лик Христа, когда он отер лицо.
5. Омонимия термина
Омонимами называют одинаково звучащие слова, имеющие разные значения. Заметим, что отличие многозначных слов и омонимов не очевидно, так как в обоих случаях различается содержание при единстве внешнего облика [Огоё2Ш8к1, 1985, р. 155]. В.М. Лей-чик, внося в этот вопрос определённость, предположил, что если после разделения значения термина общая главная сема сохраняется, а второстепенные расходятся, то образуются полисеманты, а если, наоборот, второстепенные семы совпадают, а главная сема расщепляется, то образуются омонимы [Лейчик, 1991, с. 115—121]. Нам этот тезис представляется наиболее убедительным при разграничении полисемантов и омонимов в лексике православия.
Слова специальной лексики объединяются в лексические системы, обособленные от слов общей лексики, и соотносятся с иными предметно-понятийными полями. Следствием этого оказывается омонимия (о^го^а от греческого о^о<; — одинаковый и оуо^а —
имя) слов общей и специальной лексики как единиц, относящихся к разным полям [Суперанская, 2007, с. 33]: термины «причастие» или «анафора» принадлежат не только терминологии лингвистики, но и терминологии православия. Но здесь можно говорить лишь о междисцплинарной омонимии, а не об омонимии в терминологии православия. Нельзя не согласиться с утверждением, что за пределами отраслевой терминологии проблема омонимии теряет всякий смысл, поскольку одинаково звучащие термины в одной отрасли практически не встречаются и между ними нет взаимной семантической мотивации, так как лежащее в их основе общеязыковое значение дало независимыми путями два или более независимых друг от друга значений, а междисциплинарная омонимия — это «проблема филологическая, а не терминоведческая» [Татаринов, 1996, с. 177]. Необходимо выделить случаи омонимии, связанные с использованием одних и тех же языковых единиц в специальной терминологии и в общей лексике. Слова специальной лексики объединяются в лексические системы, обособленные от слов общей лексики, и соотносятся с иными предметно-понятийными полями. Следствием этого оказывается омонимия слов общей и специальной лексики как единиц, относящихся к разным полям [Суперанская, 1977, с. 33]. Как правило, это связано с сужением значения общеупотребительных слов в процессе их терминологизации: подобного рода омонимию мы фиксируем в словах «чин», «возглас», «очищение» и т.д., принадлежащих и общенациональному и специальному языку. Не будем забывать также, что термины, обозначающие церковные чины, должности и духовные звания, обозначают и лиц, носящих эти чины и звания и занимающих эти должности, то есть и здесь можно говорить о неполной омонимии: «ризничий», «протоиерей», «келарь» и т.д. И в том, и другом случае главная сема расщепляется, а второстепенная сохраняется в обоих терминах.
Рассматривая с этой точки зрения терминологию православия, мы должны признать, что явление омонимии носит маргинальный характер.
6. Синонимия, вариативность и дублетность терминов
Проблема синонимии (от греческого synбnymia — одноимённость) терминов, т.е. использования нескольких специальных лексических единиц для именования одного понятия, является одной из наиболее важных проблем терминоведения [Гринев-Гриневич, 2008, с. 102]. В процессе обсуждения этой проблемы терминологи выработали несколько определений, которые в разных сочетаниях
используются в ряде исследований: синонимия, дублетность, эквивалентность, вариативность и равнозначность, но понимаются они лингвистами не одинаково, и каждый исследователь вкладывает в эти понятия своё содержание.
Учитывая всю палитру мнений, для нашего исследования мы выбрали три основных понятия: синонимия, вариативность и дуб-летность. Синонимами мы будем называть термины с нетождественным, но подобным значением, вариантами — термины, значения которых совпадают полностью, а форма отличается незначительно, а дублетами — термины, полностью совпадающие по значению и абсолютно не совпадающие по форме.
6.1. Синонимия терминов
Синонимами принято называть языковые единицы, коррелирующие в смысловом отношении, но различающиеся периферийной семантикой. Но значение синонимии для общеупотребительной и специальной лексики неодинаково: наличие синонимов в общеупотребительной лексике — явление положительное, так как придает речи богатство, точность, яркость, а в специальной лексике, наоборот, наличие синонимов мешает точности и адекватности передачи информации.
Некоторые терминологи считают синонимию недопустимой в специальной лексике, другие утверждают, что синонимия возникает в специальной лексике в результате поиска более рационального обозначения.
В лексике, обслуживающей русское православие, мы можем выделить ряд случаев, в которых наблюдается синонимия, т.е. лексические значения вариантов отличаются.
Синонимия проявляется в ряде терминов, означающих церковные сооружения и части храма: «церковь» и «храм», «колокольня» и «звонница», «крестовая церковь» и «домовая церковь».
Явление синонимии широко представлено в терминах, означающих церковные обряды и таинства: «побратимство» и «крестова-ние» (если первый термин означает заключение братского союза между неродственными людьми, то под вторым подразумевается побратимство через обмен нательными крестами); «троекратное целование» и «христосование» (оба термина означают ритуальный обмен поцелуями, но первый термин может называть часть церковного обряда, выражение братской любви, следование православной традиции и т.д., а второй связан с праздником Пасхи); «священство», «посвящение» и «рукоположение» (первый термин означает таинство, второй — определенный обряд, а третий — часть обряда, чин).
Синонимами могут быть и термины, означающие церковную утварь: «кадило» и «кация» (термины означают богослужебные сосуды для каждения, один из которых подвешивается на цепочках, а другой укрепляется вертикально вверх на металлической рукоятке с утолщением); «покров» и «воздух» (первый термин имеет более широкое значение и является наименованием церковных покровов разного размера и формы, второй означает плат, покрывающий дискос и потир).
Есть синонимы и среди терминов, обозначающих одежды и облачения: например, «фелонь», «риза» и «полиставрион». Эти термины различаются по значению и по употреблению. «Фелонь» — деталь облачения священников, длинное и широкое одеяние без рукавов (короткая фелонь надевается при посвящении церковнослужителей — чтеца или певца). Термин «риза» является названием свя-щеннослужительских облачений, а термин «полиставрион» означает облачение с нашитыми на нем крестами (в таком облачении традиционно изображается на иконах Св. Николай).
6.2. Вариативность терминов
Проблема вариативности также не решена окончательно современным терминоведением. Некоторые лингвисты утверждают, что понятие варианта в терминологии потеснило понятие синонимии.
Если синонимами мы называем термины с нетождественным, но подобным значением, то формально-структурными вариантами — термины, значения которых совпадают полностью, а форма в той или иной степени отличается. С нашей точки зрения, при исследовании данных терминов имеет смысл говорить именно о вариативности, а не о синонимии: формально-структурное варьирование не влечет за собой смысловых сдвигов, ничего не меняет в значении и функционировании слова.
В терминологии православия встречаются:
— графические варианты: термины, различающиеся только написанием («киот — кивот», «лохань — лахань», «налой — аналой»);
— морфологические варианты: термины, различающиеся словообразовательными аффиксами или флексиями («пострижение — постриг», «утреня — заутреня», «запон — запона», «красовуля — кра-совуль»);
— синтаксические или морфолого-синтаксические варианты: двух- (или более) компонентные термины или термины-словосочетания, различающиеся синтаксической моделью словообразования: «возложение рук — руковозложение», «черноризник — чернец», «духовный отец — духовник»;
— эллиптические варианты: термины, образованные пропуском одного из компонентов: «бескровная жертва — жертва», «крёстная мать — крёстная», «утренняя служба — утреня».
6.3. Дублетность терминов
Дублетами мы называем термины, полностью совпадающие по значению и совсем не совпадающие по форме.
Для более точной классификации мы будем оперировать понятием «разноязычные дублеты» в случае, если в паре оказывается исконный и заимствований термины с тождественным значением («трёхсвечник — трикирий», «раскол — схизма»), и «супплетивные дублеты» в случае, если в паре сосуществуют два заимствованных («параман — аналав») или два собственно русских термина с абсолютно тождественным значением («срачица — приплотие»).
Терминов-дублетов в терминологии православия значительно больше, чем вариантов. Это связано, в большинстве случаев, с существованием в рамках одной терминосистемы заимствованного и собственно русского термина: «баптистерий — крестильня» — отдельное помещение при храме или отдельно стоящее здание для совершения таинства крещения, «прапрат — придел» — часть храма, особый алтарь в храме, отдельный от главного, «трансепт — корабль» — продольная часть храма от дверей до алтарной части.
Дублетность существует и в названиях обрядов и таинств: «евхаристия — бескровная и словесная служба» — одно из важнейших таинств церкви; «литургия — обедня» — основная церковная служба; «парастас — панихида» — заупокойная служба.
Термины-дублеты мы видим и в названиях церковной утвари и веществ: «потир — чаша» — удлинённый, расширяющийся кверху сосуд для причащения, «дикирий — двухсвечник», «трикирий — трёхсвечник» — церковные переносные подсвечники для двух и трёх свечей, «триптих — складень» — складная икона, состоящая из трёх частей.
Дублетность проявляется в названиях церковных одежд и облачений: «омофор — нарамник» — длинный и широкий плат, возлагаемый поверх других одежд на плечи архиерею, низко спускающийся спереди и сзади (символ пастыря); «лентион — срачица» — облачение, надеваемое священниками сверх священных одежд при освящении храма, епископ надевает его при освящении антиминсов; «епигонатий — наколенник» — принадлежность архиерейского облачения в виде квадратного плата, используется в обряде омовения ног;
В терминологии православия существуют и одноязычные термины-дублеты. Два заимствованных термина: «алтарь — куву-клия» — восточная часть храма, или два национальных термина: «перезвон — благовест» — колокольный звон.
7. Термины-паронимы
В рамках терминологии православия существуют и другие лексические явления, связанные с семантикой термина, но они носят абсолютно маргинальный характер. В ограниченном количестве случаев можно говорить о терминах-паронимах, обладающих звуковым сходством при частичном смысловом различии. В качестве примера можно привести термины «обедня» и «обедница»: первый означает просто церковную службу, а второй — богослужение, в некоторые дни заменяющее литургию (известно, что накануне гибели Николай II просил отслужить именно обедницу), при этом термины «обедня» и «литургия» являются очевидными вариантами.
Паронимами можно считать и термины «руковозложение» — посвящение в церковнослужители и «рукоположение» — посвящение в степень священств, а также термины «покров» и «покровец», так как они означают разные виды покровов для жертвенника.
Явление антонимии практически не встречается в терминологии православия; единичные случаи связаны с изменениями чина обрядов в результате реформ патриарха Никона. Антонимами являются термины «посолонное хождение» и «противосолонное хождение», означающие часть православного обряда в старообрядчестве и в православной церкви. Единичные случаи мы видим также в группе терминов, называющих приверженцев того или иного религиозного направления. По-видимому, антонимичными можно считать пары «обновленцы» — «тихоновцы» и «живоцерковники» — «староцерковники». Эти термины означают священнослужителей, принявших Советскую власть, и, соответственно, священнослужителей, не оставивших патриарха Тихона и не поддержавших обновленцев в 1922 г.
Следует отметить, что расхождение между лексическим и терминологическим значением может приводить к противоречиям внутри терминосистемы. Случай энантиосемии наблюдается в значении терминов «срачица» и «приплотие»: оба эти термина могут обозначать как верхнюю, так и нижнюю одежду священников
или верхний и нижний покровы для престола.
* * *
Итак, рассматривая весь корпус терминов православия — более полутора тысяч, — мы приходим к выводу, что полисемантами можно назвать 4,4% терминов, а омонимы встречаются в единичных случаях и составляют меньше 0,5%. Столь же незначительно количество паронимов — чуть больше 1%.
Мы можем выделить несколько десятков синонимичных рядов, в которые в общей сложности входит 11% терминов и около двух-
сот пар вариантов и дублетов (35%). В итоге 46% терминов православия имеют синонимы, варианты или дублеты, и это очень высокий процент.
Среди религионимов существуют термины с расплывчатым или чрезмерно широким значением, которое определяется только контекстом, — амбисемичные или эврисемичные, но их количество невелико. Термины-амбисеманты составляют только 3,8%, число эврисемантов еще меньше и составляет 2,9%.
Мы видим здесь целый ряд отклонений от взаимно однозначного соответствия между понятиями и терминами: одна лексическая единица используется для называния нескольких понятий или несколько лексических единиц выражают одно понятие. В одном случае лексические значения термина и соответствующего понятия расходятся, в другом — лексическое значение термина содержит дополнительные (существенные или избыточные) признаки понятия.
Семасиологический анализ терминологии православия показал, что она содержит значительное число многозначных терминов (амбисемантов, полисемантов, эврисемантов, омонимов, синонимов, паронимов, вариантов и дублетов), что свидетельствует о слабой унифицированности данной терминологии.
Те или иные семантические аспекты слова проявляются в семантических трансформациях и представляют немалый интерес для теории перевода, «так как позволяют проанализировать и описать преобразования смыслов в переводе с позиции единых логических оснований путем различения типов отношений между понятиями». «Такой подход соответствует нашему пониманию переводческой трансформации как процесса преобразования смыслов», — отмечает Н.К. Гарбовский [Гарбовский, 2004, с. 336].
Список литературы
Амосова Н.Н. Основы английской фразеологии. Л., 1963. Гарбовский Н.К. Теория перевода.М., 2004. Гринев-Гриневич С.В. Терминоведение. М., 2008.
Даниленко В.П. Лексико-семантические и грамматические особенности
слов-терминов // Исследования по русской терминологии. М., 1971. Даниленко В.П. Русская терминология. М., 1977.
Ивина Л.В. Лингво-когнитивные основы анализа отраслевых термино-систем. М., 2003.
Котелова Н.З. К вопросу о специфике термина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970. Лейчик В.М. Семантическая омонимия и многозначность в сфере терминов // Лексика и лексикография. М., 1991. Медникова Э.Н. Семантическая валентность каузативных глаголов // Проблемы английской грамматики. 1979. Вып. 143.
Полный православный богословский энциклопедический словарь (ППБЭС). М., 1992 (репринт)
Степанова А.Н., Кистанова Л.Ф. Широкозначные слова в функциональном аспекте // Романские языки: семантика, прагматика, социолингвистика. Л., 1990.
Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: вопросы теории. М., 2007.
Татаринов В.А. Теория терминоведения. М., 1966. Т. 1.
Федоров А.В. Введение в теорию перевода. М., 1953.
Grodzinski E. Jezykoznawcy i logicy o synonimach i synonimii. Wroclaw, 1985.
